Про общество, находящееся в состоянии глубокого кризиса, часто говорят, что оно «погружается в хаос». Российская Федерация и здесь ухитрилась пойти своим путем и вместо обычного хаоса погружается в сюрреалистический театр абсурда.
Как и всякое авторитарное государство, постсоветская Россия во многом повторяет за своими лидерами. Пресловутая ситуация «верхи не могут, а низы не хотят жить по-старому» во всех странах выглядит более-менее одинаково. Но вести себя эти «верхи», осознавшие, что надо срочно что-то менять, могут по-разному. Они могут принять какую-то осмысленную и разумную программу реформ, пусть даже запоздалую. А могут начать бестолково метаться, как курица с отрезанной головой, хватаясь за все и запуская самые разные инициативы, ни одной не доводя до ума. Именно это и делает российское руководство. Оно понимает, что нужно что-то делать, но не понимает, что, и в результате делает все и одновременно — авось что-то да и сработает.
Вводить войска в Сирию, выводить войска из Сирии, наращивать неофициальное присутствие в Сирии. Замораживать пенсионные накопления, размораживать пенсионные накопления, демонтировать социальные гарантии, усугублять социальные гарантии. Разворачиваться на Восток, надеяться на снятие санкций, снова разворачиваться на Восток, теперь лицом к Индии. Упразднять ФСКН, сокращать расходы, создавать национальную гвардию на 400 тыс. человек, переименовывать ее в многонациональную. Список можно продолжать бесконечно.
Ситуация усугубляется тем, что младшие функционеры системы, привыкшие быть ее исправными винтиками, совершенно не понимают, как интерпретировать сигналы сверху — административное чутье больше не работает. Дальше они начинают действовать по собственному разумению, придерживаясь, как им кажется, общего духа «генеральной линии» — проблема в том, что никакой «линии» уже нет, если не считать ей желание выжить и сохраниться у власти любой ценой. А «собственное разумение» у чиновников настолько специфическое, что лучше бы они вообще ничего не делали.
Это в полной мере относится и к двум законопроектам, внесенным 7 апреля на рассмотрение Госдумы известным (хочется сказать «легендарным») депутатом Ириной Яровой и сенатором Виктором Озеровым. Это целый пакет поправок в уголовные и уголовно-процессуальные нормы, касающиеся террористической и экстремистской деятельности. Тут интересно, что это явно депутатская самодеятельность, потому что с чисто юридической точки зрения инициатива слеплена грубо и кое-как, очевидно впопыхах. Кремль подошёл бы к вопросу более основательно. Перед нами классическое «чего изволите-с?» в исполнении Думы, попытка прочитать желания клиента по лицу. (Правда, радоваться рано — это не значит, что поправки не примут, хотя бы даже и с косметической доработкой).
Яровая и Озеров
Что это за новые законы? Всё сложно. На первый взгляд, это целиком история про святую, беспощадную и принципиально бесконечную борьбу с «международным терроризмом». Сирийская война же, на смертный бой с исламскою ордой и всё такое. Но только на первый взгляд — на второй оказывается, что законопроекты ужесточают наказание вообще за все преступления террористической или экстремистской направленности, предусмотренные УК РФ.
Минимальное наказание по ст. 205 УК (террористический акт) увеличивается с 8 до 10 лет лишения свободы, а по ч. 3 ст. 205.1 (пособничество терроризму, куда предлагается ввести дополнительные составы — пособничество захвату заложника, совершенному организованной группой или повлекшему смерть, и пособничество созданию вооруженного формирования) — с 10 до 15 лет лишения свободы. За участие в деятельности террористической организации (ч. 2 ст. 205.5) — лишение свободы на срок от 10 до 20 лет (вместо 5–10, как сейчас), за создание незаконного вооруженного формирования (ч. 1 ст. 208) минимальная санкция повышается с 8 до 10 лет, а за участие в таком формировании (ч. 2 той же статьи) — с 5 до 8 лет.
За публичные призывы к террористической деятельности устанавливается минимальная сумма штрафа в 100 тыс. руб. (сейчас минимальной суммы нет вообще), а за призывы с использованием СМИ (к которым авторы законопроектов хотят приравнять и интернет) вообще предусматривается наказание не ниже 5 лет лишения свободы.
Кроме того, Яровая предлагает ввести в УК новую статью — ст. 361 «Акт международного терроризма». Под ним понимается совершение теракта за пределами Российской Федерации, направленного либо против граждан РФ, либо против интересов РФ. В качестве наказания за такое деяние авторы предлагают установить лишение свободы на срок от 15 до 20 лет (от 18 до 20, если теракт привел к человеческим жертвам) либо пожизненное лишение свободы. В ч. 2 той же новой статьи авторы предлагают карать за финансирование международного терроризма лишением свободы на срок от 10 до 15 лет со штрафом до 500 тыс. руб. либо в размере дохода за срок до 3 лет, либо без такового штрафа.
Казалось бы, что здесь такого? Да, меры драконовские, но вам что, жалко террористов? Террористов — не жалко. Но мы же в Российской Федерации, тут своя специфика. Есть некоторые важные соображения.
