Текст: Джордж Си, WarOnTheRocks. Перевод: Григорий Николаев, «Спутник и Погром»
В этом году я съездил в Лондон по делам. Через неделю моя жена пересекла океан и присоединилась ко мне на экскурсии по Брюсселю (где расположены штаб-квартиры Евросоюза и НАТО); затем мы заглянули на художественную выставку в Голландии. За выходные мы дважды побывали в аэропорту Брюсселя и посетили брюссельский вокзал, где взяли напрокат машину. Менее чем через две недели в Брюсселе произошел крупный теракт, устроенный джихадистами — бомбы взорвались в том самом аэропорту и на том самом вокзале.
Конечно, главное в размышлениях о подобных событиях — размышления о людях; мы глубоко сочувствуем семьям, которые долгие годы будут страдать, вспоминая своих близких, погибших в этих бессмысленных, трусливых террористических актах, направленных против невинных обывателей. Трудно понять, отчего сотни (если не тысячи) европейцев вступают в ИГИЛ — но в нашу современную эру мы столкнулись с этим феноменом лицом к лицу.
Во время нашего пребывания в Брюсселе и Голландии мы были поражены самодовольством, моральным релятивизмом и скукой, поразившими обе страны; но особенно Бельгию.
Всего за две недели до терактов наш гид провел нас по самому сердцу Брюсселя. Красота и роскошь Гран-плас; прекрасный центральный парк, где началась история борьбы Бельгии за независимость от Голландии; мрамор зданий в классическом стиле, которых так много в центре города; все это выглядело памятником богатства ушедшей эпохи. Несмотря на то, что бельгийская империя XIX века уступала прочим европейским империям, во всей истории колониализма выделяется удивительное жестокое обращение короля Леопольда со своей колонией Конго. Миллионы конголезцев умерли страшной смертью для того, чтобы в Брюсселе встали роскошные дворцы — свидетельства былой мощи империи Леопольда. Конго, давно уже независимое государство, все еще не может оправиться от былого рабства — экономически, социально, культурно и духовно. Циник или недоброжелатель скажет, что теракты в Брюсселе были кармой, бумерангом ударившей по европейцам (и американцам). Я не верю в карму. Но пугающее спокойствие Брюсселя, его затишье перед бурей, служат кассандровым предсказанием для тех американцев, кто еще верит в исключительность США; для американцев, все еще имеющих уши, дабы услышать песни сирен, звучащих в последних событиях.
Экскурсия длилась — и мы видели, как разнообразие Европы, так и поразивший ее моральный релятивизм. Нашим гидом была очаровательная бельгийка итальянского происхождения, чья семья прибыла в Бельгию после Второй мировой в поисках лучшей жизни. Когда гид узнала, что и я, и моя жена религиозны (я пресвитерианец, а она католичка), она тут же упомянула, что и сама протестантка, набожная и исповедующая свою веру открыто. Но всего через час она сообщила нам, что главное в Бельгии (а особенно в Брюсселе) — это зайти в каждую дверь и испробовать все, что найдешь за этой дверью. Я поначалу не понял, о чем она, но супруга рассказала мне, что девушка расспрашивала ее, не желаем ли мы посетить брюссельские мечта позлачнее; разнообразить простую и легкую поездку по земле шоколада, дипломатии и государственной бюрократии. Наш гид не могла яснее выразить свою аморальную философию — «в мире надо попробовать все». Да и сама ситуация, в которой христианка пыталась завлечь нас декадансом (по-видимому, ради денежного вознаграждения), была весьма забавна.
Прогуливаясь по улицам в центре Брюсселя, мы были удивлены малочисленностью полиции или каких-либо служб безопасности; странно было видеть подобное после чудовищного теракта в Париже и воинственных угроз ИГИЛ в адрес Бельгии. Наш гид сказала, что бельгийцы терпеть не могут опеку и ценят свою самостоятельность, и потому в центре города полиция по большей части ходит в штатском. Мы отнеслись к сказанному скептически. Нам показалось, что бельгийское правительство просто пожертвовало безопасностью ради велфера и пособий — стареющее население Бельгии желало жить на пенсии с комфортом. Тот факт, что лишь несколько стран-членов НАТО тратят обговоренные 2% ВВП на оборонные нужды, свидетельствует о том, что Европа не готова отражать внутренние и внешние угрозы своей безопасности. Оборонный бюджет Бельгии с недавних пор составляет лишь 0.9% ВВП страны. Бельгийская армия, включая резервистов, насчитывает лишь 41500 человек — что меньше, чем Корпус морской пехоты, самый малочисленный род войск американской армии. Плоды победы в Холодной войне привели к самодовольному сну, снижению трат на военные нужды и вялым рассказам о том, что европейцам нужно «выиграть мир».
