В тексте про создателя ВЧК Петерса был вскользь упомянут некий товарищ Ротштейн — приятель Петерса. Биография товарища Ротштейна не менее интересна, чем у Петерса.
Федор Ааронович родился в обеспеченной еврейской семье в 1871 году. В гимназии сдружился с народовольцами, в 20 лет уехал в Лондон. В Лондоне быстро завел нужные связи, пописывал книжечки из серии «жизнь замечательных людей», вступил в РСДРП и выполнял роль «нашего человека в Лондоне». Он встречал приезжавших в Англию революционеров, обогревал, одевал, давал денег, знакомил с кем надо. Так было с Литвиновым, Майским, Петерсом, Керженцевым. Ежедневно встречался с Лениным, когда тот жил в Лондоне. Живя в Лондоне, Ротштейн сошелся, например, с таким примечательным персонажем, как Генри Брэйлсфорд. Формально он числился журналистом, состоял в знаменитом «Обществе друзей русской свободы» и доставал боевикам-террористам эсеров левые паспорта. К примеру, именно Брэйлсфорд достал паспорт на имя Артура Маккалоха для известного террориста Швейцера, который с этим паспортом поехал в Питер, намереваясь по очереди взорвать всех министров и царя вдовесок, но «не получилось, не фартануло», Швейцер случайно взорвал сам себя в гостинице. Русское правительство возмутилось, потребовало от Британии расследовать дело. Британцы расследовали — выписали Брэйлсфорду 100 фунтов штрафа.
Дальше был 5 съезд РСДРП. Его собирались провести в Копенгагене, но датское правительство потребовало убираться из их страны, пока целы. Решили проводить съезд в Лондоне, но тут вышла незадача — деньжат на «нумера и суточные» не хватало. Часть прислали немецкие друзья, но этого было мало. Тут и пустили в ход Ротштейна, тот выведал у Брэйлсфорда — знает ли он какого-нибудь сентиментального богача, которого можно развести на бабло? Брэйлсфорд кивнул на Джозефа Фелса, американского «мыльного» магната и человека с причудами. Идеей-фикс у него было улучшение жизни на земле для всех ребят и зверят. Никаким социалистом он не был, просто «дядя с причудами». Тут к нему и подкатил Ротштейн: «Дорогой, тут хорошие люди с царем борьбу ведут. Царь — ирод, рабочих в кипятке варит, а детей целиком глотает, не пережевывая. Нужно людям помочь, давай 1700 фунтов, мы тебе сейчас все покажем, какие хорошие люди, не беспокойся, берем в долг, клянемся, все отдадим через полгода». Ротштейн привел американца на съезд, где голосил Ленин. Американец, ничего не понимая, просидел три часа, хлопая глазами, но денег дал — в долг, но без процентов. Участники съезда оставили ему расписки, причем подписывались своими кличками, типа: «Хромой, Рябой и Бунтовщик обязуются вернуть деньги». Время подошло, а деньги не возвращали, американец начал нервничать: «Кажется, господа революционеры забыли о долге, я подниму скандал в прессе». Ротштейн популярно объяснил наивному американцу: «Извини, дядя, денег нет. Вернем после революции». В итоге, Фелс своих денег так и не дождался, умерев раньше, чем наступила революция. Когда большевики пришли к власти, заголосила его вдова: «Мой муж дал денег большевикам, а они его обманули», в итоге большевики решили с помпой и пафосом послать Красина вернуть мелочевку вдове спустя 15 лет.
Самый интересный эпизод случился с Ротштейном во время Первой Мировой. Вот что он вспоминает: «В связи с журналистской деятельностью, у меня произошел в 1916 году курьезный эпизод. Однажды утром, когда я сидел у себя наверху и, как обычно, работал, внизу у входной двери раздался звонок. Я подумал, что это почтальон или посыльный из редакции и продолжал работать. Вдруг с лестничной площадки послышался голос жены: «Фред, это к тебе пришли». Ничего не подозревая, в халате и домашних туфлях я спустился вниз и увидел в прихожей пожилого полицейского. Это был констебль из Скотланд-Ярда. Я с изумлением взглянул на него, послышался вопрос: «Вы мистер Ротштейн?». И когда я утвердительно кивнул головой, он продолжил: «По предписанию моего начальства, я должен вас арестовать и препроводить в арестный дом».
