Ссылки в тексте проставлены в соответствии со ссылками в оригинальном материале, никаких добавлений от переводчика нет.
Похоже, мы собираемся разбомбить Асада.
Хорошо.
Правда? Что хорошего?
Ты видел те видео с детьми? Я слышал, что десять тысяч человек были потравлены химическим оружием. Сотни из них умерли. В этот раз мы должны предпринять хоть что-то!
Да, я видел те видео.
И ты не хочешь надрать задницу Асаду?
Я хочу надрать задницу Асаду.
Но ты думаешь, что мы не должны ничего предпринимать.
Я этого не говорил. Но я хочу понять, чего мы добьемся бомбардировками.
Мы покажем Асаду, что химическое оружие использовать нельзя. Его не просто так запретили со времен Вердена или типа того.
Не считая того случая, когда Саддам потравил курдов — мы знали об этом, и мы не проронили ни слова.
И это причина, по которой мы теперь должны позволять Асаду травить свой народ?
Я не думаю, что сейчас Асад сильно озабочен соблюдением Женевской конвенции.
Он должен будет крепко подумать в следующий раз, прежде чем использовать химоружие!
Он чертов диктатор, сражающийся за свое выживание. Он будет использовать любые средства.
Нет, если мы сделаем ему больно. Нет, если мы разбомбим его коммуникационные центры, военные аэродромы и ключевые правительственные здания. Его шансы выжить повысятся, если он не будет использовать химоружие.
Но мы же разбомбим и гражданских.
Мы атакуем предельно конкретные цели.
Но гражданские всегда страдают во время бомбардировок.
Может быть. Скорее всего. Но если бы ты был сирийцем, которого Асад и так обстреливает каждый день, который вынужден прятать свою семью от обстрелов, не хотел бы ты, чтобы мир как-то на это среагировал? Даже если несколько человек будут убиты? Я думаю, да.
Тебе легко говорить.
Можем мы не переходить на личности?
Не ты ли только что говорил, что меня не волнуют умирающие дети? (Пауза.) Значит, ты хочешь, чтобы мы ввязались в их гражданскую войну.
Нет, я не это имел ввиду.
Но мы сделаем именно это. Вмешавшись на стороне повстанцев, мы склоним баланс сил в их сторону.
Не обязательно. Мы проведем черту, показав, что диктаторы не могут использовать ОМП без последствий.
Ты не можешь разбомбить объекты одной из сторон в гражданской войне так, чтобы не помочь другой стороне.
Это будет очень быстрая операция. Мы пошлем Асаду мощный сигнал, затем отступим в сторону и позволим им продолжать сражаться. Мы не собираемся вмешиваться сильнее, потому что… Ну, ты знаешь, что я хочу сказать…
Потому что повстанцы — кучка неорганизованных бандитов-джихадистов, которым мы не можем доверять.
Я и не говорю, что мы должны им доверять.
А что мы будем делать, если Асад нанесет удар возмездия по Турции или Израилю? Или использует нервно-паралитический газ где-то еще?
Мы его опять разбомбим.
И все еще больше разрастется.
Нет, если мы будем использовать только крылатые ракеты и авиаудары.
Ты начинаешь меня пугать. Ты забыл Ирак?
Ни на мгновение.
Я к тому, что ты не можешь ограничить все это. Ты не можешь использовать силу для достижения сиюминутных целей. Ты должен знать, что ты будешь делать, достигнув этих целей, ты должен думать на шаг вперед.
Это все разрастется, только если мы сами позволим себя втянуть еще глубже. Косово не разрослось.
Это не Косово. Сирийские повстанцы — не Армия Освобождения Косова. Асад — не Милошевич. Путин — не Ельцин. Все намного хуже. Косово стало протекторатом ООН. В Сирии этого не будет.
Ты думаешь, что Путин решится на военное противостояние США и Европе?
Я думаю, что Россия не даст Асаду пропасть. Равно как не дадут ему пропасть Иран и Хезболла. Они позволят ситуации разрастись. Мы можем случайно начать Израильско-Иранскую войну, и как мы от нее останемся в стороне? Господи, как будто сейчас август 1914-го.
Это было сто лет назад. Кончай уже со своими историческими аналогиями.
Ты первым вспомнил про Верден. И Косово.
Я вспомнил Косово, потому что ты вспомнил Ирак. В этом проблема всех этих споров. Ирак! Вьетнам! Велли Фордж! Азенкур! Люди увлекаются аналогиями, лишь бы не решать насущные проблемы.
Это потому, что они ничего не знают о насущных проблемах.
Я знаю, что я увидел в тех видео.
Слава Богу,что Обама строит внешнюю политику иначе. Он знает, что он ничего не знает о Сирии. Он думает на несколько шагов вперед. Он не позволит верховодить Джону МакКейну и Андерсону Куперу.
Сейчас это всё звучит как синоним «нерешительности». Обама выглядит слабым. Или, еще хуже — равнодушным. В любом случае, он должен был подумать, прежде чем называть применение химоружия «красной линией». Он поставил этот капкан год назад, и вот мы наконец в него попали.
Почему это капкан?
Потому что сейчас речь идет о доверии к нам.
Спасибо, доктор Киссинджер.
Еще один прием, используемый в спорах.
Какой прием?
«Ты говоришь, как… как… как…». Неважно, кто еще на моей стороне, на твоей стороне вообще Рэнд Пол! В любом случае, доверие важно, даже если Киссинджер об этом говорит. Ты должен выполнять свои обещания, особенно в отношении забияк.
Я не думаю, что Обама уже решился на какой-то план действий. Но если он их разбомбит, мы будем втянуты в их войну, и я уверен, что советники Обамы продумали план дальнейших действий намного лучше, чем ты.
Бездействие тоже имеет свои последствия. Асад травит еще больше людей, общее число жертв достигает двухсот тысяч, химоружие попадает в руки Хезболлы, Иран развивает свою ядерную программу, сирийские мятежники превращаются в международных террористов, весь регион начинает пылать огнем религиозных войн.
Кровавый тупик. Волшебная ситуация для сирийцев. И некоторые думают, что это лучшее решение для нас.
Я так не думаю.
А что ты думаешь?
Не знаю. У меня были в голове мысли, пока мы не начали спорить. (Пауза.) Но надо же нам что-то предпринять!
Но не что угодно.
Хорошо. Но не что угодно. Могу я попросить тебя об одолжении?
Каком?
Пока ты ничего не предпринимаешь, ты можешь быть, пожалуйста, несчастным из-за этого?
Я несчастлив.
Оригинал текста.
Пожалуйста, поблагодарите переводчика, сделав уже свой перевод по реквизитам редакции.
