О, безликий товарищ
Я верую
В твой стимул ловить,
Стимул марать,
Стимул давить,
Стимул карать,
Боевой стимул.
— Егор Летов
Известно, что в России что-то около 98% обвинительных приговоров по уголовным делам. В каком-то смысле само уголовное дело — уже обвинительный приговор. «Оправданием» и «победой» считается условный срок — мол, «не влипай больше в такие истории». Тема нашей сегодняшней программы «Почему в России нет правосудия».
С правоохранительной системой РФ я столкнулся в 2004-2005 годах, когда моему отцу дали восемь лет строгого режима за преступление, которого он не совершал. Процесс тянулся года полтора, всё это время отец сидел под подпиской о невыезде (то есть по тяжкой статье даже изначально мерой пресечения не избрали СИЗО), дело разваливалось и мы не очень переживали. Дни судебных заседаний даже стали своеобразными выходными, поскольку на работу отец не ходил, а вместо этого ходил на пару часов в суд, который находится в двух шагах.
Потом внезапно сменился судья и за одно заседание столь же внезапно и оперативно решил вопрос. Мол, всё ясно, показания-экспертизы не нужны, нарушений не вижу, рассуждать нечего, восемь лет. Откуда вдруг такая прыть и интуиция у судьи Буклеева — пришёл, увидел, посадил — непонятно (то есть совершенно понятно, но я на потерпевших не очень сержусь: они действительно думали, что отец виновен, и мстили). Мосгорсуд по апелляции снял три года (больше нельзя было) что считалось нами локальной победой, поскольку на практике в 99,(9)% случаев он оставляет приговор без изменений, за что в среде юристов именуется «Мосгорштамп».
Поскольку отец был человеком образованным (а подавляющее большинство контингента в российских тюрьмах и зонах, скажем так, менее образованны), в местах заключения он довольно быстро стал для зеков «юристом, который всегда с тобой». Юридического образования у него не было, он инженер, но голова на месте и помочь правильно составить жалобу и разобраться в чужих делах человек мог, особенно если «клиент» еле окончил семь классов.
Так для него, а через это и для меня, открылся дивный мир российской правоохранительной системы.
В этом дивном мире порицаемый многими «Басманный суд» является оазисом справедливости и образцом демократии, который действует согласно хотя бы с какими-то юридическими формальностями и здравым смыслом. «Обычные» приговоры гораздо хуже. Нельзя сказать, что их выносят всегда несправедливо (сидят в основном те, кому на роду написано), но ни о какой законности речи не идёт вообще. Людей сажают на двузначные сроки за то, что они убили кого-то в Орехово-Зуеве, там отрезали голову, отвезли её в Павловский Посад и закопали в лесу, чтоб таким образом замести следы и запутать следствие. При том, что ни в Павловском Посаде, ни в Орехово-Зуеве никто убит не был вообще, предъявляемый в качестве обвинения труп чуть ли не случайно сгорел в морге во время пожара, а родственников у него не было. Но труп был. Голова — в Павловском Посаде, тело — в Орехово-Зуеве, всё вместе сгорело в Дрезне, экспертизу провести не успели, морг после пожара уже восстановили в первозданном виде, двадцать лет строгого режима, до свидания. На фоне этого Болотное дело — вершина российской фемиды. Там хотя бы омоновец с зубом не сгорел в стратосфере во время крушения ракеты, на которой он путешествовал в качестве космического туриста.
При этом абсолютно любые жалобы во все инстанции на самые вопиющие нарушения оканчиваются примерно так же, как рапорты Тымчука об АТО: «Потерь нет». В смысле, нарушений нет. «Спасибо за вашу жалобу, вы очень хорошо тут расписали, где нарушены пять статей УПК, три — УК, и семь — Российской конституции, но мы вот нарушений почему-то не видим». После года общения с инстанциями все письма туда становятся обыкновенными формальностями с целью получить ожидаемый отказ. Интересно, сколько в каждом ведомстве зарабатывает человек, пишущий людям отказы. Надеюсь, солидно: жалоб-то много, надо успеть отказать всем, никого не забыть, никакую жалобу не дай бог не удовлетворить. Даже жалко его, несчастного отказника: наверное, он очень устаёт от жалоб.
Так отец просидел на строгом режиме почти 4 года до УДО, которое стоило порядка штуки баксов. После освобождения и до болезни, поразившей его, уже немолодого человека, в связи с тяжёлыми условиями заключения и особенно этапов, он тщетно пытался добиться справедливости.
