В Европе красивые уютные города. Приятная природа. Вежливые полицейские. Женщины с большими грудями, превосходное копеечное вино и почти даровая еда в ресторанах.
Что еще нужно для счастья?
Всё.
Всё еще нужно для счастья. Приятно жить среди уютных улиц, женщин с большими грудями и дешевого вина. Но ты — саморазлагающийся кусок органической материи. Через
И меня всегда безумно занимал этот момент. Момент, когда ты еще не умер, но когда ты уже чувствуешь, как свет меркнет перед глазами, меркнет навсегда, и ты понимаешь, что этот сон навсегда, и проносится вся твоя жизнь — о чем ты думаешь в этот момент? О женщинах с большими грудями? Об уютных улицах? О дешевом вине? Может быть, ты пытаешься ощутить присутствие Бога — и умираешь в агонии, осознав, что ты один. Или выдумываешь себе его присутствие — и умираешь с улыбкой блаженного, блаженного от того, что в твоем мозгу останавливается кровоток и нейроны гибнут один за другим.
«Европейские ценности». «Божий промысел». «Жить как люди». Как всё это смешно и ничтожно в тот короткий, но страшный миг, когда ты уже бессилен пошевелить даже пальцем, но твой мозг все еще работает, пытаясь уцепиться за плавящуюся восковую реальность. Как смешна твоя семья. Твои дети. Твои родственники. В этот великий и страшный момент — потому что они еще живы, и они еще будут жить, а ты уже мертв.
Национализм — он в конечном счете про то, что ты, «хрипя и царапая край матраса», вспоминаешь «строчки из Александра» и понимаешь, что тебя ждут твои Великие Мертвые, и что ты сейчас станешь единым с ними, единым мертвым прахом и единым живым духом. И осознав, что хотя семья, честные выборы и женщины с большими грудями остаются здесь, но там тебя ждет мозаика из лиц тысяч людей, на словах, на мыслях, на чувствах и переживаниях которых ты вырос, ты выжил и ты умираешь, ты перестаешь хрипеть. Отпускаешь край матраса. И встречаешь такое страшное и такое великое Ничто с восторженно широко закрытыми глазами. Русское Ничто породило тебя, научило тебя говорить, любить и ненавидеть. Русское Ничто забирает тебя, заставляя даже в самый последний момент самую последнюю мысль думать по-русски. Индивидуализм. Европейские ценности. Свобода. Миллион вариантов. Но ты чувствуешь, что твое сердце остановилось и успеваешь мысленно сказать никому в подступившую тьму «Приятна мне твоя прощальная краса», прежде чем исчезнуть навсегда, растворившись в тонущих пушкинских завитушках.
Вот что такое русский национализм. Ответ. Ответ на самый последний вопрос.