Наше путешествие по Голландии оставило у нас сходное впечатление. Моя жена заметила, что архитектура сильно напоминает немецкие здания советских времен — просто Западная Европа вместо марксистской рабочей утопии построила социалистический рай. Европа (возможно, за исключением Великобритании) создает впечатление заснувшего гиганта, лакомой цели для ее активных теократических противников вроде ИГИЛ.
Так при чём здесь американская исключительность? А вот при чём: деградация гордого когда-то континента, столетиями бывшего центром мира, вполне может оказаться иллюстрацией того, что ждет Соединенные Штаты, если мы в ближайшее время не изменим наши приоритеты, решения и ценности.
Не всё так плохо и мрачно — многие области жизни США остаются исключительными. Наша армия остается мощнейшей в мире, наша экономика — самой большой и стабильной, а американские язык и культура проникли во все страны и регионы планеты.
Идея американской исключительности — смесь идеализма, гордости и национализма. Миллионы американцев все еще верят, что мы «другие», мы «на голову выше», мы исключительные люди, навсегда призванные вести за собой мир. Америка все еще исключительна в одном — нашей мировой экономической мощи. Но одновременно мы теряем куда более важный источник чувства нашей исключительности: традиционные моральные нормы и классические ценности. Душе и телу Америки больше всего угрожает наш моральный релятивизм, ведущий нас к скуке и слабости Западной Европы.
Наши пессимисты предсказывали скорое падение Америки и ее экономики еще с тех времен, когда Америка возвысилась после Второй мировой. Каждый раз они ошибались. Pax Americana, опирающийся на корабли нашего флота, позволил американским капиталистам свободно действовать по всему земному шару. Когда в конце 80-х Япония стала основным конкурентом США в мировой торговле, многие увидели в этом признак скорого заката США. Но экономический рост Японии остановился — сказались недостаток деловой изобретательности, ригидность деловых структур, завышенная оценка активов и демографические проблемы. Японские фондовые рынки так и не оправились от падения, произошедшего четверть века назад. Усиление и экономический рост Китая вызвали новые крики о том, что скоро США будут низвергнуты — теперь уже Народной Республикой, а не Страной восходящего солнца. Хотя Китай, скорее всего, и превзойдет США в области ВВП (некоторые говорят, что это уже произошло), это не самый лучший показатель экономических позиций Америки в мире. Цифры, которые публикует Китай, вызывают вопросы — если они вообще не фальшивы; сомнения вызывают его ВВП, показатели экономического роста, ценообразование недвижимости и многие другие данные. Юань недавно ослаб, недвижимость и инфрастуктура построены на вырост, китайские корпорации почти не приносят денег, а ВВП на душу населения составляет лишь малую часть ВВП на душу населения США.
Корпоративная Америка, восстав из пепла Великой Рецессии, подняла экономику Штатов на новую высоту. Инфляции почти нет, уровень безработицы составляет около 5%, прибыль корпораций находится на уровнях, доселе невиданных, сейфы набиты под завязку, а банковская система вновь пышет здоровьем. Да, можно сказать, что экономический прогресс был достигнут вопреки всем попыткам федерального правительства регулировать и облагать корпорации налогами. Администрация Обамы, очевидно, скептически (если вовсе не враждебно) настроена по отношению к предпринимательству. Налоговые ставки для корпораций в США — самые высокие в мире; с созданием Obamacare они стали еще выше. Бюрократия душит мелкий бизнес еще в колыбели и тормозит развитие и рост среднего бизнеса. Лишь крупнейшие американские корпорации могут позволить себе нанимать лучших лоббистов, пускаться в погоню за рентой и отбиваться от попыток регулировать их деятельность.
