Сообщают, что активистка «FEMEN» облила себя «кровью ополченцев» в Киево-Печерской лавре прямо у дверей храма. В ледяной свиной крови, ведро которой активистка вылила на себя, были остатки внутренних органов. Активистка совершила эту акцию в поддержку Единой Украины и в знак протеста против Путина и ополчения Новороссии.
Это сообщение заставляет поразмыслить над темой, которая давно волнует меня, а именно «Pussy Riot» и «FEMEN» как явления, отражающие уровень современной российской и украинской культур. Мне кажется крайне любопытной их такая схожая и такая разная судьба. «Pussy Riot» для своих выступлений выбрали формат феминистского анархо-панка, явления, имеющего глубокие западные корни, близкого и знакомого западным интеллектуалам. К знакомому, но радикальному формату PR добавили запоминающийся сценический образ в виде разноцветных балаклав, позволяющих переодеваться под PR кому угодно (а это важно для массовой популярности). Наконец, PR атаковали больной нерв современной России: фраза «Богородица, Путина прогони!» одинаково шокирует и верующих, и неверующих, и путинистов, и антипутинистов, расщепляя русский культурный архетип о сакральности власти.
Впрочем, всего этого для всемирной популярности было недостаточно, и тогда PR помогло государство (как я уже писал в тексте о русской психологии, русские — государственный народ, даже если мы говорим о панк-феминистках, отрицающих само понятие государства), устроив долгий и бессмысленный судебный процесс, превративший рядовую панк-акцию в повод для долгой и бессмысленной дискуссии о границах самовыражения, разнице между искусством и хулиганством, месте религии в современной жизни, понятии сакральности и особых чувствах верующих. Помимо этого, PR послужили поводом для раскола протестного антипутинского движения, что заставило некоторых обвинить их в работе на ФСБ (опять-таки, типичное для современной России обвинение).
Использование панк-формата позволило сторонникам группы апеллировать к западным звездам и в итоге поднять огромную волну поддержки от коллег по музыке. Вопрос о границах искусства и границах самовыражения оказался знакомым и актуальным для всего мира, из-за чего репрессируемые PR обрели всемирную популярность. Наконец, на завершающих стадиях судебного процесса PR зачитали манифесты, прямо проводящие линию наследования от советских диссидентов, дав первоклассный материал для тысяч иностранных колонок о современной России, традициях диссидентства, мрачной тюремной системе и т.п. В тюрьме PR начали бороться за права заключенных, подняли масштабную панику обращением к архетипу ГУЛага и к моменту выхода из тюрьмы превратились из просто панк-диссидентов в полноценных правозащитников и борцов со страшной советской системой и кровавым Путиным.
В России PR достаточно быстро выветрились, зато для всего остального мира они стали «теми самыми русскими диссидентками», со скучными чиновничьими лицами подписывающими очередное обращение против Путина, «как мать и как женщина требую остановить российскую военщину». Попытка возобновить музыкальную карьеру выступлением на Сочинской олимпиаде с нанятыми казаками к успеху не привела (в американских новостях показали, как архетипичный казак бьет плеткой участниц группы, но скандал утих, не успев разгореться), и участницы PR удовольствовались ролью правозащитных чиновниц, в вечерних платьях со сцены рассказывающих об ужасах австралийской тюремной системы. В Австралии.
Участницы коллектива «Pussy Riot» c Мадонной
Пошутили, посмеялись, по церквям потанцевали — и хватит, пора за ум браться.
Другое дело «FEMEN», решившие, в отличие от «Pussy Riot», показывать голые груди одновременно со скандированием рудиментарных политических лозунгов (названия акций: «Украина не Алина», «Украина не бордель», «Секс-бомбу под Евро-2012»). Шок-эффект от голых женщин на улице быстро прошел, а рудиментарные политические смыслы, в отличие от PR, не дали развернуться сколько-нибудь значимой общественной дискуссии. Поняв, что изображение «FEMEN» замыливается, кураторы группы решили повысить градус провокативности и перейти уже к откровенному хулиганству по меркам даже самых либеральных стран: в частности спилили бензопилой поклонный крест недалеко от Майдана Незалежности, поставленный в память узников сталинских лагерей. Данная акция каким-то образом символизировала борьбу с Путиным.
Кроме того, «FEMEN» перешли к эстетике отвратительного в виде акций по, например, публичному обписыванию портретов Путина и Януковича, а также откровенным атакам на РПЦ с невнятной мотивацией. Причем все это в украинских национальных венках, что лично я бы воспринял как национальное оскорбление. Видимо, так это восприняли и на Украине, поскольку нескольких связанных с движением людей похитили и жестоко избили, после чего «FEMEN» перенесли штаб-квартиру во Францию. Но первая же попытка устроить акцию протеста против шествия французских сторонников семейных ценностей привела к тому, что французы тоже избили активисток, выбив одной из них зуб. Попытка же высмеять самоубийство французского историка и писателя Доминика Веннера, на следующий день после его суицида в соборе Парижской Богоматери устроив суицид потешный, привела к тому, что бодрых украинок в Европе стали считать немножко животными. А атака на бельгийского архиепископа, которого облили водой, и вовсе превратилась в пропаганду христианства, подарив культовое изображение: пожилой благородный мужчина, закрыв глаза, покорно принимает издевательства беснующихся вокруг голых баб.
