Япония сейчас активно перевооружается и пересматривает свою внешнюю политику. И в отличие от Европы или Америки, в политике японцам не нужно совершать никаких радикальных правых поворотов: в легальном политическом поле действуют десятки националистических и ультранационалистических партий, часто популярных, часто связанных с организованной преступностью, часто — идеологически наследующих тем группировкам, которые в тридцатые убивали премьер-министров, чтобы вернуть императору неограниченную власть.
31 марта 1854 года. Япония, увидев в своих гаванях паровые корабли американского флота коммодора Мэттью Перри, подписывает с США договор о режиме экономического благоприятствования и разрешает открыть на своей территории американские консульства. Период самоизоляции Японии окончен. Японцы наконец-то узрели, насколько они отстали в развитии от других стран.
Но против правящего клана Токугава, пошедшего на заключение унизительных, с точки зрения японцев, соглашений с западными державами, началось мощное движение в ряде княжеств. Страна была единой лишь номинально. Князья земель Тёсю, Сацума и Тоса обладали большой степенью независимости. Поднявшиеся на лозунге «Да здравствует Император, долой варваров!», японские мятежники, которым Франция и Великобритания поставляли современное огнестрельное оружие, свергли последнего сегуна Токугава Ёсинобу и в 1868 году провозгласили реставрацию императорской власти. Сами японцы называют эти события революцией.
Император Муцухито, чьё имя прижизненно нельзя было произносить, начал реформы, получившие название эры Мэйдзи. В стране учреждались двухпалатный парламент и кабинет министров, проводилась административная реформа, в ходе которой автономные княжества сменили 47 префектур, столицу государства Эдо переименовали в Токио. Япония приняла европейскую систему летоисчисления и григорианский календарь, сутки отныне исчислялись не 12-ю, а 24 часами. Законодательно запрещалась дискриминация баракуминов (сословие производителей кожевенных изделий), вводилась всеобщая воинская повинность, создавался современный флот, у западных стран закупалось огнестрельное оружие и пушки. Простолюдинам строго предписали иметь фамилии — ранее привилегия исключительно самураев, — отменялись ограничения на поездки и смену профессии, ликвидировалась общинная форма землевладения. Крестьянам раздавались сертификаты с указанием площади и стоимости их земельных участков для аренды и продажи.
Реформы затронули и систему образования вместе с культурой. Создавались совместные государственные учебные заведения для мальчиков и девочек. Начали открываться университеты, первым из которых стал Токийский. Началась кампания по разводу синтоизма и буддизма, первый провозглашался национальной религией японцев, а второй — индийско-китайским заимствованием. Буддизм не спас Китай от вторжения монголов, нас же дважды спас синтоизм — уверяли японские националисты. Вера в духов («ками»), которые живут в небе, земле и воде, очищалась от буддистских заимствований, буддистские храмы закрывались, сам император был провозглашен духовным лидером синтоизма. Так борьба за национальное возрождение и вестернизацию, воплощенная в формуле «вакон — ёсай» («японский дух — европейская наука») открыла путь абсолютной монархии, которая в 1945 году поставит Японию на грань уничтожения.
Но тогда Япония ликовала. В 1871 году на Запад отправлено Великое посольство во главе с министром иностранных дел Ивакурой Томоми. За несколько месяцев тот посетил Россию, Германию, Францию и Великобританию. В Петербурге он приобрёл портрет Петра I, которого считал великим реформатором. Заключен ряд торговых договоров, британцы согласились на постройку железных дорог в Японии. Император поставил задачу использовать открывшееся окно возможностей в отношениях с европейцами. И своего добился. Прыжок японской нации из феодального разрозненного общества, где принято сражаться на мечах, в индустриальный мир до сих пор не имеет аналогов в мире.
