Текст: Мэттью дел Санто, National Interest. Перевод: Родион Раскольников, «Спутник и Погром»
Греческий парламент проголосовал за предварительные условия третьего пакета финансовой помощи в виде ультиматума премьер-министру Ципрасу, находившемуся в Брюсселе. На улицах всё ещё неспокойно.
Но в остальном Греция полностью капитулировала.
Что будет делать Ангела Меркель, имея в рукаве эту победу?
На прошлой неделе я предположил, что, поставив в греческой истории Евросоюз на грань раскола, Ангела Меркель уже провалила испытание на государственный ум. С тех пор ничего не изменилось. Напротив, репутация Германии пострадала по обе стороны Атлантики.
Но это не значит, что у Меркель нет никакого плана или, по крайней мере, сознания своих целей. Длинная биография, изданная New Yorker в прошлом декабре, называет её «одержимой мыслью о глобальной неконкурентоспособности Европы»: «7 процентов мирового населения, 25 процентов мировой экономики и 50 процентов мирового вэлфера».
Берлин шёл на воскресный саммит готовым принудить греков к своей версии экономического просветления или выкинуть Грецию из зоны евро.
Меркель не брала пленных.
По сути, Греция теперь сделалась протекторатом Еврозоны. Греческий парламент пошёл на сдачу национального суверенитета другой стране до степени, до сих пор не представимой в мирное время. В интервью Guardian Юрген Хабермас заметил, что Германия «сделала открытую заявку на немецкое господство в Европе».
По кабинетам других европейских столиц в этот момент наверняка пробежал нехороший холодок.
Это особенно верно в отношении средиземноморского юга, где многие страны всё ещё страдают от проблем с производительностью и конкурентоспособностью — проблем, которые лежат в основе греческих борений с евро.
Жан-Клод Юнкер, президент еврокомиссии, видимо не вполне понял, что именно сказал, когда описывал меры финансовой помощи как «обычное в Европе дело».
Некоторые уже проводят сравнения с карательным Версальским соглашением 1919 года.
Подписание мирного договора в Версале
Но есть пример и ближе: Совет Государственного Долга, навязанный османам после Берлинского конгресса 1878 года, когда кредиторам показалось, что османы могут объявить дефолт по своим грандиозным долгам английским и французским банкам. Совет управлял османскими доходами в пользу должников до 1914-го — тогда недовольство им подтолкнуло Порту к союзу с Германией.
Похожий долговой кризис привёл Египет под власть британских администраторов в 1882 году: начавшись как временное, это внешнее управление продолжилось до 1952 года.
В «Европейском проекте» всегда было что-то квазиколониальное.
Во времена Холодной войны укрепление либеральной демократии и рыночного капитализма в южной Европе — Италии, Греции, Испании и Португалии, где авторитарные и корпоратистские традиции соседствовали с сильными левыми движениями — считалось чуть ли не более важной целью проекта европейской интеграции, чем предотвращение следующей мировой войны.
Но это хотели сделать, во-первых, добровольно, а во-вторых, не переступая через провозглашаемые демократические ценности.
И вот берлинский бульдозер оставил от этой идеи одни руины.
«Технократические» правительства, установленные (надо полагать, по немецкой указке) в Афинах и Риме в 2011 году можно было терпеть, потому что они выглядели плодом внутриполитического кризиса, в свою очередь вызванного целиком рыночными механизмами. Но воскресный ультиматум исходил прямо из европейских канцелярий — в основном от Германии и от полукольца северо- и центральноевропейских стран, расположенных вокруг неё: Бельгии, Голландии, Австрии, Словакии, Эстонии, Литвы, Латвии и Финляндии.
Это — примета двух долгосрочных исторических и геополических трендов.
Обрушение коммунизма давно уничтожило надобность потакать южноевропейским левым. Громадное усиление немецкого влияния в бывших странах Восточного блока и советской Европы, вызванное расширением ЕС, столкнуло между собой новых балтийских и старых средиземноморских участников союза.
Об удержании Греции в еврозоне говорят как о знаковой победе Франции. С тех пор как случился долговой кризис середины 2012-го, Рим и Мадрид оказались отданы на милость (сомнительную) Европейского Центрального банка. Говорят, что недавно итальянский премьер Матео Ренци заявил Меркель, что с него «хватит».
Матео Ренци и Ангела Меркель
Греческий исход из еврозоны удалось предотвратить. Но брюссельские чиновники при этом описывали немецкую манеру ведения переговоров как «пытку водой». Германия откровенно пренебрегла ритуальными танцами вокруг европейского единства, о которых так пеклась последние шестьдесят лет Европейская комиссия, и это всех раздражает.
Европейский проект всегда состоял из двух половин: утилитарной и мифологической. Навязав универсальную фискальную политику всему континенту, Германия укрепила первую половину. Но по второй сейчас звучит похоронный звон.
Греция сдалась, большая часть прежней мифологии ЕС разрушена. Посмотрим, что от неё осталось.
Евро — переименованная дойчмарка. Валютный союз, через который французы пытались навязать объединённой Германии общеевропейские (читай: французские) цели, навязал вместо этого Европе Германию. Бороться за победу в XXI веке Германия собирается при помощи новой — поджарой и дисциплинированной — еврозоны, для которой судьба Греции должна стать угрожающим уроком.
Берлину будут сопротивляться. Но противники Германии будут не так едины и гораздо хуже организованы, чем её сторонники.
«Франко-германская» Европа закончилась. Париж может позволить себе небольшие арьергардные бои. Но только Германия теперь определяет пределы возможного при помощи полукольца государств-сателлитов, включённых в её экспортную экономику, ориентированных на Берлин политически и культурно.
Тем временем Британию — вторую по размеру экономику Европы — по-прежнему скрывает густой туман северных морей.
Кризис евро придал большой вес глубоко скептическому отношению Лондона к единой валюте. Но он не увеличил британского влияния. Если у Англии есть какое-нибудь альтернативное видение будущей Европы, сейчас самое время его обнародовать (в свете приближающегося референдума о выходе из ЕС это всё равно придётся сделать).
Следующий ход теперь за Меркель.
Некоторые предполагают, что теперь, когда греки унижены, а остальная еврозона приведена к покорности, Меркель будет добиваться фискального и политического объединения Европы на немецких условиях, чтобы подвести под евро прочный фундамент.
Бисмарк, устроивший серию европейских кризисов, унизивших Данию (1864), Австрию (1866) и Францию (1870), чтобы объединить Германию под прусским владычеством, наверняка смотрит сейчас на нынешнего немецкого канцлера с хитрой усмешкой.
Если настаивать на аналогии с Версалем, то Версаль 1871 года — года провозглашения объединённой Германии — окажется куда уместнее. Теперешняя позиция Германии напоминает положение Пруссии в канун французского поражения под Седаном. Европейский долговой кризис подарил Меркель её собственную миниатюрную череду униженных противников: Греция, Ирландия, Португалия, Испания, Италия.
Следующие федеральные выборы назначены в Германии на 2017 год. Увидит ли Меркель объединение Европы из канцлерского кресла?
Может быть, немцы потому с такой готовностью ходили по краю в Брюсселе, что судьба Греции всё это время была частностью.
Главным было encourager les autres.
