Меж тем, Евромайдан продолжает (пусть и невольно) прояснять для всех желающих устройство не только Украины, но и России. Точнее, российских медиа. Все знают, что Евромайдан во всех своих частях состоит из украинских националистов. Само собой, что там есть и крымские татары, и растерянные русские киевляне, и заблудшие донецкие шахтеры, но 90% произносимого со сцены — это «Слава Украине! Слава Украине! Слава Украине!». Грубо говоря, на мирном Евромайдане сидят подписчики «Спутника и Погрома» и сторонники Национально-Демократической Партии, на Евромайдане боевом дерутся боевики Демушкина, солдаты «Вотанюгенда» и футбольные ультрас.
Многонациональные украиняне (мама — Борис Немцов, папа — Борис Акунин) с «Украина для всех!» отсутствуют как класс. Это особо подчеркивается добровольно-принудительным использованием ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО украинского языка во всех официальных революционных заявлениях, никакого либерального двуязычия (по факту царящего на Украине). Ты можешь быть русским, но ты будешь орать «Слава Украине!» и выслушивать команды на украинском, засунув свою русскость куда подальше, потому что революция эта украинская. Ни формула «многонационального украинского народа», ни тем более отдельно русские в официальных заявлениях лидеров Майдана не упоминаются в принципе, «боремся за украинское национальное государство, в котором господарь будет украинец».
Какие вопросы? Вопросов, совершенно верно, никаких. Интересно, как эту абсолютно национальную и даже националистическую революцию освещают отечественные медиа. Прокремлевские издания, клеймящие русских националистов проплаченными из-за рубежа фашистами, проявляют некоторую последовательность и точно так же клеймят националистов украинских. Берете всё, что вы слышали в программе «Вести» про русский национализм, и механически меняете «русский» на «украинский», вставляя «Бандера» по вкусу. Причудливо-безумный мир советско-путинской пропаганды, несмотря на своё безумие, сохраняет подобие внутренней логики. И русские фашисты, и украинцы фашисты, один Рамзан Ахматович Кадыров не фашист, пусть живет он 10 000 и еще 10 000 лет!
Другое дело отечественные либеральные медиа. Вот, например, известный публицист Иван Давыдов, в каждой своей статье так или иначе лягающий русский национализм, который фашизм, дикость и мракобесие, объясняет причины украинской национальной революции так:
Понимаете, дело в том, что политики везде такие — циничные, лживые и, при наличии возможностей, вороватые. Но там, где в народе есть политическое благородство, власть, во-первых, можно сменить, а во-вторых, если власть попытается организовать конституционный переворот и превратится в несменяемую, сбросить к чертям ее силой. А там, где благородства нет… Там, например, мы.
Про национализм украинский (который поддерживают даже украинские либералы) и национализм русский (который последовательно вытравливается в том числе Давыдовым), само собой, ни слова. Сволочи мы неблагородные, вот в чем причина. То есть, опять, если обобщать Давыдова, народ не тот попался. На всякий случай напомним, что украинское благородство выглядит так:
Пойманных антинациональных провокаторов водят на веревке, написав слово «раб» на лбу. Интересно, если бы мы так провели по Москве пленного Давыдова, следующее поколение либеральных публицистов приучилось бы находить благородные черты в русском народе? С одной стороны, русские плохие, злые, неблагородные, с другой стороны — ой как на веревку не хочется…
А вот другой, не менее именитый публицист Андрей Громов сообщает нам, что
В Киеве происходит решающее сражение с путинским авторитаризмом…
В Киеве полным ходом идет революция. Но словом «революция» я в данном случае называю не столько действия людей, вышедших на Майдан, и даже не действия бойцов, возводящих баррикады и бросающих «коктейли Молотова» в «Беркут». Я имею в виду попытку Януковича (и, разумеется, тех, кто стоит за ним) установить в стране авторитарный режим.
Очень хочется быть объективным и отрешенным наблюдателем, но даже в этой позиции пробирает холод. На самом деле это все очень страшно, и очень хочется, чтобы там, в Киеве, их (Януковича и Путина) остановили.
Маститый автор, с легкой покровительственной улыбкой объяснявший редакции «Спутника и Погрома» всю порочность самой идеологии национализма, искренне сочувствует украинской национальной революции, но при этом за весь текст ни слова не говорит про тех, кто эту революцию делает. Так мол, «люди» какие-то (вспоминается ресторанно-русское к официанту «Эй, человек!»). Национализм как движущая сила революции не замечается в упор, Янукович принял диктаторские законы, в ответ вышли абстрактные «люди» с лозунгами «Люди против Януковича!», «Слава людям!», «Кто не скачет, тот нелюдь!».
Все это напоминает попытки объяснить механизмы размножения пятилетнему ребенку, не упоминания занятые в этих самых механизмах органы. «Украинский протест нашли в капусте» (то есть, простите, не украинский, а людской). «Евромайдан аист принес».