Общественная жизнь в Японии вместе с реформами Мэйдзи значительно оживилась. Поначалу на первое место вышло просветительское сообщество Мэйрокуся — членами общества переводились труды европейских ученых и философов, распространялись книги по истории Европы, перепечатывались западные журналы про технологии. Создавались партии разного толка — либеральные, консервативные, монархические. И чем крепче в военном плане становилась Япония, тем сильнее становились силы, призывавшие к началу борьбы за мировое господство.
Одной из первых таких группировок стало «Общество тёмного океана» («Ганъёся»), основанное самураем-предпринимателем Харакокой Катаро, владевшим богатыми залежами ископаемых землями в Маньчжурии и проповедовавшее захват Кореи, Китая и российского Дальнего Востока. Деятели данного общества, в которое входили противники прозападной ориентации страны, совершали диверсии и теракты против политических противников. Так, в 1889 году после того, как британские СМИ распространили условия договора с Японией о постройке морских судов, согласно которому британские граждане в Японии в случае совершения ими преступлений несли ответственность только перед Британией, член «Ганъёся» Курусима Цунэки бросил бомбу в министра иностранных дел Окуму Синэгобу, покалечив, но не убив, а сам покончил с собой, на глазах толпы перерезав себе горло. Позже члены организации не раз проводили силовые акции возмездия и в самой Японии, и за её пределами. Например, в 1895 году боевики «Ганъёся» убили корейскую королеву Мин, после чего к власти в Корее пришло прояпонское правительство. Что касается Китая, то в нём открылась сеть борделей, маскировавшая разветвленную сеть японской националистической группировки. Налаживались связи с китайской оппозицией и чиновниками, готовыми стать проводниками японских интересов в Поднебесной.
Со временем «Ганъёся» превратится в политическую партию под названием Велико-японская производственная партия, объединив ряд более мелких националистических группировок. Но одним из условий, поставленных американскими властями после Второй мировой войны, станет ликвидация «Ганъёся». Император Хирохито согласится.
Ранее, в 1901 году, от «Ганъёся» откололась группа под названием «Кокурюкай» («Общество черного дракона»), которую возглавил Рёхэй Утида. Общество желало изгнания русских из Желтороссии — дальневосточного региона южнее Амура, интенсивно осваиваемого Российской Империей. «Кокурюкай» наладила мощную агентурную сеть на всём русском Дальнем Востоке, что сыграло немаловажную роль в ходе русско-японской войны, когда генералитет Японской Императорской армии отлично знал от агентов-националистов о передвижениях частей русской армии и маршрутах снабжения. Члены «Кокурюкай» оказывали поддержку маньчжурским сепаратистам в Китае и наращивали японское присутствие в регионе. В 1930 годы членами «Общества черного дракона» являлись высшие военные чины, главы корпораций и члены правительства. Успехи и влияние «Кокурюкай» привели к тому, что с началом Второй мировой войны президент Рузвельт принял решение об интернировании всех японцев из США. После капитуляции Японии «Кокурюкай», как и «Ганъёся», окажется под запретом и будет распущена.
В это время в Японии обретает популярность идеология особого пути японской нации — Кокутай, которую разработал в первой половине XIX века философ Аидзава Сэйсисай. Основные положения: император выступает потомком богини солнца Аматэрасу и выражает волю всего японского народа; синтоизм — истинно национальная религия каждого японца; воинский путь бусидо — карающий меч японской нации против врагов Страны восходящего солнца. Идеология Кокутай проникает глубоко во все слои японского общества, но особый отклик находит среди военных — именно они выступают хранителями традиций японской нации и её главным защитником. Более того, армия и флот на равных с парламентом участвовали в формировании правительства и обладали правом вето — и это было закреплено в законах страны!
Дальнейшее зарождение и развитие японских националистических группировок будет проходить в воинских кругах. Данный тренд сохранится до окончания Второй мировой войны, но и потом военные останутся средой, из которой будут рекрутироваться члены ультраправых организаций.
