«Многие меня спрашивают: как вы относитесь к тому, что русских убивают в Донецке. У меня вопрос: а что русские делают в Донецке. Донецк — территория Украины. Кто их туда позвал?»
— Дмитрий Быков, прозаик, поэт, журналист, педагог, общественный деятель
В последнее время в речах Владимира Путина все чаще приходилось слышать апелляции к традиционным российским ценностям («Бердяев по-путински. ИСЭПИ организует конференцию, посвященную идеям консерватизма»). «В мире все больше людей, поддерживающих нашу позицию по защите традиционных ценностей, — говорил Путин. — Конечно, это консервативная позиция. Но, говоря словами Николая Бердяева, смысл консерватизма не в том, что он препятствует движению вперед и вверх, а в том, что он препятствует движению назад и вниз, к хаотической тьме, возврату к первобытному состоянию».
Консерватизм президента России можно связать с попытками выработать новый стержень внутренней политики после потерявших актуальность, а местами и вовсе забытых «Плана Путина» и «удвоения ВВП» первой половины 2000-х и «модернизации» во время президентства Дмитрия Медведева.
Разумеется, что за декларируемой заботой о духовной нравственности, уважении к сложившимся традиционным особенностям и, в первую очередь, вековой привычке к единоначалию во власти стоят вполне конкретные прикладные цели — разработка и реализация новых инструментов легитимации существующего политического режима.
Со страниц этого издания постоянно звучат тезисы о необходимости глубокого и внимательного изучения того богатейшего исторического наследия, которым мы владеем. В традициях Исторической России мы видим многие подсказки к тому, как следовало бы вести себя сегодня. И обращение кремлевского истеблишмента к этой теме, казалось бы, должно находить горячий отклик в сердцах и умах тех, кто не считает, что «молодому российскому государству всего 20 лет».
Однако, как и большинство исходящих сверху инициатив, все они носят исключительно имитационный характер и призваны лишь увести общественную дискуссию в очередное безопасное (для политической элиты) русло с истериками по поводу концертов Мэрилина Мэнсона. Но в истории России существует ещё одна древняя традиция, о которой вновь заговорили в связи с возвращением Крыма и разгоревшимся политическим кризисом на Юго-Востоке Украины. И отношение к этой традиции и определяет подлинно русское поведение от конъюнктурной имитации.
Юго-Запад и Северо-Восток
На рубеже XII-XIII веков русские земли, раздробленные княжескими междоусобицами, начинают испытывать сильнейшее давление сразу с двух сторон. Подвергающиеся постоянным разорительным набегам татар, земли Северо-Восточной Руси начинают объединяться вокруг Москвы; наступление рыцарей Ливонского и Тевтонского орденов с запада провоцирует движение литовских племен на восток. «Под натиском с запада, Литва сама двигается на восток, на юг, ищет себе точки и опоры и находит их в соединении с силами Юго-Западной Руси» (Шмурло Е.Ф. История России 862-1917 гг.). В 1198 году под контроль Литвы переходит Полоцк и начинаются вторжения в в новгородско-псковские, волынские, смоленские и черниговские земли.
Активное продвижение Литвы на восток оборачивается для нее последствиями, которые вряд ли можно было назвать ожидаемыми. Уже к началу XIV века Литовское государство стало состоять из русских областей более, чем на две трети. «…Чисто литовский элемент, можно сказать, тонул в массе русской народности. Само собой, незаметно, без всякого давления извне, в литовском населении начался процесс обрусения. С более сильной гражданственностью, русские духовно подчинили себе литовцев: русский язык, православная вера, русские обычаи, русские порядки в общественной жизни и в государственном укладе все более и более проникали в литовскую среду, — все говорило о предстоящем полном превращении Литовского государства в Литовско-Русское, если не прямо в Русское государство, со столицей в Вильне» (Шмурло Е.Ф. История России 862-1917 гг.). Однако существовавшая общность угрозы со стороны Тевтонского ордена обусловила сближение Литвы с Польшей. Последовавшие династический брак литовского князя Ягеллы с польской королевной Ядвигой (1386 год), Городельская (1413 год), Люблинская (1569 год) и Брестская (1596 год) унии на долгие годы выбили Литовскую Русь из сферы влияния Московского княжества, чем на столетия вперед определили один из векторов внешней политики русского государства.
