13 мая Госдума РФ в первом чтении одобрила проект поправок Озерова и Яровой к отдельным законодательным актам с целью «противодействия терроризму». Среди предложенных изменений есть, например, введение уголовной ответственности за «содействие экстремистской деятельности» с лишением свободы на срок от 5 лет и ужесточение наказания по 282-й статье УК — замена штрафов и принудительных работ реальными сроками от 3 до 5 лет. При этом в федеральном законе «О противодействии экстремистской деятельности» само понятие «экстремизм» определено восхитительно широко: оно включает в себя 13 пунктов, в том числе «насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности РФ», «публичное оправдание терроризма», «возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни», воспрепятствование «осуществлению гражданами их избирательных прав» или «законной деятельности госорганов», а также «призывы к указанным деяниям».
Короче, «экстремизм» по российскому законодательству — это вообще что угодно: что завтра АП захочется им считать, то и экстремизм. Если «поправки Яровой» будут приняты, они станут еще одним эффективным инструментом для борьбы с оппозицией. Законы, направленные на «защиту безопасности государства», снова становятся частью механизма массовых политических репрессий — обычная и очень старая история. Примеров тут можно подобрать множество, но самый наглядный — южнокорейский закон «О государственной безопасности».
Один полуостров, две Кореи
Закон «О государственной безопасности» (ЗГБ) — почти ровесник южнокорейского государства. Республика Корея была провозглашена 15 августа 1948 года, а закон был принят спустя всего 3 с половиной месяца, 1 декабря 1948 года. С тех пор в него вносились лишь незначительные изменения. Понять природу ЗГБ невозможно без понимания исторических условий, в которых он появился.
В 1945 году Корейский полуостров был освобожден от японского колониального правления, установленного в 1910 году. Корейцы надеялись, что теперь им наконец позволят создать свое национальное государство, за которое они боролись десятилетиями. Однако страны-освободительницы (СССР и США) не спешили поддерживать политические начинания корейцев, мотивируя это тем, что корейцы пока не готовы к независимому управлению государством — нет опыта. Те стремились доказать обратное и в сентябре 1945 года провозгласили Корейскую Народную Республику. Но уже в декабре на Московском совещании СССР, США и Великобритания приняли решение о введении системы международной опеки над Кореей.
Министры иностранных дел Великобритании (Эрнест Бевин, слева), СССР (Вячеслав Молотов, в центре) и США (Джеймс Бирнс, справа) на Московском совещании в декабре 1945 г.
После этого в корейских политических кругах произошел раскол. Правые выступали против решения Московского совещания, утверждая, что оно станет шагом к утрате Кореей новообретенной независимости. Левые, напротив, поддерживали решение и приветствовали создание Совместной советско-американской комиссии, желая сформировать Временное демократическое правительство.
К несчастью для корейцев, противоречия между США и СССР нарастали, и Совместная комиссия так и не смогла прийти к консенсусу касательно судьбы Корейского полуострова. Ее деятельность была фактически прекращена в сентябре 1947 года, когда «корейский вопрос» был вынесен на обсуждение Генеральной Ассамблеи ООН. Уже тогда можно было предсказать дальнейшее формальное разделение полуострова на два государства по 38 параллели — в соответствии с определенным еще в августе 1945 года разграничением зон советского и американского влияния.
15 августа 1948 года на юге Корейского полуострова была официально образована Республика Корея. Cпустя пару недель, 9 сентября, север провозгласил Корейскую Народно-Демократическую Республику. Забавно, но изначально коммунистические настроения были сильнее на юге: сторонники Народных Комитетов активно выступали против проведения сепаратных выборов и создания отдельного южнокорейского государства во главе с американским ставленником Ли Сын Маном.
В апреле 1948 года на острове Чечжудо вспыхнуло инспирированное левыми восстание. Его подавили (совместно с американской армией), началась борьба с партизанскими отрядами и сторонниками коммунистов на острове, погибло по разным оценкам от 25 до 60 тысяч человек (порядка 10–20% жителей острова). Тюрьмы на Чечжудо были переполнены — в камеры размером 12 м2 набивали по три десятка человек. В октябре 1948 года солдаты дислоцированного в городе Йосу 14-го полка армии Республики Корея организовали восстание в знак протеста против приказа об их отправке с карательной миссией на Чечжудо. Это восстание тоже было подавлено, погибло около 1000 человек.