На рубеже 1920–1930 годов на слуху самыми известными стали группировки военных «Лига крови» и «Сакуракай», пропагандировавшие отказ от демократии и переход полномочий во всех сферах жизни страны в руки императора. После Лондонской морской конференции 1930 года члены организации смертельно ранили премьер-министра Осати Хамагути, согласившегося с западными державами на условия договора, согласно которому дальнейший рост Императорского флота и его переоснащение стали невозможны. Уже через два года убит прямо в своем кабинете следующий премьер Инукаи Цуёси. Члены «Лиги крови» и «Сакуракай», участвовавшие в убийстве, арестованы и преданы суду, но военному руководству удается собрать свыше 300 тысяч подписей японских граждан, сделанных кровью, с прошением о помиловании мятежников. Суд снизошел на милость, и участники покушения отделались тюремными сроками, избежав смертной казни.
26 февраля 1936 года участники «Лига крови» и «Сакуракай» начали собираться на центральных площадях Токио. Всего в путче участвовали 1500 солдат и офицеров, и проходил он под лозунгом «Уважай Императора, свергни зло!» Начались нападения на министров, захватили несколько правительственных зданий. Узнав о происходящем, император Хирохито издал указ, в котором повелевал мятежникам сдаться. Услышав, что император, ради которого они пролили столько крови, отказывается принимать их жертву и считает их изменниками, националисты начали сдаваться. «Лига крови» и «Сакуракай» прекратили своё существование, но их дело продолжили унаследовавшие армейские объединения «Тосэй-ха» («Фракция имперского пути») и «Кодо-ха» («Фракция контроля»).
Итак, изначально японский национализм развивался как милитаристский и автократичный. Выступать против экспансии Японии и продолжать оставаться националистом было невозможно. Именно либеральные и левые политики в первую очередь рассматривались как предатели. Можно указать на параллели между японским национализмом и итальянским фашизмом (и немецким национал-социализмом), но есть одно важное но: традиции авторитаризма в японском национализме, которым гласно или негласно следуют большинство современных политических партий Японии, в отличие от Италии и Германии, буквально вшиты в японскую национальную матрицу.
Вернемся к событиям XX века. Усиление военных во власти привело к активизации завоевательной политики Японии. В 1910 году оккупирована Корея, в 1931 году — Маньчжурия. Китайские националисты из «Гоминьдана» возмутились и обратились в Лигу Наций: Маньчжурия — территория Китая, японские войска находятся там незаконно. В ответ руководитель японской делегации министр иностранных дел Ёсукэ Мацуока заявил: «Миссия Японии состоит в том, чтобы руководить миром духовно и интеллектуально… Япония станет колыбелью нового Мессии». Так, проведя параллель с Библией, японцы громко хлопнули дверью и вышли из Лиги Наций.
В 1937 году Япония начала войну против Китая. Несмотря на первоначальные успехи вблизи побережья и формирование шести марионеточных правительств на подконтрольных территориях, в глубине страны китайцы сопротивлялись особенно отчаянно, тем самым вызывая у японцев особую свирепость. В ходе Нанкинской резни убито около 300 тысяч китайцев — эта цифра до сих пор заставляет мир содрогаться.
Осознавая, что война в Китае будет затяжной, японское руководство начало подготовку к участию в Великой войне. 27 сентября в Берлине заключен Тройственный пакт с Германией и Италией, к которому позже присоединилось ещё несколько государств, ставшими сателлитами Рейха. Как только японская делегация поставила свою подпись под документом, японские войска начали вторжение во французский Индокитай, подконтрольный вишистам.
В самой Японии в условиях начала войны решено на время отказаться от парламентаризма. Партии распущены, вместо них премьер-министр Фумимаро Кноэ организовал «Ассоциацию помощи трону», которая функционально была похожа на НСДАП и Национальную фашистскую партию. Она была одновременно самой массовой организацией в стране и в то же время вобрала в себя весь государственный аппарат. Однако, как покажет дальнейший ход войны, просуществовать «Ассоциации помощи трону» было суждено всего пять лет.
