То, что Исламское Государство никогда не появилось бы, если бы не вторжение в Ирак, — уже не важно. То, что его не было бы и без череды оранжевых революций одиннадцатого года, — тоже. Это прошлое, об этом стоит помнить, но не нужно на этом зацикливаться. Как и на том, каким образом радикальная исламистская группировка превратилась в то, чем она себя декларирует, — настоящее государство, едва ли не со всеми его атрибутами. Это просто стоит принять как свершившийся факт, который полностью ломает ближневосточную реальность.
Гораздо важнее другое — каковым станет мир в случае победы Исламского Государства?
Прежде всего — каковы цели ИГИЛ? В самом ли деле они желают «нагнуть» всю планету, как об этом вещает CNN? Конечно же, нет. Пока им нет никакого дела до Америки и Европы. Но тут есть очень важный аспект — заявления, которые делает «пресс-служба» исламистов. И там в самом деле проскакивает мессианская риторика. Это не более чем мобилизационная бравада, нацеленная не рекрутинг и привлечение капитала из богатых и сытых стран золотого миллиарда. Реальность же диктует тесные рамки возможного.
Гитлер, кем бы он ни был, тоже никогда не думал о том, как захватить весь мир. А исламисты не думают об этом и подавно. Это даже не вопрос «через сто лет». Это невозможно в принципе и никогда, и они это прекрасно понимают. То, что они в самом деле хотят, — это ликвидировать ВСЕ государства на Ближнем Востоке и создать там единую унитарную империю под черным флагом и под теми законами, которые укажет их идеал седьмого века нашей эры. Новая эпоха праведных халифов после многих столетий «упадка». Эпоха, когда арабы снова будут едины. Это — их единственная обязательная цель. А вот все остальные цели будут продиктованы тем, что будет сделано сегодня с той или иной стороны.
Казалось бы, против Исламского Государства чуть ли не вся планета, ведущие западные державы, мощи которых хватит на то, чтобы несколько раз уничтожить всю планету. Но вот только державы эти слишком лицемерны, слишком привыкли работать на общественное мнение. Для них привычна видимость войны, но не сама война. Красивая картинка, блестящие истребители и сверкающие авианосцы — всё это лишь ширма, за которую можно спрятать бездействие. Запад давно уже привык таскать каштаны из огня чужими руками, в этот раз мы видим всё то же самое.
Удары с воздуха, редкие и малоэффективные, делают лишь одно — привлекают внимание, в то время как единственные, кто борются против ИГИЛ по-настоящему, — это шииты и курды. По сути, реальная политика нацелена исключительно на обработку багдадских силовиков, на втягивание Турции и на зондирование позиции Ирана.
Карта ударов по позициям боевиков ИГИЛа на 20 октября. Источник: Би-би-си
И здесь все эти попытки врезаются в целую паутину противоречий, которые — все вместе — делают противодействие исламистам крайне сложным, а в среднесрочной перспективе — почти что безнадежным. Интересы этих сил состыковать невозможно, единственное поле для кооперации — это восприятие своих оппонентов как врагов оппонентов куда более серьезных. Но и это не вполне работает.
Во-первых, в Ираке нет государства. Есть опереточная администрация, которая держится на наёмниках и шиитах. Контролирует она лишь те зоны, где крупные главари получили на лапу. Территории курдов де-факто и очень давно уже независимы. Если после падения Саддама шииты вполне могли держать страну, то сегодня всё куда печальнее. Роль шиитов в исламском мире снижается, и эта тенденция необратима. Основная причина — демография, вторичная — целый ряд крайне неудачных событий.
Если зона «натурализованных» территорий суннитов густым поясом простирается от Марокко до Индонезии, то сколько-нибудь порядочным тылом шииты похвастаться не в состоянии. Азербайджан не участвует в серьезной политике. Ливан давно уже потерял нишу «ближневосточной Швейцарии». А Бахрейн, где преимущественно шиитами правит родственная Саудитам династия, так и не смог реализовать свои шансы во время «арабской весны», когда попытка восстания была жестоко подавлена суннитским экспедиционным корпусом.
