Сейчас удивительно вспоминать, что еще весной власти объявили о выводе войск из Сирии. С тех пор прошло полгода, после «вывода войск» погибло больше русских, чем до него, и война продолжается. Сирийской операции исполнился ровно год. Что происходит в Сирии сейчас, и что будет происходить дальше?
Среди древних руин
Главным направлением борьбы все последние недели оставался Алеппо. Древний город основательно разрушили за годы войны, однако накал сражения пока не ослабевает. В конце июля вокруг города замкнулось кольцо окружения. Вскоре джихадисты сумели огромными трудами и при тяжелых потерях обеих сторон пробить очень узкий коридор со стороны юго-западной окраины (впрочем, непригодный для регулярного снабжения). Однако теперь мяч оказался на сирийской стороне. Тактический успех стоил оппозиции больших потерь и множества боеприпасов. Резерв боевиков с хорошей тактической подготовкой у джихадистов далеко не бесконечен. После того как силы атакующих иссякли, военные сами перешли в контрнаступление.
Коридор непрерывно обрабатывала авиация — и сирийская, и русская — однако продвижение шло крайне медленно. Джихадисты сдавали позиции куда менее охотно, чем сирийцы в начале августа. Поскольку собственно сирийские части далеко не всегда показывали ожидаемую боеспособность, наступление вели палестинцы, отряды «Хезболлы» и другие иностранцы (однако без привлечения русских кроме как для воздушных ударов и консультаций). Всего под Алеппо собралось до 8 тысяч «воинов-интернационалистов». К 31 числу неприятелю осталась только ключевая позиция в артиллерийском училище, а 4 сентября после отчаянных боев и изматывающих артиллерийских ударов коридор перекрыли окончательно, и Алеппо оказался в полном окружении.
Если в первый раз изоляция Алеппо немедленно вызвала шквал контратак исламистов, то на сей раз реакция оказалась довольно вялой. После падения артучилища оборона боевиков посыпалась, и к 10 числу вокруг города окончательно образовался плотный заслон.
На этом этапе последовало очередное перемирие, причем создавался даже гуманитарный коридор на севере города. Сделку согласовывали на уровне МИД РФ и Госдепартамента США. Однако перемирие не продержалось и нескольких недель, и вскоре бои возобновились с новой силой.
19 сентября авиация принялась, не жалея сил, бомбить боевые порядки боевиков в Алеппо. Положение джихадистов в городе серьезно ухудшилось. Дело в том, что в отличие от многих других анклавов, в Алеппо стенки котла достаточно плотные. Поэтому внутри начались перебои с продовольствием и боеприпасами.
Так, один из отрядов «умеренных террористов» под ударами с воздуха лишился складов с провиантом, топливом и части боекомплекта. Укрытые в подземных бункерах запасы поражались, судя по сообщениям из города, бетонобойными бомбами. Один из командиров мятежников печально заметил: «Мы, разумеется, ощутили все эти потери. Мои люди не ели хлеба уже три дня. И если раньше генератор работал по десять часов в день, теперь приходится довольствоваться всего двумя часами».
Однако зачистка Алеппо одной только военной силой — дело исключительно трудное. Внутри окопались крупные силы боевиков, причем за время войны они накопили как минимум серьезное количество боеприпасов. Ударные возможности сирийских войск, как и прежде, в среднем невелики. Наконец, все проблемы уличных боев в случае с Алеппо приходится умножать на два. Особенность местного градостроительства — очень плотная застройка. Даже Грозный по сравнению с этим городом выглядит лесопарком с большими открытыми пространствами. А ведь речь идет о зачистке города, до войны населенного 2,3 млн человек. По этой причине правительственные войска наступают довольно осторожно, пытаясь локальными операциями в разных кварталах медленно отгрызать небольшие участки местности и отыскивать слабые места в обороне джихадистов. Взятие Алеппо, безусловно, станет огромным репутационным и чисто военным выигрышем — высвобождение крупных сил, переход под контроль правительства большого города, в котором все еще много людей. Однако бои могут идти еще очень долго, так что есть и другие варианты — например, почетная капитуляция с вывозом окруженных джихадистов в Идлиб.
Злополучный союзник
Армия Башара Асада неспособна самостоятельно справиться со своими противниками. Это печальный факт, причем проблемы серьёзнее, чем может показаться на первый взгляд. Организация сирийских вооруженных сил до войны была довольно своеобразной. Дивизии размещались на определенной территории, представлявшей собой некое генерал-губернаторство, включающее и собственно военные объекты, и транспортные развязки, и объекты гражданской инфраструктуры и экономики. Причем воинские начальники могли вмешиваться в дела подведомственной территории, не спрашивая разрешения Дамаска. Таким образом, судьба солдат и офицеров тесно переплеталась с проблемами провинции, где они стояли. Такая полуфеодальная организация сыграла двоякую роль в начале войны.