На этом месте все должны удивиться, отчего я не борюсь с кровавым режимом, не щадя живота своего, и не пишу для условного «Эха Москвы» злобные пасквили чисто из принципа. Тем более, что, в отличие от многих «ловителей трендов» и прочей хипстерни, имею на то железные основания и абсолютное моральное право, что бы этот режим ни делал — хоть Крым, хоть Новороссию, хоть Аляску пусть присоединяет.
Дело, однако, вот в чём.
В Российской Федерации есть множество правозащитных организаций самого различного толка. Разумеется, многие из них наравне с прокуратурами, судами и прочими весёлыми конторами удостоились счастья получить наши жалобы и поработать с ними. Самые проницательные читатели уже догадались, чем всё это кончилось.
Разумеется, это кончилось ничем. «Четвёртый год сидите по приговору, вынесенному за пять минут с восемнадцатью нарушениями УПК? Простите, нам это не очень интересно». Как говорилось в одном известном анекдоте, «никакой вы, батенька, не гей». Понятно, что громкие дела для правозащиты гораздо важнее, поскольку один только общественный резонанс способен резко и повсеместно изменить правоприменительную практику. Но ни один правозащитник не прислал даже дежурной отписки. Типа, «спасибо, ваша заявка поставлена в очередь под номером 157 321, добро пожаловать в клуб пострадавших от неправосудного режима, надеюсь, вам понравится». Ничего похожего.
Зато мы очень часто слышим и видим правозащитников, призывающих «бороться», «покончить», «засадить», «единодушно осудить», «унять», «расстрелять» и далее по списку. Люди с голой грудью готовы лезть под танки и защищать права человека, но этим человеком всегда оказывается гей, еврей, русский, нерусский, Ходорковский — словом, «людей» на Земле с правозащитной точки зрения гораздо меньше, чем 7 миллиардов. Защиты достойны Избранные. Остальных сажать, сажать, сажать и в лагеря всех отправлять. Это не правозащитники, это обвинители.
Эпоху 1990-х трудно назвать торжеством справедливости, но это было то недолгое время, когда идейных палачей на официальном уровне оплёвывали.
Так что напишу парадоксальную вещь: российская карательно-исправительная система вовсе не так дурна. Для своего положения она даже снисходительна, добра и милосердна. Повсеместными издевательствами не занимается, на мобильники, малявы и нарушения распорядка закрывает глаза, специальных садистских мероприятий устраивает сравнительно мало. По сравнению с ГУЛАГом преемствующая ему ФСИН — богадельня.
С учётом того, что она играет в одни ворота (и даже больше — противоположная команда помогает ей забивать голы) — вполне благородное поведение. В условиях произвола многие бы действовали намного, намного хуже.
Общество гниёт не тогда, когда в нём есть проституция. Оно гниёт, когда проститутки выступают по телевизору, учат воспитывать детей и разглагольствуют о духовности. Государственный обвинитель, желающий сажать людей за решётку — это нормально и даже правильно. Такова его социальная роль. Но правозащитник, призывающий к тому же самому — это перверсия.
Поэтому в России нет правозащиты. Есть только разновидности обвинителей. Негосударственная часть которых называет себя правозащитниками.
Почему так происходит? Ответ чрезвычайно прост, поэтому немного расширим тему.
Любое дело стоит на людях, движимых великой мечтой, и только тогда оно выгорает, когда такие люди есть. Иногда их появлению способствуют объективные обстоятельства. Так, например, появился Голливуд — самая мощная киноиндустрия планеты. Люди ехали на край Земли, туда, где вечное лето, пальмы, океан и неизвестность, чтобы создавать новое искусство, красоваться на диковинных экранах с движущимися изображениями и срывать аплодисменты зрителей по всему миру, а заодно и кассу. Всё остальное лишь наслаивается на этот благородный фундамент.
Казалось бы — прошло сто лет, все секреты индустрии известны — почему бы не сделать такой же Голливуд в России? Благо, денег предостаточно. И пытаются. Copy-paste, copy-paste. А не выходит. Потому что мечта никем не движет: людей назначили быть Дэвидами Гриффитами, Мэрилинами Монро, Стивенами Спилбергами и Бредами Питтами — они и отрабатывают номер. А драйва нет. И получаются в основном «Яйца судьбы». Так дела не делаются.