Нападение на Перл-Харбор 7 декабря 1941 года стало роковым для Японской империи и японского милитаризма. Да, японцы уничтожили множество американских самолетов, не успевших взлететь, и несколько линкоров, но США в максимально сжатые сроки оправились от удара. У японцев было преимущество лишь в количестве линкоров. И что самое важное — США обладали практически нескончаемыми ресурсами, так как контролировали значительную часть континента, чего были лишены японцы, увязшие в партизанской борьбе в Китае. Успехи Японии в начале войны — захват голландской Индонезии, британских Малайзии и Сингапура, Таиланда и Камбоджи с последовавшим выходом в просторы Индийского океана, где они оккупировали Никобарские и Андаманские острова, через некоторое время отданные «индийскому правительству в изгнании» под руководством националиста Сухаса Чандры Боса, оказались обнулены. Американцы сразу захватили преимущество в воздухе и уже в апреле 1942 года бомбили японскую столицу.
Япония сопротивлялась союзникам дольше Германии и Италии. Ближе к концу войны, понимая, что наступило время действовать рискованно и наверняка, японское командование отдало приказ о формировании воздушных эскадрилий смертников-камикадзе (камикадзе в переводе с японского — «божественный ветер»). От добровольцев не было отбоя — на всех даже не хватило самолетов. Всего за войну погибли 3913 летчиков-камикадзе, но кроме них известно о нескольких тысячах случаев самоубийств японцев из сухопутных частей, оказывавшихся в окружении и отказывавшихся сдаваться. Боевой дух японской армии был настолько высок, что США не ожидали окончания войны ранее 1947 года. Узнавшие о подписании акта о капитуляции японские военные в ночь с 14 на 15 августа 1945 года сделали последнюю попытку переворота. На этот раз уже не во имя, а против императора. Лояльные Хирохито войска, впрочем, путча не допустили. Япония сдалась, и множество её высокопоставленных офицеров, объявленных военными преступниками, предстали перед Международным военным трибуналом и были повешены или приговорены к пожизненным тюремным срокам.
Вообще отношение японцев к преступлениям, которые совершали их генералы, разительно отличалось от господствовавшего в Европе. Преступления японской армии считались вражеской пропагандой или им находили оправдание как во время, так и после войны. Чего стоит, например, небезызвестный «Отряд 731» — аналог немецкого «Аненербе»: проект, в рамках которого проводились испытания бактериологического оружия над военнопленными, в основном советскими. А так называемые «станции утешения» — сеть борделей для японских солдат в Азии, через которые насильственно прошли десятки тысяч филиппинских, китайских и бирманских девушек — не имеют аналогов в истории.
Культурный слой, вся интеллигенция страны, как и военные, поддерживали войну. Яркий пример — философ Тэцуро Вацудзи, который в своих статьях утверждал о превосходстве японской традиции понимания человеческой природы и этики, и критиковал присущий, по его мнению, Западу индивидуализм. А то, как японское общество встретило объявление о начале войны с США, лучше всего показано в японском фильме Идзуры Нарусимы «Атака на Пёрл-Харбор». «Банзай! Банзай! Банзай!» — этот победный японский клич раздавался даже сквозь бомбежки японских городов.
После войны Япония подверглась разоружению. Армия и флот мало того что были сокращены в разы, так и перестали играть ту роль, благодаря которой контролировали страну несколько десятилетий. Но японский национализм никуда не делся. Только приобрел иные очертания, более гражданские, но оттого не менее реваншистские. Это роднит его с землей, на которой живут японцы, на которую периодически налетают разрушительные цунами, не способные потопить упрямый и гордый архипелаг. С окончанием режима оккупации в 1952 году число националистических организаций — культурных, спортивных и политических — сначала восстановилось, а дальше стало только расти. Сейчас крупных движений националистического характера насчитывается около 50-ти, помимо этого ещё существуют сотни инициативных групп, рассеянные по всем крупным японским городам. Рассмотрим самые крупные и известные партии послевоенной Японии.