То, что американское государство настроено враждебно по отношению к бизнесу, делает экономический рост последних восьми лет еще более удивительным. Крупные компании с Уолл-стрит, Мейн-стрит и Сэнд-Хилл-роуд побивают всех мировых конкурентов. В джунглях мировой экономики американские корпорации выглядят 400-килограммовыми гориллами. Несмотря на чудовищные долги государственного и частного секторов, денежные потоки, генерируемые американскими компаниями, позволяют экономике США оставаться самой большой, сильной и великой из всех, что видел этот свет. Внутренние и внешние голоса, прочащие скорый упадок, звучат голосом мальчика, кричавшего «волки!». Как говорят у нас в Техасе, «есть красивая шляпа, но нет скота». Цифры, подтверждающие экономическую исключительность США, успешно побивают пустые аргументы кричащих о скором конце. Так если идея американской исключительности находит подтверждение во владениях Маммоны, отчего Америка слабеет?
Стоит только открыть People Magazine, Star, Us Weekly или любую другую популярную американскую газету, и становится очевидно — американские культура, ценности и религия находятся в упадке; возможно, дело уже не исправить. Американская армия остается мощнейшей в мире, но в армии служит лишь полтора миллиона человек, менее 1% населения. И хоть армия и пользуется уважением и доверием со стороны тех, кого она защищает, все меньше американцев понимают ценности, культуру и мироощущение тех, кто служит в вооруженных силах США. «Долг, честь, страна» — эту фразу большинство американцев не ценят и почти не помнят.
Наша история почти неизвестна юному поколению. Молодежь куда больше знает о Ким Кардашьян или Канье Уэсте, чем об Аврааме Линкольне. Вне брака в США рождаются почти 40% детей. За последние тридцать лет число американцев, верящих в Высшую Силу, заметно сократилось; число тех, кто отрицает существование Бога, утроилось. Употребление наркотиков все ширится. Поп-культура всем сердцем приняла нигилизм и моральный релятивизм; антигерои теперь норма в кинематографе. Традиционная семья подвергается нападкам и насмешкам со всех сторон. В наш век политической корректности вы скорее прочтете про очередной виток борьбы за свободный доступ трансгендеров к туалетам, чем о пожарном, спасшем котенка, или о новых инициативах Папы Франциска. Основы нашего общества — Конституция, христианские моральные нормы, власть закона — не только ставятся под вопрос, но и вовсе игнорируются или вызывают жаркие споры.
Все это невооруженным взглядом заметно по реакциям на стрельбу в Орландо. Левые винят гомофобию и недостаточный контроль над оружием. Правые винят радикальный джихадизм и слабость федералов. Расколотость нашего общества и потеря общих ценностей и принципов сослужат нам недобрую службу в борьбе против религиозного фашизма и терроризма. Можем ли мы в один голос дать ответ всем этим угрозам?
И каково в результате положение самой влиятельной страны в мире? Мы сильны, безусловно. Богаты — вне всяких сомнений. Мы объект зависти всего мира. Но мы слабы морально, духовно, культурно; мы пусты, мы уязвимы для внутренней гнили, внутренней борьбы и внешних врагов. Иисус Христос сказал нам: «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и Маммоне».
Американский эксперимент, начатый 250 лет назад, стоял на фундаменте общих ценностей, общей веры, общей свободы и равенства. И хоть заветы революции все еще звучат в современном мире, девиз «e pluribus unum» слышен все тише пред лицом раскола и разлада; американский народ более не сливается, не становится одним народом, одной страной, объединенной одной целью. Наше богатство, наша экономическое и военное первенство гарантируют исключительность Америки — но лишь в некоторых областях. Но наше моральное, культурное и духовное разложение, очевидное всякому, имеющему глаза и уши, грозит мрачным будущим; и, возможно, историки будут сравнивать нынешнюю Америку с последними днями Римской Империи, отошедшей от благородства Республики, стоящей на краю пропасти. Ради блага всех американских патриотов мы должны надеяться на возрождение концепции американской исключительности — и не только в войне и экономике. Иначе трагедии, произошедшие в Брюсселе и Париже, придут и к нам — как новое 11 сентября. И придут они быстрее, чем мы можем себе представить.
Оригинал материала на сайте WarOnTheRocks
