Текст: Олександр Мотыль, для Foreign Affairs. Перевод: Григорий Николаев, «Спутник и Погром»
Олександр Мотыль — американский историк украинского происхождения, исследователь империализма и национализма. Профессор политологии Ратгерского университета (США). Родился в Нью-Йорке. Батьки родом зі Львівщини.
Президент Владимир Путин еще недавно казался неуязвимым. Сегодня же он и его режим дергаются в разные стороны и не знают, что делать. Положение отчаянное. Российские и иностранные комментаторы все чаще предсказывают России скорую дестабилизацию или вовсе ждут ее коллапса.
Подобные настроения неудивительны. В прошлом году Россия успешно присоединила Крым и развернула агрессию на Донбассе. Экономика страны, хотя и стагнирующая, казалась устойчивой. Путин с легкостью обводил вокруг пальцы и западных политиков, и российскую оппозицию; рейтинги его зашкаливали. Но сегодня рейтинг — всё, что у него осталось; всё остальное стремительно рушится. Крым и Донбасс стали экономическими черными дырами и пожирают российские ресурсы с огромной скоростью. Цены на энергоносители рухнули, а российская экономика в рецессии; экономические санкции, введенные путинским правительством против Украины, Турции и западных стран, лишь повредили стране. Сирийская же кампания грозит превратиться в болото.
Дела России плохи — даже хуже, чем предполагает список современных российских негативных трендов. Страна переживает одновременно три кризиса, вызванных путинским правительством, а проблемы на Украине и в Сирии нисколько не помогают делу.
Во-первых, российская экономика стремительно рушится. Рост цен на газ и нефть весьма маловероятен, но это не самая большая проблема экономического сектора России. Куда хуже, что не было проведено никаких реформ, экономика неконкурентоспособна и отстает. И это не изменится до тех пор, пока политические элиты России еще могут сосать из нее деньги. Во-вторых, выстроенная Путиным политическая система постепенно разрушается. Проведенная им авторитарная централизация должна была создать крепкую «вертикаль власти», призванную поставить государственный аппарат под строгий контроль, искоренить коррупцию и покорить региональные элиты (русские и нерусские) воле Москвы. Но вместо этого излишняя централизация привела к фрагментации бюрократического аппарата и позволила высшим чиновникам преследовать собственные интересы в ущерб интересам страны. Региональные же элиты начали выходить из-под московского контроля — в особенности это касается Рамзана Кадырова, чеченского пехотинца Путина. В-третьих, Путин, центральная ось всей российской политической системы, уже не тот. После его катастрофического решения — не дать Украине подписать Соглашение об ассоциации с Евросоюзом в 2013 году — Путин совершает политические ошибки одна страшнее другой. Прежний образ мачо тускнеет и осыпается, а новые попытки возродить путинский культ личности с помощью сборников его цитат или календарей с фотографиями президента ничего кроме смеха уже не вызывают.
Главная проблема Путина и всей России — активное сопротивление политико-экономической системы переменам. Экономика, подобная современной российской, работает только под управлением касты бюрократов, ставящей свои интересы выше российских. А глубоко коррумпированная авторитарная система управления нуждается в диктаторе, который бы координировал и уравновешивал аппетиты элит. Путин превратил себя в медийного персонажа, чья легитимность во многом опирается на молодость и силу. Но подобные лидеры к концу правления часто становятся жертвами собственного культа и покидают пост не по своей воле. Подобное случилось со Сталиным, Гитлером, Мао и Муссолини. Сегодня Россия оказалась между Сциллой системной деградации и Харибдой системного застоя. В этих условиях Путину не остается ничего, кроме как ставить на русские шовинизм, империализм и этноцентризм в надежде сохранить собственную легитимность.
Никаких решений этих проблем не видно. Россия стоит на пороге «трудных времен». Произойти может все что угодно — от беспорядков до смены режима или даже коллапса государственной системы. Да, предсказывать будущее России — дело пустое, но ясно, что чем дольше Путин пробудет во власти, тем хуже для России. Путин, когда-то бывший ее спасителем, стал ее злейшим врагом. Пока что США, Европа и соседние с Россией страны должны готовиться к худшему.
Причины дестабилизации
Некоторые аналитики отрицают возможность скорой дестабилизации России, аргументируя это мнение слабостью оппозиции, недостатком харизмы ее лидеров и высокой популярностью Путина. Но все эти факторы вовсе не так важны, как кажется. Большая часть революций происходит в результате глубоких структурных кризисов государства; революционеры редко добиваются успеха сами по себе. Харизматичные лидеры появляются во время дестабилизации, а не только перед ней. А популярность правителя в массах менее важна, чем то, кто именно держит власть в столице и к кому прислушиваются политические и экономические элиты.
