Известный большевистский историк-пропагандист Михаил Покровский заявил однажды, что «история — это политика, опрокинутая в прошлое». Надо признать, что украинские историки и публицисты чрезвычайно эффективно следуют этой максиме. Тотчас же после получения незалежности они принялись яростно обосновывать, почему Украина — это не Россия, и более того, что Россия — это не Русь вовсе, а фальшивка. Ещё отец-основатель Украины, историк Михаил Грушевский, убедительно доказывал, что настоящая Русь была только одна, и это — Украина-Русь. Дошло до того, что депутаты Рады предложили запретить называть Россию «Россией» и «Русью» (с наказанием до 12 лет лишения свободы), а мэр Новгорода-Волынского обратился к Порошенко с просьбой переименовать Украину в Украину-Русь. Ответ на вопрос, почему Россия — это не Русь, долго искать не пришлось: если Украина — Европа, то значит Россия — это Азия, наследница Золотой Орды, которая некогда присвоила себе имя Руси, а теперь, вторгаясь в Крым и в Донбасс варварскими полчищами, стремится вернуть свои бывшие улусы.
Это всё можно было бы счесть за глупую и не очень смешную шутку, если бы эта теория не получила поддержку внутри самой России. 2 июня 2014 года в Сахаровском центре прошла конференция «Майдан или Орда?», на которой докладчики один за другим последовательно противопоставляли «азиатскую» Орду-Московию «европейской» Руси-Украине. Позднее известный грузинский писатель Борис Чхартишвили (Акунин) издал второй том своей несуразной «Истории Российского государства», озаглавленный «Часть Азии». Основным тезисом «Части Азии» стало утверждение, что «Россия продолжает не Киевскую Русь, а Золотую Орду». Левый консерватор и гражданин Эстонии Михаил Веллер сообщил в эфире «Эха Москвы», что Московия — это монгольский улус, и никакого отношения к «культурной и грамотной» Киевской Руси и её «наследнице» Литве не имеет:
Михаил Веллер: «Москва улус, а не Русь»
Более того, даже доктор исторических наук, академик РАН Юрий Пивоваров (тот самый директор сгоревшего ИНИОН) в эфире телеканала «Культура» заявил, что Россия является наследницей Золотой Орды, поскольку и там, и здесь «один человек — всё, остальные — ничто». Полгода спустя, кстати, всё тот же академик Пивоваров признался, что на самом деле никогда серьёзно наукой не занимался.
Надо отметить, все эти артисты комедийного жанра никакого научного представления о самой Орде, характере её устройства и идеологии не имеют, для них это образ вековой отсталости, генетической предрасположенности русских к рабству, извечной московской деспотии и прочих, вполне расистских по сути, стереотипов.
Разберём основные положения этой неорасисткой доктрины.
Первое. Главной наследницей Древнерусского государства является Украина, поскольку здесь находились основные политические и культурные центры Руси, а также именно здесь сохранились истинно русские демократические традиции.
Прежде всего необходимо заметить, что и Владимир, и Смоленск тоже являлись важнейшими древнерусскими центрами, а Господин Великий Новгород и вовсе сначала был первой русской столицей, а затем как минимум на четыре столетия нашим главным «окном в Европу». Но это всё частности — дело, как ни странно, вовсе не в расположении центров.
До появления наций (а они оформляются только в XVIII–XIX веках) легитимная преемственность определялась двумя критериями — династическим и религиозным. Поскольку у средневекового человека не было представлений о национальной идентичности, этот критерий был чрезвычайно гибким и не имел жёсткой привязки к территории. Так, жители восточной Франции с появлением собственной династии превратились в бургундцев (с древними бургундами связь была призрачной), а с пресечением династии снова стали французами. Жители немецкого Бранденбурга с возвышением Гогенцоллернов сделались пруссаками (не имевшими практически никакого отношения к историческим племенам пруссов), а немцы верхнего течения Дуная, над которыми укрепилась власть Габсбургов (и сохранилась после объединения остальной Германии), известны нам как австрийцы.
Не стоит недооценивать значение религии — вся жизнь средневекового человека была сконцентрирована вокруг церкви как основного социального института. Именно здесь он узнавал все новости и формировал своё мировоззрение. Именно по религиозному признаку, а не по тому, кто сюзерен, отличали своего от чужого. Этнический грек, переходивший в Османской империи из православия в ислам, переставал считаться эллином и превращался в турка.