Из всех либеральных изданий национализм Евромайдана первой заметила зоркая Газета.ру, правда, только в его радикальной, боевой части, выдав текст в старом-добром формате «Раздавите гадину!»:
Майдан похоронен уличными боями с участием откровенных гопников — ультранационалистов и футбольных фанатов, бесконечно далеких от европейских ценностей, — «коктейлями Молотова» и кадрами горящих милиционеров в хронике, которую транслирует весь мир.
Разгонять мирных демонстрантов — преступление. Разгонять вооруженных отморозков необходимо и абсолютно законно.
Впрочем, отметив наличие украинских ультранационалистов (на третьей публикации благородные люди наконец-то были названы по имени, не прошло и полгода), Газета.ру по-прежнему отказывается замечать политические взгляды майданных сидельцев:
Именно в этот национальный праздник, который отмечен уличными боями в Киеве на улице Грушевского и полным отсутствием надежд на политические компромиссы, украинские СМИ сообщили, что в противостоянии сторонников евроинтеграции и милиции появились первые жертвы.
Через боль, кровь и крики советский либерал наконец признает участие в производстве украинского протеста ультраправого Бандеренко. Однако вторая сторона процесса производства по-прежнему расплывается кисельным туманом абстрактных «сторонников евроинтеграции», а само присуствие коллективного Бандеренко воспринимается не как закономерность, а как ошибка, эксцесс, срыв сценария. Тогда как на самом деле:
@sputnikipogrom @rada1011 Любий друже! Там, на Майданi, всi нацiоналiсти. Без жодного винятку.
— Geo Mysl (@geomysl) January 19, 2014
И, наконец, вершина мучительных попыток советского либерала осмыслить реальность — текст на «Слоне» (одним из редакторов которого работает благородный Иван Давыдов. И как он только такую крамолу пропустил?), в котором признается национальная составляющая украинской революции, ура:
Евромайдан начинался как движение за европейские политические стандарты и против власти жадных и ограниченных бандитов, которые без спроса изменили курс страны на 180 градусов. Нет ни одной причины, почему к этому движению не должны были присоединиться Харьков или Крым. Ведь, помимо более честной политики и эффективной защиты прав, Европа — это еще и гарантированная защита региональных языков и культурных автономий, это в тысячу раз более социалистическая, чем в нынешней Украине, система социальной поддержки, и, наконец, это Союз, уже вобравший в себя кусочек советского, а также весь Варшавский договор.
Но на площади Независимости довольно быстро возобладали повестка и антураж, далекие от европейских идеалов и неприемлемые для юго-восточной Украины — экономического и демографического ядра страны.
На пике протеста его интеллектуальные лидеры гордо провозгласили, что вот — здесь и сейчас, у нас на глазах, наконец возникает украинская нация.
Дальше, правда, автор начинает критиковать национализм привычными доводами торгующей на Даниловском рынке бабы-дагестанки, держащей у себя дома на кирпичном заводе трех русских рабов-срочников:
Национальное мифотворчество в XXI веке — это ловушка для тех, кто сбился с прямого пути к большей свободе и более качественной жизни.
Особенно в/на Украине. Cтроительство нации неизбежно уводит вовлеченных в него людей в маразматическую черную дыру споров о политкорректном употреблении предлогов, сравнительной кровожадности прапрадедушек, эксклюзивных правах ассоциироваться с давно исчезнувшими народами и неизбежно — к расовой чистоте.
Само собой, ведь гражданский национализм до сих пор не изобрели, и во всем мире принадлежность к нации определяют лишь по данным анализов ДНК, а нацию как общественный договор нельзя и помыслить. Ой, нет.
Миру национальных государств, в котором мы живем, — без году неделя. Всего двести лет тому назад это был мир империй и городов. Жестокий и несправедливый мир, но при этом значительно более разнообразный, чем тот, по которому прошел каток национального строительства — процесса, неизбежно сопровождавшегося этническими чистками. Современная Польша с ее 97-процентным польским населением возникла из Холокоста, послевоенного обмена населением с Украиной и депортации немцев из западных воеводств. Аналогичным образом появились на свет в их нынешнем виде остальные национальные государства Восточной Европы.
Каждое национальное государство — это, по сути, маленькая империя, которая в силу своего незначительного размера более прицельно и педантично очищает свою территорию от чужеродных элементов.
Жестокая ирония состоит в том, что, пролив столько своей и чужой крови за свое мононациональное счастье, европейские нации, едва появившись на свет, объединились в союз с общими границами, единой валютой, массовым перемешиванием населения и, как следствие, дальнейшим потенциалом федерализации.
