Чай в Бостонской гавани заварили контрабандисты, а не индейцы. Каждый пятый американец поддержал Британию, а не США. Афроамериканцы массово сражались за Лондон против сепаратиста и рабовладельца Вашингтона. Таковы исторические факты. Но кому дело до фактов, когда слово берет Его Величество национальный миф. Михаил Сосновский — о национальных мифах Соединенных Штатов Америки, специально для «Спутника и Погрома».
В основе нации лежит миф. Как нетрудно догадаться, национальный. Он неискореним, ибо нациям требуется точка опоры в прошлом. Неважно, состоялся мифологизированный исторический факт или нет, как и, по большому счёту, что произошло на самом деле. Автор не хочет умалить значения национальных мифов. Они, безусловно, полезны для рождения и строительства наций. Вместе с тем желание узнать «как все было на самом деле» естественно. Посему обратимся к национальному мифу наиболее успешной нации в современном мире. Разберём некоторые неизвестные широкой публике аспекты Войны за независимость Североамериканских Соединённых Штатов.
Война за независимость США представляется справедливой борьбой американских колонистов против Империи Зла — Британии, нагло покушавшейся на благосостояние Тринадцати колоний и свободу благородных американцев. Как всякий национальный миф, подобное представление весьма условно и грешит множеством «исключений» и «недоговорок», что в действительности происходило в Северной Америке в 1760-1780-х годах.
У американской революции есть множество причин. Едва ли не основной причиной восстания считают якобы непомерные налоги. Однако есть основания полагать, что вопрос налогообложения рассматривался сугубо в конституционном контексте «Нет налогов без представительства», а не в контексте их тяжести или неподъёмности.
Из победоносной для себя Семилетней войны Великобритания вышла с увеличившимся практически в два раза государственным долгом: с 74 до 133 миллионов фунтов стерлингов. Для обслуживания государственного долга в метрополии повысили акцизные сборы на спиртные напитки, вино, пиво, табак, шёлк, свечи, мыло, кожу, крахмал, недвижимость, окна, лошадей и экипажи. Логично, что и колонии, ради защиты которых собственно и шла война, также должны тянуть общую имперскую налоговую лямку. В 1765 году парламент принял Акт о гербовом сборе, по которому оформление любых документов и изготовление любой печатной продукции облагалось налогом. Планировали взыскать немного — около 110 тысяч фунтов, да и то половину с Вест-Индии. Но в Тринадцати колониях поднялась такая буря общественного негодования, сопровождаемая уличными погромами, что уже в 1766 году Акт отменили. Одновременно налог на сахар снизили с шести до одного пенса за галлон патоки. Вместе с тем парламент заявил, что он «по праву имел, имеет и будет иметь все полномочия и власть утверждать законы… обязательные для колоний и народа Америки».
В 1767 году приняты законы Тауншенда (по фамилии канцлера казначейства), вводившие таможенные пошлины на стекло, свинец, бумагу, краски и чай. Вновь поднялась волна протестов, и в 1770 году после колониального бойкота облагаемых товаров законы Тауншенда отменили за исключением символического налога на чай — три пенса с фунта.
В 1773 году принят Чайный закон, отменявший пошлины на ввоз чая в Великобританию и позволявший Ост-Индской компании продавать чай в североамериканские колонии без посредников в Лондоне, как прежде. Власти хотели помочь Ост-Индской компании хотя бы частично покрыть убытки, которые акционеры терпели в то время в связи с голодом в Бенгалии, главной «дойной корове» компании. Знаменитейшее Бостонское чаепитие 16 декабря 1773 года, когда 342 ящика на 10 тысяч фунтов отправились на дно морское, организовали не рассерженные потребители. «Чай» и кашу заварили богатые колониальные контрабандисты, богатевшие на поставках нелегального чая из Голландии. Чайные бутлегеры могли потерять рынок из-за честной ценовой конкуренции с максимально дешёвым «официальным» чаем.
К началу революции власти отменили все раздражавшие колонистов налоги, а обложение популярнейших чая и сахара свели к минимуму. Но принципиальность обеих сторон, одна из которых считала себя в праве в одиночку принимать любые законы в отношении колоний, а другая ни за что не хотела довольствоваться «виртуальным представительством», открыла дорогу к вооружённому конфликту.