По мере роста влияния Москвы, собравшей вокруг себя земли Северо-Восточной Руси, этот разрыв начинал восприниматься все более болезненно. Особенное раздражение московских князей вызывал тот факт, что Юго-Западня Русь, такая же «отчина Владимира Святого», как и остальные русские земли, находится под властью людей чужого языка и чужой веры. Иван III при любой возможности напоминал литовским князьям, что и Киев, и Витебск, и Смоленск — «Русская земля, от наших предков, из старины, наша отчина», открыто заявляя себя «государем всея Руси».
Люблинская уния и «Вечный мир»
Люблинская уния (1569 год) провозгласила объединение Литвы и Польши в одно конфедеративное государство — Речь Посполитую, а территории, где проживает исключительно русское население — Киевщина, Волынь, Подолье, Подляшье, — включались в состав Польши. Разгорающееся противостояние двух славянских народов продлится весь XVII век, склонив чашу весов в пользу России только к 1667 году, когда восстание Богдана Хмельницкого завершится подписанием Андрусовского перемирия и Московским договором 1668 года, окончательно закрепившим возвращение России Смоленской и Северской областей, Левобережной Малороссии и Киева — залога возвращения России в будущем и остальных территорий.
Кроме того, «Вечный мир с поляками» 1686 года открывал для русского влияния широкий доступ к внутренней политике Польши, что к 1768 году, уже в царствование императрицы Екатерины II, привело к открытому военному вмешательству под предлогом защиты от притеснений не-католического населения. Последовавший несколькими годами позже первый раздел Польши между Пруссией, Австрией и Россией вернул нам белорусские Полоцк, Витебск, Могилев, Мстиславль и другие города. При всей кажущейся выгоде договора 1772 года, этот раздел оставался незавершенным. Часть территорий, отошедших к Австрии, оставалась все той же «отчиной Владимира Святого» с преимущественно русским населением, поэтому вопрос, поставленный еще Иваном III, по-прежнему оставался для русской императрицы открытым.
Отторженная возвратихъ
Внутренний политический кризис и давление со стороны соседних Австрии и Пруссии привели к подписанию конвенции о втором разделе Польши 23 января 1793 года. Россия получила Волынь, Подолье и часть Литвы (Минскую область). Вспыхнувшее в 1794 году польское восстание в Кракове, в котором погибли 2000 застигнутых врасплох русских солдат, спровоцировало третий территориальный раздел Польши. Россия получила остальную часть Литвы (Виленскую и Гродненскую области) и Курляндию. Польские патриоты просили Екатерину II сохранить хотя бы название страны и титул, который принадлежал прежде их государям, на что императрица ответила: «Я не могу титуловаться польской королевою, так как не взяла ни одной пяди Польской земли — одно только свое, исконно русское».
«Отторженная возвратихъ» — известный девиз российской императрицы Екатерины Великой, связанный с разделами Речи Посполитой и присоединением западнорусских земель к Российской империи
Однако за пределами российской границы в чужих руках оставалась еще одна часть «Зарубежной Руси» — Галиция.
Сын Екатерины Великой, Павел I, использовал каждый повод для демонстрации своего недовольства прежней политикой матери. В недавно возвращенных землях польский язык был вновь восстановлен как язык официальных сношений между Санкт-Петербургом и Варшавой. А по результатам Наполеоновских войн в Европе Польское королевство и вовсе было восстановлено и российский император Александр I принял титул польского короля. Однако руководимый своей идеей о создании Священного союза с Пруссией и Австрией для поддержания порядка, устанавливаемого Венским конгрессом, российский император закрывает глаза на старый наказ московских царей и упускает прекрасную возможность вернуть России Галицию — последний обломок «Зарубежной Руси».