Восставшие на острове Чечжудо в 1948 г.
Естественно, новосозданное проамериканское правительство Республики Корея делало все для подавления левых. По приказу президента Ли Сын Мана производились массовые аресты, а сам глава государства заявлял, что «на протяжении всей корейской истории в стране никогда не было такого количества предателей». Под «предателями» имелись в виду в первую очередь левые. Чтобы увеличить эффективность борьбы с красными, Национальное Собрание предложило ввести закон, предусматривающий строгие санкции за «государственную измену». Это и есть закон «О государственной безопасности».
Яровая против корейцев
Официальная задача закона «О государственной безопасности» — «предотвращение антигосударственных действий, угрожающих национальной безопасности [Республики Корея], и обеспечение безопасности народа, жизни и свободы граждан». Российский закон «О противодействии экстремистской деятельности» формально преследует похожие цели: «защита прав и свобод человека и гражданина, основ конституционного строя, обеспечение целостности и безопасности Российской Федерации».
Закон «О государственной безопасности» направлен против так называемых «антигосударственных формирований», которыми считаются «местные или иностранные организации или группы, в намерения которых входит осуществление или помощь в свержении действующего правительства или нарушение общественного спокойствия». В принципе, если исходить из данного в российском федеральном законе определения «экстремизма», «экстремистские организации» в РФ очень похожи на корейские «антигосударственные формирования».
Во второй главе ЗГБ содержится перечень конкретных противозаконных деяний и санкций, применяемых к их нарушителям. За организацию антигосударственного формирования полагается пожизненное тюремное заключение или смертная казнь. Лидеры таких группировок могут быть приговорены к сроку от 5 лет лишения свободы до пожизненного или к смертной казни. Рядовым членам антигосударственных формирований, а также тем, кто распространяет призывы вступить в подобные группы, полагается тюремное заключение на срок от 2 лет. Российское законодательство в этом плане мягче, по крайней мере, пока — за призывы к осуществлению экстремистской деятельности можно отделаться штрафом до 300 тысяч рублей или принудительными работами. Но в случае принятия «поправок Яровой» эту опцию заменит тюремный срок — от 3 до 5 лет.
Под закон «О государственной безопасности» подпадает ряд статей УК Республики Корея, в том числе шпионаж. Раньше под ЗГБ подпадала еще и статья об организации протестных акций, упраздненная лишь в 1995 году.
По 5-й статье второй главы закона «О государственной безопасности» предусматривается наказание в виде лишения свободы на срок до 7 лет за получение материальных выгод от членов антигосударственных формирований.
Чаще и яростнее всего критикуют 7-ю статью второй главы, которая предусматривает санкции против лиц, сочувствующих антигосударственным организациям или одобряющих их действия. Одобрение действий подобных формирований карается лишением свободы на срок до 7 лет, а за вступление в одну из таких групп полагается лишение свободы на срок от одного года. Как можно догадаться, под размытую формулировку «одобрение действий» подпадают и личные разговоры, и комментарии в интернете, в той или иной форме выражающие сочувствие северокорейским братишкам — КНДР считается в Южной Корее «антигосударственным формированием». Подробнее о применении 7-й статьи будет сказано ниже. Примерный аналог в российском законодательстве — это статьи 205.2 УК РФ «Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма» и статья 280 УК, «Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности».
Одобрение действий руководства Северной Кореи уголовно наказуемо в Южной Корее
Еще одна часть ЗГБ, которую южнокорейские власти активно используют для борьбы с оппозицией, — статья о лицах, «распространяющих ложную информацию, угрожающую общественному спокойствию». За это прекрасное правонарушение полагается лишение свободы на срок от 2 лет. По сути, статья позволяет сажать почти за любую критику в адрес высших должностных лиц. К примеру, в 2014 году активист Пак Сон Су был приговорен к одному году лишения свободы за распространение листовок о том, что президент Пак Кын Хе не предприняла своевременные меры по спасению находившихся на затонувшем пароме «Севоль» школьников, так как в момент катастрофы была на свидании с одним из своих бывших соратников. К счастью, в РФ аналогичная критика пока не считается экстремизмом. Закон запрещает только обвинять власть предержащих в экстремизме, и то только «заведомо ложно». По данному положению в список экстремистских материалов в РФ включено, например, обращение общественной организации «Голос Беслана» «Всем, кто сочувствует жертвам бесланского теракта!». В 2007 году прокуратура Ингушетии инициировала дело против «Голоса Беслана», усмотрев в тексте обращения «заведомо ложное обвинение президента Путина В.В. в пособничестве терроризму и том, что он стал гарантом для преступников».