Так уж вышло, что к XVI веку династия (Рюриковичи) и религия (православие) сохранили свой официальный статус только в северо-восточных землях Руси. Для московских Даниловичей, да и для всей остальной Руси знаковыми событиями стали получение статуса великого княжения и переноса кафедры киевского митрополита всея Руси из Киева во Владимир (в 1299 году), а оттуда в 1325 году в Москву, которая теперь стала культурным центром всей земли русской.
В. М. Васнецов, «Призвание варягов»
Летописная традиция Москвы всегда возводила себя ко временам великих киевских князей, и это было непрерывно вплоть до императорского периода русской истории. Литва, в XIV веке подчинившая себе западные и южные земли Руси, имела другую династию — Гедиминовичей. Изначально языческая, она уже в третьем поколении перешла в католицизм, и с XV века население Южной Руси воспринимало их власть враждебно: вся история украинских земель, вплоть до Переяславской Рады — это история борьбы православного населения против власти латинян-литовцев и поляков.
Итак, только Московия, а за ней — Российская Империя, сохранили цепочку легитимной преемственности от Киевской Руси.
Что же до «демократических традиций», под которыми, надо полагать, понимают вече — то оно было вытеснено повсеместно сильной княжеской властью уже в XII веке. Удельные княжеские столы эпохи раздробленности были небольшими, но очень крепкими и авторитарными. Пережитки вечевой демократии в несколько преображённом виде сохранились только в Новгородской и Псковской землях, и те к XV веку дышали на ладан. Само население этих регионов или добровольно пошло под высокую московскую руку (Псков), или почти добровольно (в Новгороде сопротивлялась Москве только небольшая боярская верхушка, эта борьба не находила поддержки ни у посадского люда, ни у большинства духовенства — именно поэтому присоединение Новгорода оказалось относительно бескровным).
Если же под этими демократическими традициями понимать устройство Запорожской сечи и движения опришков XV–XVIII веков (последние — яркий пример широкой борьбы православного русского населения против чужеземной и инородной власти, каковой представлялись католики-литовцы и поляки), то они прямой преемственности от древних вечевых традиций не вели. Подобные «демократические» (правильные, народные) социальные движения имели место не только в украинских, но и в великорусских землях: чего стоят волжские ушкуйники, донские, гребенские и яицкие казаки.
Надо признать, что после падения в 1917 году Российской Империи — последней законной наследницы Киевской Руси — легитимного правопреемника Древнерусского государства сегодня не существует. Украина (как, впрочем, и нынешние РФ и Белоруссия) может с таким же основанием считаться правопреемницей Киевской Руси, как Словакия — Великой Моравии, или как современная Македония — империи Александра Македонского. Законный наследник Киевской Руси может появиться только с возрождением национального Российского государства.
Второе. Основную массу населения Московии, в отличие от Руси-Украины, составляли ославянившиеся финно-угорские племена с сильным татарским влиянием. Да и вообще, поскреби русского — найдёшь татарина.
Второй тезис был особенно любим Грушевским. До начала массовой славянской колонизации северо-восточных земель население региона действительно было преимущественно финно-угорским — их наследие отчётливо просматривается в русской географической топонимике (Москва, Ока, Сылва, Протва, Сосьва, Лозьва, Муром, Весьегонск и т.п). Однако малочисленные финские племена были или вытеснены, или ассимилированы массами славянских переселенцев. Согласно результатам исследований в области популяционной генетики, опубликованным в научном журнале The American Journal of Human Genetics (Volume 82, Issue 1, 10 January 2008, P. 236–250), однозначно утверждается, что, «несмотря на расхожие мнения о сильной татарской и монгольской примеси в крови русских, доставшейся их предкам ещё во времена татаро-монгольского нашествия, гаплогруппы тюркских народов и других азиатских этносов практически не оставили следа на населении современного северо-западного, центрального и южного регионов [России]».
Более 50% всего мужского населения России (примерно такой же процент у украинцев и белорусов) являются носителями «славянской» гаплогруппы R1a1, но вовсе не славянизированными финно-уграми (кстати, мало кто знает, что финно-угорские народы, в том числе и финны, вообще не относятся к группе индоевропейских народов — согласно последним генетическим исследованиям, их предки пришли в Европу из Южной Сибири, и их гаплогруппа — N1c1 — очень чётко прослеживается). Эти данные подтверждаются археологическими исследованиями.
