«С горечью вынужден рекомендовать для прочтения данный текст. Мои данные не слишком расходятся с тем, что тут написано»
— И. Стрелков
Прошу прощения за то, что придётся в первых же строчках этого произведения написать большими жирными буквами для тех, кто привык читать «по диагонали»:
«Я там был, в Санжаровке и в Дебальцево, я воевал на стороне ЛНР, в батальоне „Август“. Это не компиляция текстов из интернетов или рассказов очевидцев. Я видел всё, о чём пишу, своими глазами».
Еще один момент. Граждане, желающие рассказать мне, как я врежу общему делу своим рассказом, какой я укропский шпион и всё такое, идут лесом. Я в этом тексте не открываю никаких военных тайн и не рассказываю ничего, что и так не было бы известно противнику. Кто будет мне рассказывать, что я — паникёр и всёпропальщик, милости прошу присоединиться ко мне в следующей моей поездке в Новороссию. На местности посмотрим, кто и что.
На претензии типа «Ты своей писаниной отпугнёшь добровольцев из РФ и они не поедут воевать» отвечаю: если эта правда их пугает, то пусть не едут, работают здесь, помогают бойцам на фронте материально. А то приедет человек, его будут учить, тренировать, а потом, когда начнётся то, что описано в «писанине», он сбежит. Каков результат? Пропали многие часы и дни времени, потраченные командиром на обучение бойца.
Я пишу этот текст, потому что хочу, чтобы мы выиграли эту войну, причем с минимальными жертвами. То, что такой текст написать необходимо, я понял, когда, вернувшись из Новороссии, застал в интернете волну победных реляций из зоны боевых действий, сопровождающуюся совершенно неуместными шапкозакидательскими настроениями. Апогей — конкурс художественного шапкозакидательства имени писателя Мартьянова, который в итоге породил вот такой прекрасный сборник изощрённого глума над укропами.
Сыграли свою роль и две статьи Влада Шурыгина — «Перелом» и «Победа», в которых градус шапкозакидательства рос очень зримо и наглядно. От «командованию пришлось принимать нестандартные решения пополнения резервами воюющей под Дебальцево группировки. Так из военнослужащих штабных и тыловых структур были сформированы роты, которыми усилили наступающую группировку» в первом тексте до «командование ВСН даже не задействовало свои резервы» во втором. (Да, граждане военные историки, это не опечатка. Это, оказывается, НЕстандартное решение. После такого открытия Америки можно ожидать изобретения велосипеда!) Вы бы уж разобрались, товарищи политруки, с официальной версией. Что там было у нас? То ли победный марш, которому резервы не нужны, то ли судорожное выгребание тылов для затыкания дыр на фронте. Отдельно взбесило и окончательно убедило в необходимости этого текста желание автора системные просчёты в военном строительстве ВСН выдать за «отдельные недостатки» и списать на рядовых и младший комсостав. Классика жанра, за которую поколения солдат платят своими жизнями.
Дебальцево и окресности в начале февраля
Вместо пролога, просто для понимания
Когда читаю в интернетах о Дебальцево фразы типа «ВСН ещё не использовали резервы», которые кочуют из творений одного политрука в опусы другого, мне вспоминается ночь, посадка вдоль железки неподалеку от Дебальцево и две БМП, наша собственная «двушка», последняя ходовая на тот момент БМП батальона, и приданная «копейка» соседней бригады. Нас выгрузили с «Уралов», что как бы говорило: дальше всё ещё работает чужая арта. Было нас меньше роты. Человек тридцать спешенных танкистов нашего батальона и ещё три десятка добровольцев, только что прибывших из луганского военкомата, которым раздали автоматы у меня на глазах меньше чем за сутки до боевых. Стрельбы? Тренировки? Учения? Людей, поднявших руки в ответ на вопрос «Кто служил в армии?», сделали взводным и командирами отделений. Всё.
Провожавший нас старший командир показал нам, в какую сторону идти, сказал позывной командира боевой группы, которую мы должны были сменить на передовой, и добавил: «Сигнал „Свои“ — зелёная ракета. Но ни ракет, ни ракетницы у меня для вас нет».
Ни одного ПКМ на всю банду. Ни одного подствольника. «Мухи», мои ровесницы, срабатывающие одна из трех, и пара РПГ-7, пользоваться которыми людей кое-как обучали прямо на ходу. Когда мы на следующий день, пройдя через позиции «Призрака», вышли на укропов, возле позиций противника лежали 200-е из точно такой же «сводной роты», как наша. Только это были «спешенные» артиллеристы. Их убили не страшные польские наемники и не адские американские морпехи. Их убили солдаты ВСУ, которыми командовал мобилизованный агроном.
Расскажите мне ещё про неиспользованные резервы.
Главный косяк и его последствия
Главной системной проблемой военного строительства ВСН было то, что, во-первых, делалось всё по худшим шаблонам худших времен Советской армии, а во-вторых, делалось всё так, как будто воевать армия собиралась ну как минимум через год. Лучше — через два. Дежурный кошмар страшного лейтенанта не материализовался, но был близок к.
Для начала кто-то прислал ополчению штатные расписания на мотострелковые бригады, сводящиеся в корпуса, и на другие подразделения корпусного подчинения. Мол, а ну-ка быстро встали по местам! Быстро всех «махновцев» записали в штат вместе с их батьками, а где людей не хватает — набрали! Кто не согласен — останется без военторга. Мозговой не согласился — и в итоге оказался прав.
Потом кто-то решил, что много железа — это круто. Особенно круто, когда много артиллерии и танков. И кастанул военторг свою могучую магию, и стало у ВСН много артиллерии и танков. Очень много. То, что без отлаженной инфраструктуры ближнего тыла и снабжения топливом и запчастями хоть сто, хоть двести танков имеют весьма ограниченную боевую ценность в пространстве и времени, этому кому-то в голову не пришло. То, что артиллерия без отлаженных связи и взаимодействия, без хороших профессиональных офицеров-артиллеристов тупо опасна для своих же частей, тоже как-то забылось.
Здесь и далее фото Max Avdeev/ Buzzfeed
Можно было сделать всё по уму. Получить единоначалие и действующую пирамиду управления было достаточно просто. Для начала сказать «батькам», что «не исполняются приказы — нет военторга и боекомплекта». Наиболее вменяемых «батек» поставить старшими над участками фронта и раздать в каждую боевую группу по представителю или даже по два, чтобы следили за выполнением приказов и употреблением доставленного из центра. Развернуть в тылу крупные ремонтные базы, зародыши рембатов, совмещённые с учебными центрами. Дать возможность самим ротным и батальонным командирам, тем самым «батькам», набирать и обкатывать народ на передовой. Есть у «батьки» танковый экипаж? Пусть присылает его в тыл — учиться, экзаменоваться, получать танк. _Полностью_боеготовый_танк_, запчасти для которого можно будет заказать/получить одним телефонным звонком на такую базу. Танк, для ремонта и обслуживания которого на большой базе в тылу есть все специалисты.