Ну а корейцы, уличенные в финансировании антигосударственных деяний, могут быть приговорены к тюремному заключению на срок до 10 лет. Тут совпадение есть: по «поправкам Яровой» за пособничество терроризму предполагается наказывать лишением свободы на срок от 15 лет (причем за сам терроризм дают 10 — пособникам на заметку).
Еще одна одиозная статья южнокорейского закона «О государственной безопасности» предусматривает лишение свободы на срок до 5 лет за несообщение органам власти об антигосударственной деятельности. За донос о преступлениях, подпадающих под ЗГБ, установлена выплата вознаграждения, размер которого определяет лично президент. В российском законодательстве пока не предусмотрены санкции за «недоносительство», однако в «поправках Яровой» есть и такое рационализаторское предложение.
Конечно, в РФ меры противодействия страшной пятой колонне пока мягче, чем в Республике Корея, но поправки Яровой и Озерова вполне приближают и без того чудесное российское законодательство к корейскому ЗГБ. Как с этим жить? К счастью (или к несчастью), южные корейцы уже поставили на себе наглядный эксперимент.
Товарищ Ким, господин Ли
То, что Ли Сын Ман намерен использовать новый закон в первую очередь для борьбы с оппозицией, стало понятно сразу (в оппозиции действительно было много левых, но это другой разговор). К 1949 году (по факту, в первый месяц с момента принятия закона) по ЗГБ было арестовано 30 тысяч человек. К концу 1949 года по закону «О государственной безопасности» был осужден 188621 человек, причем в 80% дел обвиняемыми проходили граждане, подозреваемые в пособничестве коммунистам. Население страны в тот момент составляло около 20 миллионов человек, то есть в первый год действия ЗГБ по нему сел фантастический 1% всего южнокорейского населения.
Ли Сын Ман, президент Южной Кореи 1948–1960 гг.
Вскоре молодой Республике Корея пришлось столкнуться не только с внутренней, но и с внешней угрозой: 25 июня 1950 года КНДР, предварительно заручившись поддержкой СССР и Китая, напала на южного соседа. Началась братоубийственная Корейская война, продолжавшаяся 3 года. Погибли несколько миллионов человек. И без того находившаяся в плачевном состоянии инфраструктура была уничтожена почти под ноль. Границы же КНДР и РК остались почти неизменными — разделение по 38 параллели сохранилось.
В Южной Корее ввели военное положение — полномочия гражданской администрации урезали, заметно ограничили личные права и свободы. Корейская война спровоцировала яростную антикоммунистическую кампанию в СМИ, что создало очень удобный фон для сооружения корейской суверенной вертикали. Пресса даже местами бежала впереди правительства, то и дело требуя отказаться от демократии совсем. В годы войны власть была сконцентрирована в руках президента Ли Сын Мана. В газетах, подвергавшихся жесткой цензуре, он представал героем и защитником независимости страны. Одновременно с этим росли его личные политические амбиции. При помощи конституционных реформ Ли Сын Ману удалось создать политическую систему, в которой главную роль играл институт сильной президентской власти (ничего не напоминает?). Первая реформа, проведенная в 1952 году, освободила президента от ответственности перед Национальным Собранием. Вторая реформа, датированная 1954 годом, давала Ли Сын Ману право переизбираться на президентский пост неограниченное количество раз.
При этом страна находилась в плачевном экономическом состоянии, и общественное недовольство политикой Ли с годами только усиливалось. В 1960 году должны были состояться очередные президентские выборы, Ли Сын Ман опасался потери власти. Его основными оппонентами были Чо Бон Ам («Партия прогресса») и Чо Бён Ок (Демократическая партия). На предыдущих выборах в 1956 году Чо Бон Аму удалось набрать 22,5% голосов несмотря на то, что его программа включала радикальное по тем временам предложение о мирном объединении Корейского полуострова.