Остаётся Иран. И это во-вторых. После жесточайшей войны с Ираком, после десятилетий сдерживания с 2003 года персы живут в реальности, где грозный сосед движется к своему коллапсу. Наследники «исламской революции» прекрасно понимают, что ИГИЛ уничтожит лоскутное иракское государство. Но экономика Ирана в таком состоянии, что приоритеты явно не включают в себя защиту Ирака, который формально является вечным антагонистом. Колоссальные затраты на ядерную авантюру, давление со стороны Израиля, нарастающие внутренние проблемы делают очень сложным спасение Ирака со стороны персов. И главное — нужно ли им его спасать? Гораздо удобнее дождаться падения Багдада и аннексировать шиитские районы. Ведь решать проблемы прямого управления проще, чем оперировать системой противовесов.
Третий упомянутый ваше фактор — это Турция. Наряду с мягкой исламизацией общества Турция переживает геополитический подъём. С одной стороны, иракская катастрофа — это возможность проявить себя. С другой — туркам это не нужно. Хотя их армия и является одной из самых подготовленных в мире, с огромным боевым опытом и с железной дисциплиной, самомнение турок не пострадает, если они самоустранятся от участия в этом конфликте или ограничатся формальными акциями. На короткой дистанции они ничего не потеряют. А вот выиграют очень многое.
Прежде всего окончательное решение курдского вопроса. Вне зависимости от сроков курды будут уничтожены физически либо вытеснены на территорию Турции. КРП потеряет свои базы, а во многом и авторитет, если после десятилетий борьбы с турками, ограничивающими язык, народ будет уничтожен теми, с кем еще 15 лет назад курды сотрудничали. А еще можно воплотить в жизнь буферный вариант, взяв под контроль пограничные территории, реализуя всё то же самое, что делают арабы с палестинцами. В итоге Турция получит обезумевших и подавленных беженцев, которые вместо недавней вражды будут под полным моральным и политическим контролем. Другое дело, что всё это Турция проиграет в будущем, но об этом чуть ниже.
Короче говоря, скорее всего, вне зависимости от громких заявлений и искренних западных пожеланий ИГИЛ получит карт-бланш. И дальше всё будет развиваться по спирали, которая станет необратимой. Исламисты не просто получат невероятные объемы капитала, наличного, технологического, нефтяного. Они докажут всему миру, что их идея уже не вернется к образу террориста с поясом шахида. Что сегодня их идея может создавать огромные государства. И не такие, как замкнутый на себя пуштунский проект образца 1994 — 2001 года, а те, что будут нацелены на стремительную экспансию и четко обозначенные ориентиры.
Подъем, который вызовет локальная победа ИГИЛ, невозможно переоценить. «Арабская весна» была молниеносным ветром перемен, ломающим старые консервативные режимы, предлагая взамен красивые слова. То, что началось в Ираке и Сирии, предлагает не слова, а целый миропорядок. Миропорядок на века. О судьбе Курдистана уже было сказано выше. Что касается Сирии, она, конечно же, обречена. Асад может держаться в условиях трехсторонней войны, где исламисты «мочат» демократов, демократы — исламистов, все вместе пытаются скинуть правительство, которое сдерживает удары с каждой стороны. В условиях уничтоженного Ирака и сотен миллионов нефтедолларов падение Башара — это лишь вопрос времени.
Дальше всё будет зависеть от того, как быстро ИГИЛ сможет инициировать волну восстаний по модели 2011 года. Основная проблема в том, что даже без них у ключевых игроков региона столько проблем, что даже если их замкнуть на себя, шансы на взрыв очень высоки. В том же Египте, где военные прошлым летом сумели провести контрреволюцию. Хотя формальное преследование Мубарака всё еще продолжается, в центре внимания нового египетского правосудия как раз те, кто его сбросил. Смертные приговоры штампуются сотнями, а военное руководство рапортует о своей нерушимости. Сложно в это поверить, учитывая египетские реалии, Каир с 18 миллионами и тот простой факт, что в итоге страна вернулась к 2010 году, только с куда большим расколом, очевидным, поскольку одно дело — исламисты в перманентном подполье, а совсем другое — исламисты после года у власти.
