Текст: Стифен Ф. Нотт, Foreign Policy. Перевод: Григорий Николаев, «Спутник и Погром»
Парсон Вимс, биограф Джорджа Вашингтона, лукавил: первый президент США прекрасно умел лгать.({{1}}) Мало того, лгать умели и Джеймс Мэдисон, и Томас Джефферсон. Они тоже, по удачному выражению вице-президента Дика Чейни, работали «на темной стороне». Шпионские склонности Отцов-основателей не противоречат образу новых американских святых, но без этих талантов Американская революция просто не случилась бы.
Принято считать, что отрава тайных операций поразила США в XX веке, одновременно с началом так называемого «имперского президентства» и расцветом ЦРУ и АНБ. Но такое понимание истории ошибочно. Так считала комиссия Черча в 70-х, эта идея вновь всплывает в отчете комиссии Иран-Контрас в 1987 году, а теперь эту мысль на разные лады повторяют правые либертарианцы. Но Джефферсон писал, что «законы необходимости, законы сохранения себя и своей страны от опасности» с точки зрения основателей США перевешивали традиции и любой писаный закон. Ссылаться на этих людей в речах, осуждающих тайные операции и секретные службы — значит искажать их слова и игнорировать их роль в подобных делах.
Америка столкнулась с мощнейшей сверхдержавой того времени, и Вашингтон прекрасно понимал, что в бою с таким могучим противником нельзя брезговать дезинформацией и обманом. Шпионские дела первого американского президента оказались забыты ради создания образа полубога, «Юпитера Сохраняющего», но сам Вашингтон никогда не забывал о них.
Чуть ли не первым распоряжением, которое Вашингтон отдал после того, как в 1775 году получил под командование Континентальную армию, стал приказ о вербовке шпиона — тот должен был проникнуть в тыл противника и собрать информацию о действиях британцев в Бостоне. Первый президент уделял много внимания своей роли начальника разведки и даже использовал для оплаты тайных операций личные средства. Вашингтон считал, что эти операции необходимы для победы в войне; они были столь важны, что он утаивал информацию о них даже от Континентального конгресса. В 1777 году он весьма откровенно написал: «Существуют тайны, от сохранения которых часто зависит само спасение армии; тайны, которые нельзя (или, во всяком случае, не стоит) доверять бумаге; те тайны, которые никто, кроме верховного главнокомандующего, знать не должен».
К шпионажу Вашингтон относился прагматично. Понимая, что успех в борьбе между странами требует секретных операций (и найма людей, не отличающихся безупречными моральными качествами), сам он не слишком любил ни шпионаж, ни шпионов. В 1779 году главнокомандующий даже выразил неудовольствие по поводу «сомнительных персон», необходимых в невидимой войне, и рекомендовал офицерам разведки ожидать неизбежного появления двойных агентов. Тем не менее он считал, что и сами шпионы, и их ремесло необходимы для защиты американских интересов.
Если бы Вашингтон был жив сегодня (и участвовал в спорах о действиях спецслужб на территории США), он, скорее всего, был бы противником либертарианских идей о неприкосновенности личной информации. Иными словами, он не согласился бы ни с сенатором от штата Кентукки Рэндом Полом, ни с сенатором от штата Вермонт Патриком Лихи, ни с мичиганским конгрессменом Джастином Амашем в их горячем осуждении государственной слежки за гражданами США (несмотря на все заверения этих политиков в обратном). Перлюстрация почты, по мнению Вашингтона, была важным инструментом национальной безопасности. Он предлагал своим агентам «разработать методы вскрытия конвертов без повреждения печатей для последующего копирования содержания и отправки почты по адресу». По мнению Вашингтона, подобный способ сбора данных подарил бы «неисчислимые» преимущества делу американской революции. Первый американский президент не имел ничего против использования членов клира в качестве агентов разведки. В 1778 году он уговорил капеллана вытянуть важные данные из двух британских шпионов, ожидающих казни. Вашингтон рекомендовал капеллану воспользоваться тем, что приговоренные перед смертью хотели бы примириться с Господом (и Джорджем Вашингтоном), и только потом отправиться к райским вратам.
