Новость дня:
«Соколовский был задержан в пятницу. Дело, фигурантом которого оказался блогер, возбуждено по части 1 статьи 282 (возбуждение ненависти и вражды по социальному признаку) и части 2 статьи 148 УК (публичные действия, выражающие явное неуважение к обществу и совершенные в целях оскорбления религиозных чувств верующих, совершенные в местах, специально предназначенных для проведения богослужений). Посетившим его в изоляторе временного содержания членам ОНК молодой человек рассказал, что задержание производил „ОМОН с оружием“, а адвоката Соколовскому вызвали уже после того, как следователи опросили его.
11 августа видеоблогер опубликовал на YouTube ролик, снятый в построенном на месте расстрела семьи Николая II екатеринбургском Храме-на-Крови, где он в интерьерах культового сооружения играл в Pokemon Go. Видео собрало более 450 тысяч просмотров».
Реакция Игоря Ивановича Стрелкова, возможно, в будущем, Верховного Правителя России:
Ну что за «невоспитанность» и «желание оттопыриться» надо сажать по 282 часть I — это давно всем нормальным людям понятно
Есть два отношения к свободе слова: европейское и азиатское. Европейцы ценят свободу слова, потому что считают, что в свободной дискуссии, где высказываются любые, даже самые экстремальные и оскорбительные мысли, рано или поздно появляются свежие идеи, которые и толкают европейскую цивилизацию вперед, обеспечивая ей тотальное превосходство над всем остальным миром. Прорыва не может быть без неортодоксального взгляда, а неортодоксальный взгляд не может появиться без нарушения общепринятых конвенций и перехода граней дозволенного.
Кроме идеи прогресса европейская цивилизация покоится на идее самостоятельности человека и его рациональности — грубо говоря, европейцы считают, что обыватель, услышав про фашизм и зоофилию, не переоденется в Гитлера и не побежит ебать свинью, а отвергнет эти светлые предложения исходя из приверженности рацио. Поэтому, например, в США абсолютная свобода слова и США пока что безраздельно правят миром (а, например, ЕС, предавший эти принципы ради «мультикультурализмы», медленно, но неизбежно катится вниз, и дальше в Европе будет или «переизобретение себя», или же совок-лайт. Подъем евроскептицизма, популистские движения против истеблишмента и т. п. показывают, что европейский обыватель пока что еще здоров).
Азиаты же исходят из того, что человек иррационален и живет в некоем магическом мире, который можно разрушить посредством «неправильных» магических слов. Если обывателю рассказать про Гитлера и зоофилию, то, по мнению азиата, обыватель переоденется эсесовцем и побежит ебать свинью, потому что человек:
1. Глубоко иррационален;
2. Несамостоятелен и легко подвержен внешним влияниям;
3. В целом глубоко порочен и только и ждет повода, чтобы скрываемые до поры до времени пороки выпустить на волю.
Соответственно, оскорбительные слова для азиатского сознания — это такие триггеры «Выпускайте кракена!», которые ни в коем случае нельзя произносить, потому что тогда, натурально, выпустят кракена и мир рухнет. Европейский мир фундаментально устойчив и базируется на идее неизбежного триумфа рацио и просвещения над всеми удивительными предложениями Гитлером ебать свинью. Азиатский мир фундаментально неустойчив и базируется на идее о том, что человек — гнида и сволочь, и за каждым из обывателей нужна слежка из двух патриотичных офицеров ФСБ, которые будут у обывателя отнимать костюм Гитлера и охранять свинью от начитавшегося интернетов обывателя.
Поэтому мы, европейцы, выступаем за отмену всех репрессивных законов и считаем, что человек фундаментально добр, и после просвещения и знакомства с основами рационализма (налагающимися на естественный прагматизм), пользуясь свободой слова, будет:
1. Оскорблять;
2. Унижать;
3. Огульно охаивать;
4. Осквернять;
5. Переписывать;
6. Очернять;
7. И по итогу из тысячи ловлей покемонов в святом храме родится одна свежая идея, которая трансформируется в прорывную концепцию, которая даст нам абсолютное превосходство над всеми остальными нациями. Что может вырасти из ловли покемонов в церкви? Да что угодно, от шокирующе популярного приложения для верующих до новой технорелигии, мы никогда не узнаем, какие процессы может запустить видео церковных покемонов в головах у 450 000 русских, увидевших это на ютубе, но мы знаем, что для рационального европейца соединение технологии, развлечения и религии может стать эврика-моментом. А может и не стать. И тогда покемонов, видимо, надо будет половить где-нибудь еще.
А они, азиаты, считают, что, половив покемонов в храме, трудящиеся совсем офигеют («Если покемоны есть, то все дозволено!»), возьмут вилы и факелы и пойдут жечь города и резать прохожих, потому что «ничего святого уже не осталось». А то, что по итогу такого устройства общества приходится собирать айфоны, довольствуясь 1% от прибылей, которые получают придумавшие айфон европейцы (и конкретно Стив Джобс, грязный хиппи, долбивший ЛСД, презираемый дауншифтер, комичный основатель «гаражной» компании, который никогда и ничего не добьется по сравнению с нами, приличными людьми в костюмах и галстуках) — так это и хорошо, «зато и стабильность».
Так как в контексте дискуссий об осквернении наших православных храмов непременно всплывает «попробовал бы он это сделать в мечети», то вот вам красивые внутренности одной из мечетей Ирана
И, соответственно, сама по себе дискуссия про то, можно ли ловить покемонов в святом храме (синагоге, мемориале чеченцам-защитникам Брестской крепости) — это дискуссия даже не о морали и нравственности, но о том, великая ли мы нация, которая будет придумывать будущее, формировать будущее и заставлять другие народы жить в нашем будущем, или мелкотравчатая сволочь, которой разрешили собирать придуманные другими айфоны за плошку риса в день, подстраиваться под придуманный другими контур будущего.
Наше издание всегда стояло на позициях, что мир должен быть русским не только в смысле подчинения нашей военной и экономической мощи, но и мощи наших идей, и чтобы идеи появились, нужна свободная дискуссия, и свободная дискуссия — это «ничего святого», и именно Россия, ведущая остальной мир в свое видение — это наша чаемая «Россия для русских». Русский национализм должен быть яростной силой обновления и очищения, могучим потоком перемен, освобождающим русский народ от оков, кандалов, наручников, веревок и скреп, рождающим политические, культурные и технологические феномены глобального значения (ибо мы верим в силу и страсть свободного русского человека). Русские производят платиновые мюсли на уровне Бразилии не потому, что Россия — это Бразилия, но потому, что попробуй попроизводить что-нибудь еще, когда даже за сраных покемонов приходит ОМОН с автоматами. Наша судьба — не шить пиратские «найки» по лекалам десятилетней давности, а, расправив плечи и вдохнув полной грудью, придумать какую-нибудь такую, извините, хуевину, чтобы вообще не ходить, а летать над землей.
Вот во что мы верим. Вот ради чего мы издаем «Спутник». Вот что заставляет нас не эмигрировать, но выступать вперед и говорить: «Русские — фундаментально хороши, русские рождены для свободы!»
Другие же издания и деятели могут верить во что-нибудь еще, это их право.