Перед этим закон «О государственной безопасности» применялся в основном для массовых репрессий против активистов «из народа». Однако опасения Ли Сын Мана относительно Чо Бон Ама были настолько сильны, что в январе 1958 года закон ЗГБ впервые пустили в ход против одного из лидеров политической оппозиции — Чо Бон Ам был обвинен в пособничестве коммунистам и шпионаже в пользу Северной Кореи, осужден и казнен в июле 1959 года. Спустя некоторое время Чо Бён Ок, второй конкурент Ли Сын Мана в борьбе за президентское кресло, внезапно умер от сердечного приступа в американской больнице (уехал на лечение). В результате победа Ли на выборах была обеспечена. Как видим, не без помощи закона «О государственной безопасности».
Чо Бон Ам (в центре) — лидер политической оппозиции перед выборами 1960 года. Был схвачен по закону ЗГБ и казнен в июле 1959-го
В 1960 году состоялись новые выборы, и основная борьба развернулась за кресло премьер-министра — между соратником Ли Сын Мана Ли Ги Буном и кандидатом от Демократической партии Чан Мёном. В ходе выборов и подготовки к ним были зафиксированы многочисленные нарушения. Демократические марши были запрещены. Министерство внутренних дел разослало начальникам полицейских участков четкие указания о том, какой процент на выборах должны набрать Ли Сын Ман и Ли Ги Бун. Вместе с инструкциями разослали сотни тысяч заранее заполненных бюллетеней, которые в день выборов вбрасывали в урны для голосования. Мелкие бандиты громили офисы Демократической партии и избивали работников ее предвыборного штаба и сторонников.
На выборах победили Ли Сын Ман и Ли Ги Бун. Однако в апреле 1960 года вспыхнуло студенческое восстание, которое принято называть Апрельской революцией. Ли Сын Ман ушел в отставку и был эвакуирован американцами на Гавайи, а Ли Ги Бун и вся его семья покончили с собой.
Народная партия не существует, но действует
После отставки Ли Сын Мана власть была передана временному правительству. В июне 1960 года Национальное собрание провело очередную конституционную реформу — президент снова стал избираться членами Национального собрания, его полномочия были существенно сокращены, он выполнял лишь представительскую функцию и оказался полностью отстранен от исполнительной власти, Южная Корея становилась парламентской республикой. Был снижен возрастной ценз для участия в выборах — с 21 года до 20 лет. 29 июля на парламентских выборах победила Демократическая партия, в предыдущие месяцы развернувшая мощную пропагандистскую кампанию. Партия обещала восстановление демократических прав и свобод, снижение безработицы, повышение зарплат, проведение налоговой реформы, — все это нравилось избирателям и обеспечило ей победу на выборах. 13 августа президентом был избран Юн Бо Сон, но так как страна перешла к парламентской системе, реальная власть находилась в руках премьер-министра Чан Мёна.
Юн Бо Сон (слева) — президент Южной Кореи 1960–1962 гг. Чан Мён (справа) — премьер-министр и фактический глава Южной Кореи 1960–1961 гг.
Новое руководство Южной Кореи, однако, не смогло справиться с многочисленными проблемами экономического, политического и социального характера, и спустя полгода, 16 мая 1961 года, генерал Пак Чон Хи пришел к власти, совершив государственный переворот. Надежды южнокорейцев на демократию снова рассеялись, как дым — в истории страны начался период военных диктатур, продлившийся до 1987 года.
Правление Пак Чон Хи ознаменовалось стремительным экономическим ростом: при нем Республика Корея превратилась из отсталой постколониальной страны в одного из лидеров Азиатско-Тихоокеанского региона. Именно при Пак Чон Хи корейцы совершили так называемое «экономическое чудо». В начале правления Пака подушевой ВВП составлял $1537 (1960 г.), а в конце — $5329 (1980 г.). Тем не менее у современных южнокорейцев отношение к Паку двойственное — с одной стороны, он добился небывалого экономического развития страны, а с другой много и с удовольствием репрессировал оппозицию.
