Текст: Роберт Зарецкий, профессор истории Хьюстонского университета. Перевод: Александр Заворотний, «Спутник и Погром»
Лоран Вокье молод, харизматичен, амбициозен. Он перекраивает французский консерватизм, чтобы стать президентом.
Не Майкл ли Бэй, снявший «Трансформеры», решил заняться политикой идентичности во Франции? Подобно Оптимусу Прайму — или всё-таки Мегатрону? — французские правые после катастрофической схватки с Эммануэлем Макроном и его республиканцами рассыпаются на части и вновь собираются воедино. Эта трансформация, отмеченная недавним уходом Флориана Филиппо с должности вице-президента «Национального фронта» и неуклонным продвижением Лорана Вокье к лидерству в республиканской партии, можно считать подготовкой к возвращению правых в Елисейский дворец в 2022 году.
В случае с Филиппо не вполне ясно, принял ли он решение покинуть «Национальный фронт» самостоятельно или ему настойчиво помогли. Но даже если верно первое, то мало кто пытался его остановить. С момента своего прихода в партию в 2011 году — тогда же Марин Ле Пен унаследовала её от своего отца — Филиппо оставался крайне неоднозначной фигурой. Выпускник престижнейшего заведения, в стенах которого выковывается французская политическая и административная элита — Национальной школы администрации — Филиппо считал себя модернизатором, хотя для партийной старой гвардии он остался нежелательным чужаком. Когда Жан-Мари Ле Пену надоедало называть Филиппо латентным социалистом — или, ещё того хуже, «голлистом», — то он потешался над его гомосексуальностью. Но неприязнь старшего Ле Пена объясняется не только гомофобией, а ещё и значительной ролью Филиппо в так называемой dédiabolisation, демонизации «Национального фронта». По мнению Филиппо, только очищение партии от антисемитов и антиреспубликанцев и переход на позиции традиционных правых с основным упором на сохранение национального суверенитета помогло бы партии прийти к власти. Марин Ле Пен фактически выдала Филиппо карт-бланш — из-за чего её отец решил, что тот «околдовал» дочь, — назначив его старшим советником и архитектором обновлённого «Национального фронта».
Однако президентские и парламентские выборы этого года показали, что у здания, воздвигнутого Филиппо, нет фундамента. Частично из-за катастрофически неудачных дебатов с Макроном Ле Пен набрала лишь треть голосов, а в последовавших парламентских выборах партия получила всего восемь мест. Это даже меньше минимального порога в 15 мест, требуемого для официального признания и получения правительственных субсидий. Несколько потрясённых поражением членов партии набросились на Филиппо, заявив, что именно его курс на выход Франции из ЕС (и еврозоны) оказался роковым. В результате аналитики отметили, что у Ле Пен нет внятной программы по «фрекситу», да и избирателей взгляды Филиппо на французский суверенитет совсем не убедили.
Филиппо и Вокье
Когда нераскаявшийся Филиппо создал собственную политическую организацию, «Патриоты», Ле Пен усмотрела в этом покушение на свой авторитет. Она сместила Филиппо с должности и выдвинула ультиматум: либо её бывший серый кардинал ставит крест на «Патриотах», либо пусть выходит из «Национального фронта». В конце сентября громким хлопком двери Филиппо возвестил, что выбирает второй вариант. В телеинтервью он изобразил себя жертвой тех, кто сопротивлялся «переустройству» партии. По словам Филиппо, не сумев преодолеть сопротивление, он вышел из партии, опасаясь, что она легла на «чудовищный курс вспять, поскольку ей завладели «старые демоны». Что же касается его бывшего босса, то Ле Пен назвала решение Филиппо «старой новостью».
Старая или нет, но Лорана Вокье она заставила расплыться в знаменитой улыбке. 42-летний Вокье, которому, кажется, к декабрю этого года суждено возглавить республиканцев, связывает судьбу своей партии с судьбой Филиппо. «Кризис в „Национальном фронте“ полностью оправдывает мою стратегию», — поведал он консервативному Le Figaro. Этот кризис, по его мнению, «расчистил нишу», которую теперь могут занять республиканцы. Но партии придётся потрудиться, чтобы в эту нишу втиснуться: «Нам следует заручиться поддержкой тех избирателей, которые от разочарования голосовали за „Национальный фронт“».
Хотя три четверти партийцев поддержали кандидатуру Вокье, некоторые видные авторитетные фигуры считают, что он несёт скорее опасность, а не надежду. Очевидно, что стремительное восхождение Вокье к власти обусловлено как авантюризмом, так и талантами. Став одним из лучших выпускников Национальной школы администрации, Вокье присоединился к так называемому Droite Sociale, течению «Общественное право» в рамках французского консерватизма, которое основное внимание уделяет роли государства в благосостоянии и здравоохранении. В 2009 году молодой консерватор назвал Пьера-Мендеса Франса — мужественного и неподкупного левоцентристского политика послевоенных лет — одним из своих примеров для подражания.