Карта арабской весны
В Тунисе и Марокко ситуация заметно стабильнее, однако и роль этих стран в ближневосточных реалиях невелика. А вот в Ливии всё в разы хуже, чем в том же Египте. Каддафи не был идеальным, но он держал страну на себе, в управленческом плане сделав Ливию аналогом Югославии Тито. После его смерти всё посыпалось и посыпалось безнадёжно. Клановое противостояние, замешанное на переделе собственности и приправленное исламизмом, — почти что идеальный рецепт для полного коллапса в ближайшие годы. Тут даже не нужно ИГИЛ. Его существование реализует лишь одно — перехват власти на тех осколках, которые образуются, с их дальнейшей интеграцией уже под новой моделью.
Интересны перспективы Алжира — весьма влиятельного государства в регионе, имеющего солидные интересы и развитую базу для их осуществления. В отличие от соседей, Алжир благополучно пережил 2011 год, избежав даже не самой революции, но и хоть сколько-нибудь серьезных попыток её осуществления. Сотрудничество с Европой, пусть и меньшее, чем в том же Тунисе, также даёт повод для оптимизма. Однако при этом нельзя забывать, что нынешнее государство в основе своей нелегитимно и возникло в результате замороженной гражданской войны, где второй стороной конфликта как раз-таки были исламисты. Победа ИГИЛ, его поддержка вполне могут привести к тому, что ситуация начнёт «таять» с непредсказуемым развитием.
Говоря о значении Магриба, разумеется, нельзя забывать, что его роль (за исключением Египта) никогда не приблизится к Карфагену. Буфер между черной Африкой и Европой не слишком важная роль и не самая лучшая база для развития. Реалии Ближнего Востока формируются на Аравийском полуострове, и именно его будущее станет определяющим для самой возможности построения Халифата. Притом, что ключевые державы региона сами декларируют консервативно-исламские идеи, нельзя забывать, что все они давно находятся под западным контролем и эти идеи имеют лишь экспортный вариант в неблагополучные зоны на планете, где имеет смысл разжигать конфликт на религиозной почве.
Самый яркий пример — Саудовская Аравия. Главный спонсор моджахедов в афганской войне и главный «защитник мусульман» по всему мира, страна регулярно нарушает основополагающие исламские нормы, если это в интересах правящей семьи. Невероятное расточительство и коррупция, огромные дворцы на миллиарды долларов, чудовищные видео того, что творится внутри этих дворцов, от садизма до гомосексуальных оргий, — всё это давно уже подорвало авторитет Саудитов в рамках аравийского общества. При этом благодаря возможности хаджа и проповедям карманным «ученых» их авторитет за пределами полуострова по-прежнему очень высок.
Внутри — это не работает. Если раньше возможность восстания упреждалась высылкой радикалов в горячие точки, где почти все они погибали, то сейчас ситуация изменилась. И то, что один раз не сработало с Бен Ладеном, который одним из первых обвинил Саудитов в измене, сейчас повторится на примере сотен полевых командиров, которые выжили в сирийской мясорубке и имеют четкие планы в отношении своей родины. Если добавить к этому наличие мятежных провинций и усугубляющийся династический кризис, картина получается полная и очень опасная.
Еще недавно в данном контексте можно было рассуждать о планах Катара, крошечного государства с официальной ваххабитской доктриной, с астрономическими доходами на душу населения и с контролем над одним из самых влиятельных мировых СМИ — «Аль-Джазирой». Учитывая карликовый размер и западные гарантии безопасности, в том числе в рамках военных баз, безопасность Катара не вызывала опасений. В этих условиях довольно адекватным казался вариант перехвата Катаром роли деградирующей саудовской династии. Сейчас говорить об этом уже не стоит. Да и внутри самого Катара возможны самые разные варианты. Военная защита ничего не сможет противопоставить тому факту, что арабского населения, которое пользуется всеми богатствами и правами, в разы меньше, чем гастарбайтеров, выполняющих всю черную работу. Преимущественно мусульмане, живущие в ужасных условиях и подвергающиеся постоянным унижениям со стороны катарской полиции, они вполне могут оказаться в фокусе пропаганды ИГИЛ. В таком случае Катар может ожидать судьба Гаити, хотя перспективы этого пока что туманные.