Важный элемент подхода Вашингтона к тайным операциям — безжалостность. В марте 1782 он одобрил план похищения наследника британского престола, посетившего с визитом Нью-Йорк. Сформировали группу, которая должна была украсть будущего короля Вильгельма IV. Королевского отпрыска планировали обменять на предателя, Бенедикта Арнольда, или на американских военнопленных. Операцию отменили после того, как британская разведка узнала о ней и удвоила охрану наследного принца. Но если бы Вашингтону все удалось, будущего короля Британской империи схватили бы на нью-йоркской улице и посадили в подвал.
Первый президент США обманывал не только противника. Одна из величайших военных побед Вашингтона, Йорктаунская кампания 1781 года, увенчалась успехом в том числе и благодаря его умению лгать. Генералу Вашингтону требовалось убедить британцев в том, что он собирается наступать на Нью-Йорк, а не на юг — и для этого он обманул не только англичан, но и американских чиновников. В 1788 году он рассказал Ною Вебстеру, как специально для этого продолжал набирать солдат из среднеатлантических штатов, не желавших воевать на юге. Генерал обманывал и офицеров собственной армии. «Мы приложили все усилия, чтобы дезинформировать нашу собственную армию; я всегда полагал, что если не удастся обмануть самих себя, то не удастся обмануть и иностранцев», — сказал он Вебстеру.
Эпизод Йорктаунской кампании 1781 года — британские войска (в центре) сдаются в плен французам (слева) и американцам (справа)
Вашингтон и другие ветераны революции (включая Александра Гамильтона, занимавшегося разведкой, и дипломатов вроде Томаса Джефферсона, Джеймса Мэдисона и Джона Джея) считали, что новое правительство, учрежденное в 1789 году, должно пересмотреть некоторые положения Статей Конфедерации — там, где они касаются безопасности нового государства. Вашингтон потерял неограниченную власть, предоставленную ему Статьями, а часть его полномочий перешла к администрации президента США. Это позволило упорядочить внешнюю политику и вопросы обороны страны, а также порядок проведения тайных операций.
Будучи генералом, Вашингтон успешно использовал разведчиков и шпионов во время Войны за независимость. Став президентом, он пришел к выводу, что новой администрации следует учредить тайные фонды для финансирования того, что Джон Джей в «Записках федералиста» назвал «разведывательным делом». По мнению Вашингтона, разведку нужно было оставить в ведении исполнительной власти — в своё время он наглядно убедился в неспособности Континентального Конгресса сохранить какую угодно тайну. Вашингтон считал, что ни в Сенате, ни в палате представителей не должно быть постоянно действующих комиссий по делам разведки; в этом он видел ущемление исполнительной власти президента, регулируемой второй статьей Конституции, а также ущемление его полномочий как верховного главнокомандующего и дипломата. Отцы-основатели были особенно обеспокоены возможностью палаты представителей серьезно влиять на внешнюю политику США — это противоречило их первоначальными планам устройства американского государства.
В своем первом ежегодном послании Конгрессу Вашингтон потребовал учредить специальный фонд «секретной службы», находящийся под контролем президента и позволяющий проводить тайные операции, не давая Конгрессу отчета о тратах. Конгресс одобрил создание такого фонда в 1790 году (большую роль в этом решении сыграл конгрессмен Джеймс Мэдисон); Вашингтон получил новые полномочия и мог теперь не отчитываться перед Конгрессом о тайных операциях, отвечающих национальным интересам.
Шпионский аппарат, созданный Вашингтоном, продолжил работу и после его смерти; мало того, он увеличился в размерах. Никто из американских президентов не любил тайные операции сильнее, чем Томас Джефферсон. Сегодня «мудреца из Монтичелло» часто изображают как главного сторонника Конгресса, свято верящего в открытость и подотчетность действий американского правительства, но это не так. Именно Томас Джефферсон породил то, что в XX веке назовут «имперским президентством». Из всех ранних президентов США именно Джефферсон чаще других использовал новосозданные тайные фонды: он давал взятки индейским племенам в обмен на территориальные уступки и финансировал первую в истории США тайную операцию по свержению иностранного правительства. Еще будучи американским послом во Франции, Джефферсон интересовался тайными операциями: он пользовался информацией о внутренних делах голландского правительства, полученной от агента в Нидерландах; размещал в голландской прессе статьи, служившие американским интересам; даже пытался заполучить секретные документы испанского правительства о строительстве канала через Панамский перешеек.