Во-первых, испугает ли террористов простое увеличение тюремных сроков? «Восемь я сидеть ещё согласен, но десять — никогда, не буду обматываться взрывчаткой и взрываться в метро». Тем террористам, которые боятся Уголовного кодекса, хватит и восьми лет. Это чистый популизм, который должен произвести впечатления на обывателя, а не на потенциальных шахидов. На этом можно было бы и закончить, но самое интересное только начинается. Под первым слоем этого отвратительного многонационального слоёного пирога начинает проглядывать второй, а потом и третий.
Потому что распалив общественность борьбой с терроризмом, Яровая и Озеров предлагают ввести в УК статью 205.6, карающую за несообщение о готовящемся преступлении, предусмотренном ст. 205 (теракт), 205.1 (пособничество), 205.2 (публичные призывы), 205.3 (прохождение обучения в целях участия в террористической деятельности), 205.4 (организация террористического сообщества и участие в нем), 205.5 (создание и участие в деятельности террористической организации), 206 (захват заложника), 208 (организация незаконного вооруженного формирования и участие в нем), 211 (угон судна воздушного или водного транспорта либо железнодорожного подвижного состава), 220 (незаконное обращение с ядерными материалами или радиоактивными веществами), 221 (хищение либо вымогательство ядерных материалов или радиоактивных веществ), 277 (посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля), 278 (насильственный захват или удержание власти), 279 (вооруженный мятеж), 360 (нападение на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой) и 361 (акт международного терроризма).
Карать хотят всех, кроме близких родственников преступника, штрафом от 200 до 500 тыс. руб. или в размере дохода за 1–3 года, либо принудительными работами на срок до 3 лет, либо лишением свободы на срок до 3 лет. Кроме того, предлагается снизить возраст уголовной ответственности по всем перечисленным статьям (в т. ч. и по статье 205.6, за несообщение), плюс еще по ст. 211 (участие в массовых беспорядках) до 14 лет.
Наказание за недонесение — и так довольно скользкая и сложная на практике вещь, особенно если речь идет не о материальном преступлении (Петя видел, как Вася заложил бомбу под железнодорожные пути, но никому ничего не сказал), а о «публичных призывах» (Петя слышал, как Вася в сердцах воскликнул в людном месте: «Да мочить этих гадов надо!» — это уже публичный призыв, или еще нет?). И тем более — о подготовке к «публичным призывам» (это вообще как? Вася еще ничего не сказал, но на лице у него было такое выражение…) А если еще учесть, что под «публичными призывами» авторы понимают в том числе и публикации в интернете, то выходит совсем феерично — получается, что осудить за недонесение при желании можно полстраны, добрую половину пользователей рунета. Потому что если человек вообще выходит за пределы сайтов госуслуг и обсуждает за этими пределами политику, то такие «публичные призывы к террористической деятельности» он видит по нескольку раз в день.
На этом месте смысловой акцент начинает потихоньку сползать с чистого терроризма на преступления против системы государственной власти (захват власти, вооруженный мятеж, массовые беспорядки). Возникает подозрение, что вот это-то и беспокоит доблестных законодателей больше всего, причем гораздо сильнее, чем терроризм в узком смысле слова — боятся они не столько шахидов в метро, сколько «массовых беспорядков», переходящих в «вооруженный мятеж», причем с участием большого количества молодежи и с активным использованием интернета для связи, организации и координации.
Дальше эти подозрения только укрепляются, потому что дальше депутаты, расправившись на скорую руку с гидрой терроризма, берутся за аналогичное ужесточение норм в отношение экстремистской деятельности (третий слой).
В борьбе с экстремизмом хотят отказаться от всех видов наказания, не связанных с лишением свободы. Теперь даже по «обычной» ст. 282 (возбуждение ненависти либо вражды) предлагается сразу лишать свободы на 2–5 лет (по ч.1) или на 3–5 лет (по ч.2). За организацию экстремистского сообщества (ч.1 ст. 282.1) будет грозить лишение свободы на 5–8 лет с запретом на профессию на 10 лет и ограничением свободы на 1–2 года. За вербовку в такое сообщество (ч. 1.1 той же статьи) — тоже 5–8 лет, и тоже с ограничением свободы на 1–2 года, но без запрета на профессию, а за простое участие (ч. 2) —4–6 лет с запретом на профессию до 5 лет или без него и с ограничением свободы до 1 года. Любое из этих преступлений, совершенное с использованием служебного положения, повлечет за собой лишение свободы на срок от 6 до 10 лет с запретом на профессию до 10 лет или без него и с ограничением свободы на 1–2 года. Абсолютно аналогичное ужесточение предлагается и в ст. 282.2 (экстремистская организация). За финансирование экстремистской деятельности (ч.1 ст. 282.3) тоже предлагают наказывать только лишением свободы (6–8 лет, 7–10 с использованием служебного положения).
