Повторю ещё раз: проблема людей, апеллирующих в России к закону — в том, что тут всем плевать на апелляции к закону, и совершенно справедливо. Взрослому дееспособному человеку ВСЕГДА будет плевать на любые законы, которые спускает ему сверху неизвестно откуда берущееся Начальство, руководящее им под сенью Подарка Судьбы в лице Национального Лидера.
Начальство можно терпеть и считать легитимным в смысле «другого нет» или «меньшее из зол» (примерно так мы сейчас и живём). Начальства можно опасаться, с ним можно на всякий случай не связываться. У начальства неизбежно появится толпа прихвостней и подхалимов. Будут люди, которые сами захотят быть начальством. Между ними будет грызня и возня.
Но распоряжения начальства всегда будут не слишком обязательной к исполнению блажью — пока человек не имеет с начальством обратной связи и не в силах с этой блажью что-то сделать. Это основы социальной демагогии и социальной же инженерии, к которым самые процветающие и привлекательные страны Земли пришли через кровь, войны, революции, перевороты и социальные кризисы.
Проблема не в том, нарушил ловец покемонов 282-ю или нет. Проблема в том, что эта 282-я неизвестно откуда и почему взялась, непонятно с чего ужесточилась и вообще не плод никакой общественной дискуссии, согласия, компромисса и договора. Что ещё важнее, это не юридическое оформление «живой жизни» (чем в идеале и должен быть любой закон, если кому-то вообще интересно, чтобы он работал).
Само собой, что речь тут не идёт о понятных преступлениях типа убийств, грабежей и прочих дел, за которые наказывают в самых примитивных обществах, живущих вообще безо всякого института права. Нормы социального поведения есть и у рыб. Речь обо всём остальном.
Завтра Начальство может поднять возраст согласия до сорока лет — в чём проблема? Или сгонять бюджетников на гей-парады под угрозой увольнения. Вы не смейтесь, вы вспомните, как мы «всей страной переживали за наших девчонок из Тату». Причём всё это озвучит по телевизору Милонов, который ещё вчера изображал из себя смесь казака с нагайкой и поднявшегося криминального авторитета с понятиями. Начальство может принимать вообще любые законы: если в результате не случится падёж скота, то и норм, проблем нет.
Допустим, что прихожан обяжут пороть друг друга по пятницам. И какие будут механизмы противодействия этому у тех сегодняшних православных (на самом деле просто набожных людей, юзающих православие как замену хождения к гадалкам и ворожеям), которые теперь со смесью злобы и придыхания рассказывают, как некий видеоблогер «знал, на что шёл» и что-то там оскорбил, потупив в смартфон в церкви? Ответа на этот и все остальные саркастические вопросы не слышно — помимо «товарищ Путин ничего не знает, в РПЦ пробрались враги, надо будет обязательно на прямую линию дозвониться».
(Кстати, «прямая линия» как самый действенный и работающий фидбек — это, конечно, прекрасная задумка путинских пропагандистов, восходящая к советскому «телефонному праву»: когда дела решались с помощью выхода звонком на большого человека; каждый «дозвонившийся» получает +100 к статусу, «Верховный такой „Алё!“, а я ему тут и говорю… Короче, обещал помочь»).
Механизмов не будет никаких, и сам россиянин это отлично понимает, и в глубине души кладёт на все эти 280-е, 282-е и вообще на все правовые нормы, кроме самоочевидных. Он их не читает, не изучает и знает на уровне дорожных знаков и табличек «Не курить штраф 1000», причём соблюдать начинает исключительно ПОСЛЕ ШТРАФА. В поездах дальнего следования запретили курить: я несколько раз слышал от томящихся курильщиков «Надо Путина научить курить, и тогда разрешат». Вот и вся апелляция к законности. Не «надо добиваться вагонов для курящих через такие-то процедуры», а надо чтоб Путин курить начал.
То есть надо сменить блажь начальства на противоположную, причём начальство ниже Путина (ну там Госдума, это вот всё) не замечается вообще. Оно материализуется в виде проводника, которому можно или нельзя дать взятку и втихаря смолить.