Люди, в обязанности которых входит просчитывать дела на пять-десять ходов вперёд, не просчитали их и на два-три. Никто не подумал о том, что за пару месяцев нельзя сформировать вменяемые штабы бригад и наладить управление бригадами как бригадами. Никто не подумал о том, что на подготовку танкистов и экипажей прочей бронетехники, на тренировки взаимодействия с пехотой нужно много солярки, боекомплекта, запчастей. При наполнении официальных «штаток» бригад и других подразделений в них просто вписывались «махновцы», сидящие на передовой, а остальное место заполнялось теми, кто приходил «самотёком». К боевым новых людей в боевых условиях не готовили. Результат — тяжелейшие потери в первые дни боев и массовое дезертирство/увольнения ПСЖ. Кто клал на стол рапорты с комментарием «Так не воюют!», кто просто тихо уходил.
Потери 3-й бригады под Углегорском достаточно серьёзные. В основном — необстрелянные, которые пошли в свой первый и последний бой. Точное число пока сказать не могу. Ориентировочно — до 300 человек наших и за 1000 укропов.
Ожесточённые бои, аэропорт отдыхает.
Это не мои слова, это дядя Женя Крыжин писал, ДНРовец. У них ещё, говорят, порядка побольше. Не только в боях за Углегорск, но и в боях за Редкодуб и Чернухино гибли сотни наших бойцов. Огромная набранная в перемирное время неуправляемая толпа очень быстро сократилась до подразделений тех размеров, которыми штабы реально были способны управлять. При этом очень быстро выяснилось, что штабы бригад и отдельных батальонов не в состоянии никак позитивно участвовать в работе боевых групп на фронте. Сводная боевая группа формировалась на базе, выдвигалась на фронт, после чего ею напрямую руководили из корпусного штаба. Отправка приказов через нижестоящие штабы не имела смысла, ибо не приносила ничего, кроме задержки в передаче приказа. И нижестоящие штабы в результате занимались только попытками снабжать передовую горючим, боекомплектом и хоть какими-то пополнениями.
Я так понимаю, никто из командования не сумел просчитать простейшего последствия того, что на фоне окружающей разрухи «начала формироваться армия с зарплатой». Естественно, в части набежала масса людей, желавших непыльно пересидеть войну. Жрать дают, деньги плотють. Чего бы не послужить? Воевать? Воевать мы не пойдём. А бронеобъект дадут — не поедем. Он у нас сломается в самый ответственный момент. Итог? Никакого, ни малейшего эффекта от массы техники, выданной людям, которым не очень охота воевать. Шурыгин пишет максимально обтекаемо:
«Часть личного состава, принятая на службу в сентябре — октябре, фактически не имела никаких других мотиваций к службе, кроме материального стимулирования, в условиях острого дефицита оплачиваемой работы в области, и, с началом новой фазы войны, некоторые из вновь пришедших на службу контрактников дезертировали. Это говорит о том, что в условиях дефицита времени не был налажен качественный отбор добровольцев, а так же о том, что воспитательные органы всех уровней недостаточно занимались воспитанием и работой с личным составом».
Что тут скажешь? В этих условиях особенно охуенно со стороны командования было задержать выплату альпаченцам зарплат «До взятия Дебальцево». «Вы же все нажрётесь в говно, как только деньги получите!» Небывало польщённые такой верой в личный состав со стороны главного командования, бойцы, даже те, для кого «материальное стимулирование» не имело решающего значения, исторгли из себя очередную пачку рапортов ПСЖ. Польза от остальных, озабоченных тем, что дома семьи сидят без гроша, и тем, где настрелять сигарет, резко сократилась. Мне было очень неприятно цитировать своим бойцам капитана Брагадо из известного фильма, потому что у одного из них дома без гроша который месяц сидела беременная жена. (Она, кстати, с голодухи и ослабления иммунитета в итоге чем-то заболела.) Мне было намного проще жить, чем остальным: я не курю.
В целом «это говорит о том», что все прекрасно понимали, чем закончится набор в армию по объявлениям. Никакой фильтрации и проверки новобранцев на уровне больших подразделений в такие сроки наладить было невозможно. У «батек», у каждого из которых под началом не больше батальона и которым постоянно то тот, то этот нужен на передовой, всё бы быстро выяснилось с пополнением, кто за чем пришёл. Но работали по шаблону и всем было похуй. Нужные галочки в отчётах были поставлены. А то, что в итоге погибли наиболее мотивированные новички, а немотивированные сбежали, оставив армию без существенных кусков фронта и тыла и разнося по округе новости о «кровавых бойнях» и об «отношении к народу как к пушечному мясу» и о том, что «хотят нас всех убить, а зарплату убитых присвоить!»… Похуй! Всегда можно нахерачить сводных рот из тыловиков и ценных специалистов, которых с таким трудом кое-как подготовили. И устроить тру-бойни. Вот мы усирались, готовили людей три месяца стрелять из пушек. Давайте пустим их в качестве пехоты штурмовать город. Результат немного предсказуем, да. Ну, у нас ещё есть танкисты без танков. Давайте их попробуем бросить туда же.
Хотите суровой правды не из моих уст — почитайте отчёт ДНРовского медика. Мизерный эффект от массы техники, к которой нету запчастей. Постоянные танки в состоянии «тракторов очень грозного внешнего вида», то есть не работают даже «Утёсы» на башне. Техническое обеспечение? Отсутствует. А Шурыгин опять «сглаживает»:
«Аналогичные проблемы вскрылись и в механизированных частях. Танковые экипажи, получив начальный опыт вождения и стрельбы, не в полной мере овладели вверенной техникой и практически не имели опыта её ремонта, что в боевой остановке часто приводило к неоправданному оставлению техники при минимальных поломках и повреждениях. Кроме того, экипажи не имели надлежащего опыта действий в составе подразделений, что существенно снижало эффективность применения этих подразделений и приводило к большим неоправданным потерям в технике и людях».
Ну да, проще всего списать всё на экипажи, которые плохо учились. Которые бы с удовольствием поимели необходимый опыт ремонта, если бы у них были хоть какие-то запчасти. Я не говорю страшных слов «нормально проверять технику перед передачей в войска». Ок, что дали, то дали. Ну так дайте запчастей на починить. Люди неделями, месяцами ждали железок для ремонта. Охотились за ними, ездили на сгоревшие танки в попытке свинтить оттуда дефицит. Приключенческий боевик «Индиана Джонс и топливные фильтры» можно было снимать без затрат на грим и декорации.
Надо ли говорить, что первую штатную книжку «Техническое описание и руководство по эксплуатации» на какой-либо бронеобъект я увидел в штабе где-то в середине наступления? До этого и до прибытия через военкомат добровольцев-инструкторов единственным источником сакральных знаний об устройстве боевых машин были pdf-ки, которые автор сего текста печатал сотнями листов, пока были тонер и бумага.
В итоге после больших потерь неуправляемые бригады и отдельные батальоны, имевшие по штату десятки танков и БМП, которые реально стояли в тылу по располагам, часто с мелкими поломками, распались на боевые группы в 20-200 человек, каждая при нескольких единицах бронетехники, которыми командовал напрямую главком. Когда вслед за нами в Дебальцево вошли все 4 исправных танка нашего батальона, главком ЛНР лично раздавал их по штурмовым группам. Полюбопытствуйте в этих наших интернетиках, сколько танков должно быть в танковом батальоне. Правильно. К концу операции у нас было 10% полностью боеспособных машин, укомплектованных экипажами, желающими воевать. После взятия Дебальцево часть этих экипажей ушла с комментариями в духе «Ебал я такой цирк!»