Не обошлось и без нововведений, как и в «террористической» части. Ст. 282.4 будет карать не за «несообщение», а за «содействие» экстремистской деятельности. Понятие предельно широкое и расплывчатое, но за него Яровая и Озеров предлагают лишать свободы на срок от 5 до 8 лет, со штрафом до 500 тыс. руб. или в размере дохода осужденного за срок до 3 лет, или без такового. Опять-таки, использование служебного положения ужесточает наказание — от 8 до 15 лет и штраф в размере от 500 тыс. до 1 млн руб., или дохода за 3–5 лет, или без такового. Однако здесь авторы оставили интересную зацепку — виновного могут освободить от ответственности, если преступление было предотвращено или пресечено благодаря его действиям.
Что это означает? Статья о «содействии» нацелена на людей, сочувствующих или симпатизирующих, но не принадлежащих к сообществу, которое завтра объявят экстремистским. Понятно, что русские националисты здесь первые в очереди, но при желании так можно толпами сажать кого угодно, от несистемной оппозиции до любителей чая. Именно в этих людях — сторонниках, но не активистах — режим пытается нащупать слабое звено. Если законопроект будет принят, любого из них можно будет притянуть к делу, напугать как следует и в порядке «искупления вины» заставить оговорить тех, кто эшникам гораздо интереснее: организаторов, главных активистов.
Сюда же относится ряд процессуальных нововведений. Например, одна из поправок к УПК увеличивает срок уведомления суда и прокурора о проведении срочного обыска или других следственных действий без предварительного получения санкций — раньше следователю необходимо было сообщить о произведенных им действиях в течение 24 часов, теперь этот срок предлагается увеличить до трех суток. Зачем? Можно только гадать — явного процессуального смысла в этом сейчас нет. Разве что авторы предвидят в будущем какую-то повальную волну арестов и обысков, когда следователи будут загружены настолько, что просто перестанут успевать уведомлять суд. Способна ли вообще наша откровенно буксующая, проржавевшая и малоэффективная правоохранительная система на такие подвиги по защите конституционного строя и правящей олигархии — вопрос совершенно отдельный, но когда наших депутатов останавливали подобные соображения?
Еще интереснее следующая новация. Статью 186.1 УПК предлагается дополнить новым положением: следователь получит право потребовать у провайдера электронную переписку пользователя за период до трех лет, а провайдеров обяжут ее хранить. Тут все понятно, проблема — как и всегда — в том, что авторы плохо представляют себе как чисто пользовательские реалии интернета, так и технологическую сторону вопроса. Очевидно, что при слове «электронная переписка» в голове у чиновника или депутата возникает картинка электронного почтового ящика с электронными письмами в электронных конвертах, которые разносит электронный почтальон. (На самом деле это не может не радовать — автор статьи, например, еще помнит времена, когда умение написать емейл без помощи секретарши было для начальника среднего звена невиданным талантом).
Видимо, освоив электронную почту, чиновники наконец выдохнули с облегчением и решили, что понимают интернет и могут его прищучить. Увы, они опоздали лет на десять — емейлом перестают пользоваться даже в самых неповоротливых компаниях, а заставить провайдера контролировать весь зоопарк сетей и мессенджеров, не говоря уже о TOR, i2p и шифрованных протоколах, просто невозможно. Если норму примут, её единственным результатом будут неудобства для пользователей (мелкие), провайдеров (крупные) и для госорганов (очень большие). Удачи им.
Ну и лучшее место: два положения, которые привлекли больше всего внимания публики. Первая идея — лишать осужденных за терроризм и экстремизм российского гражданства. Она, для начала, прямо противоречит как Конституции РФ, так и целой куче документов международного права, поэтому авторы законопроекта быстренько делают смягчающую оговорку — только если гражданство было получено и есть как минимум одно запасное. Что сразу превращает карательный эффект в фарс: целью закона становится не просто террорист, а террорист-иностранец, который получил российское гражданство и очень боится его потерять.
Вторая идея — более мрачная, но тоже по-своему карнавальная: Яровая предлагает ограничивать на 5 лет выезд за границу людям, имеющим непогашенную судимость по террористическим и экстремистским статьям. Что может быть прекраснее твердого убеждения депутатов в том, что жизнь в России — уже наказание, и людей нужно держать тут принудительно? Помимо всего прочего, тут виден нутряной чиновничий страх никогда не увидеть свой уютный домик в Майями, и это очень смешно.
Две эти нормы (о лишении гражданства и об ограничении выезда) — самые очевидно нелепые в представленных законопроектах, и ими, скорее всего, пожертвуют легче всего. Вероятно, их функция — как раз отвлечь внимание.
Что в итоге?
В итоге слабый, но повод для оптимизма. Во-первых, люди реально боятся открытого бунта, готовятся к нему и с опаской посматривают в окно — не началось ли? Во-вторых, люди испытывают первобытный, мистический страх перед зияющей и непознаваемой бездной интернета, откуда выходят молодые (от 14 лет!) экстремисты с горящими глазами, готовые во имя непонятных идеалов крушить уютный и привычный мир федерального чиновничества.
Мы для них — лавкрафтовский ужас. Хорошая новость вот: ужас у Лавкрафта побеждает всегда.