Но восхищение Вокье политическими принципами Франса уступило место политическим амбициям. Характерно, что его часто сравнивают с Эженом де Растиньяком, молодым провинциалом из романов Оноре де Бальзака, который после прибытия в Париж отходит ото всех своих принципов ради жажды власти. После периода политического возмужания при Николя Саркози — который не занимался проблемными вопросами, особенно связанными с расой, религией, идентичностью и иммиграцией, предпочитая их не замечать — Вокье резко переметнулся на ультраправый фланг партии. Когда Саркози в 2010 году назначил его министром по европейским делам, Вокье, не теряя времени даром, проявил талант истинного провокатора, назвав соцпособия «раком французского общества», что, очевидно, подразумевало необходимость хирургической операции.
С тех пор Вокье назвал и ряд других злокачественных опухолей в политическом организме Франции, включая иммиграцию и ислам. Раньше он хвастался, что изучал арабский, работая добровольцем в католической школе Каира, но недавно признался, что его познания «рудиментарны». Но даже такое неблизкое знакомство с языком позволило ему заявить, что «радикальный ислам взял собственную религию в заложники». Будучи признанным критиком мультикультурализма — противоположную ему позицию французы назвали коммунитаризмом, — Вокье настаивает на необходимости сохранения «христианских корней» Франции.
Практикующий католик, Вокье приветствовал поддержку Sens Commun, воинствующего католического движения, которое в 2013 году устраивало массовые демонстрации против однополых браков. Более того, в прошлом году, будучи главой одного из региональных советов Франции, Вокье спровоцировал небольшую сенсацию в СМИ, организовав грандиозный рождественский вертеп в вестибюле здания совета в Гренобле.
Сомневающиеся в непорочном зачатии отнеслись к объяснениям Вокье по поводу этого представления — мол, всего лишь выставка работ местных умельцев — довольно скептически. Другая волна скептицизма поднялась после парижских терактов в ноябре 2015 года, когда Вокье призвал к созданию «лагеря для интернированных», куда насильно поместили бы 4000 человек из списка подозреваемых в террористической деятельности. Критики поспешили отметить, что создание таких лагерей не только нарушило бы конституцию, но и заставило бы вспомнить одну из самых неприятных страниц в истории страны. В 1958 году французское правительство, завязшее в безнадёжной войне в Алжире, утвердило «исключительные полномочия» по интернированию любых подозрительных лиц.
Никаких лагерей Вокье не создал, зато заработал хорошую репутацию среди сторонников жёсткого курса в партии. Одновременно это вызвало рост обеспокоенности среди умеренного крыла, связанного с бывшим премьер-министром Аленом Жюппе. Некоторые умеренные, которых оттолкнула решимость Вокье идти ультраправым курсом, начали дрейфовать в сторону центристской группировки конструктивистов. Как отметил пресс-секретарь конструктивистов Ксавье Бертран, для французских консерваторов есть и третий путь, не приемлющий как безоглядную поддержку Макрона, так и реакционную политику Вокье.
Бертран не одинок во мнении, что Вокье мостит себе дорогу к власти камнями, взятыми у «Национального фронта». В последние месяцы Марин Ле Пен и её племянница, Марион Марешаль-Ле Пен, выражали интерес в обсуждении совместных целей с Вокье. Последняя отметила, что у партии «есть общие темы с Лораном Вокье», а тётя заявила, что «готова к обсуждениям». С постоянной улыбкой, вознёсшей его на такую высоту, Вокье категорически отвергает подобные предложения: «Моя позиция неизменна: никаких союзов ни с левыми, ни с „Национальным фронтом“. Мой единственный ориентир — правые и центристы». Если считать прошлое прологом к настоящему, то, возможно, смена этих категорических позиций может быть лишь вопросом времени.
Несомненно, когда Вокье смотрится в зеркало, то видит там не молодую католическую версию Марин Ле Пен. Но вот близкое сходство с нынешним французским президентом заметить можно. И Макрон, и Вокье молоды, фотогеничны, получили блестящее образование и переполнены теми же безграничными амбициями, которые живописал у своего героя Бальзак. Как Макрон заставил легионы левых избирателей сражаться за дело центристов, так и Вокье пытается опереться на правых, разочаровавшихся в «Национальном фронте». Если он преуспеет в этом начинании, то ещё сильнее изменит облик не только французского политического ландшафта, но и всего французского консерватизма. Послужит ли это вящей выгоде Франции или нет — вопрос другой.
Оригинал материала на сайте Foreign Policy
Поддержите «Спутник и Погром» и нагих переводчиков покупкой подписки (клик по счетчику просмотров справа внизу) или подарите ее друзьям и близким! У нас нет и никогда не было никаких других спонсоров кроме вас — наших читателей.