Томас Джефферсон
Как и Вашингтон, Джефферсон считал, что тайные инструменты американского правительства должны находиться в ведении исполнительной власти. Он писал федеральному судье Джорджу Хею (который, к слову, приходился зятем Джеймсу Монро): «Все нации находят необходимым держать по крайней мере некоторые действия исполнительной власти в тайне от всех, кроме исполнительной власти». Ранее Джефферсон отмечал, что «Конституция не требует от Сената участия в делах исполнительной власти… не может он также выносить суждения о необходимости некоторых действий… которых требуют соображения национальной безопасности и секретности. Все это находится в ведении президента». Неудивительно, что Томас Джефферсон использовал для тайных операций частных лиц. Это помогало обойти Конгресс, печально известный утечками ценной информации. К примеру, в 1804 году Джефферсон поручил частному лицу доставить тайную депешу американскому послу во Франции. Тщательно зашифрованное письмо было посвящено использованию частных каналов связи в разведывательных операциях.
Приверженность ранних США шпионажу объяснялась практическими соображениями. И Джефферсон, и Мэдисон ценили тайные операции, так как они позволяли добиваться нужных целей без содержания огромной регулярной армии; особенно этот подход заметен в действиях Джефферсона на посту Госсекретаря США — он давал индейцам взятки в обмен на землю. В своем письме Джеймсу Монро, будущему пятому президенту США, Томас Джефферсон так описывает эту практику: «Надеюсь, что этим летом мы как следует поколотим индейцев, а после можно перейти на взятки». Став президентом, «мудрец из Монтичелло» успешно довел дело до конца.
В тайном письме будущему президенту Уильяму Генри Харрисону (тогда занимавшему пост губернатора территории Индиана) Джефферсон предлагал строить на индейских территориях новые торговые представительства, где вожди индейцев могли бы покупать товары в долг, а потом отбирать у них землю при помощи долговых расписок. Именно Джефферсон дал добро на свержение короля Триполи (первая подобная операция такого рода в истории США) — агенты завербовали одного из членов королевской семьи. Потом президент неохотно говорил об этой операции в Конгрессе, в особенности упирая на то, что созданную для мятежного королевского родственника на американские деньги армию наемников в конце концов решили не использовать.
Знаменитая экспедиция Льюиса и Кларка, тоже детище Джефферсона, в первую очередь занималась разведкой, и потом — изучением новых видов флоры и фауны. Приверженность третьего президента США «темной стороне» видна и в других вещах: например, он пытался убедить своего друга, президента Мэдисона, ответить на поджог Белого дома британцами поджогом собора Святого Павла в Лондоне.
Карта экспедиции Льюиса и Кларка. Графика: The Economist
Джеймс Мэдисон, «архитектор Конституции», служил при Джефферсоне государственным секретарем и прекрасно знал о любви своего начальника к неприглядным сторонам международных отношений. Но сам Мэдисон не был их большим поклонником. Впрочем, в 1805 году госсекретарь нанял проститутку для тунисского посла, воспользовавшись для этой цели средствами тайного фонда. Хотя Мэдисон и давал больше отчетов Конгрессу, чем Джефферсон, он тоже проводил тайные операции — например, финансировал «внезапные» вспышки недовольства против испанцев во Флориде, а после, в ответ на критику, старался как можно сильнее запутать Конгресс и иностранных послов. Прямо перед началом войны 1812 года он потратил $50000 из тайного фонда на покупку писем у британского агента, который утверждал, что знает о заговоре федералистов Новой Англии, намеренных отделиться от США.
Да, можно сказать, что Отцы-Основатели не имеют отношения к сегодняшним спорам о государственной слежке за гражданами США. Можно сказать, что Соединенные Штаты далеко ушли от былых, куда менее просвещенных времен. Но использовать имена Джефферсона и Вашингтона в борьбе за ограничение или запрет подобных операций — значит искажать историю. Тайные действия правительства — такая же часть американской истории, как Вашингтон, Джефферсон или Мэдисон. Сказочный образ этих людей как беспорочных святых — выдумка правых либертарианцев и левых либералов. Нравится вам это или нет, но это неправда.
Оригинал материала на сайте Foreign Policy
[[1]]Автор намекает на классический американский апокриф формата «молодой Ленин» о том, как юный Вашингтон случайно срубил любимое вишнёвое дерево своей мамы и не смог соврать, что это не он, потому что никогда не врал.[[1]]