Потому что когда объективных обстоятельств нет, тогда для появления чего-либо в нашем мире нужны Праведники. Люди, в буквальном смысле «кладущие свою жизнь на алтарь». Появляются они нечасто, это штучный товар. Все мы знаем из русского народного фильма «Криминальное чтиво», что путь праведника труден, ибо препятствуют ему себялюбивые и тираны из злых людей. Поэтому Праведников также часто называют Мучениками. Они страдают за то, чтобы избавить от страданий других, и это не религиозно-пропагандистская абстракция (я в этом не разбираюсь), а стандартная схема.
Например, Америка — довольно консервативная и набожная страна. Тем не менее, там существует мощнейшая эротическая и порноиндустрия. Любой ребёнок на планете, ещё не знающий Пушкина, уже знает Сашу Грей. Как так?
Элементарно. У индустрии есть свои «мученики за веру». Например, можно посмотреть фильм «Народ против Ларри Флинта». Вроде главный герой — штопанный гондон, а смотри-ка: прошёл огонь и воду за свои нехитрые, но убеждения, своих голых девок. И тем самым избавил от мучений миллионы мужчин и женщин. Сам мучился и будет в инвалидном кресле мучиться до конца жизни, а других избавил. Освободил от кучи комплексов и сделал свободнее и счастливее (а заодно подтвердил превосходство «американских ценностей»). Победил.
Поскольку реднекам идея мученичества за порнуху кажется экстравагантной, для совсем дебилов сделали соответствующий кинопостер:
Почему существует культ Apple? Потому что у них есть Стив Джобс. Человека выгнали из собственной фирмы, он умирал от рака, но призывал студентов «Stay hungry, stay foolish», и несмотря ни на что сделал то, о чём мечтал. И миллионы людей счастливы обладать новыми гаджетами, заметно облегчающими их жизнь. Поэтому люди любят Apple: их девайсы настоящие, за ними стоит история великого человека, жившего ради своей мечты и подарившего её результаты всему миру. А у Сони, Нокии и Самсунга — просто дешёвые безликие поделки, «производство». «Йотафон».
Почему противникам Новороссии поперёк горла стоял Стрелков? Потому что видно было, что человек поехал туда ради своей мечты о великой России. И на нём всё держалось, а без него расцвели скользкие интриги.
В Перестройку в СССР (дико звучит) возрождалось православие. Важнейшим событием в связи с этим стало убийство Александра Меня, а чуть позже — уже в РФ — трёх монахов в Оптиной пустыни, а ещё позже — убийство в Чечне пленного русского солдата, отказавшегося принять ислам в обмен на жизнь. Истории там мутные, но важно было показать, что, несмотря на 70 лет Советской власти и несладкую историю русской церкви, ещё остались мученики, ещё есть, в конце концов, Оптина пустынь (о которой советский человек знать не знал), есть люди, готовые за веру идти до конца — а значит, не утерян фундамент для возрождения.
И если бы современное православие в России строилось на этом, что-то и получилось бы. Но оно строится на осетинском клоуне Энтео, запретах выступлений Cannibal Corpse и скандалах с Пусси Райот. С заранее предсказуемым результатом.
В ту же перестройку более-менее легализовался американский рок-н-ролл, причём не как простое дрыгоножество, а именно как «культурообразующий» элемент. И тогда советские сделали финт:
В 1988 году на экраны вышел фильм «Город Зеро», одна из сюжетных линий которого вертелась вокруг следующей истории: в городе жил милиционер Николаев, который первым станцевал там рок-н-ролл. Его за этого выгнали отовсюду, он чуть ли даже не отсидел (уже не помню) и стал работать простым поваром, а его партнёрша от позора пыталась покончить с собой.
Но вот прошли годы, жители города собираются в концертном зале, на стене висит портрет Николаева — и все танцуют рок-н-ролл. Дело Николаева, казалось бы, победило. Все счастливы. Танцы! Ура! Но нет. Вокруг всего этого нагромождён такой трэш и абсурд, что вместо праведника, подарившего людям свободу, на экранах возникает целый город сумасшедших кретинов (во главе с кретинистым же поваром, который приготовил клиенту торт в виде его головы, а когда клиент отказался его есть — покончил с собой), у которых всё не как у людей. «Что ни делает дурак — всё он делает не так». Не по чину советским дурачкам американский рок-н-ролл. Самоубьются. Хотя нет, даже этого не смогут. В фильме пытается застрелиться прокурор, 20 лет назад испортивший Николаеву жизнь за его рок-н-ролл, но пистолет не срабатывает. При этом сам прокурор (тоже, разумеется, кретин) утверждает, что Николаев не застрелился, а был убит, причём это серьёзное политическое убийство, касающееся интересов государства (кретин). Попытка же суицида партнёрши Николаева (ну вы поняли) тогда, 20 лет назад, также оказалась неудачной — она лишь потеряла дар речи.
