Далеко не каждая страна может похвастаться тем, что среди ее руководителей был иностранный шпион. Но большевики и здесь умудрились оказаться впереди планеты всей. И речь идет вовсе не о Ленине, который деньги у Людей хоть и брал, но все-таки имел какое-то отношение к стране, в которой собирался захватить власть. Если вам интересно, кто в 1917 году сидел в румынской тюрьме за шпионаж в пользу немцев, а в 1918 получил в свое распоряжение целую страну, кого Ленин считал единственным европейцем среди большевиков, а Троцкий буквально боготворил, то вы обязаны прочитать этот текст!
— Джеймс Бонд? Мальчишка!
Как и положено человеку, который являлся высокопоставленным большевиком, у Христиана Раковского была очень запутанная биография. Стоит начать с того, что Христиан Раковский — это его ненастоящее имя. На самом деле его звали Христо Станчев, а фамилию он взял, прямо как Удальцов, в честь героического дедушки, известного болгарского революционера Георги Раковского. Впрочем, дедушкины имя и фамилия тоже ненастоящие, в действительности дедушку звали Съби Попович. К тому же Раковский — это псевдоним для занятий политикой. Как истинный джентльмен, он занимался еще и журналистикой — для статей и эссе у него был припасен еще один псевдоним: Инсаров.
Родился Раковский в 1873 году на территории нынешней Болгарии в весьма богатой семье. По происхождению он был этническим болгарином, но по странному стечению обстоятельств всю жизнь прожил румынским гражданином. Фигура дедушки навевала Раковскому-Станчеву-Инсарову сладкие революционные сны, и уже в 13 лет он был изгнан из гимназии за революционную пропаганду. Во всяком случае, это официальная версия его отчисления. В 17 лет Раковский поехал в Женеву учиться на доктора, где и познакомился с Плехановым. Отец русского марксизма заманил революционного товарища в свою криминальную секту, и Раковский понял, что он больше всего на свете ненавидит — русского царя! Ненависть к проклятому русскому царизму оказалась столь всепоглощающей, что Раковский даже несколько раз ездил на родину выступать с докладами, обличающими проклятый русский царизм. Надо понимать, что тогда в Болгарии имелись невероятно сильные русофильские настроения, поскольку всего несколько лет назад русские штыки подарили болгарам независимость от многовекового османского ига. Поэтому надо было быть конченым психом, чтобы в такое время поехать агитировать болгар против русского царя.
Как и следовало ожидать, затея с агитацией провалилась, и Раковский решил уехать в Берлин. Там он подружился с Вильгельмом Либкнехтом. На самом деле, Либкнехт к тому моменту был не только отцом Карла Либкнехта, но и отцом всей немецкой социал-демократии. Нельзя не отметить, что судьба, а может, и не судьба, оказала Раковскому очень серьезную протекцию: к 20 годам он уже был близко знаком с Очень Серьезными Людьми. Чтобы было понятнее: это все равно, что какой-нибудь Рулон Обоев из горного селения к 20 годам лично дружил бы с Бен Ладеном и Муллой Омаром. К 25 годам Раковский знал всех сколько-нибудь заметных левых деятелей в Европе, включая Энгельса. Тогда же на рубеже веков он впервые побывал в России. Впрочем, его оттуда довольно быстро вышвырнули в Париж.
Но Раковский не расстроился и решил сосредоточить свои усилия на Балканах. Он одновременно издавал несколько социалистических газет в Болгарии и Румынии. В этот же период сблизился с агентом немецкого правительства, легендарным Парвусом. Неоднократно встречается информация, что Раковский в те годы работал на Австро-Венгрию, однако, это шло в основном на уровне слухов. А вот его связь с Парвусом не была секретом для современников, о чем открыто писал «революционный Шерлок Холмс» Бурцев. Надо сказать, что к 1917 году уже ни у кого не оставалось сомнений, что Парвус является агентом немецкого правительства, поэтому большевики плясали, как тараканы на сковородке, чтобы хоть как-то объяснить сотрудничество со столь одиозным персонажем. Например, находившийся на содержании у Парвуса Троцкий придумал себе такую легенду: дескать, Парвус был честным революционером, но потом стал гадом и иудой (но деньги я у него брал, когда он еще был честным революционером!).