Жестокая ирония состоит в том, что в ЕС два четко выделяемых национальных центра: Франция и Германия, форматирующие под себя окружающую реальность. И масса перепуганных советских либералов, которых господствующие нации действительно утрамбовывают в европейскую монокультуру, удобную для управления. Другое дело, что в самой Европе идут споры, не является ли ЕС просто сверхбольшим национальным государством, начавшим сейчас строить свою собственную европейскую национальную идентичность (как все государства и делают), и что мы наблюдаем не разрушение национальных государств, а наоборот, построение сверхгосударства.
Это не считая того, что кроме ЕС на свете существуют еще и США, с которыми Россию гораздо уместнее сравнивать в силу размеров и численности населения. И в США мы как раз наблюдаем усиление национального государства и национальной идентичности, вплоть до того, что там до сих пор запрещен испанский как второй государственный, несмотря на массовую испанскую же миграцию. Прибывающие в США советские либералы до сих пор сверхжестко форматируются под американские стандарты понимания мира, и негру, и китайцу, и латиноамериканцу ставят очень жесткие культурные прошивки без всякого «мультикультурализма». Проекты «конституционного патриотизма», долженствующего заменить национализм, обсуждаются лишь в ЕС, и то радикалами вроде Хабермаса (то есть, немцами, которым после Второй мировой национальную пипиську отрезали, и они до сих пор скачут, пытаются придумать вместо нее «конституционный патриотизм» и прочие упоительные истории. Нельзя коней в шампанском искупать — давайте хоть кота пивом обольем!).
Рожденная в эпоху Романтизма национальная идея была прекрасным инструментом мобилизации людей в борьбе за индивидуальные свободы и против империй в XIX веке. Основанная на мифах, фобиях и красочном фольклорном антураже, она гораздо эффективнее воздействовала на неокрепшие умы угнетенных и малообразованных людей, чем либеральные идеи равноправия, толерантности и меритократии. «Пусть я полное быдло, зато ты — еврей (албанец, цыган, серб, москаль, хохол)» — эта магическая формула действует и по сей день. Но в XX веке национальная идеология выродилась в один из двух самых жестоких тоталитарных режимов в истории человечества и ценой миллионов жертв показала свою подлость и убожество.
Второй самый жестокий тоталитарный режим образовала как раз идея интернациональная («у пролетария нет отечества», ага), так что довод некорректный. Не считая того, что Гитлер убивал чужих, а Сталин убивал своих, так что с точки зрения элементарного выживания интернациональный ад выглядит совсем грустно.
Главное, впрочем, не это, а то, что национализм — не дразнилки чужих наций, а система культурной, исторической, политической и социальной солидарности между людьми, позволяющая организовывать государство и общество в соответствии с пожеланиями нации. В США национализм есть — США правят миром. На Украине национализм есть — украинцы противостоят диктатуре, национально солидаризировавшись. В России национализм 100 лет гнобили — и Россией 15-ый год правит Путин, а все многонациональные протесты против него сводятся к «мы придем еще». Протесты же национальные — вроде Бирюлева — моментально решают конкретную проблему, чего проповедникам многонациональности замечать не хочется. Лучше уж «мы придем еще».
Повторюсь, можно, как говорят у нас в России, попиздеть за Хабермаса, но Хабермас в любом случае живет в национальном государстве, а мы живем непонятно где. Точнее, понятно где — на многонациональном проходном дворе, как бомжи какие-то. Весь XX век воевали, потеряли десятки миллионов — и ни кола, ни двора, «Россия — родина тысячи уродов», «Не хватит кормить унитаз», «Пледы воевали, многонационалы помогали».
Итого, подведем итоги: российская либеральная пресса сознательно замалчивает ведущую роль украинского национализма в организации украинской национально-демократической революции, поскольку относительный успех национального украинского протеста поднял бы дискуссию о причинах провала многонационального российского протеста. И о том, чего бы этот протест добился, если бы его лидеры заявили со сцены «Слава России!», «Мы боремся за то, чтобы хозяевами в России были русские» и т.п. Даже в тех случаях, когда либералы со скрипом признают протестную роль национализма, они его начинают критиковать с абстрактных позиций («А вот в ЕС — КПСС!»), сознательно дистанцируясь от окружающих политических реалий («Но ты-то не в ЕС, чудила!»).
Многонациональная либеральная мысль до сих пор неспособна открыто и честно осмыслить реальность украинской революции и сделать из нее напрашивающиеся сами собой выводы для грядущей русской революции («Прости, бабушка-татарка, мама-негр и папа-утюг, но без русского национализма никакой демократии и либерализма в России не будет никогда»), отсюда фантастические по своим объемам и подлости умолчания на уровне «здесь помню, здесь не помню».
Очевидно, что многонациональные либералы на украинских протестах окончательно потеряли даже подобие лица, выставив себя силой, неспособной к комплексному анализу реальности и применению результатов этого анализа к текущей политической ситуации в России.
Щенок хаски, всю неделю читавший вместе с нами многонациональную прессу, ничего другого от российских либералов и не ждал:
