Часть вторая
В 1848–1849 гг. на австрийские земли пришло революционное поветрие. Начавшись в 1848 году в Вене, восстание перекинулось на имперскую периферию, распавшись на несколько отдельных национальных революций. Вызванный этими событиями национальный подъем затронул и Галицию. Важной вехой стало окончательное размежевание галицко-русинского движения с национальным движением поляков. Дело в том, что перед первыми деятелями галицко-русинского возрождения вообще не стоял вопрос: «русский или украинский?». Никакой «украинскости» как самодостаточной национальной идеи тогда не было. Вопрос был: «русский или польский?». Вот где прошла граница между будущими русофилами и украинофилами. И события революции в Австрии окончательно показали невозможность единого выступления галичан с поляками, ибо вторые отрицали национальные права первых, считая их одним из польских племен, чему сами русины были не очень рады.
Но, опасаясь польского восстания, уже австрийская администрация внезапно увидела в галичанах своих союзников, видимо, вспоминая успешный опыт Галицкой резни 1846 года. 2 мая 1848 года галичане получили свой первый политический орган — «Головную руську раду», председателем которой был избран епископ Григорий Яхимович. Печатным органом Головной руськой рады стала и первая газета русинов — «Зоря Галицкая» ({{12}}).
Но и поляки не оставляли попыток перетянуть галичан на свою сторону. Так, 23 мая 1848 года во Львове поляками в противовес Головной руськой раде был основан Русский Собор, целью которого было переманить под свой контроль деятелей галицкого движения и не дать разгореться национальному подъему. Под видом народного русинского общества в нее входили поляки и ополяченные русины, в основном из шляхты. Эта организация так же начала выпускать свой печатный орган — газету «Dnewnyk Ruskij», которая, как видно из названия, печаталась латиницей, а не «вражеской» кириллицей. На страницах этого издания велась антироссийская пропаганда, критика Головной руськой рады, которая, как, возможно, читатель уже догадался, обвинялась в работе на Россию. Высказывалась мысль о единении поляков и русинов в борьбе с российским царизмом. Прославлялись будущие герои украинского национализма, такие как гетманы Мазепа и Выговский. Таким образом, уже в середине XIX века четко обозначились контуры будущего разделения галицкого движения на русофилов и украинофилов, причем, что не удивительно, пропагандой «украинофильства» занимались поляки.
Заметьте, что в названиях организаций, в названиях периодической печати — везде речь идет о русских. Не украинских. Украинского тогда вообще еще ничего не было. Как исправить этот неудобный факт, чтобы эти страницы галицкой истории вписать в сложившийся украинский миф? Правильно, «русский» поменять на «украинский». Так, украинский историк начала ХХ века Дмитрий Иванович Дорошенко пишет: «2 травня засновано „Головну руську раду“, яка випустила програмову відозву — декларацію, де говорилося, що русини галицькі належать до великого українського народу, який числить 15 мільйонів…». Составители книги «Велика історія України», изданной во Львове в 1935 году, пошли еще дальше. Они цитируют воззвание Головной руськой рады следующим образом: «Ми галицькі українці — читаємо в відозві — належимо до великого українського народу…». А это, как вы могли заметить, уже 1935 год — миновала советская украинизация и в новой советской империи русских официально заменили украинцами. Позже в Большой Советской Энциклопедии напишут: «Головна руська рада — руководящий орган украинского национального движения в Галиции». И чем дальше, тем тенденциознее. Современные украинские историки, если так их можно называть, лишь добавляют градус пафоса, не меняя общую схему антинаучного метода подмены.
Но разве искажение текста исторических документов не должно считаться фальсификацией? Впрочем, снова дадим слово самим русинам. Вот что «История Украинской ССР» говорит о петиции галицких русинов на имя императора: «…от имени украинского населения выдвигались довольно умеренные требования: введение в школах и делопроизводстве учреждений Восточной Галиции украинского языка, доступ украинцам ко всем должностям и уравнение в правах духовенства всех вероисповеданий».