«Ничего себе», — подумал я, и в глазах у меня стало темнеть, но тут же взял себя в руки и сказал: «К сожалению, я сейчас болен и не выхожу на улицу». «Ну что ж, — добродушно отреагировал полисмен, — когда выздоровеете, пожалуйста, сами явитесь в Скотланд-Ярд», — и дал мне подписать бумажку. Когда полицейский ушел, я прежде всего успокоил жену и стал соображать, что делать. Сначала надо было разобраться, за что мне определили такое наказание. Ломая над этим голову, я вспомнил, что еще в начале 1916 года получил предупреждение от цензурного комитета за напечатанную в газете «Апил» статью с призывом прекратить войну. Кроме того, сравнительно недавно в «Дейли Ньюс» была напечатана моя статья с критикой военного министерства. По законам военного времени за это полагалось до 6 месяцев тюремного заключения. Такая перспектива меня никак не устраивала, и я решил позвонить в Манчестер мистеру Скотту, который был владельцем и главным редактором либеральной газеты «Манчестер Гардиан». Кроме того, Скотт был личным другом премьер-министра Ллойд Джоржа и моим непосредственным боссом. Когда я до него дозвонился и изложил суть дела, то первое, что он меня спросил, — откуда я ему звоню? И когда узнал, что из дому, прокричал в трубку: «Очень хорошо, не выходите из дому, я завтра буду в Лондоне». На следующий день Скотт прибыл в Лондон утренним поездом и сразу направился в резиденцию премьер-министра. Через полчаса они вместе с Ллойд Джоржем вышли, пересекли улицу и вошли в Скотланд-Ярд. Там Ллойд Джорж попросил у переполошившегося начальника показать ему ордер на арест мистера Ротштейна и собственноручно разорвал его. Так закончилась эта трагикомичная история. Правда, потом милейший мистер Скотт еще долго ворчал, упрекал меня в неосмотрительности«.
Неплохо так товарищ большевик устроился в Англии. После революции в Россию отправляется Брюс Локкарт, известный английский разведчик. Перед отъездом они с Ротштейном и Литвиновым (будущим наркомом иностранных дел) мило отужинали в ресторане, а сам Литвинов по просьбе Ротштейна написал для Локкарта записку Троцкому: «Дорогой Лева, я не знаю, зачем этот человек едет в Россию, но он очень хороший, так что не обижайте его» . Между прочим именно «заговор Локкарта» так блестяще и сходу раскрыл самоучка и сын батрака Яков Петерс, которому несколько лет назад помогал обосноваться в Лондоне Ротштейн. К тому моменту, Яша уже вошел в круги британской аристократии и фактически стоял во главе ВЧК в революционной России.
В 1920 году Ротштейн приезжает в советскую Россию, как вспоминает сам товарищ: «Голодная и холодная Москва 1920 года произвела на меня удручающее впечатление. Меня поместили в гостинице „Метрополь“. Выдали карточку на питание в роскошном ресторане этой гостиницы, но еду подавали далеко не роскошную». Разумеется, Ротштейн был человеком не того масштаба, чтобы голодать в роскошных ресторанах, он сразу же получает назначение — сопровождать Герберта Уэллса в турне по России. После этого он занимается еще более важными вещами, его назначают представителем РСФСР в Иране и он занимается составлением договора о безвозмездной передаче всей русской собственности в Иране (дороги, ж\д, банки, недвижимость, промыслы на Каспии). Как говорится, нам ни к чему проклятое наследие царского режима. Кстати, до революции Иран был совместным русско-британским протекторатом. Теперь весь Иран перешел англичанам, спасибо мистеру Ротштейну.
После этого, Ротштейну подыскали непыльную работенку. Все-таки уже не мальчик, чтобы козликом прыгать по экзотическим странам, да и за годы безбедной жизни в Лондоне (его сын, например, учился в Оксфорде) он совершенно отвык от аскетических практик. Так что он спокойно посиживал в наркомате иностранных дел, а потом и в академии наук СССР. Судя по всему, фигурой Ротштейн был чрезвычайно могучей, но уже отходившей от дел, никакие репрессии и чистки его не затронули, и он спокойно умер в один год со Сталиным в возрасте 82 лет.