Естественным спутником крушения Аравии станет восстание в уже упомянутом выше Бахрейне. Здесь возможны два варианта: либо прямая иранская интервенция, либо вероятный и, что самое опасное, спонтанный геноцид шиитов. В условиях огромного черного пятна на весь центр Аравийского полуострова незначительное в политическом плане, но очень богатое южное побережье (за исключением Йемена, где уже сейчас шансы на победу исламистов очень велики) также будет обречено.
Всему этому будут предшествовать события в Сомали и Афганистане. В первом случае достаточно небольшой поддержки извне, чтобы «Аш-Шабаб» установил контроль над всей территорией, возможно, даже включая Сомалиленд. Во втором — мы увидим возвращение «Талибана» уже в переформатированном варианте. Хотя здесь и возможен вариант, что внутри организации на какой-то период верх возьмут лица, пропагандирующие приличную дозу пуштунского национализма, но уже в среднесрочной перспективе их политическое поражение очевидно, как и окончательный переход «Талибана» к интерджихадизму, с очень возможным политическим поглощением со стороны Исламского Государства.
Что касается длинной дистанции, после реализации всего вышеупомянутого здесь можно говорить лишь о значительной доле допущений. Однако часть из них следует учитывать в рамках последствий, которые коснутся и нашей страны в случае полной победы ИГИЛ. Прежде всего это нефть. Сегодня мы видим демпинг со стороны боевиков, захвативших нефтеносные районы, часть из которых примыкает к линии фронта. Массовый сброс продукции жизненно необходим для финансирования непрерывного наступления. Однако уже после захвата Аравии всё может очень резко измениться. Исламисты действительно умеют подменять ценности, и бюджет нового Халифата можно сжать без какой-либо угрозы для правительства радикалов. Хотя военные расходы будут приличными, они не смогут сравниться с расходами нынешних ближневосточных монархий, хотя бы в силу невозможно закупать современное высокотехнологичное вооружение. Минимальная социалка и почти нулевые затраты на инфраструктуру при мобилизационном варианте сделают не столь нужным массовый экспорт. Ценность шантажа и идеологические постулаты вполне могут поднять нефть до 150 и даже 200 долларов за баррель в течение полугода после победы ИГИЛ на полуострове.
Территория, контролируемая ИГИЛ и нефтяные месторождения (отмечены зеленым цветом)
В этом случае Россия выигрывает и выигрывает очень значительно. Однако проблема состоит в наличии двух очень, а может, и не очень ценных союзников — Сирии и Ирана. С каждым из них всё не так однозначно. Сирия, безусловно, исчезнет. Однако стоит ли за неё так переживать? Тот же Асад непрерывно зондирует почву на западном направлении и без проблем «кинет» Россию со всеми контрактами и базами. Иными словами, пользы от Сирии как союзника почти никакой. Не стоит возводить и порт в Тартусе в ранг геополитического божества. Его потеря для нас — это вопрос времени и средств, затраченных на оттягивание этого варианта.