В 1951 году появилась партия «Великая Япония» Сатоси Акао — яро антикоммунистическая и видевшая врагов Японии в лице таких государств, как СССР, КНДР и Китай. Она тесно сотрудничала с криминальными структурами — с тем же кланом Ямагути, член которого, Отоя, в 1960 году мечом убил лидера социалистов Инэдзиро Асануму. Вообще сотрудничество японских гангстеров (якудза) и японских националистов — тема, достойная отдельного исследования. Ведь даже японский криминалитет проникнут национализмом и внёс свой посильный вклад в борьбу с левыми партиями и группировками.
В 1990-е годы «Великая Япония», впрочем, перешла на более умеренные позиции, но значительных электоральных успехов ей добиться так и не удалось. Роль националистов успешно играли представители правящей Либерально-демократической партии, например, бывший в 1982–1987 годах премьер-министром Ясухиро Накасонэ, которому принадлежит высказывание: «Японскую расу следует считать выдающейся, поскольку со времен богини Аматэрасу японцы чисты, как самое лучшее неразбавленное рисовое вино — сакэ». В 1990-е и 2000-е годы агитаторы «Великой Японии» не раз пикетировали российское посольство из-за вопроса о принадлежности Курильских островов на своих пропагандистских автомобилях «гайсэнся», из динамиков которых звучали военные марши и торжественные речи апологетов национализма. Помимо Курил японские националисты ведут идейную борьбу с китайскими националистами из-за островов Сэнкаку (китайцы их именуют Дяоюйдао) в Восточно-Китайском море, принадлежность которых Японии оспаривается одновременно Китаем и Тайванем, и островов Такэсима (корейцы именуют их Токто), которые принадлежат Южной Корее. На данные острова неоднократно высаживались японские националистические десанты, неизменно водружавшие флаг своей страны над «оккупированной» территорией.
«Гайсэнся»
Но в 1970-е годы японские националисты оказываются разделены вопросом об отношении к США. Появляются «новые ультраправые» (син-уёку), которые призывают японцев отказаться от поддержки правящей Либерально-демократической партии и переосмыслить своё отношение к Америке, по их мнению, серьёзно ограничивающей японский суверенитет. В 1972 году основана партия «Иссуй-Кай» («Общество единой капли» — какое поэтическое название!), которая резко осуждала агрессию США в Югославии и вторжение в Ирак. В 2010 году «Иссуй-Кай» провела форум националистов в Токио, в котором принял участие лидер французского Национального фронта Жан-Мари Ле Пен. Бессменный лидер партии Мицухиро Кимура в 2014 году признал воссоединение Крыма с Россией и даже четыре раза (!) посетил русский полуостров, встретившись с местным руководством в лице Аксёнова, Белавенцева и Меняйло, и сравнил жителей Крыма с японскими самураями. В одном своём интервью он прямо заявил: «Для меня Крым, конечно, это часть России, и он всегда был частью России. И в Японии я действительно говорю правду о том, что вижу, что узнаю о регионе». Однако Кимура не поменял своего мнения относительно Курильских остров — их истинная принадлежность Японии неоспорима, уверен он.