Представьте, что все три упомянутых выше кризиса продолжают развиваться (а так, скорее всего, и случится). В таком случае почти каждый сектор российского общества приблизится к открытому восстанию. Рост инфляции и безработицы вкупе с падением уровня жизни приведет к недовольству в среде рабочих, что только усугубит социальные волнения. Среди политических элит России развитие трех этих кризисов вызовет острое недовольство. Их богатство и статус станут все более уязвимы, и соответственно возрастет их готовность искать альтернативы Путину и его политической системе. Городские интеллектуалы, студенты и специалисты обретут новый голос и станут идейным двигателем дестабилизации.
С нарастанием системного кризиса и паралича элит патриотически настроенные круги вооруженных сил (армии, полиции и спецслужб) начнут искать альтернативу Путину. Солдаты и наемники, ныне воюющие на Украине и в Сирии, вернутся домой и начнут распространять среди населения радикальные идеи. В Российскую Федерацию входит 21 нерусская республика — и во всех начнет нарастать сепаратизм.
Последние 18 лет Путин боролся с недовольством тремя методами, которые используют все элиты для сохранения власти. Он усилил силовой аппарат и подавлял политическое недовольство. Создав себе имидж мужественного и сильного человека, обещая построить Россию заново, он обеспечил идеологические мотивы своим сторонникам. Но в результате собственных ошибок и общей деградации системы Путин лишился своих былых ресурсов, а репутация его оказалась запятнана. РФ превратилась в страну-изгой, она не смогла справиться с Украиной и увязла на Ближнем Востоке, и фантом новой, возрожденной России начал рассеиваться на глазах. В результате Путин может рассчитывать только на силовые меры и принуждение. Теперь он зависит от готовности силовиков поддерживать его. И судя по тому, что недавно в России был принят закон, позволяющий сотрудникам спецслужб стрелять по протестующим, сам Путин это прекрасно понимает.
Принудить аппарат принуждения
Опора на вооруженные силы — дело опасное. Во-первых, они могут отказаться выполнять приказ, столкнувшись с большим количеством протестующих. Подобная проблема — бич всех репрессивных режимов; именно поэтому при таких правительствах полиция становится элитарной, а самих силовиков рассылают работать по всей стране, как можно дальше от малой родины. Учитывая популярность Путина и сложность организации протестов в провинции, подобный сценарий с переходом полиции на сторону протестующих может развернуться либо в Москве (где в 2011–2012-м прошли крупные акции протеста), либо в нерусских регионах вроде Татарстана, Башкортостана, Якутии, Дагестана или Ингушетии, где этническая солидарность может перевесить верность центру. А если в акциях протеста примут участие женщины и рабочие, вероятность того, что полиция не подчинится приказу открыть огонь, увеличивается.
Сейчас возможность такой революции мала. Но кто мог представить в середине 2004 или 2013 годов, что на Украине произойдет Оранжевая революция или Евромайдан? Подобные революции предсказать очень сложно, и Путин это понимает; их порождает гремучая смесь недовольства, гнева, радикализации и надежды. Учитывая бессилие современной российской политико-экономической системы и малую вероятность реформ, шансы революции возрастают с каждым годом. Протесты вспыхнут неожиданно, как ответ на какое-то событие, которое заставит народ выйти на улицы. Событие может быть любым — от оговорки Путина во время телевизионной речи до жестких действий полиции или даже серьезного пожара. Никто не в силах предсказать повод для революции — но по мере деградации системы таких поводов будет становиться все больше.
Есть и другой вариант: вооруженные силы могут просто не суметь остановить дворцовый переворот элит или мятеж нерусских регионов. Хотя Путин и создал авторитарную систему правления, напоминающую режимы нацистской Германии и фашистской Италии, до сталинской «системы в системе», способной держать элиты под полным контролем, ему еще далеко. Степень лояльности российских элит президенту Путину неизвестна. Представители элит прекрасно понимают, что за неподчинение их может постигнуть судьба Михаила Ходорковского, олигарха, ставшего оппозиционером и получившего тюремный срок (за мошенничество); но в то же время они осознают, что в наступающее трудное время нужны Кремлю не меньше, чем Кремль им.
Насколько вероятен дворцовый переворот или бунт региональных элит? История России и Советского Союза пестрит подобными примерами. После смерти Сталина его наследники в 1953 году расправились с Лаврентием Берией, начальником сталинской тайной полиции. В 1964-м Никита Хрущев потерял власть в результате переворота. В 1998–99 годах сам Путин пришел к власти в результате похожего на заговор соглашения между элитами и президентом Борисом Ельциным. Что же касается нерусских народов, то они пробовали добиться независимости при каждом государственном кризисе — во время революции 1917–21 годов, при немецкой оккупации 1941–43-го и в горбачевскую Перестройку 1987–91-го. Лояльность элит зависит от того, сколько Путин согласен им за нее платить. Экономические и политические элиты льнули к Путину в сытую эпоху между 1998-м и 2013-м; но в грядущие голодные годы они с той же легкостью предадут его. В то же время нерусские элиты (в особенности богатого нефтью Татарстана и алмазодобывающей Якутии) станут первыми среди тех, кто откажется подчиняться Москве. В регионах сильны националистические настроения, а удаленность от центра позволяет им игнорировать угрозы. Как только элиты поймут, что они могут критиковать режим в относительной безопасности, наступит критический момент, и сформируется антипутинская коалиция. Часть этой коалиции может даже планировать смещение или убийство Путина.
