Красное нашествие, уничтожившее Россию, обрекло миллионы самых талантливых, самых яростных и самых успешных граждан Российской Империи на эмиграцию. В самые разные точки планеты потекли мрачные потоки русских эмигрантов, от Испании до Маньчжурии, от Финляндии до Эфиопии. Среди них имелись не только военные, но и ученые, писатели, врачи, инженеры. Все те, кому не было места в залитой русской кровью Совдепии.
После того, как Германия проиграла Первую Мировую (в основном благодаря русскому оружию), страны Антанты внесли в Версальский Договор пункт о том, что германская армия должна быть сокращена до 100.000 человек, без тяжелого оружия, без авиации. Многие кадровые офицеры оказались не у дел. Часть этих людей направилась в Южную Америку, что, после эвакуации Русской Армии Врангеля из Крыма, привлекло внимание белых офицеров. В надежде на применение своих навыков в новой жизни, небольшая часть белогвардейцев отправилась на край свет. Армия Парагвая (в отличие от других «цивилизованных» стран вроде Франции, где увешенных орденами полковников загоняли в сержантские учебки) принимала русских офицеров с сохранением звания и даже ставила их на более высокие должности. Таким образом, Иван Тимофеевич Беляев, бывший царский генерал, георгиевский кавалер, белогвардеец, стал в конечном итоге начальником Генерального Штаба Вооруженных Сил Парагвая.
В октябре 1924 года, ещё не став начальником Генштаба, Беляев по заданию Министерства обороны Парагвая отправился на территорию Чако — полупустынную и местами болотистую местность, которая находилась между Боливией и Парагваем. До начала ХХ века никто всерьез не проводил там границу, пустынные земли никого не волновали. Беляев стал крупным исследователем этого региона, организовав 13 экспедиций. Беляевские экспедиции положили основу географии, этнографии, биологии и климатологии Чако. Особое внимание Беляев уделял различным индейским племенам, чья культура им была впервые описана.
В 1928 году в Чако нашли нефть. Через несколько недель произошли первые стычки между армиями Парагвая и Боливии. Великобритания и США, которые тогда ещё были врагами (в Генштабе США хранились планы по вторжению в Англию), защищали собственные интересы: американская корпорация Standard Oil поддерживала Боливию, британская Shell Oil — Парагвай.
Четыре года спустя, 15 июня
«Парагвайские солдаты умоляли свое высшее начальство назначить их в один из тех полков, коими командовали русские, выказавшие на этой войне не только особо присущую русскому доблесть, но и большие знания, умение и полученную в родной армии хорошую закваску в смысле заботы о подчиненных. О русской доблести и презрении к опасности рассказывали мне такой случай: дело было в глубоком сравнительно тылу — госпиталь, налет неприятельских аэропланов с бомбометанием, все и вся врассыпную, только русский доктор с неизменной трубкой во рту преспокойно продолжает работу, и вот один из зарывающихся в землю санитаров говорит другому: „Гляди, видно, сумасшедший“, — а другой отвечает: „Да что ты, не знаешь? Ведь это русский“. Этим было все сказано».
Война закончилась полным поражением Боливии; при двукратном численном превосходстве общие потери боливийской армии составили сто тысяч человек, тогда как армия Парагвая потеряла в два раза меньше. Кованные в огне гигантской мясорубки под названием Первая Мировая и поистине сверхчеловеческих условиях Гражданской Войны, русские воины своим военным гением, своим маниакальным героизмом и русской дерзостью принесли молодому государству свободу и господство в регионе. Парагвайцы их не забыли. Именем донского есаула Василия Серебрякова, павшего смертью храбрых в безумной психической атаке на превосходящие силы боливийцев, назван форт в Чако. Семь столичных улиц носят имена русских офицеров. Сама столица, Асунсьон, усыпана памятниками белоэмигрантам.
Но не только в военном плане Беляев и другие русские обогатили чужой, но ставший почти родным, Парагвай. Беляев оставил значимый след в истории Южной Америки как первопроходец, первым описавший не только географию Чако, но и местных индейцев. Он описал культуру, язык, религию и антропологию этих людей. Помимо авторства первых словарей для общения с индейцами, Беляев является автором теории об азиатском просхождении аборигенов Американского континента, которую он подкреплял своим знанием фольклора и бытовой культуры индейцев Чако. Позже, уже ближе к нашему времени, генетика начала подтверждать его теорию. Особо интересной работой Беляева считаются его труды о религии индейцев, в которых он описывает схожести чаковского шаманизма и некоторых ветхозаветных архетипов.
За полвека до открытия этой темы западным миром, наш русский генерал разработал целую философию по подходу к индейской культуре. Будучи директором колониальной школы «Бартоломе де Лас Касас», Беляев создал систему по урегулированию отношений европейцев и индейцев, которую южноамериканские правительства используют до сих пор, сделав основой местной этнической политики.
Иван Тимофеевич принадлежал к русскому миру, который ныне исчез. Миру, где военный — не безмозглый робот, а ученый, писатель или исследователь. Миру, где русские ковали судьбы целых континентов.
Миру, где степи Чако помнят натиск «Русо Бланко».