Массового смешения с татарами просто не могло быть: они бывали в русских землях набегами, занимаясь сбором дани, взятием в полон и грабежами — очевидно, что деревенские общинники не горели желанием заводить родство с такими соседями.
Третье. Москва восприняла деспотическую политическую систему от Золотой Орды. Она «выпала» из европейской цивилизации, став частью Азии. По сути, можно говорить не о Московском княжестве, а о «Московском улусе».
Этот тезис — самый важный во всей «русь-украинской» концепции.
Для начала следует сказать, что все земли удельной Руси (кроме, пожалуй, Новгорода и Пскова) попали в зависимость от Золотой Орды. Не только московские, но и тверские, рязанские, киевские, черниговские, смоленские, галицкие и прочие князья платили ордынцам дань и получали ярлык на княжение. Точно так же все дружно ездили в Сарай на поклон. Ярлык, кстати, брали и литовские Гедиминовичи — Ягайло, Витовт и Свидригайло.
Также было определённое культурное влияние. Прежде всего это отразилось в языке — в русском, согласно «Словарю тюркизмов в русском языке» Е.Н. Шиповой, насчитывается около двух тысяч тюркизмов (ям, ямщик, ярлык, казак, караул, кочевать и т.д., и т.п.), а в украинском, согласно энциклопедии «Украинский язык» — четыре тысячи тюркских заимствований (Українська мова: Енциклопедія. Киев, 2000. С. 641). Не стоит, впрочем, всё списывать на ордынскую эпоху: кое-что пришло в языки ещё во времена половецких нашествий, многое — во времена борьбы с Турцией и Крымским ханством.
Заимствования коснулись некоторых социально-политических явлений. Самым значительным приобретением стало заимствование термина «казак»: так татары называли своих маргиналов, изгнанных или просто кочевавших вне улусов. Изгнанных из Узбекского ханства около 1460 года ханов-Джучидов Жанибека и Керея называли «казаками», то есть вольными, оказавшимися без удела. Откочевав в степи западного Моголистана, они основали свой собственный, новый улус, который стал называться «Қазақ хандығы», то есть Казахское ханство. Этим же кыпчакским словом называли себя разношёрстные банды и группировки беглецов, оперировавшие на всём пространстве степной полосы Русской равнины от Днестра до Урала.
Были некоторые заимствования утилитарного характера, которые переняли для себя русские (и не только русские) правители. Например, ямская гоньба — почтовая служба для срочной доставки товаров и корреспонденции. Или долговая зависимость для крестьян — кабала, распространившаяся в России и в Речи Посполитой. Можно ещё вспомнить ясак — натуральный налог на кочевые племена. Была скопирована некоторая атрибутика посольских приёмов (оно и понятно, учитывая, что отношения в основном были дипломатические).
И всё.
Вопреки расхожему мнению, которое ровно ничем кроме голословных заявлений не подкреплено, никакой деспотической системы от Орды Россия не восприняла (сам термин «деспот» и понятие, к слову, греческого происхождения), потому что она и не могла его воспринять. Невозможно заимствовать то, чего нет. Так, кстати, ещё во времена Грушевского против его описания Орды как тиранического и крепкого государства активно и страстно выступал востоковед А.Е. Крымский (украинский националист, член Центральной рады — вот уж кого в пророссийских симпатиях заподозрить трудно).
Не вдаваясь в детали, отметим только — для существования деспотической системы необходима централизация. Таковой за всю историю Улуса Джучи (известном у нас как Золотая Орда) так и не сформировалось. Это было кочевое государство. Вся история Монгольской империи и её улусов — это история постоянного дробления, распада и перекочёвок. Все попытки отдельных ордынских ханов преодолеть центробежные силы (Узбека, Джанибека и прочих) оборачивались десятилетиями междоусобиц и появлениями новых и новых улусов.