При Пак Чон Хи закон «О государственной безопасности» и «Антикоммунистический закон» широко применялись для подавления инакомыслия. Все, кто осмеливался критиковать президента и его правительство, автоматически становились «коммунистами», «шпионами», «пособниками Севера» и попадали в поле зрения созданного Пак Чон Хи разведывательного ведомства (нынешнее название — КЦРУ, Корейское центральное разведывательное управление). Среди осужденных за сочувствие коммунистам были как оппозиционные активисты, так и обычные граждане, попавшие под горячую руку.
14 августа 1965 года корейская разведка арестовала 13 граждан, якобы организовавших Народную революционную партию с целью «свергнуть южнокорейское правительство в соответствии с планами Северной Кореи». Задержанных обвинили в попытке привлечь на свою сторону более широкие слои населения. Девятерых арестованных приговорили к 6 годам лишения свободы, еще четверых — к одному году тюремного заключения и 3 годам условно. В 2007 году сеульский районный суд постановил, что все обвинения по делу были сфабрикованы КЦРУ, Народная революционная партия никогда не существовала, а признательные показания выбиты при помощи многодневных пыток прямо в здании разведуправления.
Члены Народной революционной партии в зале суда, 1965 г. Через 42 года стало известно, что такой партии никогда не существовало и все обвинения были сфабрикованы
В 1971 году прошли очередные выборы на пост президента Республики Корея. Главным оппонентом Пак Чон Хи был Ким Дэ Чжун. Паку удалось одержать победу, однако перевес оказался не таким значительным, как ему хотелось бы. Пак набрал 53,2% голосов, а Ким 45,3%. И это несмотря на фальсификации в пользу Пака и многолетнее подавление оппозиции. Естественно, ситуация напугала Пак Чон Хи: Ким Дэ Чжун представлял реальную угрозу его власти и имел все шансы победить на выборах через 4 года.
Чтобы удержать власть, в сентябре 1972 года Пак Чон Хи совершил конституционный переворот. В историю он вошел под названием «Юсин», что можно наиболее точно перевести как «реставрация» (используются те же иероглифы, что и в слове «реставрация» в японском «реставрация Мейдзи»). Была принята конституция Юсин, которая по сути обеспечивала президенту пожизненную власть. Так, срок президентства увеличивался до 6 лет, вводилась косвенная система переизбрания президента при помощи выборщиков.
В 1973 году Ким Дэ Чжун был схвачен в Токио сотрудниками южнокорейской разведки. Его связали и вывезли к морю. По воспоминаниям Кима, его собирались утопить, однако в последний момент похитители почему-то решили этого не делать. Существует версия, что КЦРУ было вынуждено отказаться от расправы над Кимом из-за давления властей США.
Ким Дэ Чжун — главный оппонент действующего президента на корейских выборах 1971 г. Схвачен спецслужбами в 1973 г. и чудом избежал казни
После того как Пак Чон Хи установил «юсинское» правление, общественное недовольство его политикой резко выросло. Несмотря на запугивание оппозиции, с октября 1973 года стало стремительно увеличиваться количество массовых выступлений против режима Пака. В начале апреля 1974 года Пак Чон Хи заявил о том, что в стране действует радикальная левая организация — упомянутая выше Народная революционная партия. Проводилась пропагандистская кампания, направленная на борьбу с «радикальными левыми», которые якобы хотели захватить власть в стране. КЦРУ начало масштабную чистку в среде политактивистов, 1024 человека были арестованы по закону «О национальной безопасности» без решения суда, 253 из них позже приговорили к тюремному заключению. В апреле 1975 года 8 человек, включая До Е Чжона, ранее отсидевшего 6 лет за организацию Народной революционной партии, были приговорены к смертной казни. Приговор был приведен в исполнение спустя 18 часов после вынесения судебного решения. Народная партия по-прежнему существовала только в воображении сотрудников спецслужб.
Правление Пак Чон Хи закончилось в 1979 году — по иронии судьбы, его застрелил один из соратников, глава корейского разведуправления Ким Чжэ Гю. Позже Ким Чжэ Гю мотивировал это разногласиями с Паком в вопросах внутренней политики, желанием противостоять политическим репрессиям и обеспечить стране демократическое будущее: в тот вечер Пак Чон Хи принял решение о подавлении протестов в Пусане и Масане силовыми методами, на чем настаивал глава службы охраны президента Ча Чи Чхоль. Ким Чжэ Гю же выступал против. Об этом он заявил в своем последнем слове.