Но отмотаем пленку назад. В 1914 году разразилась Первая мировая война. Начался звездный час Раковского. Он стал одним из организаторов Циммервальдской конференции, которую было бы правильнее назвать конференцией предателей. Тем не менее, Ленин там поразил бывалых европейских отморозков, выдвинув тезис о превращении империалистической войны в гражданскую. Позицию Ленина не поддержали даже безумные немецкие большевики — спартакисты.
Так вот, к Раковскому, как к специалисту по Балканам, обратился Парвус, пообещавший деньги на пропаганду. Румынское правительство тогда колебалось, чью сторону в войне занять, и социалистические газеты Раковского должны были склонить общественное мнение в пользу Германии. Кроме того, Раковский, скорее всего, через Парвуса, (ибо откуда у бедного румынского доктора такие деньги?) финансировал парижскую газету «Наше слово», в которой трудились такие известные борзописцы, как Троцкий, меньшевик Мартов-Цедербаум, а также Антонов-Овсеенко. Газета была ежедневной и занималась так называемой «антивоенной пропагандой», что в те годы означало немецкую пропаганду. Чтобы отвести от себя подозрения, Троцкий даже опубликовал в этой газете «некролог по живому другу», т.е. по Парвусу. Мол, хороший был парень, но умер, а того, кто сейчас присвоил себе его имя, я не знаю и знать не хочу! С французами такой финт не прокатил и, в конце концов, они прикрыли газету, а Троцкого вышвырнули из страны.
Не увенчалась успехом и работа Раковского по формированию общественного мнения. Сразу же после того, как Румыния вступила в войну на стороне Антанты, Раковского бросили в тюрьму как немецкого шпиона и агента. В тюрьме Раковский просидел почти полгода, но тут на его счастье произошел февральский переворот в России, и началась «демократизация» русской армии. В войска хлынули левые агитаторы, которые поднимали солдат на бунт. Одна из таких распропагандированных русских частей на румынском фронте захватила тюрьму и освободила всех заключенных, среди которых оказался и Раковский. Не став терять времени, он рванул в Питер, а оттуда в Стокгольм на социалистическую конференцию. Туда же он попытался выписать жену из Румынии. Историк Збинек Земан так описывает этот момент: «Он обратился к немецкому представителю в Швеции, чтобы тот разрешил проезд в Швецию через территорию Германии его жене. Фон Буше в это время работал в Берлине заместителем государственного секретаря в МИДе и положительно отнесся к этой просьбе, отметив, что в „в прошлом Раковский работал на нас в Румынии“».
Впрочем, в Швеции он не стал засиживаться и поехал в Россию, где власть к тому моменту перешла в руки большевиков. Он официально присоединился к партии и тут же получил важный пост — председателя Всеукраинской ЧК. Действительно, кого еще назначить на Украину, как не румыноболгарина? Однако, большевики знали о прошлом Раковского и логично решили отправить человека, работавшего на немцев. Немцы как раз начали наступление на Украину; а кто лучше договорится с ними, как не их недавний сотрудник? После того, как немцы заняли Украину, Раковский уехал, но уже через несколько недель вернулся на переговоры с пронемецки настроенной Украинской Радой. Переговоры успехом не увенчались, но в скором времени немцам пришлось оставить Украину из-за поражения в войне. И вот тут Раковский развернулся.