Основным законом Орды было традиционное степное право, сформулированное в компиляции сводов различных установлений, правил и табу — так называемой «Ясе Чингисхана», которой свято следовали поколения Чингизидов. Так, согласно ей, монголов брать себе в качестве рабов или прислуги строго воспрещалось. Этот внутренний либерализм, впрочем, не распространялся на соседние, облагаемые данью, народы и государства. Ханом можно было стать только с согласия собрания кочевой знати — курултая. Курултай был реальным действующим органом, этаким монгольским парламентом — в истории только Улуса Джучи известно немало случаев, когда вместо прямых наследников умершего хана избирался совсем другой отпрыск рода Чингизидов, или когда против уже избранного правителя выдвигалась новая, альтернативная кандидатура. Более того, в монгольских улусах существовало, если так можно выразиться, целое сословие царевичей. Дело в том, что абсолютно любой Чингизид имел полное право стать ханом. Они имели большие права, их нельзя было карать смертной казнью и судить обычным судом. Сегодня в мире около 16 млн потомков Чингисхана. Далеко не все из них, впрочем, являются Чингизидами — таковыми, согласно традиции, являлись только потомки четырёх старших сыновей основателя Монгольской империи, но и они были чрезвычайно плодовиты. К концу XV века степных царевичей насчитывались тысячи и тысячи человек. Потомки же младших сыновей Чингиса пополняли многочисленные ряды высшей знати.
Вплоть до середины XIV века ордынцы не имели единой веры. Хроники и летописи донесли до нас информацию о татарских царевичах и просто представителях знати — мусульманах, христианах-несторианцах, православных, сторонников традиционных тюркских и монгольских обрядов. Даже после официального введения ислама Орда сохраняла свободу вероисповеданий.
Осколки Орды, постепенно переходившие к оседлому образу жизни, не столько навязывали местному населению свои порядки и обычаи, сколько стремились их перенять, подстроить под свой традиционный уклад. Поэтому влияние Орды на русскую правовую традицию, за исключением некоторых исключительно утилитарного характера частностей, было невелико. Оно и не могло быть серьёзным.
Что же такое этот пресловутый «Московский улус», в существовании которого нас уверяет г-н Веллер, тем более неясно: улусом мог быть только надел кого-либо из Чингизидов (таковых, кроме игрушечного Симеона Бекбулатовича, на русском престоле не было). Кроме того, для этого необходимо было существовать в едином с Сараем правовом поле (следовать «Ясе», иметь курултай, вести кочевой образ жизни и т. д.) — однако не было не то что правового, но даже единого культурного пространства. Т.И. Султанов, замечательный исследователь политического устройства Монгольской империи, в своей монографии «Чингисхан и Чингизиды. Судьба и власть» пишет:
Русские князья и их послы, представители духовенства и русские купцы совершали путешествия в Монголию, в Каракорум, ко двору великих ханов, а много русских пленных жило городах Золотой Орды. Тем не менее… в русской литературе нет ни одного описания путей в Монголию и Китай, никаких сведений о дворе монгольских великих ханов, об устройстве Монгольской империи и т. п. В Золотой Орде русские часто бывали в обеих столицах, Сараях, и в ханских ставках, сопровождая владыку при перекочёвках; однако в аутентичных русских источниках сведения даже о Джучиевом Улусе и Джучидах крайне скудны…
Вполне наглядное свидетельство разорванности традиций. Сами русские никогда не включали себя во внутриордынский культурный контекст: в летописях постоянно встречается устойчивое выражение «татары поганые». И хотя до конца XV века силы были не равны, московские и южнорусские (галицкие, киевские) летописи вынуждены были признавать ордынского хана «царём», русская правовая традиция существовала совершенно автономно и продолжала самостоятельное развитие.
«Сражение русских с татарами». Фрагмент миниатюры из «Лицевого летописного свода». XIVв.
О характере этого развития в русском обществе идёт спор между «западниками» и «славянофилами». Спор этот вечен, каждая новая эпоха и система меняли только название и внешнюю форму противоборствующих групп, сохраняя суть спора в первозданном виде. Немногие, подобно Достоевскому, поднимались над схваткой. Фёдор Михайлович в своей замечательной «Пушкинской речи» (произнесённой в Москве 8 июня 1880 года) говорил:
«…назначение русского человека есть бесспорно всеевропейское и всемирное. Стать настоящим русским, стать вполне русским, может быть, и значит только (в конце концов, это подчеркните) стать братом всех людей, всечеловеком, если хотите. О, все это славянофильство и западничество наше есть одно только великое у нас недоразумение, хотя исторически и необходимое. Для настоящего русского Европа и удел всего великого арийского племени [не следует путать с гитлеровскими „арийцами“. До середины ХХ века так в науке называли индоевропейскую семью народов] так же дороги, как и сама Россия, как и удел своей родной земли, потому что наш удел и есть всемирность Ибо, что делала Россия во все эти два века в своей политике, как не служила Европе, может быть, гораздо более, чем себе самой? Не думаю, чтоб от неумения лишь наших политиков это происходило. О, народы Европы и не знают, как они нам дороги!».