В 2000-е годы много шума в Японии наделал другой известный националист — мэр Токио Синтаро Исихара, десятью годами ранее написавший совместно с президентом корпорации Sony Акио Морито книгу «Япония, которая может сказать «нет», ставшую манифестом антиамерикански настроенных националистов. Будучи главой Токио, в 2012 году он объявил о покупке островов Сэнкаку, тем самым инициировав японо-китайский конфликт. Не добившись поддержки руководства страны, он в том же году ушел в отставку. Но использовал накопленный политический капитал, вступив в «Партию возрождения Японии» мэра-националиста города Осака Тору Хасимото, которого называют не иначе как японским Путиным, а спустя два года вышел из неё, сформировав собственную «Партию будущих поколений», на последних выборах получившую два места в нижней палате парламента. Что же касается Тору Хасимото, то в 2013 году, комментируя факт «станций утешения» во Второй мировой войне, он заявил буквально следующее: «Если вы хотите, чтобы солдаты, подвергавшие себя риску, отдохнули, необходима система „женщин для утешения“. Каждый в силах понять это». Справедливости ради отметим, что Хасимото тут же признал — Япония также несёт ответственность за развязывание войны. Руководство страны пыталось откреститься от его слов, а премьер-министр Синдзо Абэ и вовсе заявил, что сексуального принуждения в годы войны не было. В 2016 году, переформатировав «Партию возрождения Японии» в «Ассоциацию возрождения Осаки», на выборах в префектуру партия Хасимото сумела обойти либерал-демократов и занять первое место.
Помимо внешних сил — России, США, Китая, КНДР и Южной Кореи, — внутри страны своими противниками японские националисты считают Коммунистическую партию и партию буддистов «Комэйто», которых заклеймили пораженцами и «пятой колонной». В меньшей степени критикуются борцы за права народа айнов, который за последние сто лет почти полностью ассимилирован японцами, в том числе и насильственно, и окинавские сепаратисты, апеллирующие к самодостаточности своей истории и экономики — их влияние пока тоже невелико.
Самоненавистничество — главный порок японского общества, привитый странами-победителями Второй мировой войны, в первую очередь США, считают националисты. В отличие от мексиканского национализма, также носящего антиамериканский характер, под самоненавистничеством подразумевается отнюдь не чувство расовой неполноценности и техническая отсталость, а возложение на японский народ вины за преступления первой половины XX века. Наоборот, успехи японского «экономического чуда», выведшие страну в лидеры по экономической мощи, выглядели резким контрастом в сравнении с вассальным военно-политическим статусом, навязанным американцами, и только подстегнули японский национализм. Его представители не считают Международный трибунал честным и справедливым. Император Хирохито, по их понятиям — национальный герой, приближенный к богам, подаривший стране пусть и недолгий, но яркий момент славы и величия. Кости участников Великой войны хранятся в храме Ясукуни, и японские националисты вместе с руководством страны и народом поклонятся им как величайшим реликвиям, вызывая недоумение всего мира. Они мечтают о возвращении Японии полного суверенитета и былой мощи — как в военном, так и в культурном плане. Относительно их электоральных шансов в будущем нет ясности — всё зависит от того, погрязнут ли в скандалах, коррупции и обвинениях в сдаче национальных интересов правящие либерал-демократы, перенявшие националистическую риторику и до сегодняшнего дня успешно присваивавшие поддержку японцев, или же им удастся выстоять и трансформироваться во что-то более радикальное.
Выступление правых в Токио
Русским националистам из истории японского национализма важно сделать один важный урок: японцы требуют передачи им Курильских островов не только и не сколько потому, что считают их несправедливо переданными СССР в 1945 году, но потому, что острова считаются исконными и священными для японцев несмотря на то, что первыми на их землю вступили русские, а проживавшие там айны переселены на Японский архипелаг и частично истреблены самими же японцами. Сами японские название островов — Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи, — как бы служат свидетельством того, что эти острова — подлинно японские. Их переименование на русский лад — задача на ближайшее время. Надо дать четкий сигнал, что пересмотр территориальной принадлежности русских земель невозможен. Нет оснований считать ни нынешние японские власти, всецело находящиеся под протекторатом США, ни японских националистов, которые, как двуликий Янус, хоть и смотрят в разные стороны, но вместе составляют единое тело, союзниками России. Но можно и даже нужно играть на противоречиях, которые сеет японский национализм в сфере влияния двух великих держав — США и Китая. Создание проектов по эффективному геополитическому сдерживанию противников России, игра с чужими национализмами — важная задача для будущего русского национального государства.
