Текст: Якоб Макхангама, Foreign Policy. Перевод: Григорий Николаев, «Спутник и Погром»
Согласно индексу свободы прессы, публикуемому организацией «Репортеры без границ», почти во всех странах-членах ЕС пресса в 2016 году менее свободна, чем была в 2013-м; исключение составили лишь две страны — Исландия и Норвегия. В некоторых государствах перемены разительны: в Германии индекс свободы прессы в 2013 году составил 10.24, а в 2016-м — уже 14.8 (чем индекс ниже, тем пресса свободнее); в Великобритании индекс 2013 года составлял 16.89, а в 2016-м составляет 21.7. Один из худших показателей — у Польши. Индекс свободы польской прессы до сих пор составлял 13.11 (весьма достойно); сегодня он упал до 23.89. Цифра отражает перемены в важных областях — среди них независимость прессы, самоцензура и законы.
Свобода слова в странах Европы всегда ценилась в разной степени. Причиной тому — принципиальная разница между взглядами на проблему; политические системы некоторых государств (назовем их «воинствующими демократиями») позволяют ограничивать свободу слова, если она угрожает конституционным ценностям вроде демократии и свободы. Германия, постоянно запрещающая коммунистические, нацистские и исламистские организации — классический пример такой системы. Примерно такое же положение дел существует во Франции, где преследуется отрицание Холокоста, закрывают радикальные мечети и жестко соблюдаются законы против разжигания ненависти и восхваления терроризма.
Да, у подобных мер есть историческое оправдание, но они вызывают серьезные вопросы, а их результаты оказываются весьма сомнительными. Почему нельзя отрицать Холокост, а геноцид армян можно? Как насчет рабства или колониализма? Есть ли таблица градаций — что разжигание, а что критика? Все чаще по новым законам преследуют комиков, противников иммиграции — да даже мусульман, недовольных внешней политикой западных стран. Мало того, нет никаких доказательств того, что подавление свободы слова повышает взаимную терпимость в либеральной демократии. Согласно новым отчетам, в Германии в период с 2014 по 2015 год появилось 500 новых ультраправых организаций; число случаев насилия со стороны правых экстремистов за тот же период возросло на 42%. По данным американской общественной организации Human Rights First, во Франции в период с 2014 по 2015 год количество преступлений на почве антисемитизма возросло вдвое. Недавняя научная работа двух норвежских ученых утверждает, что в обществе, где любые споры пресекаются, выше риск появления экстремистов.
Есть и другие европейские страны — страны Скандинавии и Великобритания; это либеральные демократии, обычно куда более терпимые к нетерпимости (хотя ничего сравнимого с Первой поправкой к Конституции США в Европе нет). Но в последнее время даже эти страны начали сближаться с «воинствующими демократиями».
Прошлой весной парламент Дании большинством голосов решил порвать с 70-летней традицией дозволения свободы самого экстремистского слова и ввел закон, карающий за проповедь «религиозных учений, впрямую призывающих» к преступлениям — убийствам, насилию и даже многоженству. По этому закону имам или священник, открыто проповедующий палочное воспитание или многоженству, может быть осужден на срок до трех лет тюрьмы — но политик или гражданин, призывающий к тому же, наказан не будет. Закон также запрещает проповедникам, высказывающим «антидемократические» взгляды, въезд в страну.
Дания была цитаделью свободы слова в Европе — даже для сторонников тоталитаризма (как светского, так и религиозного). Во времена Холодной войны Коммунистическая партия Дании присутствовала в парламенте и свободно публиковала прокремлевскую пропаганду. Национал-социалистам дозволялось создавать свои организации и защищать свои идеи даже несмотря на то, что с 1940 по 1945 год Дания была оккупирована нацистами. Но, несмотря на все свободы, ни коммунизм, ни нацизм не добились в Дании успеха. Точно так же, несмотря на высокие уровни радикализации среди датских мусульман, Дания вроде бы не собирается становиться халифатом. Тем не менее заметно, что страна, когда-то поддержавшая право своих газет публиковать карикатуры на пророка Мухаммеда, ныне постепенно отступает от принципов свободы слова. В начале июля, в День Конституции, министр юстиции Дании Сорен Пинд (когда-то называвший себя «министром свободы», надеющимся распространить политические свободы в развивающиеся страны) объявил о своем намерении криминализовать «безответственное» распространение экстремистских материалов в сети. Если этот закон будет принят, ссылки на интернет-журналы вроде рупора ИГИЛ «Дабик» будут караться тюремным заключением.
Сорен Пинд и журнал «Дабик»
В этом смысле Дания берет пример с антиэкстремистских мер, принимаемых в последние десять лет в терпимой Великобритании. К примеру, в мае премьер-министр Дэвид Кэмерон объявил, что собирается добиться принятия закона, который, по сведениями Guardian, позволит правительству «запрещать экстремистские организации, не замеченные в применении насилия, затыкать рот гражданам и наделять местные советы властью закрывать заведения, где пропагандируется ненависть». Правительство Великобритании даже дало определение слову «экстремизм»: экстремизм — «активное противостояние фундаментальным британским ценностям, включающим в себя демократию, власть закона, личную свободу, взаимное уважение и религиозную терпимость». Очень широкое определение — любое мнение, не одобряющее либеральную демократию, может считаться экстремистским.