И с этим ничего нельзя сделать, почему и невозможно говорить о недостатке правового сознания у людей, которые лишены возможности цивилизованного воздействия на какие бы то ни было институты права. Люди не идиоты, под угрозой расстрела они на всё согласны, хотя бы даже прыгать через скакалочку при Луне во имя Родины — жизнь одна, «лучше помучаться». Но идиотов прыгать просто так, без расстрела, за всё хорошее — нет. И уж тем более нет идиотов прыгать на основании «пакета Яровой» или «законодательной» «инициативы» «общественной» «палаты». Помните такую? Гражданское общество люди изображают. Или закрыли уже?
Знаете, почему новую Тверскую ругали? Два года подряд мэрия переделывала улицы. Переделывала неплохо, хотя и не без погрешностей. На третий год она занялась ровно тем же, но люди вдруг встали и сказали:
— Знаете, а это что вообще? Это кто решил так делать? Я ничего не заказывал. А почему такие клумбы? Оно мне надо?
Хотя улица стала лучше и в целом реконструкция (сужу по фото) выполнена на уровне предыдущих лет как минимум. Понятно, что была и борьба за тендеры, и предвыборная возня. Но был и тренд на то, что людей, в общем, никто не спрашивает, как будет выглядеть Тверская, даже не предлагают вариантов (только не надо мне говорить, что рекомендательного характера голосовалки на муниципальных сайтах для трёх калек — это как бы «общественная дискуссия»). Просто сидят какие-то чиновники и дизайнеры, и что-то там решают. Сегодня посадили деревья. Завтра убрали. А мы-то при чём?
Приходите вы в ресторан, а вам приносят сырный суп в качестве комплимента от заведения. «Ешьте, вкусно». Поели — вкусно. Второй день — сырный суп. На третий день выясняется, что другого-то и нет — ладно, пусть будет сырный, даром что комплимент. На четвёртый день суп превращается из комплимента в «Жри, что дают». «Что дают» люди жрать не любят, даже если это шедевр европейской кухни, а дома жена в бигудях готовит помои. Помои можно хотя бы выбирать: «Сделай мне сегодня свой фирменный жиденький борщ, дорогая, что-то хочется борща». В крайнем случае можно сменить саму жену.
И законы люди не будут соблюдать на том основании, что «везде принято соблюдать законы». Не везде, а там, где в появлении этих законов гражданин принимает участие (хотя бы думает, что принимает). Иначе требования к законопослушанию через некоторое время начинают звучать в стиле «нацисты морили евреев газом на основании установленных правовых процедур, которые утвердил легитимный Гитлер, надоели вы уже со своим правовым нигилизмом». Это издевательство.
В этом смысле новыми красками начинает играть старая статья Дмитрия Евгеньевича Галковского «Стучкины дети», основною мыслью которой был отказ советскому праву в том, чтобы вообще называться собственно «правом». Карикатура на Россию, где «суровость законов обеспечивается необязательностью их исполнения» оживает, подсказывая, на самом деле, единственно верный путь для любой политической силы или организации, желающей превратить наше богоспасаемое Отечество в нечто более достойное, чем есть.
Он заключается в том, чтобы зеркально отобразить карикатуру. То есть обязательность исполнения законов компенсировать их максимально возможной для данного этапа развития общества либерализацией. Короче, законы лояльные, наказания мягкие, но всё исполняется — вы поняли. А «максимально возможная либерализация» — это не приводящая к революциям, гражданским войнам, эпидемиям холеры и прочим катаклизмам.
Само же развитие общества, соответственно, вести в том духе, чтобы уровень этой либерализации можно было без видимых причин для беспокойства, постепенно, аккуратно, с отыгрышами назад, повышать.
Всё.
Так живут вообще все цивилизованные государства планеты во всех полушариях, и все, кто хотя бы стремится цивилизованным государством стать. Всё прочее порождает социальную апатию, стагнацию, застой, и дальше либо катится в Северную Корею или Иран, либо взрывается общественным недовольством.
Через что неудивительно, что в нынешней Российской Федерации, где Начальством выпускается очень много очень мудрых законов, причём многие даже «как в Европе», общественная дискуссия строится вокруг дрейфа в сторону КНДР с одной стороны (стабильность, как бы чего ни вышло, начальству виднее) и недвусмысленных призывов всё это безобразие поломать и устроить пиршество каннибалов на развалинах храма в честь Николая Второго — с другой. Никаких иных сценариев государство с социальной вовлечённостью уровня «брежневский совок» предложить не сможет.