Словом, совершенно такого же эффекта можно было добиться при разумном подходе к делу, который я описал. При этом потеряли бы куда меньше людей, имели бы слаженные, с боевым опытом, резервы, но… кому-то нужны были штатки, погончики со звёздочками, построения три раза в день, галочки в отчётах и прочая мутотень, никакого реального эффекта в борьбе с «махновщиной» не имевшая. Вместо того, чтобы, не городя эверестов из бумажек, грамотно использовать принцип «Нет исполнения приказа — нет боекомплекта и ГСМ», строили армию по шаблону, предполагавшему запас времени в несколько лет. Зная, сука, зная, блядь, что этого запаса у них нет.
Да. Просто если кто не в курсе. Командование планировало завершить окружение Дебальцево за пару-тройку дней. И ещё столько же отводилось на «зачистку» котла. Степень оторванности верхов от реальности, видимо, была такова, что они предполагали, что у них под командованием реально полнокровные корпуса российской армии, состоящие из опытных контрактников.
Ладно, давайте грустить по отдельным отраслям.
Логистика
ДНРовский медик по ссылке выше в тексте — умный мужик. Он догадался про то, что хорошо бы сделать указатель «Медпункт». А вот командование не догадалось насчёт указателей. Причём командование всех уровней. Я не говорю про опыт немцев и американцев, это же враги наши, нехер им подражать, оскоромишься. Но можно было вспомнить про опыт предков, ставивших на дорогах указатель «Санчасть», «Хозяйство Сидорова» и т.д. Ставить на перекрёстках и у съездов с дорог столбы со стрелками, на которых эмблемой бригады и номерами рот/батальонов указывать дорогу? Да хоть позывные командиров на них написать. Фу, как это неспортивно! Пусть РАВист бригады, везущий боекомплект танкистам, порыскает ночью по раздолбанной фронтовой дороге в поисках своих танков. И пусть спасёт его начальник связи отдельного механизированного батальона, который в точно таком же поиске, только пешком, нашёл в темноте его танки вместо своих. На звук, когда они прогревали свои 5ТДФ.
В общем, воины чином от лейтенанта и ниже на передовой оказались куда более неспортивными участниками, чем командование. На заборах брошенных домов частного сектора, где на день или два-три останавливались бойцы, появлялись соответствующие надписи. «Краб», «Август» и т.д. Ну а в ближнем тылу водителям уже в пору было глумиться в ответ на приказ отвести что-то кому-то: «Дарогу покажишь, да?»
То, что к реальной войне никто наверху толком не готовился, не прокручивал в голове то, как будут действовать люди на передовой в реальной боевой обстановке, видно и по такой простой вещи, как отсутствие подготовки запасных экипажей для легкой брони из числа мотопехотинцев, к ней приписанных. Ведь воевали же многие из руководства, ведь прекрасно понимают, что в зону активной плотной работы вражеской арты никто не будет посылать автоколонны и даже отдельные грузовые машины. На самый передок всё традиционно будет возиться БТРами и БМП. Причём ночью, потому что днём эта же броня будет работать по противнику, поддерживая наступление. Машина может работать сутками без перерыва, но людям-то нужен отдых. Я сейчас не про душевую и стирку даже, это всё буржуазные сказки. Хотя бы пожрать не на коленке за баранкой и поспать не в промёрзшем БТРе, который нельзя протопить, потому что солярки тупо нет.
Кстати, о солярке. Видели ли вы заправку на марш танкового батальона вёдрами? Нет, не так. Слышали ли вы её во всем богатстве русского языка? Да-да-да, первый нормальный заправщик, с исправным насосом и шлангом, настиг наши танки уже в Дебальцево. Впрочем, это уже техническое обеспечение.
Техническое обеспечение
Люди, писавшие мне, в том числе частным образом, про те же тангенты для ТПУ фразы типа «Ну что вы цепляетесь к этим техническим мелочам! В целом же всё было хорошо! Ди эрсте колонне же марширт? Маширт. Ди цвайте колонне марширт? Маширт. Ну и хуле? Не выпендривайся, мальчик! Слушай „Валенки“!»… Как бы мне вам объяснить кое-что… Видите ли, полноценная современная война — это одна сплошная техническая мелочь. Одна сплошная, без перерывов на автомат Калашникова, потому что даже автомат Калашникова, только что полученный из только что распечатанного ящика, надо бы чем-то отчистить от консервационной смазки и чем-то потом смазать перед стрельбой. Хотите успокоение от того, что «колонне в общем и целом маширт», — вам в другой век и даже не в двадцатый.
Чёткая логистика и нормальное техническое обеспечение — это то, с чего надо было начинать строить армию на базе «махновщины». Естественно, начали не с этого… Вместо того, чтобы проверять технику перед отправкой в части, слали всё, от аккумуляторов к рациям до танков, «как есть». В результате у меня совершенно не вызвала удивления ситуация, когда после многочисленных потягушечек получаемых танчиков хотя бы до части в батальоне к началу боевых действий остался один не порванный буксировочный танковый трос. ОДИН. В танковом батальоне. К НАЧАЛУ боев. И замену не дают. Нету.
Танковые ЗИПы? Знаете, у меня была идея жестокого глума. Выйти на построении к танкистам и сказать «Тарщи бойцы! Проверьте, пожалуйста, наличие у вас в ЗИПе трехметрового провода аварийной антенны». И посмотреть, сколько и каких проволочек мне принесут. А ведь плотность артогня действительно такая, что антенны осколками срезает. На Санжаровке я одну, срезанную посередине, подобрал, но она была не с одной из наших машин.
Коллективные танковые ЗИПы? О, нам их обещали. Вместе со шлемофонами и, главное, тангентами. Сам командующий обещал, перед строем наших танкистов, многих из которых уже нет в живых. В начале января. Я уехал в конце февраля, после окончания боёв за Дебальцево. Ни коллективных ЗИПов, ни тангент. И во всей армии ЛНР — НИ ОДНОГО СПЕЦИАЛИСТА ПО ТПУ. Я бы понял, если бы у нас танки были новые. Но они — мои ровесники в массе своей. А без ТПУ, без рации танк в современном бою — ловушка для экипажа. Что со всей наглядностью продемонстрировала первая же атака, в которой наш танк неожиданно для себя сослепу въехал на позиции укропов и был подбит. Пехота со 159-й, которая всё видела, не докричалась: рация этого танка была в ремонте.