В частности, многие офицеры не дезертировали именно потому, что их семьи находились на той же самой территории и легко могли оказаться под колпаком спецслужб и родного командования. Однако обратной стороной такого устройства стала низкая мобильность частей. Современную маневренную войну основная масса сирийских войск вести просто не может — в силу исторически сложившейся схемы руководства и логистики. Такие части ограничиваются обороной собственных районов. По мере того как война разгоралась, добавились и другие проблемы: кадровые военные погибали, заменить их часто было просто некем, и в результате войска Асада регулярно несут тяжелые потери и теряют рубежи просто из-за плохой подготовки. Во время прорыва блокады Алеппо отряды джихадистов прошли через передовые позиции армии как нож сквозь масло, потому что фронт, стоявший на месте месяцами, не был оборудован для обороны, а службу несли халатно. «Шахидмобиль» это страшное оружие только для тех частей, которые не могут выставить минные поля и дежурные пулеметы с хорошими расчетами. Но ни опытных саперов, ни толковых пулеметчиков на рубеже прорыва не нашлось. В результате смертники могли заехать прямо в ворота опорного пункта, а за ними шли штурмовые группы.
Однако уже в ходе войны началось формирование мобильных подразделений, обладающих хорошей или как минимум пристойной боевой подготовкой. Многие из них спонсировались частными лицами. Известные отряды вроде «Соколов пустыни» или «Тигров» — это как раз «частные армии», за спинами которых стоят богатые сирийцы. В некоторых случаях перспективное подразделение спонсируется РФ. С другой стороны, свою роль играют отряды иранцев, «Хезболлы», иракских шиитов, палестинцев… Для России формирование боеспособных отрядов из иностранцев в перспективе более правильный путь, чем массированное использование собственных бойцов, и процесс идет. Но союзников можно использовать лишь до определенного предела: «Хезболла» готова повоевать в Сирии, но это не означает, что она готова полечь там до последнего человека. А значит необходимо довести до приемлемого уровня боеспособности собственно сирийские подразделения.
Другой способ склонить чашу весов на свою сторону связан скорее с дипломатией, чем с войной. По Сирии рассыпано множество анклавов, контролируемых различными антиправительственными группировками. Каждый из них сам по себе не является огромной проблемой, но в совокупности это настоящие гири на ногах правительственных войск. На их уничтожение до сих пор не хватало ни сил, ни времени, но каждый требует войск для создания хотя бы призрачной и по сути дырявой завесы вокруг себя. В последние недели за очень короткое время два из этих анклавов капитулировали. В конце августа поддался Дарайя, городок под Дамаском, более трех лет блокированный войсками. Боевики выехали оттуда под надзором военных. Затем такая же участь постигла небольшой анклав на окраине города Хомс. В обоих случаях «котлы» очищались добрым словом и угрозой пистолета, и очевидно, что подобная тактика выдавливания будет использоваться и в дальнейшем. Несколько сократился — но уже без переговоров, исключительно под ударами — анклав в Восточной Гуте, близ Дамаска. Вообще во всех районах, включая даже Алеппо, можно говорить не о масштабных прорывах, а о продвижении мелкими шажками и постепенном сокращении зоны контроля боевиков. Легким этот процесс точно быть не может, тем более что «зеленая коалиция» не собирается пассивно ожидать своей участи. Пока джихадистов медленно вытесняют из котлов, те в свою очередь пытаются продвинуться севернее Хамы, в центральной части страны. В целом, однако, лоялисты больше приобретают в результате побед, чем теряют после неудач.
Стамбул гяуры нынче славят…
Отношения между Россией и Турцией в течение года успели претерпеть драматические изменения. Сбитый российский самолет, гибель двоих военнослужащих и обмен недружественными жестами между Москвой и Анкарой, казалось бы, привели к долгой заморозке отношений. Однако уже в августе Путин и Эрдоган вновь встретились. После подавления июльского путча, в котором Россия, судя по всему, сыграла значительную роль, РФ и Турция смогли не только преодолеть противоречия, но и достичь каких-то серьезных негласных договоренностей. Во всяком случае, в Анкару для переговоров с турецкими коллегами уже наведывался начальник Генштаба РФ Валерий Герасимов. Такой визит может означать одно: политики уже договорились о направлении действий, и речь идет о согласовании сугубо технических деталей. Речь шла, конечно, об активности на севере Сирии, где турецкие войска при помощи подконтрольных им отрядов мятежников ведут операцию против Исламского государства и курдов. С точки зрения России и Сирии ничего плохого в этой операции, в общем-то, нет. Под удар турок попадают исламисты, против которых правительственные войска Сирии воюют и так, и курды, отношения с которыми у Асада строятся по принципу «враг врага = друг».
С другой стороны, Турция осталась почти в изоляции, получив на свою голову проблемы с целым рядом соседей и партнеров — от Сирии до России, Ирана и даже Штатов. Поэтому потепление отношений с Россией, несмотря на все трудности (в частности, протурецкие отряды находятся как раз в рядах «зеленой коалиции»), выглядит даже не как ситуативный альянс, а как готовность сторон сосредоточиться на актуальных для себя проблемах, не мешая другим. Поэтому нынешняя стабилизация может оказаться временной. С другой стороны, на волне новых отношений с Турцией удалось реанимировать вопрос о проекте трубопровода «Турецкий поток», причем «Газпром» получил уже разрешение не на изыскания, а непосредственно на строительство. «Поток» — это и возможности, и риски для обеих сторон, и предсказать, как будет развиваться ситуация, невозможно. Однако на какое-то время Кремль может забыть о художествах Эрдогана.