Во многих европейских институтах «немецкий» подход к свободе речи — заткнуть рот всем, кто выглядит угрозой открытому обществу — не только становится общепринятым, но и возводится в ранг фундаментальной философии. Границы свободы самовыражения устанавливает Европейский суд по правам человека, подчиненный Совету Европы и действующий согласно Европейской конвенции о правах человека. Суд может издавать решения, являющиеся законом для стран–членов ЕС. В некоторых случаях Суд постановил, что страны-члены вправе запрещать религиозные и политические организации экстремистов (к примеру, Хизб-ут-Тахрир, исламистское движение, борющееся за установление мирового халифата ненасильственными методами) и карать за «одобрение» терроризма. Европейский суд рассматривает «разжигание ненависти» (в том числе и отрицание Холокоста) как «злоупотребление» правом и потому не защищает авторов подобных высказываний. Всё это создает весьма низкие стандарты «свободы самовыражения» и позволяет 47 странам-членам ЕС использовать дыры в законе для установления еще больших ограничений свободы слова.
В законодательство ЕС (стоящее выше законодательства стран-членов) вводятся всё новые ограничения свободы слова, которым вынуждены подчиняться все страны Евросоюза. Рамочное решение о борьбе с расизмом и ксенофобией, принятое в 2008 году, обязывает все страны-члены ЕС наказывать за «разжигание вражды» — хотя общепринятых стандартов нет. Еврокомиссия недавно дала понять, что хотела бы видеть более жесткие наказания за оговоренные в Рамочном соглашении преступления. В своей речи 2 октября 2015 года Вера Юрова, европейский комиссар по вопросам юстиции, фундаментальным правам и гражданству, заявила, что «все страны-члены должны немедленно расследовать и возбуждать уголовные дела по случаям ненависти на почве расизма». «Я считаю постыдным, что отрицание Холокоста уголовно преследуется лишь в 13 странах-членах ЕС», — добавила она. Комиссия даже предложила ввести юридические меры против стран-членов, не следующих Рамочному соглашению — то есть перед Европейским судом могут предстать слишком свободные страны.
Вера Юрова и польские националисты
Но самым серьезным ударом по свободе слова в Европе могут стать так называемые «Нормы поведения» (COC), подписанные Еврокомиссией и компаниями Facebook, Microsoft, Twitter и YouTube. По этим нормам медиа-гиганты согласились «рассматривать большинство жалоб на незаконный контент», содержащий «разжигание ненависти», в течении 24 часов и, в случае необходимости, удалять его или закрывать к нему доступ. Что такое это «незаконный контент» — не уточняется. COC ссылается на Рамочное соглашение и законодательства стран-членов ЕС. Но определения «призывов к вражде», данные в Соглашении, весьма размыты, а законодательства стран разнятся. В 13 странах-членах ЕС отрицание Холокоста преследуется по закону — а в остальных нет. В Швеции художник был приговорен к шести месяцам тюрьмы за выставку своих «расистских и оскорбительных» плакатов в музее изобразительного искусства; но те же самые плакаты свободно выставлялись в Дании. Должен ли Facebook удалять любой контент, отрицающий Холокост, или только тот, который был загружен с немецких или французских адресов? Как должен оцениваться интернет-мем, созданный на основе «оскорбительных» плакатов — по шведским законам или по датским? Размытость формулировок может привести к тому, что компании будут осторожничать и займутся превентивной цензурой.
СОС приватизирует интернет-цензуру — компании, в отличие от законодателей, не должны давать никому отчета или позволять оспорить решения. Так как социальные медиа стали незаменимы как средство доступа к широкой аудитории, принятие COC вызовет повсеместную самоцензуру со стороны изданий, опасающихся, что их контент будет удален за «разжигание вражды». Этот документ не только окажет влияние на свободу слова в ЕС, но и подорвет авторитет ЕС в любых вопросах, связанных со свободой самовыражения и свободным интернетом. Действительно, с чего бы Путины и Си Цзиньпины нашего мира будут прислушиваться в вопросах свободы слова к государству, которое само устанавливает весьма расплывчатые ограничения на самовыражение в сети?
Разумеется, по сравнению со многими другими странами демократии Европы все еще остаются бастионами свободы слова. Но борьба с инакомыслием через ограничение свободного высказывания, ставящее под сомнение фундаментальные европейские ценности, приводит к тому, что демократии Европы все больше походят на те режимы, от которых ЕС вроде бы должен защищать своих членов. На ум все чаще приходит сравнение (неточное, но близкое) с печально знаменитым параграфом 106 Уголовного кодекса ГДР, каравшим за «антигосударственную пропаганду», включая и «агитацию против конституционной основы социалистического государства и общественного порядка ГДР», и «восхваление фашизма и милитаризма». Европа не должна позволить подобной гнили завестись в самой сердцевине демократии; ведь демократия немыслима без свободы слова.
Оригинал материала на сайте Foreign Policy