Армия возражает
После гибели Пак Чон Хи в стране наступил короткий период либерализации, ознаменовавшийся протестным движением, известным как Сеульская весна. Основную массу протестующих составили студенты и рабочие — они требовали ускорения процесса демократизации. Однако в мае 1980 года стало ясно, что надежды на переход к демократии снова не оправдались — власть захватила группа военных во главе с генералом Чон Ду Хваном. Сеульская весна закончилась 17 мая, когда были арестованы 110 лидеров студенческого движения, а также оппозиционеры Ким Дэ Чжун и Ким Ён Сам. 17 мая в газетах появился официальный текст приказа о введении чрезвычайного положения по всей стране «в связи с активизацией просеверокорейских движений и беспорядками, охватившими всю территорию РК». Согласно этому приказу, с полуночи 18 мая по всей стране приостанавливалась любая политическая деятельность и занятия в вузах, запрещались собрания, забастовки и самовольный уход с рабочих мест.
Полицейский избивает студента во время майских волнений в г. Кванджу, 1980
После прихода к власти в стране президент Чон Ду Хван в течение нескольких лет проводил репрессивную политику, направленную на подавление и полное уничтожение оппозиции. В июне 1980 года правительство объявило в розыск и арестовало по обвинениям в коррупции (или, в соответствии с законом «О государственной безопасности», «за организацию антиправительственных демонстраций или попытку государственного переворота») 329 оппозиционных режиму политиков, профессоров, студентов, пасторов и журналистов. В июле того же года под репрессии попали тысячи государственных служащих, работников госкорпораций, профессоров и преподавателей. В августе 1980 года власти страны арестовали и отправили в трудовые и «образовательные» лагеря 16599 «хулиганов и гангстеров», среди которых были рабочие и студенты, участвовавшие в антиправительственных демонстрациях в период с 1973 по 1980 год.
Одновременно Чон Ду Хван вынудил медиакорпорации уволить «недостаточно антикоммунистически настроенных» сотрудников. После инаугурации Чон Ду Хвана 1 сентября 1980 года репрессии только усилились за счет введения множества «временных» законов. 27 октября 1980 года Чон Ду Хван распустил Национальное собрание и все политические партии и создал вместо них Законодательный Совет по Национальной Безопасности (ЗСНБ), который 3 ноября 1980 года ввел Закон об обновлении политического климата (прекрасный эвфемизм, Госдуме есть чему поучиться), запрещавший заниматься политической деятельностью лицам, «ответственным за политические или общественные правонарушения». Вышел «черный список» из 567 общественных деятелей, которым запрещалось заниматься политикой, в их числе были лидеры оппозиции Ким Дэ Чжун и Ким Ён Сам.
Генерал Чон Ду Хван, захвативший власть в ходе госпереворота в 1980 г.
В декабре 1980 года был введен «Базовый закон о прессе», дававший министру культуры и информации право отозвать лицензию у издания, которое «несколько раз вопиюще нарушило закон путем одобрения насилия или других противоправных действий, нарушающих общественный порядок». К написанию статей, согласно закону, не допускались лица, обвиненные в нарушении общественного порядка. Всего за 5,5 месяцев своего существования ЗСНБ выпустил более 200 различных законов, направленных на подавление оппозиции.
В эпоху Чон Ду Хвана сотрудники органов госбезопасности задерживали не только людей, нарушивших ЗГБ или аналогичные законы, но даже тех, кто, по их мнению, только собирался совершить что-нибудь экстремистское, «угрожающее безопасности государства». После демократизации Республики Корея некоторые из бывших госслужащих признавались, что при Чон Ду Хване органы правопорядка прослушивали телефоны граждан и имели доступ к их личной переписке.
Предпринятые правительством Чон Ду Хвана меры позволили на короткий промежуток времени подавить оппозицию. В совокупности с более или менее успешной экономической политикой и продолжением «корейского экономического чуда» это внушило правительству ложную веру в устойчивость своего положения. Начиная с 1983 года власти начали давать оппозиции некоторые послабления: многим профессорам и студентам, ранее отстраненным от работы и занятий, разрешили вернуться в университеты, часть политических деятелей тоже была реабилитирована. С точки зрения правительства, это был явный просчет — послабления, задумывавшиеся как способ привлечь на свою сторону более широкие массы населения, в итоге стали шагом к консолидации оппозиции. В определенном смысле именно они дали противникам режима возможность осуществить массовые протестные акции в июне 1987 года. В конце концов правительство объявило о проведении всеобщих прямых президентских выборов, и страна формально перешла к демократическому управлению.
