Только что завершилась большая пресс-конференция Владимира Путина. Его пресс-секретарь Песков перед началом обещал, что ничего важного Путин не скажет. Так и произошло. Путин не объявил себя богом-императором, не повелел сжечь заживо Сердюкова и не сообщил о завершении программы по клонированию Дмитрия Медведева, из-за которой Дмитрий Медведев будет премьер-министром вечно, как бы ни пророчили его отставку всевозможные эксперты.
Путин не сказал вообще ничего, что стоило бы вынести на первую полосу с пометкой МОЛНИЯ. А ведь четыре часа говорил. Четыре часа традиционной советской болтовни (как вы помните, всевозможные заседания КПСС шли часами, с бурными продолжительными аплодисментами, после которых никто даже под страхом смертной казни не мог вспомнить а чему, собственно, аплодировали-то) — точнее, четыре часа постмодернисткого спектакля в популярном путинском жанре «я держу аудиторию за мудаков».
Например, Путина спрашивают, как он относится к восстановлению памятника Дзержинскому на Лубянке. Путин отвечает, что этот вопрос должна решать Московская городская дума, а он в ее решения вмешиваться не будет. То есть, в рамках спектакля отыгрывает сцену «В России есть реальная местная власть, которую выбирают реальные местные жители на реальных местных выборах, голоса которых реально честно считают, и я реально не могу вмешиваться в работу реальных органов реально местной реально власти, а пресловутая „вертикаль власти“ с жесткой вертикальной интеграцией всех управляющих уровней под единый кремлевский центр принятия решения вам ночью в кошмаре приснилось».
И журналист, вместо того, чтобы возразить: «Мудила с Нижнего Тагила, Мосгордума целиком состоит из единороссов, исполняющих обязанности человека. Они в Москве и шагу не сделают, тридцать раз не проконсультировавшись с твоей администрацией, тем более по такому болезненному вопросу, как памятник Дзержинскому. Можно хоть ты, президент Российской мать ее Федерации, хоть со мной, пожилым уже человеком, будешь общаться не как с пятилетним ребенком, а как с человеком, который не хуже тебя знает реальное устройство построенной тобой политической системы, cut the bullshit» — нет, вместо этого журналист делает ритуальное па «конечно же, я верю, что вопрос важнейшего идеологического значения абсолютно самостоятельно будут решать назначенные вами инвалиды из Мосгордумы».
Видео с прошлогодней пресс-конференции. Новое мы делать не будем, потому что не изменилось вообще ничего.
Пресс-конференция из настоящего общения превращается в двусмысленный постмодернистский спектакль:
— Скажите, а можете вы вмешаться в острейший идеологический вопрос?
— Конечно же, я не могу вмешаться в острейший идеологический вопрос, потому что у нас разделение властей и настоящая демократия.
— Само собой, я так и думал, что у нас настоящая демократия, где вы не можете вмешиваться в идеологические вопросы, поэтому теперь можно, пожалуйста, отпустить моих детей и жену из заложников?
— Товарищ журналист правильно понял наше отношение к важнейшим идеологическим вопросам. Верните ему жену и детей, ведь у нас демократия.
И так во всем вопросам — как Путин относится к узникам Болотной? Путин никак не относится к узникам Болотной, судьбу узников Болотной должен решить суд, ведь он у нас независимый. Как Путин относится к делу Даниила Константинова? Путин никак не относится к делу Даниила Константинова, пусть его судьбу решает независимый суд. Является ли выдача денег Украине попыткой повлиять на ее судьбу? Конечно же, не является, судьбу Украины решают сами украинцы, а Россия даже и не думала вмешиваться, просто помогла братскому народу.
И так вопрос за вопросом, час за часом, ритуальный вопрос, ритуальный ответ, все делают вид, что живут в правовом демократическом государстве, где соблюдают закон, права человека и честно выбирают друг друга на выборах всех уровней. Театр кабуки. Как буки. Ебуки. Что, если бы там оказался я и спросил, почему не регистрируют националистические партии? Верно, Путин бы ответил, что в соответствии с законодательством регистрируют все партии, а если кто-то не прошел регистрацию, значит, были допущены нарушения в уставных документах, которые необходимо устранить, потому что мы живем в правовом демократическом государстве, где все допущены к участию в политической жизни, а все отказы в регистрации вина самих партий. Ведь у нас демократия!
Это уткоречь, ритуальный речекряк, набор словесных формул, выстраиваемых в том или ином порядке в зависимости от вопроса. Содержания в них ноль. Остается только эмоциональная сторона, где Путин нахмурился, где улыбнулся — и потому все репортажи о пресс-конференции превращаются в анализ выражения лица этого старого некрасивого человека. «Он улыбнулся! Он подмигнул! Он рассердился!» — так если не знаешь, то можно подумать, что восемнадцатилетняя девушка гадает о настроении своего возлюбленного. Вся страна превращается в путинскую сучку, стремящуюся догадаться, что на самом деле думал полуграмотный кегебист, выдавая очередное «Не могу вмешиваться, разберется суд».
Это отвратительно и оскорбительно, и Олег Кашин правильно призывал к бойкойту пресс-конференции. Чтобы Путин пришел, посмотрел на пустые стулья и хоть раз в жизни о чем-то задумался. Но бойкот, само собой, никто всерьез даже не воспринял — ведь это большая честь участвовать в ритуальном театре, задавая ритуальные вопросы, а затем хвастаться коллегам по редакции «Я в одной пьесе с самим Путиным играл».
Отказ от игры, побег от Карабаса-Барабаса даже не рассматривается. И я бы сказал, что вы, присутствовавшие там журналисты, ничтожества и я вас презираю, но на самом деле вы мне нравитесь. Ведь и в Русском Национальном Государстве вы так же будете сидеть и спрашивать, а куда пропал миллион чеченцев, а Алексей Гитлеральный будет вам отвечать, что ежегодно в России пропадает множество людей, вам надо взять справку в ближайшем оперативно-розыскном отряде, может быть, чеченцы пошли всем народом по грибы, да заблудились.
И вы будете согласно кивать головами, да, действительно, чеченцы пошли по грибы и заблудились, как мы сразу-то не подумали.
И это будет хорошо.
P.S. Уже ПОСЛЕ окончания пресс-конференции Путин сделал заявление о возможном помиловании Ходорковского. Характерно, что единственное содержательное заявление было сделано после спектакля, когда актер вышел из роли и наконец ровно одну минуту пообщался без придури, еще больше подчеркнув ритуальную бессмысленность официального театра.