Столетие спустя, в самом начале Великой войны, русской армия одерживает крупную победу в Галицийской битве, по результатам которой 2 сентября 1914 года был взят Галич, 3 сентября — Львов, а после четырёхмесячной осады 22 марта 1915 года — Перемышль и на территории Галиции, занятой российскими войсками, было создано Галици́йское (Га́лицко-Букови́нское) генера́л-губерна́торство. К сожалению, последовавший со стороны Центральных держав Горлицкий прорыв привел к утрате этих достижений — 3 июня 1915 года был потерян Перемышль, 22 июня — Львов, и русские войска были вынуждены оставить достигнутые рубежи. Успех Брусиловского прорыва в 1916 году позволил вновь вернуться в Галицию, но в этот раз до Львова русские солдаты уже не дошли.
Обращение главнокомандующего русской армией великого князя Николая Николаевича к русскому народу
Предательский Брестский мир, заключенный от лица якобы России шайкой интернациональных проходимцев, разом перечеркнул все результаты столетий борьбы русского народа за воссоединение на своей земле. От России отторгались привислинские губернии, Украина, губернии с преобладающим белорусским населением, Эстляндская, Курляндская и Лифляндская губернии, Великое княжество Финляндское. Большинство этих территорий должны были превратиться в германские протектораты либо войти в состав Германии. Также Россия обязывалась признать независимость Украины в лице правительства УНР.
Одно из следствий действия Брестского мира: германские войска под командованием генерала Эйхгорна заняли Киев
Только в 1939 году территории Западной Украины и Западной Белоруссии — Ровенская, Волынская, Львовская, Ивано-Франковская, Тернопольская области Украины, Брестская, Гродненская области Белоруссии — после начала Второй мировой войны войдут в состав теперь уже СССР. Последовавшие полвека антинациональной политики под руководством колхозников и трактористов явили миру множество примеров самых удивительных геополитических решений: от выращивания наций из народов, никогда в своей истории не имевших собственного опыта построения государственности, до передачи этим «нациям из пробирки» исторических русских территорий, для который слово «русский» — теперь синоним слова «фашист» «сепаратист».
«Мы всегда будем защищать и этнических русских на Украине, и ту часть украинского населения, украинского народа, которая чувствует свою неразрывную, не только этническую, но и культурную, языковую связь с Россией».
— Владимир Путин, русский националист «в хорошем смысле слова»
В одной из своих прошлых работ я постулировал: «Государство — это фантом, который существует ровно до тех пор, пока в него верят». Через 6 месяцев перестал существовать «украинский» Крым. В V веке до н.э. Фукидид писал: «Государство — это прежде всего люди, а не стены и не корабли». Так откуда же продолжают браться все эти почтенные прозаики, поэты, журналисты, педагоги и общественные деятели, для которых врытый посреди русской земли (кем? для чего?) пограничный истукан — альфа и омега их картины мира, в которой сегодня нет места русским Донбасса, Краматорска, Луганщины? В которой русским места нет вообще.
Этот краткий обзор дает лишь самую общую картину событий, происходящих на протяжении многих веков. Однако эта краткость, освобожденная от нагромождения нюансов и контекстов, и дает возможность высветить один из главных векторов российской политики, буквально по наследству переходящих от одного правителя к другому — через одну эпоху в другую.
Незалежна Украiна, являющаяся священной коровой для всех советских новиопов, для русского человека — лишь его собственное, украденное добро.
У русских до сих пор осталось одно (но далеко не последнее) незаконченное дело. За которое сегодня взялся Игорь Иванович Стрелков и сотни других неравнодушных русских людей, для которых русский национализм — это не мозаичный набор квази-образов «а-ля рюс», а действие — «отторженная возвратих».