С Ираном всё сложнее и поле для совместной работы куда шире. Однако самой стране с её монолитным шиитским фундаментом вряд ли угрожает что-либо серьезное. Даже после окончательной победы ИГИЛ иранским силовикам более чем хватит сил для отражения любого вторжения, которое к тому же никогда не будет осуществлено. Более того, нельзя забывать, что при массовости антиизраильской риторике те, кого Иран ненавидит по-настоящему, — это Катар и Саудиты. Обрубив любые его попытки получить поддержку «арабской улицы», они навсегда настроили против себя иранское руководство и иранское общество, которые вне зависимости от своего следования идеям исламской революции видит в этих монархиях своих врагов. Их исчезновение на какое-то время, до консолидации ИГИЛ в новых границах, будет способствовать даже определенному укреплению страны,
И, кстати, в этом мы с Ираном очень похожи. Ведь та роль, которую всегда играли эти государства в глобальном антироссийском проекте, — очевидна. ИГИЛ обрушило цены на нефть в целях массового притока наличности. А вот Аравия делала это сознательно, ради давления на СССР. А после его крушения с удовольствием включилась в чеченский и татарский проекты. Катар действовал тем же образом. Та же «Аль-Джазира» влила десятки миллионов в разжигание ненависти к России по всему мусульманскому миру.
Разумеется, мы не ждем от ИГИЛ любви. И все мы слышали о его заявлениях в отношении Кавказа. Но заявления остаются таковыми, а вот реальная деятельность всегда налицо. И если заранее наладить определенный контакт, хотя и звучит это для кого-то ужасно, такие идеи можно ликвидировать в зародыше. Ведь те же Саудиты делали всё это по указке, в условиях миллиардов нефтедолларов, при прямой и постоянной поддержке Штатов. Говорить о каком-либо влиянии Штатов на ИГИЛ будет невозможно даже в очень долгосрочной перспективе. А требования к консолидации нового сверхгосударства, безусловно, будут важнее мифического для арабов Кавказа.
Остается Средняя Азия. Но, во-первых, Россия выиграет в вопросах наркотрафика, который резко сократится после победы «Талибана», во-вторых, получит куда большее влияние на бывшие республики, когда над ними нависнет угроза внешней исламизации. Такая угроза куда быстрее подтолкнёт их в реальные рамки диалога, чем красивые слова и торговые преференции. Мы же получим куда больший простор в вопросах визового режима и уже без всякого шантажа в ответ. В случае успеха весьма вероятно, что движение радикалов пойдет в сторону Пакистана и КНР. В первом случае вероятен коллапс с разрушением основ государства и с эвакуацией ядерного оружия. В вопросе КНР мы увидим дальнейшую дестабилизацию Восточного Туркестана, что в перспективе сыграет довольно существенную роль в геополитическом ослаблении нашего соседа и в изменении фокуса, что, несомненно, окажет поддержку безопасности наших юго-восточных рубежей.
При этом России выиграет и на других направлениях. Выжидательная позиция в конечном счете не спасет Турцию от постоянного давления с юга. Чуждые ментально и этнически, турки никогда не станут для арабов братьями, а их участие в западных структурах приведет к нарастанию натиска, направленного на внутреннюю дестабилизацию. Турция будет вынуждена всё больше замыкаться на своих внутренних проблемах, что неизбежно снизит её интерес, нацеленный не формирование пантюркистского проекта.
Есть и еще один аспект. Даже до падения Египта, что необратимо блокирует Суэцкий канал, победа «Аш-Шабаб» приведёт к такому росту пиратства, уже в новом централизованном виде, что угроза судоходству в регионе (в том числе европейскому) окажется колоссальной. А это еще более интересные перспективы.
В любом случае после победы ИГИЛ им понадобятся десятилетия для укрепления институтов и ликвидации внутренних этнических, языковых и племенных границ. Воплотив свои идеалы единого исламского государства, они надолго окажутся выброшенными из системы мирового миропорядка. Опасность создания ядерного оружия вряд ли можно считать значительной в условиях средневекового правления и массового бегства ученых. Поэтому самый главный вопрос, связанный в возможной победой ИГИЛ, — следует ли России вести себя так же, как ведут себя Штаты или ЕС. Или, может, посмотреть на Исламское Государство как на то, что уже состоялось? На то, с чем можно и с чем нужно говорить?
Ведь в ответ на беспрецедентное вмешательство в нашу сферу влияния на Украине замораживать счет Обамы в «Сбербанке» и в слезах бежать продавать газ Китаю — это как-то… несерьезно.