Та самая атака «FEMEN» на бельгийского архиепископа
Изначально интеллектуально убогие акции «FEMEN» (не сумевших сочинить хотя бы какую-нибудь протестную песенку) по мере «замыливания» образа и роста эпатажности превратились в чистое, откровенное, типично украинское хулиганство. Участницы группы не смогли сформулировать интересный для Запада месседж, поразить его своими текстами и манифестами, заставить обсуждать философию «новых украинских диссидентов», разбудить дискуссию о границах дозволенного, вызвать реакцию своей атакой на общественные нормы. В нетерпимости, дикости, ярости их акций мы можем сейчас четко видеть предвестие той истерии, что охватит затем украинское общество и приведет к гражданской войне.
Но самое главное состоит в том, что «FEMEN», несмотря на весь свой эпатаж, так и не посмели ударить по нерву украинского общества. В России критиковать правящего Путина и правящую РПЦ — это нарываться на проблемы. На Украине же критиковать иностранного Путина и затравленную РПЦ — это следовать мейнстриму украинского национализма. «У нас в СССР тоже свобода слова, я тоже могу выйти на Красную площадь и крикнуть, что Рейган — дурак!» Украинский феминизм и левачество оказались неспособны к саморефлексии, к исследованию ноющих зон национального бессознательного («Богородица, Бандеру прогони!»?) и, как и вся Украина, выразились через противостояние с Россией. А когда это противостояние (при переезде во Францию) исчезло, ругающее Россию украинство мутировало в совсем отвратительные формы, отринув остатки человечности («Не глумиться над покойным на следующий день», например).
Обливание кровью ополченцев в лавре во имя сохранения Единой Украины — это гранд-финал украинского саморазоблачения, это старая-добрая кровавая ванна графини Елизаветы Батори, купавшейся в крови девушек, чтобы сохранить свою увядающую красоту. Это нежить, у которой нет своего собственного смысла существования, своих собственных жизненных сил и которой надо обливаться кровью ополченцев, кровью русских, кровью французских философов, кровью бельгийских епископов, стремясь украсть жизненные соки всего живого и настоящего, что есть в этом мире. И даже знаменитые подземные схроны УПА после акции «FEMEN» начинают выглядеть подземными склепами, в которых нежить пережидает день. Украина — это партизан-нежить, «черный человечек» (как окрестили сами себя правосеки) из схрона, вместе с полуголой окровавленной панночкой охотящийся за живыми, страшно рыча некромантское вампирическое «Ще не вмерла… ще алчет крови!» Идеальный украинский мужчина-патриот — без лица, в черной маске, в сплошной черной одежде, как будто скрывающийся от солнечного света. Идеальная украинская женщина-патриот — похожая на утопленницу, белесо-полуголая, в крови живых, с застрявшими в волосах опилками от сваленных крестов.
Я, наконец, понял, почему они так ненавидят ватники: ватник очень плотный. Не прокусишь.
«Pussy Riot» выразили настроения московских либералов — и срезонировали с либералами по всему миру, выдав послание Глобальному Западу на его языке. «FEMEN» же выразили мутное липкое безумие, скапливавшееся внутри украинцев, проявив в мир охватившее украинцев тяжкое демоническое бешенство. Ведь сейчас, когда на востоке Украины воюют языческие батальоны, спиленный крест выглядит уже не богохульством, но пророчеством, а вылитое на голову с украинским венком ведро крови — не шок-акций, но кратким содержанием выпуска новостей. Когда на улицах появляются куклы Путина для пинания детьми, публичная дефекация на портрет Путина смотрится не шок-артом, но всего лишь следующей стадией всесжигающей ненависти. Осталось довернуть до конца — начать куклы Путина сжигать, в полнолуние, под чтение «Отче наш» задом наперед.
В отличие от «Pussy Riot», явления экспортного, «FEMEN» — ключ к украинской национальной психологии, наиболее откровенное проявление украинского психоза, аналог публичных сеансов всеукраинского психоанализа, упреждающее проговаривание того, что дойдет до основной массы украинцев лишь позже. И добродушное русское «а, бабы бесятся» — нет, это бесятся не бабы, это бесится украинское бессознательное, это ревет и рычит обожженная русским солнцем украинская психика.
И ее желание плавать в русской крови не сулит нам ничего хорошего.