Историческая память рисует нам картину восьмилетней борьбы американского народа против британского владычества. А ведь до 20% белого населения Тринадцати колоний (это около полумиллиона человек) в Войне за независимость остались верными Короне и лондонскому правительству. Ещё семь колоний в Северной Америке даже не пытались поднимать бунт против законного правительства: Западная и Восточная Флорида, Новая Шотландия, Остров Святого Иоанна (будущий Остров Принца Эдуарда), Ньюфаундленд, Земля Руперта и Квебек.
Ньюфаундленд был освобождён от Навигационных актов, предписывавших ввоз товаров в колонию исключительно на британских кораблях. Там располагалась база Королевского военно-морского флота, а местная ассамблея попросту отсутствовала. Тесная привязанность Ньюфаундленда к метрополии сохранится до первой половины XX века. Не зря в 1934 году, на фоне Великой Депрессии, доминион единственным из себе подобных попросился обратно под прямое управление из Лондона. Новая Шотландия и Остров Святого Иоанна находились под контролем базы ВМФ в Галифаксе. Обе Флориды нуждались в метрополии для отражения нападения индейцев и испанских каперов. Земля Руперта — просто огромный малообжитый и неисследованный в то время край. Квебек? В 1774 году, аккурат к американскому мятежу, парламент принял Акт о Квебеке. Должностных лиц избавили от клятвы на верность протестантской вере. Это открыло католикам-франкоканадцам путь в судьи и на государственную службу без сделки с совестью. Возвращался сбор церковной десятины, а иезуитам дозволялось вести деятельность в колонии. Отныне духовенство Квебека не имело особых причин выражать недовольство британской властью. Тот же Акт подтверждал права канадских помещиков и восстанавливал французскую систему частного права для гражданских дел, что обеспечивало поддержку метрополии квебекцами. Одновременно парламент предусмотрительно не ввел в новой колонии выборную законодательную ассамблею. Потенциальные квебекские мятежники лишились возможности легализовать недовольство через официальный орган власти. В итоге американское вторжение в Канаду летом 1775 — осенью 1776 годов не поддержало равнодушное к агитации сепаратистов население.
Британские колонии в Северной Америке в 1763 — 1775 годах
Как упоминалось, в самих Тринадцати колониях пятая часть населения не поддержала антибританский мятеж (сепаратисты составляли около 40–45% населения, остальные сохраняли нейтралитет). Причины, по которым люди оставались «лоялистами» или «тори» (термин в духе британской политической жизни) — разные. Многие пересекли Атлантику совсем недавно и сохраняли прочные семейные связи с метрополией. Смысла в сецессии не видели многие торговцы с Севера и некоторые плантаторы с Юга. Англиканские священники не могли пойти против короля — главы Церкви и Защитника Веры. Несколько протестантских сект вроде квакеров или гласситов отвергали восстание, полагая необходимым полное послушание властям. Колониальные чиновники также предпочли сохранить верность присяге. В их числе был, например, и губернатор Нью-Джерси Уильям Франклин, сын Бенджамина Франклина, одного из лидеров сепаратистов. Сделав каждый свой выбор, отец и сын навсегда испортили отношения, сведя общение к минимуму. В конце концов, люди просто опасались хаоса и гражданской войны.
Тем не менее гражданская война — первая американская гражданская война — произошла. В общей сложности около 19 тысяч белых лоялистов служили в британской армии во время Войны за независимость (до 10 тысяч единовременно). Континентальная армия Джорджа Вашингтона, для сравнения, никогда не превышала 27 тысяч человек (здесь, однако, стоит ещё учитывать колониальную милицию сепаратистов). Лоялисты боролись с партизанами-патриотами и сами зачастую прибегали к тактике партизанской войны. Более того, лоялистские подразделения сражались наряду с регулярными британскими войсками. В августе-сентябре 1776 года лоялисты содействовали изгнанию армии Вашингтона из Нью-Йорка. Командующий Континентальной армии даже собирался сжечь город за массовую поддержку королевства, и лишь запрет Конгресса помешал совершить задуманное. Нью-Йорк во время войны стал «гнездом тори», давшим больше людей лоялистам, нежели сторонникам независимости. С наилучшей стороны проявили себя лоялистские части в ходе сражений под Брендивайном в 1777 году, Саванной в 1779 году и Камденом в 1780 году (эпизод из данного сражения присутствует в одной из сцен известного фильма «Патриот» с Мелом Гибсоном в главной роли). Особенно прославились Британский легион подполковника Банастра Тарлетона, партизаны Томаса Брауна (стал лоялистом после того, как был скальпирован патриотами за отказ поддержать революцию) и Вальтера Бутлера.