Третий вариант развития событий — репрессивные меры окажутся недостаточными для усмирения беспорядков, оппозиция возьмет в руки оружие, а вооруженные силы окажутся слишком слабы для открытого конфликта. Армии, проигравшие войну или униженные ее результатами, часто сталкиваются с подобной проблемой. В данный момент российская армия участвует в двух конфликтах — на Украине и в Сирии. Вполне возможны и новые операции в Прибалтике или Центральной Азии — Путин желает расшатать НАТО и защитить Россию от Исламского государства (так же известного как ИГИЛ). Несмотря на преимущества российской стороны, конфликт с Украиной окончился лишь присоединением двух экономически отсталых областей — Крыма и Донбасса. Их экономический подъем маловероятен. Мало того, провалился и российский проект «Новороссия», который должен был принести России Юго-Восток Украины. В итоге российская армия, несмотря на несколько тактических побед, потерпела поражение.
Победа на сирийском фронте также далека, но при этом требует ввода новых сил. Рано или поздно униженные и побежденные российские солдаты и наемники вернутся домой, и их гнев обратится против государства, пославшего их в бой. Полиция и армия вряд ли выступят против вернувшихся из боя солдат. Осложняет ситуацию и все более вероятное возвращение в Россию терроризма. Чечня может немедленно вспыхнуть, если Кадыров падет жертвой переворота или будет убит ненавидящими его российский спецслужбами. Часть Северного Кавказа уже почти открыто бунтует. Приключения России в Сирии и открытый союз против суннитов может не только вызвать еще большее напряжение в среде российских суннитов, но и подтолкнуть ИГИЛ к терактам на территории страны.
Насколько высока вероятность того, что вооруженные силы не смогут подавить протесты? Первая чеченская война 1994–96 годов доказывает, что российская армия может потерпеть поражение. Украинский конфликт доказал, что российскую армию и наемников могут остановить небольшие силы. Серия терактов, случившихся в России в начале путинского правления, доказывает, что страна уязвима для террористов. Нельзя точно сказать, когда насилие выплеснется на улицы, но вероятность такого развития событий растет пропорционально росту недовольства элит и деградации политико-экономической системы.
После бури
Россия на грани бури, дестабилизирующие силы стремительно нарастают. В подобных условиях массовые беспорядки весьма вероятны. Увеличивается и вероятность революции, дворцового переворота и вооруженного внутреннего конфликта. Результатом подобных событий может стать как коллапс режима, так и распад самого государства. В любом случае, Путин вряд ли выживет.
Что делать западным странам и соседям России? Они не могут остановить Путина и не способны предотвратить распад России (как не могли предотвратить распад СССР). Наилучшим решением станут меры по смягчению возможных последствий распада. Основной проблемой будет огромный поток беженцев, распространение насилия за пределы страны и контроль над русским ядерным арсеналом. Чтобы справиться с первыми двумя проблемами, соседям РФ придется усилить свои границы, армии, полицейские силы и административный аппарат. Запад должен рассматривать эти страны (в особенности Белоруссию, Украину и Казахстан) как союзников и сателлитов, чья стабильность является залогом стабильности и безопасности самого Запада. В постпутинской России Запад должен будет поддержать устойчивую прозападную демократию. Западные политики могут соблазниться поддержкой российских вооруженных сил, особенно после начала массовых беспорядков, но это контрпродуктивно: поддержка силового аппарата приведет к усилению борьбы, новому кровопролитию и увеличит вероятность попадания ядерного оружия не в те руки.
Рано или поздно трудные времена в России кончатся. Уляжется пыль, а на месте былой державы образуется более слабая и более маленькая Россия, окруженная независимыми государствами, когда-то бывшими ее провинциями. Все это позволит создать куда более стабильный мир; во всяком случае, в сравнении с путинской Россией, ставшей настоящей угрозой мировой безопасности. Новая Россия откажется от имперских амбиций, позволивших Путину прийти к власти.
Чем бы дело ни кончилось, наилучшей гарантией стабильности и безопасности в регионе станут нынешние соседи России. Если они будут сильны, большую часть ущерба можно будет предотвратить. Если слабы — волны вокруг конфликта дойдут и до Запада. Лучше укреплять их сейчас — пока не начался потоп.
Оригинал материала на сайте Foreign Affairs