Террариум
Конечно, главный вопрос — чем и когда этот конфликт увенчается. И здесь никакой ясности нет. В Сирии действует множество относительно самостоятельных сил: правительство, курды, Исламское государство, оппозиция, которая в свою очередь делится, заведомо упрощая, на клиентов Турции, США и арабских государств, интересы которых совпадают только на время войны с Асадом. Договориться между собой эти силы не в состоянии, поскольку имеют неустранимые разногласия по принципиальным вопросам. Причем в ряде случаев одни хотят видеть других в земле. Борьба с ИГ очевидно будет продолжаться до полного уничтожения, но даже державы часто не могут найти общего языка. Еще недавно Россия и США вновь достигли, казалось бы, соглашения по поводу сирийских дел. Однако новое перемирие кончилось гораздо быстрее, чем старое. Произошло это по нескольким причинам. Сирийская оппозиция включает слишком много группировок, чтобы хотя бы точно установить, где какая находится. К тому же русские и американцы часто считают террористами разных людей. «Умеренные» сплошь и рядом воюют под руководством исламистов. К тому же режим прекращения огня мятежники просто не соблюдали, а провести четкую линию размежевания между «правильными» и «неправильными» террористами — задача просто непосильная.
Наконец, жирную точку на перемирии поставил инцидент, произошедший на востоке Сирии. «Ошибочное» бомбометание ВВС США привело к гибели десятков сирийских солдат в районе Дейр-эз-Зор, чем немедленно воспользовались боевики ИГ, отвоевавшие у сирийцев часть территории с важной высотой. Учитывая, что Дейр-эз-Зор — маленький анклав в глубоком тылу джихадистов и с внешним миром его связывает лишь аэродром, удары по нему воспринимаются очень болезненно. И Дамаск, и Москва, разумеется, сразу же восприняли этот налет как вопиющее нарушение всех договоренностей, так что из хрупкого компромисса в очередной раз ничего не вышло. Только 9 сентября Россия и Штаты договорились о прекращении огня, а уже 17 числа состоялась злополучная бомбардировка. Стороны не доверяют друг другу ни на грош, что сильно осложняет положение. На заседании Совета Безопасности ООН 25 сентября вместо обсуждения проблемы можно было наблюдать перебранку. Стороны обменялись обвинениями, но так ни к чему и не пришли. Поскольку и Россия, и США имеют в СБ ООН право вето, трудно ожидать, что через этот орган удастся продавить хоть какое-то решение.
Вообще сирийский кризис обнажил проблему, далеко выходящую за рамки бед Ближнего Востока. В последние годы отношения России, США и ЕС охладились — это трюизм, но главная проблема состоит в другом. Стороны перестали слышать друг друга. Дипломаты говорят фактически на разных языках и демонстрируют неспособность и нежелание понимать опасения другой стороны, ее мотивы и страхи. Система сигналов и взаимных уступок времен Холодной войны, помогавшая не сползти к обмену ядерными ударами, исчезла, и заменить ее нечем. Для России сам факт признания в качестве серьезной силы на мировой арене превратился в приоритетную цель, и борьба за влияние — в том числе на Ближнем Востоке — будет вестись до последнего доллара в казне. Для США таким же ключевым вопросом является доминирование в мировой политике. Противоборство сильно взвинтило ставки: возвращаться с Ближнего Востока побежденным никто не хочет, а победить никто пока не может. С практической точки зрения, Сирия имеет совсем не такое грандиозное значение, как можно подумать. Даже классическое объяснение войны в Сирии вопросом о строительстве газопровода из Катара в Европу не выдерживает критики — Катар и без того возит газ в Европу морем, и это для ближневосточной деспотии заведомо более выгодный проект. Однако огромную роль играет вопрос репутации: какая страна покажет себя достаточно сильной и хитроумной, чтобы разрешить кризис?
Гордиев узел сирийских проблем практически невозможно распутать, но и разрубить его достаточно трудно. Слишком многое было вложено в поддержку своих подопечных каждой из сторон, чтобы просто отказаться от продолжения борьбы. Как для США, так и для России и Турции вовсю действует логика втягивания: просто бросить карты на стол и уйти из Сирии — неприемлемое решение для всех ключевых игроков. К тому же ни одна из стран не желает ввязываться в драку всеми силами. Конечно, вмешательство нескольких российских или американских бригад быстро изменило бы положение дел, но ни в России, ни в США не нашлось желающих из-за ближневосточного вопроса рисковать высокими потерями и, соответственно, проблемами во внутренней политике. Поэтому война может продолжаться долго, и ее продолжат вести чужими руками. В результате сами участники бойни оказываются в двусмысленном положении: им предстоит решить исход конфликта, но решить в пользу одной из выясняющих отношения держав. Ни одна из сторон сейчас не готова к настоящему компромиссу. Кто бы ни выиграл, условия мира он будет диктовать с позиции силы. Как и века назад, хладное железо властвует над всем.
