Собянин вернул Москве её 2011-й и дух первой Болотной. Снова на проспекте тысячи простых людей. Снова встречаешь в толпе соседей, родственников и коллег — вчера они открещивались от политики и падали в обморок от слова «митинг». Сегодня они готовы вынести Собянина из мэрии со всеми его раковыми, застройщиками, «активными гражданинами» и когалымскими оленями.
Фото: George Malets, martin_camera
Собянин сделал невозможное — вытащил на проспект Сахарова сонного и аполитичного жителя спального района, коллективную домохозяйку Татьяну Александровну. Именно она, мать двоих детей, офисный работник, коренная москвичка из Хорошево-Мневников, стала лицом митинга. Не маргинал, не демшиза, не профессиональный активист, не школьник и даже не рассерженный городской хипстер-неврастеник из креативного класса.
Было как никогда много женщин и семейных пар с детьми. Разный возраст и социальный статус. Собирались целыми подъездами, писали друзьям, раскидывали объявления по ящикам.
Такая же атмосфера была в конце 2011 года. Тогда профессиональные политики с удивлением обнаружили, что за ними пошли не только хомячки и ветераны катания в автозаках, но и простой средний класс.
С тех пор много воды утекло, много вискаря в мэрии выпито, а лидеры протеста свой протест не только слили, но и смачно вымазались украинством, нарядив оставшихся сторонников в жовто-блакитные тряпки и загнав обратно в маргинальную яму.
Сегодня мы вспомнили, что массовые протесты могут быть без вышиванок, сала, шароваров, гопака и плакатов «Смерть русне».
На улице снова нормальные люди.
Для начала слайдшоу, кликните по первой картинке. Фото: Максим Ваганов, «Спутник и Погром»
И это целиком заслуга Собянина. Брутальность и бесцеремонность мэрии, которая сначала хуярит ковшом, и только потом разговаривает, довела москвичей до проспекта Сахарова.
Кремль, при всей своей отмороженности, всегда действовал аккуратно. Он резал по чуть-чуть, один за другим медленно уничтожал общественные институты, но никогда не трогал самое больное — собственность. Смелости хватило только Собянину.
Когда пришли за институтом парламентаризма, люди промолчали.
Когда пришли за институтом местного самоуправления, люди промолчали.
Когда пришли за институтом свободной прессы, люди промолчали.
Когда пришли за институтом частной собственности, люди взяли вилы, факелы, транспаранты и вышли на улицу.
Только ни парламента, ни местного самоуправления, ни СМИ у людей уже не было. Зато у них остались вилы. С этими вилами они могут дойти до вилл. И спросить сразу за всё.
В общем, не грози московскому централу, попивая кумыс у себя в Когалыме.
Собянин забыл, что квартира для москвича — это святое. Квартира — это главное наследство детям: больше оставить, по сути, нечего. Квартира — это билет в свободную жизнь: её можно сдать семейной паре из Саратова, уволиться и улететь на Бали. Квартира — это заначка на чёрный день: её можно разменять на маленькую, а на оставшиеся деньги сделать операцию. Квартира — это всё.
Квартиру бережно передают детям, дети — внукам, внуки — правнукам. Ради квартиры люди по 30 лет сидят в ипотечном рабстве. Ради квартиры собирают 60 бумажек и высиживают чудовищные очереди. Ради квартиры судятся с родными братьями. На ремонт квартиры годами копят или берут кредит. Это незыблемая ценность.
И тут приходит чувак из села Няксимволь и говорит:
— Ваш дом идёт под ковш. Замену дадим где хотим. Выбрать нельзя. В суде оспорить нельзя. Голосуете в «Активном гражданине». Кто не голосовал, тот «за». Не нравится — ваши проблемы. Шестьдесят дней на выселение. Время пошло. И кота своего ссаного заберите.
Даже немцы в 1941-м не разговаривали с пленными так, как заговорила с москвичами мэрия. И люди проснулись. Поднялись те самые «тяжёлые народные массы» из учебника политологии.
Митинг поразил чувством братства, землячества и добрососедства. Все ищут своих, искренне радуются, когда находят. «Свиблово, Свиблово, родные! Хорошёвский, наши! Черёмушки здесь!» Искали по флагам, по табличкам, по значкам на куртке.
Выступающих никто не слушал. Каждая кучка людей на Сахарова превращалась в маленький районный форум — обсуждали реновацию, капремонт, соседей, Собянина, Путина, оппозицию. Все обменивались телефонами, адресами, приглашали в гости и договаривались о новой встрече.
Москвичи начали объединяться для защиты своих прав. Так рождается гражданское общество.
Пока проснулись 20 000 человек. Это меньше, чем было на том же проспекте Сахарова 5 лет назад. Но это очень много, если учесть, что люди в основном новые, а повестка сугубо местная.
Из этой проснувшейся массы может вырасти мощное движение за права москвичей. Движение, которое добьётся отмены закона о реновации, а следом вернёт Москве право частной собственности, городской парламент и местное самоуправление. Всё возможно.
Главное — учесть опыт протестов 2011–2012 годов, не влезать в мутные политические игры и не расколоться на старте. А такой риск, как мы видим, есть.