Большинству «коренных американцев» новообразованная республика также не несла ничего хорошего. Королевская прокламация 1763 года гарантировала неприкосновенность индейских земель западнее Аппалачей. Для колонистов, жаждавших свободной земли, запрет стал занозой. А учитывая методы, которыми «освобождались» земли от коренных жителей, неудивительно, что 13 тысяч индейцев, прежде всего ирокезов, воевали на стороне британцев против сепаратистов и их союзников испанцев.
Говоря о лоялизме в Войне за независимость, невозможно не упомянуть борьбу чернокожих за свою свободу под сенью «Юнион Джека». В 1772 году в Великобритании лорд Мэнсфилд создал судебный прецедент, постановив, что в практике общего права Англии и Уэльса рабство не имеет законных оснований. Данное решение не распространялось на британские колонии. Тем не менее симпатии множества чёрных в Северной Америке адресовались имперской власти. Пользуясь этими настроениями, в ноябре 1775 года колониальный губернатор Вирджинии лорд Данмор провозгласил декларацию, обещая свободу каждому рабу колонии, который бежит от мятежного хозяина и присоединится к королевской армии. В организованный Эфиопский полк записалось около 800 беглых рабов. С 1776 года на Севере воевали афроамериканские инженерные части — «Чёрные пионеры». Наибольшую известность приобрела «Чёрная бригада» в количестве 24 человек во главе с «полковником Таем» (формальное прозвище, так как получение неграми офицерских должностей воспрещалось), которая «кошмарила» в 1779–1780 годах сепаратистов Нью-Джерси. Существовали и прочие «чёрные» части — в общей сложности в период Войны за независимость в британской армии на континенте служило 12 тысяч афроамериканцев (за революционное дело боролись куда меньше негров — всего около 5 тысяч).
В 1779 году главнокомандующий британскими войсками в Северной Америке Генри Клинтон провозгласил Филипсбургускую декларацию, которая обещала свободу каждому рабу, просто сбежавшему от хозяина-бунтовщика. Всего в годы войны от своих хозяев бежали около 100 тысяч рабов, которые были бы освобождены британскими властями в случае успешного окончания войны.
Несмотря на стойкость и мужество белых, краснокожих и чернокожих лоялистов, Британия не выиграла войну в Северной Америке. Фронт от Квебека до Флориды был лишь одним из многих фронтов на войне за глобальное господство между Британией и Францией. Бои шли в Вест-Индии, в европейских водах, в Индии и в Ост-Индии. Вынужденная разрываться между множеством театров военных действий, Корона пожертвовала Тринадцатью колониями ради других, более важных территорий и доминирования на море. Под более важными территориями подразумеваются, прежде всего, «сахарные» острова в Вест-Индии — Ямайка, Барбадос, Невис, Антигуа и ряд других. Сахар был основой британского импорта с 1750-х до 1820-х годов. Вывоз товаров с Невиса (вы вообще представляете, где это находится?) в XVIII веке втрое превышал вывоз из Нью-Йорка, а ямайский импорт в пять раз превышал объём импорта из всех североамериканских колоний. Северная Америка, по сути, являлась сырьевым придатком к сахарным самородкам, обеспечивая тех продовольствием — все сельскохозяйственные земли в Вест-Индии сплошь засадили сахарным тростником. Более того, правительство в Лондоне имело все основания полагать, что торговые отношения Карибских островов и бывших Тринадцати колоний сохранятся — рынок сбыта продукции оказался важнее патриотизма.
Французы так и не захватили Ямайку, ограничившись Тобаго и Сент-Люсии, а также Сенегалом в Западной Африке. Более чем скромные приобретения за 1,3 миллиарда ливров, потраченных на войну. Испания получила Менорку в Средиземноморье и Флориду в Северной Америке (не особо понимая, что с ней делать), но главный приз — Гибралтар, так и остался для неё недостижимым. Нидерланды определённо проиграли войну в пух и прах, сдав Нагапаттинам на востоке Индии, допустив британский капитал в свои индонезийские колонии, что добило Голландскую Ост-Индскую компанию, а также подорвав свою торговлю из-за английской блокады в годы войны. Уступая противникам в количестве линейных кораблей в полтора раза (146 у союзников и 94 у Великобритании по состоянию на 1782 год), Лондон сумел отделаться «малой кровью», если и не выиграв, то уж точно не проиграв войну за глобальное лидерство.