Мессианская идея «всемирности», о которой говорил Достоевский — византийского происхождения. Ещё Константин Великий созидал последнюю великую империю христиан. Миссия этой вселенской империи — спасти миллионы людей от духовной смерти, приобщить их к «свету христианского вероучения» накануне грядущего неминуемого Апокалипсиса. Решительно всё должно быть подчинено этой задаче, которая под силу только наместнику Иисуса на земле, его помазаннику — автократору (т. е. самодержцу). Любая победа кесаря — есть победа Господа, считали византийские теологи и правоведы. Так ещё в IV–VI веках в Восточной Римской империи начала формироваться идеология самодержавия.
Фигура автократора, чья власть имела божественное происхождение и де-факто сосредотачивала верховную светскую и духовную власть в одних руках (это византийцы называли «симфонией», когда светское и духовное «нераздельны и неслиянны»), по определению стояло над каким бы то ни было земным законом. Церковь, по сути, была государственным институтом. Императоры назначали и низлагали патриархов, вводили церковные догмы, упраздняли и восстанавливали иконопочитание. Мистическая природа самодержавия позволяла правителю брать под свой полный контроль всё достояние вверенного ему «волей Божией» народа. Так постепенно происходило слияние власти и собственности. Один из идеологов самодержавия Н.И. Черняев (1853–1910) писал:
Почему же Самодержавие может быть только там, где Православие? Потому что ни одна из христианских религий не благоприятствует развитию и укреплению монархических начал в такой степени, как Православие, потому что Цари-Помазанники и Цари-Божией милостью могут быть, строго говоря, только в православных государствах.
Все православные царства и княжества средневековья — Сербия, Болгария и т. д., выстраивали самодержавную вертикаль наподобие Византии.
Русь не была исключением. Вместе с православной верой она переняла от греков их политическую доктрину, которая нашла своё выражение в знаменитой концепции «Третьего Рима». Вопреки удельной раздробленности начиная с XII века русские князья (Андрей Боголюбский) вполне последовательно пытались реализовать у себя византийскую модель государственного устройства. Особенно в этом преуспели московские Даниловичи — Иван Калита, Иван III и первый русский царь Иван IV Грозный. В юридических актах этого времени московские государи предстают не в качестве зависимых от курултая степных «сынов Неба» или ханов неведомого «Московского улуса», а в образе византийских автократоров.
Пришедшие после Смуты Романовы продолжили эту традицию. Более того, окончательно свою реализацию доктрина «Третьего Рима» нашла при первом русском императоре Петре Великом, который определил юридические границы сословий, создал мощную централизованную бюрократическую систему, подчинил себе церковь (что стало окончательным торжеством «симфонии») и даже, подобно Константину Великому, основал новую столицу. Недаром во время торжеств по случаю заключения Ништадтского мира Сенат первоначально предлагал государю принять титул Императора Востока, да и сам акт принятия императорского титула превращал русского царя в наследника Константина, а Русское царство — во вселенскую империю христиан, во Всероссийскую Империю. Такое государство просто обязано было стать централизованным и крепким.
Кроме идеологических были и вполне материальные причины для формирования централизованного русского государства: прежде всего географические (разбросанность населения по необъятным просторам вкупе с бездорожьем), экономические (например, стратегические ископаемые Восточно-Европейской равнины чрезвычайно размыты по её территории — так, в Донбассе есть уголь, но нет руды, на Урале есть руда, но нет угля — здравый смысл требовал централизации распределения этих ресурсов; археологически подтверждено, что бедные и замкнутые сельские общины будущей России с укреплением государственности начали медленно, но верно наращивать уровень благосостояния, поскольку жителям Севера стали доступны блага Причерноморья, и наоборот) и военные (голая, ничем не защищённая граница со степью — десять веков, вплоть до XVIII века на южных и восточных рубежах шла бесконечная война с кочевниками, наносившими огромный урон хозяйственной жизни — решение этой проблемы требовало единого стратегического замысла).
Можно по-разному относиться к мессианской идеологии самодержавия, однако важно понимать, что все сопутствующие издержки (которые и привели в конце концов — увы! — национальную Россию к катастрофе 1917 года) были отнюдь не плодом «азиатчины», «ордынского семени» и «беспросветного варварства» русского народа, а являлись обратной стороной объективных обстоятельств и вполне европейской политической системы, сформировавшейся под влиянием доктрин восточного христианства.