Вообще, граждане диванные воины, вы когда начинаете рассуждать о том, у кого больше танков сейчас — у ВСУ или у ВСН, считать десятки и сотни машин, вы понимайте для себя хорошенько, что само наличие танка, стоящего в парке, ни разу не делает его реальной боевой единицей. Делает его такой единицей, во-первых, полная исправность всего основного добра: пушка, пулемёты, прицелы, ходовая, ТПУ и радиостанция. Во-вторых, наличие знающего и мотивированного экипажа. При этом будь экипаж хоть сколько мотивированным, если механ не слышит командира по ТПУ и сам ему ничего сказать не может, танк опасно не то что в бой гнать. В марш по трассе страшно отпускать. Машина боеспособна только как неподвижная огневая точка. А дело всё в маааленьком шпеньке, или проводке… Или вот хотите прекрасный аттракцион: как зимой лишиться сразу нескольких механов без боя? Просто отправьте их в учебно-боевой марш в −15 с ветром и метелью. Воспаление легких у бойцов и пространные рассуждения командования на тему «Ах да! Есть же такие штуки — защитные колпаки такие для механов…» Ну и где они? Нету. И танки в бой не выйдут, если что, потому что механы с воспалением легких лежат.
Так что все вот эти «У нас двести танков, а у них — 150…» — это всё к реальности имеет мало отношения. Нужно знать степень боеспособности и наличие запчастей ремонтных мощностей. Почитайте всё тот же отчёт военного медика из ДНР по ссылке, которую я давал выше:
«Крайне недостаточны, точнее, отсутствуют, необходимые формы обеспечения материальных потребностей военной медицины: штатные работающие транспорт и связь отсутствуют (в штатных бригадах из 15 МТЛБ по штату удалось поставить в строй ценой героических усилий лишь 4 −5. Но в ходе боёв почти все были либо повреждены, либо вышли из строя вследствие полного отсутствия запчастей. Аналогичная ситуация со штатным колёсным транспортом), запчастей либо средств для приобретения запчастей нет».
4-5 из 15 штатных к началу операции и 0 к завершению. Ну не прекрасно ли, а? Мы со своими четырьмя танками ещё молодцы. Вернее, нам повезло.
Про радиосвязь буду грустить отдельно. Завершить историю нашего технического снабжения и попыток его наладить можно, пожалуй, одним моментом. Помните, я написал, когда я увидел в части впервые штатную книжку «Техническое описание и руководство по эксплуатации» на бронеобъект? Ну так вот, книжки «Каталог узлов и деталей» я так ни разу и не увидел. Ни на один образец техники. Была сделана вся бумажная работа, кроме самой необходимой. Без такой книги в каждом подразделении на каждый тип имеющихся там бронеобъектов, по которой как по каталогу можно заказать любую железку по её буквенно-цифровому коду, попытка своевременно снабжать два армейских корпуса запчастями изначально обречена. Не знали об этом? Знали. Было это хотя бы в отсканированном электронном виде?
Пишу вот это всё сейчас и вспоминается ДНРовец А., доброволец из Питера, который в сентябре, когда собирали трофейную технику, бегал как укушенный и кричал бойцам, расхабаривающим очередную разбитую украинскую колонну: «Забирайте шлемофоны с проводами со всех машин!»
Он что-то знал…
Пехота
Как я уже сказал, обригаживание в большинстве случаев носило форму вписывания в спущенные сверху штатки бойцов уже существующих отрядов, стоявших на передовой. Дополнительный набор людей для заполнения штатного расписания проводился на бригадном уровне, и в итоге, по-моему, не удалось провести ни одних полноценных учений хотя бы батальонного уровня. Ну вот чтобы какой-нибудь батальон во всю свою численность, по всем заполненным позициям штатки, выстроился рядом с техникой на плацу, выслушал задачу и, сев на свои БТРы и БМП, поехал её выполнять. Бригады, корпуса… Кому интересно, как это всё выглядело IRL, почитайте заметки Гудвина того периода.
В итоге, как я уже сказал, после больших потерь новобранцев в начале операции всю основную работу в обороне и в наступлении делали разведчики и штурмовые группы бойцов с опытом летних и осенний боёв, группы, сложившиеся ещё до «обригаживания». Вся бумажная оргшелуха отпала, и на сцене остался командующий корпусом НМ ЛНР со своим штабом с одной стороны и эти самые штурмовые группы — с другой. Пока они, получая поштучно распределяемые боеспособные танки и БМП, грызли укрепрайоны противника, в тылу работал конвейер по формированию «сводных рот» из всех кого попало. К выстроенным в неровную линию бойцам, одетым во «флору», выходил измученный командующий, произносил не слишком красноречивый спич о том, что войны без борьбы и потерь не бывает, и бойцы, часто не имевшие даже простейшей стрелковой подготовки, отправлялись на передовую.
В этой ситуации чуть ли не единственным подразделением, успешно действовавшим как единое полноценное подразделение, оказалась бригада «Призрак» Мозгового, который Мозговой отказался обригаживаться в состав НМ ЛНР, считая, что это снизит боеспособность его подразделения.
Был прав, чо.
За это Мозговой был лишён военторга, поставок техники, артиллерии, боекомплекта и ГСМ, но, с другой стороны, мог посылать нахер штабных стратегов, которые придумали гнать людей с одними автоматами на штурм укрепрайонов без поддержки броней и вменяемой артой. У людей Мозгового была своя собственная, внештатными средствами на свои деньги реализованная нормальная связь, налаженное взаимодействие, ими командовали вменяемые люди с реальным боевым опытом современной войны. «Призрак» был единственным местом, где я видел актуальную современную крупную карту Дебальцево на том уровне, где она должна была быть в первую очередь — у ротного командира на местности, «в поле». Фактически к моменту нашего прибытия в район «8 марта» всю движуху там координировал призраковец Аркадьич.
А координировать было что. Я тогда мотался между нашими позициями в Дебальцево и по нескольку раз в день проходил одно и то же место возле нашего штаба. И каждый раз там останавливалась чья-то колонна, с машин спускались люди и начинали с видом лютых и бешеных спецназовцев принимать воинственные позы и «аккуратно ходить», целясь из автоматов куда-то перед собой. Было очень неудобно отвлекать людей от этой важной и нужной работы, но я каждый раз подходил и интересовался, чем они занимаются. И каждый раз эти прекрасные люди сообщали мне, что зачищают Дебальцево. Как-то неловко даже было сообщать им, таким красивым, что они находятся в районе, который уже давно очищен от противника, и имеют возможность зайти попить чайку с командованием, сидящим в ближайшем здании.
Сейчас, естественно, Мозговой, как и Дрёмов, будут объявлены, вернее, уже объявлены виновниками всех жертв. У самих-то, мол, потери маленькие. Как пишет Шурыгин:
«Несмотря на предпринятые усилия, определённая часть вооружённых отрядов ЛНР (казачество, „бригада Мозгового“ и др.) частично или полностью сохранила свой добровольческий статус, что самым негативным образом сказалось на ходе ведения боевых действий. Задачи, поставленные перед этими формированиями в ходе активной фазы, были не выполнены или выполнены лишь частично. Имелись случаи и прямого отхода, как, например, в боях под Логвиново, где казачий отряд с началом контратаки ВСУ отошёл, бросив в бою подразделение штатной бригады ВСН, что привело к тяжёлым потерям в составе отряда — 2 убитых и 20 раненых».
То есть когда с поля боя в панике бегут новобранцы НМ ЛНР, попавшие в пиздорез по гениальному плану командования, — это ок, никто не виноват. Так и надо.