Демократические репрессии
Прямые президентские выборы, о которых было объявлено в июне 1987 года, были проведены в декабре. Вопреки чаяниям борцов за демократию, победителем на них стал соратник Чон Ду Хвана генерал Ро Дэ У. Так произошло из-за раскола оппозиции: ее лидеры Ким Дэ Чжун и Ким Ён Сам не смогли договориться, кто из них должен баллотироваться на президентский пост, и в итоге оба выдвинули свои кандидатуры. Голоса оппозиции распределились между ними, что позволило Ро Дэ У выиграть президентскую гонку. Ро Дэ У не провел никаких заметных политических преобразований, направленных на либерализацию, но и не вернул страну к эпохе диктатур. По окончании президентского срока он покинул свой пост, следующим президентом страны стал Ким Ён Сам.
Ро Дэ У — соратник генерала Чон Ду Хвана, победивший на прямых президентских выборах 1987 г.
Гражданские организации отнеслись к Ким Ён Саму с большим скепсисом — он за некоторое время до того покинул оппозиции и примкнул к правящей партии (в 1990 году произошло слияние партии Кима с партией Ро Дэ У). Но ко всеобщему удивлению в первые два года своего президентства Ким Ён Сам провел ряд серьезных реформ демократического характера. Кроме того, командовать армией поставили человека без политических амбиций, не принадлежавшего к элите Корейской Военной Академии, выходцы из которой ранее захватывали власть в стране (Пак Чон Хи, Чон Ду Хван). Ким попытался снизить влияние разведки, запретив слежку за гражданскими лицами и поставив во главе разведывательного управления офицера не очень высокого ранга. 1000 студентов, отчисленных в правление Чон Ду Хвана и Ро Дэу за антиправительственную активность, получили разрешение продолжить учебу. Верховный суд постановил, что распространение северокорейской литературы не является преступлением и не подпадает под действие закона «О государственной безопасности».
Южнокорейцы надеялись, что бывший оппозиционный активист Ким Ён Сам положит конец произвольному применению ЗГБ против несогласных с курсом правительства. Увы, этого не произошло: гражданское правительство продолжило применять закон для подавления оппозиции. Так, в конце 1993 года по ЗГБ были осуждены 30 членов Лиги рабочих-социалистов, в 1996 году преследованиям подверглись студенты, протестовавшие против запрета на проведение демонстрации за объединение на границе с Северной Кореей. Протесты в университете Ёнсе (Сеул) продолжались в течение недели, затем были разогнаны полицией с применением водяных пушек. Многие активисты-демонстранты и члены студенческих объединений левого толка были арестованы по закону «О государственной безопасности».
В 1998 году власть в стране перешла к Ким Дэ Чжуну. Этот год ознаменовался демонстрациями студентов и забастовками рабочих — экономика заметно пострадала из-за азиатского финансового кризиса. Чтобы справиться с общественным недовольством, бывший диссидент Ким Дэ Чжун, некогда сам осужденный по закону «О государственной безопасности», применил печально знаменитый документ против протестующих. В 1998 году по ЗГБ были арестованы порядка 400 человек.
Рабочие на забастовке в Сеуле, 1998 г.
Естественно, после демократизации и прихода к власти в стране либералов (Ким Дэ Чжун, а затем Но Му Хён) одиозный закон стал применяться реже, чем в эпоху военных диктатур. Тем не менее его использовали для борьбы с несогласными и формально либеральные бывшие оппозиционеры.