В результате вы будете смеяться, но советский рок-н-ролл был окончательно реабилитирован в России только в 2008 году, когда на экраны вышли «Стиляги» Тодоровского. Главный герой встаёт на путь праведника и до конца рубится за идею стиляжества, получая на свою голову миллионы Проблем. Самих стиляг в конце отправляют в тюрьмы, высылают за 101-й километр, забривают в армию, а кроме того выясняется, что в самой Америке никаких стиляг нет.
Однако, их мучения не напрасны. «Мы то есть». Стиляги победили и, пройдя свой тяжёлый путь, избавили от мучений своих потомков. По современной Тверской идёт толпа счастливых неформалов. А самих стиляг теперь показывают на церемонии открытия российской олимпиады наравне с русским балетом, космосом и авангардом. Как символ эпохи 50-х — 60-х. Ура!
Правило работает железно. Есть праведники — всё будет. Нет, или они оболганы, оплёваны, превращены благодарными потомками в шутов, идиотов, сволочей — не будет ничего. Пётр Великий был одержим идеей превратить Россию в квинтэссенцию европейской цивилизации. Чтоб на русских просторах среди скандинавских деревянных домов — французские дворцы, построенные итальянцами, немецкий порядок, английские верфи с голландской корабельной терминологией. И столица — Санкт-Петербург. В начале ХХ века русские элиты (отчасти вынужденно) напялили кокошники-кафтаны и начали «украинизацию». В 1914 переименовали Санкт-Петербург в Петроград. Всё, через три года империя Петра кончилась. Потому что если его великая идея была ошибкой, глупостью — тогда зачем всё?
Тогда ничего не надо. Поэтому даже если праведников нет — их стараются выдумать, раздуть, а через это приходится имиджу соответствовать. Ни один американский бизнесмен не скажет «Я тупо сидел и думал, как заработать кучу бабла». Разве что в порядке стёба какая-нибудь рок-звезда такое может заявить. А так — «В детстве я голодал и любую еду уплетал за обе щеки на ходу. Тогда мне впервые пришла в голову мысль открыть сеть ресторанов быстрого питания». «В юности меня обходили стороной женщины, у меня были прыщи. Поэтому став химиком, я сразу начал разрабатывать „Клерасил“, чтобы помочь таким несчастным, как я». «Когда у меня обнаружили бесплодие — я решила, что должна заботиться о других детишках и придумала для них куклу Барби»«. Только такой формат. Даже Волк с Уолл Стрит в фильме уж на что расхристанный болван, а всё равно одержимый: «Продай мне эту ручку, продай мне эту ручку».
Поэтому, скажем, в России дизайн-студий много, но все знают про Тёму Лебедева. Потому что как бы к нему кто ни относился, но у человека Призвание. Его прёт от логотипов, он ездит по миру и фотографирует в разных странах мусорные контейнеры, если его посадить в тюрьму — он первым делом нарисует для неё фирменный стиль. Человек сказал «Дизайн спасёт мир», и посреди муниципального советского уродства пытается этот дизайн делать. И многое уже получилось.
Дальше можете сами ответить на вопрос, почему все русские теледокументалисты косят под Парфёнова, публицисты — под Галковского, а гордость русской журналистики — Политковская и Стенин, а не Ганапольский и Пархоменко.
И здесь мы получаем ответ на вопрос о правозащите в России. А откуда ей, собственно, взяться? Правозащита стоит на борьбе за справедливость, на гуманизме, милосердии и признании за человеком прав, которые никто не должен нарушать ни при каких обстоятельствах. Это может оборачиваться и неприятностями — типа оправдания террористки Засулич под одобрительные возгласы толпы кликуш (движимых, впрочем, скорее социальной завистью, нежели милосердием). Но это — так.
Фигуры же правозащитного движения в России — это люди с абсолютно другой психологией. Ни современная эпоха, ни даже советское время не подарило нам публичных людей, у которых просто был бы подходящий склад личности. Такой, чтобы «человеческие права uber alles, не смейте их нарушать, не позволю, это несправедливо!» Ну или общество не оценило таких людей, а государство уработало (Горбаневская). На ком всё держится? Кто «Стрелков» российской правозащиты? Людмила Алексеева? Алла Гербер? Владимир Буковский? Лев Пономарёв? Или, может быть, какой-нибудь товарищ Барановский? Да ничего похожего. Это всё люди, начинающие свою речь со слов «Я обвиняю». А правозащитники не обвиняют. Они защищают. Разве что у Юрия Шевчука похожие убеждения, но он поэт и музыкант, а не общественный деятель.