А вот что говорится в самой петиции: «Далеко больша половина жителей Галиціи суть Русины. Они суть отраслею великого словеньского рода. И мы имЪли колись своихъ власныхъ родственныхъ Князей изъ поколЪня св. ВладымЪра. Якъ тіи вымерли, утратило наше возлюбленное отечество въ другой половинЪ четырнадцатого вЪка самостоятельность».
И петицией выдвигаются следующие просьбы к императору:
«а) Дабы во всЪхъ народныхъ училищахъ (…) в тех округах, где население полностью или большей частью руское есть, обученье училищное въ рускомъ языцЪ преподавалося; (…)
г) Дабы вси краевы права, царски приказы и ухвалы всЪхъ прочихъ урядовъ рускому народови въ руской мовЪ оголошалися (…) Изъ сего слЪдуетъ также;
д) Дабы урядники въ сей Русинами зеселеной части Галиціи поставляемы народну руску мову добре умели; (…)
з) Дабы русинамъ яко такимъ вси народни уряды и также вси городски и сельски служенія дЪйствительно приступни были».
Как видите, об Украине, украинцах и украинском языке в петиции ни слова. В ответ на эту петицию губернатор Галиции Франц Стадион фактически поставил русинам ультиматум: если русины считают себя одним народом с народом России, то они могут не рассчитывать на поддержку австрийского правительства. И русины ответили, что нет, они не русские, а рутены (Ruthenen — латинский вариант слова русин, как я уже говорил, так русинов называли немцы и австрийцы). Конечно же, украинцы ухватились за этот факт, как доказательство того, что сами-то русины себя русскими не считали. Шах и мат, москали! Однако, несмотря на очевидность причин такого шага (на кону стояли гражданские права и признание от правительства), современники все же оставили для нас ясное оправдание сему поступку, будто предвидя возникновение подобного дискурса в будущем. В 1866 году на страницах газеты «Слово» Иван Григорьевич Наумович об этих событиях напишет так: «Въ 1848 роцЪ вопрошали насъ, що мы? Мы сказали, що мы всесмиреннЪйшіи Ruthenen Господи! Если бы праотцы наши узнали, що мы сами прозвали себе тымъ именемъ, якимъ окрестили насъ во время гоненія наши найлютЪйшіи вороги, они въ гробахъ зашевелили-бъ ся. (…) А може вы русскіи? допрошалъ насъ Стадіонъ. Мы кляли душу-тЪло, що мы не русскіи, не Russen, но що мы таки собЪ Ruthenen, що границя наша на ЗбручЪ, що мы отвращаемся отъ такъ званыхъ Russen, яко отъ окаянныхъ шизматиковъ, съ которыми ничого вспольного имЪти не хочемъ. Якое ваше письмо? допрошали насъ далЪй. Мы сказали, що письмо наше тое, що въ церковныхъ книгахъ, и знову кляли душу-тЪло отъ гражданки (…), которой мы отрицаемся, яко чужой».
Причину отказа от своей русскости русины объясняли следующим образом: «Бо тогды настрашилибы ся насъ были, щобы мы, связаны исторіею тысячилЪтною, обрядомъ церковнымъ, языкомъ и литературою съ великимъ русскимъ народомъ, не забагли коли отъ Австріи оторватися, и не были насъ допустили до свободъ конституційныхъ, были бы насъ слабенькихъ тогды придушили, щобысьмо и не дыхнули дыханьемъ русскимъ».
Да и объективный анализ документов Головной руськой рады не оставляет и тени сомнения о том, кем себя считали русины. В первом номере газеты «Зоря Галицка» от 15 мая 1848 г. было опубликовано воззвание, в котором говорилось, что «рутены» сами себя называют русинами, что проживают они не только в Галиции и северной Венгрии, но и на юге России, и насчитывают 15 миллионов душ ({{13}}).