Ситуация с применением ЗГБ заметно ухудшилась в 2008 году, когда президентом был избран консерватор Ли Мён Бак. В 2007 году, при Но Му Хёне, по подозрениям в нарушении ЗГБ на допрос были вызваны 39 человек, в 2010 году эта цифра выросла до 151 человека. При Ли активно развернулась «охота на шпионов» в интернете. Одним из наиболее резонансных стало дело 23-летнего (на момент ареста) фотографа Пак Чжун Гына. В 2012 году он был осужден по закону «О государственной безопасности» за ретвит сообщения официального аккаунта КНДР. Сам Пак утверждал, что его пост был шуткой — очередной опус северокорейской пропаганды показался ему очень смешным, и он решил поделиться им с подписчиками. Органы госбезопасности шутку не оценили, молодому человеку дали реальный срок: 10 месяцев по 7-й статье ЗГБ. Во время президентства Ли был осужден 56-летний владелец сайта по продаже старых книг — некоторые букинистические издания власти сочли «просеверокорейскими» (например, биографию Карла Маркса). В эпоху Ли Мён Бака резко выросло число обвинительных приговоров за нарушение закона «О государственной безопасности» в интернете (все та же 7-я статья — одобрение деятельности «антигосударственных формирований») — с 5 в 2008 году до 82 в 2010-м.
В 2013 году президентом Южной Кореи впервые стала женщина, кандидат от консервативной партии Пак Кын Хе (по совместительству дочь диктатора Пак Чон Хи). При госпоже Пак закон «О государственной безопасности» впервые с 1950-х годов был применен для роспуска целой партии — в декабре 2014 года разогнали оппозиционную «Объединенную партию прогресса», именно в связи с обвинениями против отдельных ее членов в нарушении 7 статьи ЗГБ. В начале 2015 года из Республики Корея согласно ЗГБ была депортирована американка корейского происхождения Шин Ын Ми, прибывшая в Южную Корею, чтобы прочесть серию лекций. Во время одной из лекций Шин имела неосторожность заговорить о своих поездках в КНДР, в том числе упомянула о том, как она хорошо проводила время с северокорейцами за бокалом пива. Этот невинный рассказ южнокорейские власти сочли одобрением «антигосударственного формирования» (КНДР) и выслали американку из страны. Оппозиционная активистка Хван Сон, которая помогла организовать лекции Шин Ын Ми, предстала перед судом по обвинению в нарушении ЗГБ из-за якобы поощряющих Северную Корею публикаций в блоге.
Пак Кын Хе — действующий президент Южной Кореи (с 2013 года). При ней с помощью ЗГБ была распущена целая партия
В начале марта 2016 года Национальное собрание Республики Корея приняло новый «антитеррористический» закон, значительно расширяющий полномочия органов госбезопасности в области слежки за гражданами и контроля средств связи в целях «противодействия терроризму». Закон был проведен имеющей большинство мест в Национальном собрании консервативной партией Сэнури — несмотря на протесты оппозиционных партий, члены которых 8 суток без перерыва выступали с речами против принятия закона, чтобы затянуть процесс. Некоторые политики говорили по 10–12 часов подряд. Тем не менее закон был принят и наверняка пригодится южнокорейской госбезопасности в её нелёгком деле.
Яровая против корейцев, раунд второй
Тут масса забавных (и печальных) моментов. Во-первых, всем — и правительству, и оппозиции, и внешнему миру — очевидно, что в 2016 году ни один вменяемый человек не станет устраивать в Южной Корее просеверокорейскую революцию. Это заведомо абсурдное намерение — все давно в курсе, что такое северокорейский социализм и как хорошо живут на свете северокорейские трудящиеся (низкорослые, но гордые). Разумеется, никаких шпионов правительство не боится, но грех терять такой удобный инструмент борьбы с политическими противниками — люди вообще слабы, и ни один политик не откажется от такого подарка добровольно.
Во-вторых, главное в увлекательном деле параноидальной шпиономании и борьбы с экстремизмом — это максимально размытые формулировки. Лучше всего, если под экстремизм будут попадать вообще все — так удобнее действовать по старинному советскому принципу «был бы человек, а экстремизм найдется». В этом смысле в Российской Федерации все хорошо: Яровая и Озеров позаботились о том, чтобы под новую статью можно было подвести кого душе угодно.
Ну и в третьих: такие законы часто переживают режим, и свергнувшие кровавого тирана борцы за народное счастье начинают с увлечением гвоздить своих врагов теми же самыми репрессивными инструментами. Характер политических режимов тут не имеет никакого значения (вы можете себе представить либералов Ходорковского и Альбац, которые закрывают нас по 282-й статье? Мы можем, и очень легко).
Возможно, вертикаль пожрет своих детей, и Яровую однажды будут судить по закону Яровой — в России всякое случается. Но это, честно говоря, слабое утешение.