Кстати, внизапна Мозгового теперь уже не получится просто так разоружить. С ним придётся договариваться, потому как на фоне тяжёлых потерь ВСН у него осталось достаточно большое и боеспособное подразделение. Покушение, я так понимаю, — жест отчаяния в этом вопросе. Или мы настолько неадекватны, что разоружим одну и своих самых боеспособных частей?
Чуть не забыл вишенку на торт, про подготовку кадров. Командиры рот успели съездить на «недельные курсы» в Луганск, их отозвали с последней пары дней. Командиры взводов — не успели, началась тру-война. О том, что без вменяемых взводных потери в пехоте неизбежно будут высокие, кто-то не подумал.
Артиллерия
Артиллерии было много, артиллерия была везде, кое-где на улицах в «час пик» наступления были даже пробки, состоящие целиком из «Градов». Однако гордящийся «лунным ландшафтом вокруг Дебальцево» Шурыгин одной прекрасной фразой палит то, какова была польза от этих «ландшафтов»:
«Апофеозом войны для меня стала поддержка атаки штурмовой группы ополчения полным дивизионом РСЗО „Град“»
Все вояклы уже поняли, в чём дело. Если «штурмовую группу» надо поддерживать «полным дивизионом „Градов“» — а это примерно полтора десятка машин, — это значит, что нормальной корректировки и работы ствольной арты на этом участке нет и не будет, на эту дисциплину забили. То, что хорошие укрепления «Градами» не берутся, сколько бы их ни было, — похер. «Вас же целый дивизион „Градов“ поддерживает! Хули вы ниасилили?!»
Опыт многодневных артподготовок Первой мировой показал, что «лунный ландшафт» на позициях противника ничегошеньки не гарантирует в плане успеха наступления. Только демаскирует место его проведения. Правильная артподготовка наших дней — короткая и интенсивная, с последующим переносом огня в глубь обороны противника и корректировкой по оставшимся конкретным целям, которые не были подавлены. Дивизион «Градов» на одну штурмовую группу? Это жест отчаяния в ситуации, когда скоординировать огневой взвод «Градов» и огневой взвод «Гвоздик» с пехотой в режиме реального времени невозможно в принципе. Приехал командир пехоты в дивизион «Градов», забились на время артналёта. Пехота ждёт, бабах, пехота идёт, уничтожая оставшиеся огневые точки «своими силами». Хорошо, если есть танк или БМП-1. Если нет, цикл может повторяться неоднократно.
Самое важное в работе современной артиллерии, помимо её точности, которой трудно ожидать от людей, три месяца назад получивших пушки и имевших весьма ограниченные «возможности на пострелять и посмотреть результаты», — это её своевременность. А своевременность — это связь и взаимодействие. Шурыгин, помнится, предъявлял Мозговому где-то у себя в каментах, что «Артиллерию ему дали, хули он не воюет!» Ну так вот, граждане, я чисто случайно оказался у Мозгового на Комиссаровке в тот момент, когда Аркадьичу привели первых кандидатов в корректировщики. Аркадиьч немного проэкзаменовал представленного бойца на предмет знания им задачи, которую предстоит выполнить. Корпусные начальники по итогам экзамена увезли бойца обратно. Ибо незачет.
Словом, «лунный ландшафт» в исполнении арты с трехмесячной кое-как подготовкой — это, как правило, просто весёлый фейерверк и эшелоны боеприпасов на ветер. Толку от артподготовки, которая ложится в 50 метрах от своих и в 500 — от укропов, маловато. Кто имел хороший опыт стрельбы до этого, тот нормально отработал. Но это, как правило, те, кто с лета воюет. Сколько таких командиров батарей на два армейских корпуса ЛНР и ДНР?
Медицина
Нет, я не буду жаловаться на то, что у нас так и не начали сначала выдавать бойцам ИПП и жгуты, объясняя, что не надо жгутом обвязывать приклад автомата, а уже потом выдавать автомат. Я просто верю, что когда-нибудь делать будут именно так. In the far-distant future и всё такое. Потому что автоматчик сначала попадает в зону огня вражеской арты, а уже потом может начать стрелять сам. По-моему, логично. Но автоматы — да, важнее. А когда на 60-70 человек на передовой только десяток дежурных ИПП у офицера-медика… Это же нормально, да? Похуй, пляшем.
Кстати, нам с медиком очень повезло. Когда у вас на передовой у батальона постоянно только три офицера находятся — политрук, связист и медик, — каждому приходится быть ещё и общевойсковым командиром. Наш медик прекрасно выполнял функции полевого офицера за неимением таковых на передовой в нужных количествах.
Успели ли он или его люди провести мединструктажи с личным составом? Показать, что есть ИПП, что там внутри и как этим пользоваться? Насколько с этим хорошо было в остальной армии ДНР/ЛНР? Ответ на эти вопросы всё в том же алгоритме: сначала автомат, потом — жгут и ИПП. Если многим автоматы выдали за день до боя, то какие вопросы со «жгутами и ИПП»?
Связь
Ну что, давайте я теперь взгрустну о конкретно своей «отрасли». О причинах того, что написано у ДНРовского медика в его отчёте: «Связь отсутствует как класс». Сразу скажу, что не всегда и не везде всё было именно так плохо, но местами — именно так, да. Могу по пунктам изложить причины такого положения.
Во-первых, связь мало кого интересует, пока работают мобильники. Впрочем, иногда только они и спасали. Когда пресловутый Шафран жалуется, что нацгвардия не хочет учиться работать с рациями, пока есть мобилы, я с грустной улыбкой вспоминаю, как дело обстояло у нас иной раз. Иногда в боевой обстановке связаться с кем-либо, кроме ближнего тыла, можно было только по мобильному. Выходишь на улицу в Санжаровке, на точку устойчивого приема, включаешь свой «Киевстар» и даёшь послушать комбату «рапорт об обстановке» — звук рвущихся вокруг 120-мм мин.
Так вот, связисты в нашей армии, как и раньше, в российской-советской-снова-российской армии, всем должны, но ничего не получают, чтобы этот долг выполнить. В основном и в первую очередь не получают людей. Это, собственно, то, что я хотел сказать во-вторых.
Подразделения связи часто, если не повсеместно, комплектовались из нестроевых и в последнюю очередь. Иногда командиры недоумевали: «Зачем на батальон 18 связистов? Что вы делать будете? Нахер столько бездельников?» Вот вам три девушки и один дедушка, чтобы сидеть на коммутаторе. Ещё десяток человек у вас будут числиться из тех, кто на передовой воюет и другими делами занимается, чтобы у нас штатка была заполнена… Ну а остальные? Вот с остальными и воюйте. Четверо? Вот и отлично, как раз хватит. Пока батальон стоял в располаге, все в одной куче, этого даже плюс-минус хватало. Но… Да, вы правильно поняли. Никто из тех, кто собирался воевать, не продумывал то, как это будет выглядеть IRL. Связь, передача приказов, вот это всё.