Большевики назначили его сразу на три главных поста: председателя Совета народных комиссаров Украины, наркома иностранных дел Украины и наркома внутренних дел Украины. То есть один человек сосредоточил в своих руках фактически абсолютную власть. Правда, Украина вновь стала ареной боев и к концу 1919 года была занята зелеными и белыми. Но после победы в Гражданской войне большевики снова назначили на все эти посты Раковского, и он оставался главным украинцем до 1923 года. Несмотря на свою европейскость, он ничем не отличался на этом посту от обычных большевиков. Писатель Короленко адресовал ему несколько десятков писем с просьбой поумерить террор и хотя бы не расстреливать людей без суда и следствия. Но товарищ Раковский неизменно отвечал, что это совершенно невозможно. Нравы при Раковском царили самые простые. В первую очередь по спискам были расстреляны члены Киевского клуба русских националистов. В партийной печати об этом писали так:
«Киевская губернская чрезвычайная комиссия уже приступила к делу. В первую голову пошли господа из стана русских националистов. Выбор сделан очень удачно и вот почему. Клуб „русских националистов“ с Шульгиным и Савенко во главе был самой мощной опорой царского трона, в него входили помещики, домовладельцы и купцы Правобережной Украины. Клуб был центром всероссийской реакции и вожаком ее империалистических стремлений.Выражая грабительские интересы пихновского помещичества, клуб играл не последнюю роль в нарастании конфликта между царскою Россией и императорской Австро-Венгриею; перспектива выжимания соков из галицийских крестьян непреодолимо тянула савенковское панство к „освобождению“ „подъяремной, Прикарпатской Руси“. За одно это, за подстрекательство царского правительства к войне, клуб должна была постигнуть справедливая кара со стороны власти тех, кто должен был ложить свою голову на этой войне за помещицкие карманы».
Несмотря на то, что автором текста был не Раковский, нетрудно заметить, что милая ремарка про Австро-Венгрию сделана, чтобы угодить шефу, который столько времени и сил отдал на работу во благо Австро-Венгерской монархии.
И тут его угораздило поссориться со Сталиным по самому принципиальному для последнего вопросу — национальному. Сталин как нарком национальностей разработал свой план создания СССР, подразумевавший автономизацию, однако Раковский выступал за максимальный суверенитет и самостоятельность всех республик. Все это превратилось в клоунаду: Сталин обвинил Раковского в сепаратизме и национал-уклонизме, а Зиновьев рвал на себе волосы и призывал покаяться за столетия великорусского шовинизма…
В общем, Сталин затаил на румыноболгарина обиду, к тому же Раковский был активным троцкистом. Вернее, он был не столько троцкистом: правильнее сказать, что сам Троцкий боготворил его. Это были примерно равные фигуры, разница заключалась в том, что Троцкий был теоретиком и публичной фигурой, а Раковский скорее «решал вопросы» благодаря обширнейшим связям по всей Европе. В своих «Архивах в 9 томах» Троцкий посвятил немало места личности Раковского, расписывая его в самых ярких красках: «В лице Раковского я встретил старого знакомого. Христо Раковский — одна из наиболее „интернациональных“ фигур в европейском движении. Болгарин по происхождению, но румынский подданный, французский врач по образованию, но русский интеллигент по связям, симпатиям и литературной работе. Раковский владеет всеми балканскими языками и тремя европейскими, активно участвовал во внутренней жизни четырех социалистических партий — болгарской, русской, французской и румынской».
Приводит Троцкий и совсем уж любопытный диалог:
«Нравственный центр тяжести столь счастливо расположен у этого человека, что он, никогда не переставая быть самим собою, одинаково уверенно чувствует себя (или, по крайней мере, держит себя) в самых различных условиях и социальных группах. От рабочих кварталов Бухареста до Сен-Джемского дворца в Лондоне.
— Ты представлялся, говорят, британскому королю? — спрашивал я Раковского в один из его приездов в Москву.
В его глазах заиграли веселые огоньки.
— Представлялся.
— В коротких панталонах?
— В коротких панталонах.
— Не в парике ли?
— Нет, без парика.
— Ну, и что ж?
— Интересно, — ответил он.
Мы смотрели друг на друга и смеялись.
Но ни у меня не оказалось желания спрашивать, ни у него рассказывать, в чем же, собственно, состояло „интересное“ при этой не совсем обычной встрече революционера, высылавшегося девять раз из разных стран Европы, и императора Индии. Придворный костюм Раковский надевал так же, как во время войны красноармейскую шинель, как и производственную одежду».