Стоит отметить ещё одну причину сдачи Тринадцати колоний и верных лоялистов. Недостаток политической воли правительства Фредерика Норта и бешеное давление внутренней оппозиции. Члены крупнейшей парламентской оппозиционной партии — вигов, вслед за лидером Чарльзом Джеймсом Фоксом открыто носили сине-жёлтую одежду — цвета мундиров Континентальной армии Джорджа Вашингтона (представьте себе депутата Государственной думы в униформе какого-нибудь полевого командира Ичкерии). Фокс переписывался с Томасом Джефферсоном и встречался с Бенджамином Франклином в Париже.
«Я надеюсь, что среди нас будет вопросом чести поддержать американские интересы в трудные времена так же, как мы поддерживали их во времена процветания, и мы никогда не оставим тех, кого постигла неудача в результате следования принципам вигов», — Чарльз Джеймс Фокс
Фоксу вторил лучший друг, также член партии вигов, Эдмунд Бёрк: «Я не знаю, как можно пожелать успехов тем, чья победа отнимет от нас значительную и благородную часть нашей Империи. Но ещё меньше я желаю успехов несправедливости, угнетению и абсурдности».
Отмечена проблема попустительского отношения властей к мятежникам. Гай Карлтон, губернатор Квебека, разбив американские войска в 1775–1776 годах, открыто называл сепаратистов «нашими кузенами» и не предпринимал активных попыток по преследованию разбитого противника. Главнокомандующий британскими войсками Уильям Хау дважды промедлением спасал Континентальную армию от полного уничтожения — осенью 1776 года после взятия Нью-Йорка и осенью 1777 года после взятия Филадельфии. С такими политиками и военачальниками шансов у лоялистов действительно было немного.
После признания Соединённых Штатов большая часть лоялистов осталась на территории новообразованного государства. Но около 10%, то есть около 60 тысяч человек, эмигрировало. Из них чуть более 40 тысяч отправились на территорию нынешней Канады. Около 12 тысяч человек переехали в Вест-Индию, а ещё 7 тысяч возвратилось в Великобританию. С белыми рабовладельцами страну покинули около 17 тысяч рабов. Эмигрировали 8 тысяч свободных чернокожих. На территорию Британской Северной Америки переселились несколько тысяч индейцев с отошедших Штатам земель западнее Аппалачей.
Наплыв беженцев побудил британские власти провести ряд административных реформ. В 1784 году из Новой Шотландии выделили колонию Нью-Брансуик, где разместилось большинство эмигрантов из США. В 1791 году парламент принял Конституционный Акт, который разделял провинцию Квебек на франкоговорящую Нижнюю Канаду и англоязычную Верхнюю Канаду (где разместились беженцы). Правительство выделяло беженцам землю из расчёта 200 акров (81 га) на человека. Считается, что лоялисты и их потомки оказали значительное влияние на канадскую культурную идентичность, привнеся бытовой антиамериканизм, неприятие республиканизма и охлократии, приверженность закону и лояльность властям. Не зря девиз провинции Онтарио, самой населённой провинции Канады, до сих пор: «Верный с самого начала — верный всегда».
Седьмой пункт Парижского мирного договора между Великобританией и США устанавливал, что все имущество британской армии (в том числе рабы), находящейся в Соединенных Штатах, остается на американском континенте. Однако командиры Империи, не привыкшие поступаться честью, сдержали своё обещание чёрным лоялистам, и большую их часть не выдали американцам. Около 3 тысяч свободных негров переселились в Новую Шотландию, большей частью в новообразованный специально для них город Берчтаун. Суровый климат и дискриминация со стороны местного белого населения вызвали жалобы афроканадцев, в результате чего в 1792 году британское правительство предложило им участвовать в основании новой колонии — Сьерра-Леоне на Западе Африки. 1200 человек откликнулись и отправились на историческую родину. Их потомки составили основу народа крио, который, несмотря на скромный удельный вес в численности населения (около 4%), благодаря западному укладу жизни сегодня является привилегированной частью общества в Сьерра-Леоне. Чёрная община в Новой Шотландии также сохранилась и сегодня составляет более 20 тысяч человек (около 2% населения).
На примере Войны за независимость США видно, что национальный миф вовсе не равен факту. Но как говорил американец немецкого происхождения Чарлз Буковски, можно быть каким угодно ублюдком, главное — пережить всех, кто об этом помнит. США пережили многих и написали свою историю победителями.