В нашем взводе связи к началу боевых действий было как раз четыре человека. Двое из них пришли всего лишь за неделю до начала боёв, и я едва успел обучить их самым базовым вещам — работе с танковыми рациями и ТПУ, со 159-й, с зарядкой аккумов для неё. Поскольку на базе к началу боёв у нас были только новые «сухие» аккумы к 159-м, а про то, как работать с жидкостными, я рассказать не успел, ребята чуть было не взорвали мне щелочной аккум во время боёв прямо в прифронтовом штабе. Я вовремя приехал с передовой за чем-то другим и объяснил, что банки заряжаемого аккума хорошо бы открывать. Ну что поделаешь, если один из парней — кулинар-кондитер по профессии, а другой — музыкант? Парни зато отличные, про кулинара я писал, что к медали представил: заслужил. Музыкант только что вот уехал из Москвы обратно на фронт со, спасибо добрым людям и Барраярской Империи в частности, пачкой полезного радиооборудования. Но, блядь, четыре человека из 18-ти! Никто не выпустит на поле боя танк или БМП с одним членом экипажа, но укомплектовать связь бойцами первой линии меньше чем на четверть и ожидать, что эти четверо сумеют круглосуточно держать 2-3 точки связи на передовой и ещё 2-3 плеча в глубину, до базы, — это могут, да. Когда внезапно оказывается, что связист не может двое или трое суток подряд бегать бодрячком, а потом раздвоиться и быть одновременно в двух местах, наступает прозрение. «Вот человек, обучи его!» Спасибо, очень вовремя.
Кстати, мы были кабы не единственными, кто успел получить до боёв и «раскачать» в правильном режиме эти самые новые «сухие» аккумы. Большей части связистов, насколько я понимаю, достались непонятно какие Р-159-е со складов с не менее непонятно какими суперстарыми жидкостными аккумуляторами, большей частью негодными к использованию. Нам вот прислали 5 из 12 положенных Р-159. Из них 2 были изначально неисправны, и запчастей на ремонт Р-159-х у ремонтников не было и нет.
25% боеспособных переносных радиостанций от штатного числа к началу операции.
В мотомехчасти.
Через 70 лет после взятия нашей армией Берлина.
И эти 25% дееспособны только потому, что мы успели получить нормальные аккумы. Но, сами понимаете, тут не могло не быть подкрадухи. Нам дали хорошие, отличные, новенькие аккумы, но не дали ни одного зарядного устройства к ним.
Заряжали любительским, из области клеёных танчиков и всего такого. Вот вам слайдик, насладитесь об наш зарядный стенд.
Впрочем, это уже что касается техобеспечения конкретно связи. Это было в-третьих.
Собственно, техобеспечение связи. Первый полевой бензогенератор мы получили уже в ходе боёв за Санжаровку. И то только после того, как выяснилось, что у нас нет ни одного человека, которого можно было бы оставить на базе заряжать аккумуляторы. Мы получили, тоже уже в ходе операции, пачку Р-159-х, но ни одного человека в штат, чтобы их и всю прочую связь круглосуточно обслуживать. Ни одного легкового вездехода, УАЗика или аналога, мы так и не получили. Ситуация, как у того ДНРовского медика из отчёта. Транспорт не дают, достанешь сам — заведут уголовное дело.
В результате нехватки людей и собственного транспорта имеем то, что имеем, — проёбанные и сломанные при перевозке чужими грузовиками рации, проёбанные новенькие аккумуляторы. Зачем мне два «бумажных» танка в «штатке» взвода связи, если их всё равно нет? Один УАЗик дайте, чтобы не проебать остатки имущества при очередной «срочной эвакуации»!
В общем, я уже рассказал, как это работает на реальной войне. Огромные неуправляемые подразделения очень быстро усыхают до того размера, которым командиры могут управлять. Усыхают, оставляя в процессе этого усыхания на поле боя остовы сгоревшей техники и трупы.
Догадайтесь, кстати, у кого со службой связи всё было плюс-минус пристойно. И транспорт, и люди, и всё остальное. Ага, у того же Мозгового.
Говорят, уже после моего отъезда взводу связи дали собственный «Урал». УРА! Классный джип! Прекрасная, издалека заметная мишень. Я так понимаю, предполагается, что таскать всё барахло от «начала вражеской артиллерии» связисты будут на горбу, да?
Бурятские танкисты
Отдельно хотелось бы затронуть тему «бурятских батальонов», «бурятских танкистов» и вообще концепт «Там воюют российские войска, а ополчение просто создаёт картинку, дымовую завесу вокруг них».
Ребяты, я был бы очень рад и счастлив, если бы там действительно воевала российская армия, которую содержат на налоги, уплачиваемые писателем Мартьяновым, а ополченцы стояли бы в сторонке и аплодировали. Я был бы очень рад, если бы российская армия повторила летний «заход» и срезала бы Дебальцевский «карман» без нашего участия. Но увы. Увы-увы-увы. Всё это делала не российская армия, а ополчение, заваленное ворохом бумажек, якобы способствующих превращению её в боеспособную армию. При взгляде на которое ополчение от современного российского офицера никакой другой реплики, кроме как «Господи, какой пиздец и бардак!», ожидать не приходится. И потому делалось всё с большущими потерями, которых можно было бы избежать, если бы армию из ополчения строили не по шаблонам.
Увы, мне на протяжении всех боевых и поездок между ними не случилось увидеть этой зимой российскую регулярную армию. Отдельные специалисты? Да, добровольцы. Отдельные экипажи в технике? Может быть. Но танковые батальоны… Да хоть какие-то батальоны, воюющие как нормальные армейские части. Не-а. Разве что к концу операции командование уже окончательно разуверилось в свои силах и выбрало «звонок другу». Не знаю. Был бы рад увидеть российскую армию в деле, но, увы, не видел. По крайней мере на ЛНРовском фланге операции.
«А как же вы, собственно, победили?»
Очень распространённый, знаете ли, вопрос. «Если всё было так плохо, как ты рассказываешь, то почему же вам удалось победить?»
Победы ополченцев во время вылазок из Славянска, когда соотношение сил было куда хуже, Стрелков объясняет вот как:
«Все практически первые столкновения мы выигрывали без потерь, с потерями для противника. Можно объяснить это стечением обстоятельств один, два раза, каждый в отдельности. Но все вместе объяснить иначе, чем поддержкой свыше, невозможно. И при постоянных неудачах у них возникало впечатление, что против них дерутся какие-то суперсолдаты».
Суперсолдатами мы и близко не являлись, были подвержены всем недостаткам, которыми обладает зарождающееся ополченское войско. Кто-то сражался, кто-то прятался, кто-то бежал с поля боя. Но в итоге у них сложилось впечатление, что тут сидят какие-то злобные жуткие киборги, супервоины, каждый из которых может убить десять человек«.
Я, в общем, тоже считаю, что без высших сил что тогда, летом, что сейчас, зимой, не обошлось. Это — магия, и называется она «Волшебный похуй». Кто и как накладывал эти чары на огромное количество украинских солдат и офицеров прошлой весной и летом — не знаю, но у него получалось хорошо. Артиллерия противника била куда попало, колонны шли без разведки, взаимодействие между частями, а также внутри частей — между танками и пехотой, отсутствовало. Предоставленные сами себе, бойцы занимались тупым ожиданием того, что им дадут пиздюлей ополченцы, которым было не похуй и которые старались постоянно удерживать инициативу, пока это было возможно. Потом пришла российская армия, сделала Иловайск и всё прочее, и стало вообще хорошо.