Троцкий тут описывает идеального шпиона-«интернационалиста», который сегодня на приеме у короля, а завтра толкает речь перед рабочими на чужом языке, послезавтра сидит в тюрьме, а еще через день руководит многомиллионной страной. Штучный персонаж.
Но что касается маскировки, то тут Троцкий погорячился. Раковский под трудящегося никогда не маскировался, что можно видеть почти на всех фотографиях. Он всегда одет в элегантный костюм с бабочкой. Впрочем, и одеждой и манерами он удивительно похож на другого диверсанта международного масштаба — Красина. К слову, Ленин неоднократно называл Раковского «единственным настоящим европейцем» среди большевиков.
Интересно, что никто из современников так и не понял, какой же язык у Раковского был родным. Троцкий пишет: «По-русски он говорил и писал свободно, но с большими погрешностями против синтаксиса. Французским он владел лучше, по крайней мере, с формальной стороны. Он редактировал румынскую газету, был любимым оратором румынских рабочих, говорил по-румынски с женой, но все же не владел языком в совершенстве. Он слишком рано расстался с Болгарией и слишком редко возвращался в нее впоследствии, чтобы материнский язык мог стать языком его мысли. Слабее всего он говорил по-немецки и по-итальянски. В английском языке он сделал большие успехи, уже работая на дипломатическом поприще».
Дочь советского дипломата Иоффе, который работал вместе с Раковским, также теряется в догадках: «Говорил одинаково хорошо и на румынском, и на болгарском, и на русском языке, и еще на нескольких европейских. И неизвестно, какой язык для него родной. Помню, я спросила его однажды — на каком языке он думает? Раковский подумал и сказал: „Наверное, на том, на котором в настоящий момент говорю“».
После ссоры со Сталиным Раковский попал в опалу. Времена для таких персонажей тогда были гуманные, они еще могли пригодиться, поэтому Раковского сняли со всех постов на Украине и отправили послом в Британию. Причем Раковский на это сильно обиделся. Только что управлял страной в стране, а тут уезжает послом в какой-то Лондон. Там он продержался всего два года, после чего его перевели во Францию, где он также продержался два года и был отозван в СССР. В Советском Союзе как раз завершался финальный этап борьбы Троцкого со Сталиным, и как одного из самых активных троцкистов Раковского отправили в ссылку в Казахстан, а потом на Алтай. В 1935 году его вернули из ссылки и восстановили в партии, но уже на следующий год начались репрессии, и он стал фигурантом дела «правотроцкистов».
Интересно, что на допросе Раковский признался, что является агентом британской Intelligence Service, хотя куда логичнее было бы «пришить» ему работу на немцев или австрийцев. Но Раковский выкрутился и тут. Всего по делу проходил 21 человек, и к расстрелу были приговорены все, кроме Раковского и еще двух осужденных. Раковский получил 20 лет. Немалый срок, но надо понимать, что по таким делам получить лишение свободы, а не расстрел являлось невероятной редкостью. Однако, к тому моменту Раковскому было уже слегка за 60 и он вряд ли бы мог рассчитывать на выход из тюрьму. И все-таки он еще оставался человеком с самыми большими международными связями в СССР, поскольку Троцкий к тому моменту страну уже покинул. Раковский просидел 4 года и был расстрелян вместе с другими политическими заключенными. Знаменитый расстрел в Орловском централе в сентябре 1941, когда все политические были уничтожены без суда за несколько дней до вступления в город немцев. Тем не менее, спустя почти 50 лет партия покаялась и реабилитировала Раковского, а в 1988 году посмертно восстановила в партии.
Собеседник английского короля. Газетчик. Интеллигент. Защитник рабочих. Политзаключенный. Палач русских националистов. Несомненный международный агент, шпион, провокатор. И, конечно же, полномочный диктатор УССР, от которой ведет правопреемство нынешняя Украина. Принимайте отца-основателя, украинцы!