Вот одержимые мечтой обвинители в России есть, тут целый советский пантеон наберётся. Один Феликс Эдмундович чего стоит. И вся культура ими пронизана — от Глеба «вор должен сидеть в тюрьме» Жеглова до как бы прекрасных и справедливых прокуроров из сериалов современного НТВ. Которые настолько хорошие люди, что оппонировать им может только конченая сволочь .
Когда лейтенантов Аракчеева и Худякова российское правосудие позорно сажало в тюрьму, в угоду прочеченскому лобби отменив два оправдательных приговора, за них вступались многие: русские патриоты, националисты, военные, ветераны Чечни. И это правильно. Но за них не вступались правозащитники. Никто не сказал громко: «Знаете, лейтенант не лейтенант, русский не русский — это дело десятое, а произвол требуем прекратить. Не имеете вы никакого правда над людьми так издеваться. Приговоры под политическую конъюнктуру менять по мановению невидимой азиатской руки — не позволим». Вместо этого Юлия Латынина, например, высказалась против включения Аракчеева в список политзаключённых и с проницательностью, достойной судьи Буклеева, назвала его военным преступником.
Потому что российское общество — общество соревнующихся карателей. Российские «правозащитники» не замечают и даже поддерживают карательную операцию украинских войск в Донбассе. А те, кто её не поддерживает, пишет о ней книгу, которая называется — как? Правильно, «Карать карателей». То есть, это образ мыслей, в пост-СССР по-другому не умеют. «Третья сторона», если бы она была, написала бы контркнигу «Карать карателей, карающих карателей». И считала бы, что выглядит благородно, защищает людей, то сё. Про инспирированные Конторой правозащитные организации я и вовсе молчу.
Поэтому ничего и нет. И не будет. Можно принять все декларации и конвенции на свете, написать конституцию, что в вашей Америке-Европе, рассадить людей по уважаемым правозащитным кабинетам. А из кабинетов очень скоро зазвучит привычное хрипение:
«Кара-а-а-а-ть».
«Сажаа-а-а-ать».
«В тюряге будет гнии-и-и-и-ить».
«Пара-а-а-а-шу чисти-и-и-и-ить».
«Под шко-о-онку-у-у-у».
«Мра-а-а-а-азь».
«Суу-у-у-ка-а-а-а-а-а».
Как же так получается? «Рабский менталитет русского народа»? Да ничего похожего. Когда в начале 90-х заканчивался коммунизм — самые наивные верили вот во что: советские люди 70 лет находились под тоталитарным гнётом. Сейчас гнёта не будет и народ развернётся. Возникнут собственные Платоны и Невтоны, откроется целый мир, люди с горящими глазами ринутся основывать сети первоклассных гостиниц, разрабатывать передовые компьютеры, строить небоскрёбы. Да хоть выпускать пластиковую посуду — но с горящими глазами, честно, хорошую, качественную пластиковую посуду.
И им воздастся, поскольку над ними больше не будет нависать маразматическая харя из очередного «горкома КПСС».
А людям сказали вот что: «Романтику свою подростковую в задницу уберите. У белых людей Вопросы решаются цивилизованно: плати деньги и всё будет».
Прошло четверть века — и ничего нет. И не будет ни за какие деньги ни гостиниц, ни компьютеров, ни небоскрёбов, ни пластиковых стаканчиков. И правозащиты тоже не будет. Будут бродить по стране озлобленные ничтожества и хрипеть в боннэровские усы: «Карать, карать, карать». А потом удивляться — откуда в стране 98% обвинительных приговоров и второе место в мире по удельному числу заключённых. И приходить к выводу, что мало и не тех карали. Сейчас покараем карателей, победим фашистов-коммунистов-либерастов — и будем соблюдать права человека. Только разберёмся с товарищами, кого считать человеком — и сразу начнём соблюдать его права.
И эта тьма будет продолжаться целую вечность. Хоть триллионы долларов вложите в правозащитное движение — в ту же вечность они и улетят. «Объективных обстоятельств» для самобеглого возникновения в России правозащиты нет, а значит нужны праведники.
Пока нет хотя бы одного праведника — мучиться придётся всем.
P.S. Проницательный судья Илья Николаевич Буклеев с 2006 года работает адвокатом.