Но (внизапна!) к началу нашего зимнего наступления на стороне противника оказалось достаточное количество людей, которым было не похуй. Наша пропаганда твердила, что с той стороны есть только три категории людей: призывники, которых гонят в бой насильно, есть нацики, которые гонят на фронт призывников и которые на самом деле — трусливые чмошники, и есть польские и прочие наемники, от которых и следует ожидать хоть какого-то сопротивления. Реальность оказалась такова, что, кроме всех вышеописанных типов, на фронте с той стороны оказались в значимых количествах люди, которым не похуй. Вряд ли источником их непохуя являлась и является любовь к Порошенко, Обаме или каким-то ещё политическим лидерам. Мотивации могут быть разные: от мести за погибших товарищей до защиты своей семьи от наступающих «колорадов». Не знаю, как там у них с готовностью сражаться насмерть, но они вполне уверенно держались во многих местах до тех пор, пока против них на прямую наводку не выкатывали «большую снайперку» типа Т-64 или Т-72.
Именно об этих людей споткнулось наше наступление. Пока грохотала наша очередная, отнюдь не самая точная, как правило, артподготовка, они сидели в глубоких окопах и пережидали. Когда огонь заканчивался, они вылезали и, прижав к земле атакующую пехоту огнем стрелкового оружия, накрывали её миномётами, АГСами и т.д. Всё как по учебнику. Они же, те, которым не похуй, сидели в танках, которые контратаковали наших в драке за замыкание окружения.
При том, что и у нас в войсках были примерно те же недостатки, тот же бардак, что и у них, победили мы за счёт того, что у нас людей, которым «не похуй», было больше. И эти люди, которым было «не похуй», пытались как-то бороться с бардаком. Чинили технику, учились воевать, привозили гуманитарную и техническую помощь. И бардака стало меньше. И получился ответ на вопрос о победе: эскадра по ту сторону фронта стала хуже нашей.
После первых неудач и потерь, после срыва всех красиво нарисованных на картах планов брошенные в бой подразделения распались на отдельные боеспособные группы, кучковавшиеся вокруг боеспособной техники. В большинстве случаев это были уже слаженные группы ополченцев, имевшие опыт летних и осенних боев и «перемирий», к которым примкнули уцелевшие и не дезертировавшие после первых боев новобранцы. Какое-то время в штабах недоумевали: «Что случилось? Почему так долго возимся?» Потом поняли, что война предстоит совсем другая, нежели та, что была заранее нарисована ими на картах. Из паутины внутренних военно-политических интриг периода перемирия, из-под гор бумаги (например, тех же «штаток», которые всё равно не соблюдались и были чистой формальностью, отнимающей массу времени) проступили реальные боевые силы, которые можно было использовать, — группы от 20 до, максимум, 200 человек при остатках боеспособной бронетехники, которыми пришлось командовать напрямую из штаба корпуса, так как польза передачи приказа через промежуточные штабы была сомнительной: штабы никак не могли координировать действия этих групп, раздёрганных по разным местам фронта, только задерживали прохождение приказа. Главной их функцией стало обеспечение хоть какой-то работы тыла и снабжения, обеспечение боепитания этих групп и, если получалось, отдыха.
И вот эти, собственно, боевые группы, вместо «бумажных» батальонов и бригад, грызли вражескую оборону. Когда удалось более-менее наладить артиллерийское сопровождение этого прогрызания, стало даже получаться. Появление на решающих участках танков тоже способствовало. И вот, вместо стремительной атаки и зачистки максимум на неделю всех делов мы получаем три недели жесткача. В котором, с разбитым в кровь ебалом, всё-таки выходим победителями. Противник лежит на лопатках без чуйств, мы сидим рядом, осторожно выдыхаем, считая поломанные ребра. Как-то так.
Отдельную ключевую роль в процессе сыграло, насколько я понимаю, самоуспокоение в украинских штабах. «Всё хорошо, прекрасная маркиза!» исполнялось сначала сверху вниз, а потом — снизу вверх. В связи с чем пиздец Дебальцевскому «карману» в ходе затянувшихся боев наступил для них как-то незаметно. Перемога-перемога-перемога… _ОЙ_, Зра… Нет, это всё равно перемога! Сколько сепаров перебили! Сколько танков пожгли! Кто против того, что «Дебальцево — перемога», — тот москаль! (Подскажите им уже козырную формулировку старших товарищей: «успешное сокращение линии фронта».)
Резюме
Победа в сражении за Дебальцево была для ВСН очень трудной и кровавой, местами ситуация колебалась на грани поражения. Замалчивать системные просчёты, которые привели к трудностям и тяжёлым потерям, и не бороться с ними означает стопроцентно проиграть в следующий раз. Шапкозакидательство, самовосхваление и недооценка противника командованием ВСН могут привести к тому, что, по аналогии с Второй мировой, после успешного зимнего контрнаступления под Москвой мы вполне можем получить аналог Барвенковского котла в ситуации, аналогичной тогдашнему амбициозному советскому наступлению на Харьков. Тогда поражение под Харьковом привело к масштабному отступлению РККА до Волги и Кавказа и к битве за Сталинград. Аналогично после Сталинграда весной 1943 года наступающие советские части в ещё одной битве за Харьков были разгромлены контрударом Манштейна. В ситуации с Новороссией всё может закончиться невосполнимыми потерями подготовленных кадров и переломом в боевых действиях.
Я понимаю, что многим жителям интернета сама возможность хоть какой-то локальной победы ВСУ кажется сейчас настолько призрачной, что обсуждать её, с их точки зрения, смысла не имеет. Люди составляют себе мнение о боеспособности ВСУ по вот этим вот запискам артиллериста, по вот этим дневникам призывника-интеллектуала, путающего Гойю и ГОИ, по вот таким вот обличительным открытым письмам. Но полной картины это не даёт. И уж тем более не даёт чёткой сравнительной картины. В ВСН нет пьянства и дезертирства? В ВСН вся техника исправна? Все бойцы надлежащим образом обучены и снаряжены? Вот то-то же.
Попробую немного в объективный анализ ситуации.
Первое и главное. Людские ресурсы.
Население Украины без Донбасса — 35+ миллионов. Оставшееся население Донбасса во сколько раз меньше? Раз в 9-10. Вот то-то же. Побеги от мобилизации по ту сторону вполне уравновешиваются тем, что в Новороссии мобилизации нет, а значимая часть мужиков уехала в Россию с семьями ещё летом. Кому смешно смотреть на укровоинов в возрасте, рекомендую посмотреть, как дела в ВСН. Предостаточно людей и 50+, и даже 60+. В том числе среди командиров первой линии. Людей, которым в случае боёв нести максимальную суммарную психофизическую нагрузку. ДНРовский медик, на отчёт которого я часто ссылался, как бы подтверждает тот момент, что и в ДНР тоже «второстепенные» направления типа связи и медицины комплектуют «девушками и дедушками». Теперь добавьте к этому текущему положению немного перспективы. У нас есть крупные бессмысленные потери под Дебальцево и значимое число дезертиров, рассказывающих о них по всему Донбассу, плюс весьма красноречивый поток гробов. Следовательно, скоро мы с большой вероятностью получим ощутимый кадровый голод. Есть, конечно, добровольцы из России, но они серьезно положения не изменят в плане общей численности.