Т. е. очевидно, что русины сами отождествляли себя с малороссами России. Далее автор задает полякам вопрос: «Почему не хвалятся они своими подвигами против великого шведского короля? Вовсе не они были теми, кто сломил силу этого завоевателя на полях Полтавы». В этом отрывке, причисляя себя к малороссам, автор-русин ясно дает понять, что тогда мазепинцами себя они еще не считали. Другой факт: в цитируемом ранее отрывке можно заметить, что русины «имели своих князей из рода св. Владимира», т. е. снова указание на родство с русскими.
Но к подобным воззваниям австрийская администрация отнеслась прохладно — запудрить мозги сменой вывески не получилось, ведь никакого народа рутенов австрийцы не знали. «Ruthenen» оставались для них «russen». Да и отличие в языке не могло быть аргументом для немцев, у которых чуть ли не в каждой земле было свое наречие, различия которых порой приводили к полному непониманию одного немца другим.
Еще один важный шаг на пути галицкого возрождения был сделан 16 июня 1848 года, когда решением Головной руськой рады было основано культурно-образовательное общество Галицко-русская матица. Основателями выступили уже известные Николай Устианович и Яков Головацкий. Перед членами общества встала проблема консолидации национальных умов — так родилась идея Собора русских ученых. Собор состоялся в октябре 1848 г., на нем делегаты пришли к выводу, что главной задачей в деле просвещения галицко-русинского общества является издательство книг, а также приобретение оных в России.
Председатель секции истории и географии Антоний Степанович Петрушевич заявил о необходимости планомерного изучения истории родного края как части истории Руси, которую он видел от Карпат до Камчатки. Председателем секции языка и словесности становился Яков Головацкий. Ему предстояло заниматься проблемами русинского языка, на котором должны были выходить труды матицы и вестись образование. В своем докладе Головацкий утверждал, что «русский язык делится на три языка — южнорусский (малорусский, руский), великорусский и белорусский, однако в Галицкой и Угорской Руси есть наречия, которые не совсем сходны с малорусским».
Напоминаю, что происходило всё это на фоне революционных событий в империи Габсбургов. Раздираемая противоречиями, Австро-Венгрия готовилась рассыпаться мозаикой национальных государств, и русинам предстояло выбрать как сторону в разгорающемся конфликте, так и в целом путь национального развития. Поляки, поддержав революцию, активно включились в борьбу за распад империи и восстановление Польского государства. Но в Галиции поляки в основном были представлены либералами, отстаивающими интересы дворянства. А русины — это крестьяне, польских помещиков ненавидящие. Поэтому русины хоть и выступали за демократические преобразования, но в целом сохраняли лояльность австрийскому императору. Когда по новой конституции было отменено крепостное право, галицкий крестьянин еще больше воспрял духом и поддержал подавление революции. А в апреле 1849 г. русская армия под началом генерал-фельдмаршала князя Варшавского графа Паскевича-Эриванского вступила в Галицию. По соглашению двух императоров, австрийского и российского, русская армия выступила на помощь Австрии в подавлении восстания. Так Россия пришла в Галицию.
Революция подарила крестьянину-русину надежду, надежду на структурные изменения в политике метрополии в отношении к русинам, в даровании прав на культурное и национальное развитие, да что уж там — на само право быть и оставаться русином. Но ослепленный мороком надежд, галичанин был обманут. И когда революционная угроза миновала, русинское общество зашло на новые круги ада, старательно приготовленные для них австрийцами и поляками.
[[12]]Освободительные движения народов Австрийской империи: Возникновение иразвитие. Конец XVIII в. — 1849 г. — М.: Наука, 1980[[12]]
[[13]]Освободительные движения народов Австрийской империи: Возникновение иразвитие. Конец XVIII в. — 1849 г. — М.: Наука, 1980[[13]]