В рунете принято смеяться над словом «ротация», а надо бы завидовать. Украинская армия может себе позволить одну часть людей учить, другую — держать на передовой, третью — в тылу, на отдыхе. У ВСН с этим намного хуже. Особенно плохо с подготовленными кадрами младших офицеров и сержантов, от уровня подготовки которых напрямую зависит текущая смертность на передовой как во время активных действий, так и во время «затишья». Вменяемых и надёжных младших командиров не так уж много, они тупо живут на передовой, часто почти без отдыха, и заканчивается это всё тем, что в активную фазу боёв люди входят уже изрядно уставшими.
Прошедшее наступление вообще изрядно потрепало кадры «опытных людей», потому что везде, где разбегались или просто пасовали необстрелянные новички, «старички» впрягались в двойную-тройную-пятерную лямку с соответствующими результатами. То есть за формальный подход к военному строительству расплатились не только жизнями новобранцев, но и жизнями «старичков», которые потом делали работу убитых и погибали, потому что задача была неподъемной. Кого набирают на место убитых? Отъявленных мародёров, например, о которых пишет Добрый, коим совесть позволяет грабить полуразрушенное Дебальцево.
Второе. Командование и тыл.
Я понимаю, что сейчас все поглощены грызнёй в украинском руководстве и уже позабыли, что происходит в верхах Новороссии. А там, на минуточку, тупо убивают неугодных полевых командиров с санкции или по прямому приказу начальства. Да, я про Бэтмена. Который на момент своей смерти был вполне себе «обригаженным» начальником штаба 4-й бригады НМ ЛНР. И я не уверен, что очевидная слабость организации НМ ЛНР, которую показало Дебальцево, отрезвит руководство, стремящееся к тотальной централизации власти и военной силы. Реализуют они своё стремление весьма причудливым способом, и есть вероятность, что на фоне тотального самоуспокоения мы получим если не маленькую внутреннюю войну с участием Мозгового или Дрёмова, то как минимум их разоружение. Или переформирование с «обригаживанием», что почти равносильно разоружению.
Тыл в плане снабжения я уже описывал. Всё плохо. По моим данным, мало что изменилось за месяц. Только набежали кучи комиссий и инспекций, проверяющих состояние техники.
— У вас вот эта хрень не работает! Чините!
— Запчастей нет!
— Пишите заявки!
— Писали сто раз. Ноль реакции.
— Ещё пишите!
Тыл в плане мирной жизни постепенно сводится к циклу обеспечения военных. Сфера обслуживания, покрывающая их запросы, арендуемое офицерами жильё плюс всякие мелочи типа такси. Плюс семьи воюющих, плюс те, кто способен как-то кормиться натуральным хозяйством. Всё. Производство и вообще всё, что требует долгоиграющих инвестиций, стоит, потому что никому не охота вкладываться в не пойми что. То ли независимая страна, то ли вот-вот засунут обратно в Украину. И кому тогда что будет принадлежать? Донбасс таки превращается в Швейцарию, но это Швейцария века этак XV. И, возможно, без бунтов в тылу всё-таки не обойдётся. В том числе — голодных.
Тыл в плане гуманитарки порадовал «прекрасными» новостями: резко усложнилась доставка любой значимой военно-технической помощи ополчению не по каналам «военторга» (ссылка раз и ссылка два). Видимо, «военторг» уверен, что армия, обутая в кирзачи, одетая во «флору» с подсумком на 4 магазина на ремне и экипированная только Р-159, отлично справится со своими задачами. Ну-ну. Надо ли говорить, что волонтёрам противоположной стороны таких препятствий никто не организует.
Резюме: период гуманитарной катастрофы в Донбассе заканчивается. Это был период гуманитарной катастрофы развитого промышленного общества. Начинается период нормального функционирования военного лагеря в режиме «осажденной крепости». С соответствующими последствиями для мобилизационного ресурса: люди тупо уезжают, устав от войны, которой не видно конца и края. От войны, по результатам которой их могут опять засунуть в Украину.
Кстати, да, отдельный демотивирующий солдат момент — это когда после заключения очередного перемирия на тему «сейчас замиримся и впишем вас обратно в Украину» командиры им объясняют, что нет, это всё фигня, бумажки, формальности… «За что воюем-то? Почему Крым достоин быть частью России, а Донбасс, истекающий кровью за это право, — нет? Путин за русских или за бабло?»
Третье. Техника и обучение.
Тут всё в основном упирается в кадры и в обеспечение запчастями и соляркой. Кадровые ресурсы, если учитывать убыль, потери и рапорта ПСЖ в упомянутом формате «Я ебал такой цирк!», пополняются _очень_ медленно. Очень не хватает воентехников различных специальностей и профессиональных связистов. Никто не даст достаточно солярки на нормальные совместные учения пехоты и брони. Никто не даст запчастей столько, сколько надо, чтобы техника была к началу наступления в 100% готовности и имела запасы самых необходимых расходников. Так что рассказы о том, что «а вот мы танков захватили столько, что хватит на пару батальонов»… Ездили бы те, которые уже есть! Цифры реальной боеспособности техники я приводил. Максимум — 50% относительно пригодных к бою («ездит и стреляет из главного калибра») в начале боёв и 0-10% к концу сражения.
Люди, допропагандировавшиеся до того, что «Армия Новороссии может составить конкуренцию первостатейным армиям Европы», живут в другом мире. Армия Франции или Германии не оставят нам ни шанса. Половина разбежится, остальные — героически погибнут. Укропов-то давим, только пока люди есть в хоть каких-то количествах и ещё хотят сражаться.
Четвертое. Ситуация на фронте.
Наступать и обороняться — очень разные вещи. Немногочисленное ополчение, в котором был сравнительно высок процент опытных бойцов, очень эффективно оборонялось прошлым летом против армейских частей и нацгвардейцев, впервые в своей жизни вступивших в реальный бой. Активная оборона, ночные вылазки, засады… Всё было прекрасно, пока однажды под Ямполем укропы не доказали очевидное. Артиллерия, танки и пехота, сведенные вместе под единым хоть сколько-нибудь разумным управлением, рулят. Нет современных ПТРК в должном количестве? Отдыхайте в окружении. Как только ВСУ хотя бы немного привыкли к войне, выяснилось, что летом на Донбассе с его ландшафтом танки рулят. И ополчение до прибытия российской армии откатилось к крупным городам и границе.
После этого было перемирие, обригаживание и взрывной рост численности ополчения. Было много мелких боёв и перестрелок на стабильном фронте. Первый не слишком отрицательный боевой опыт дорогого стоит, и он теперь есть у большей части подразделений ВСУ, включенных в ротацию. А наступали на Дебальцево и будут наступать дальше части с резко понизившимся процентом опытных бойцов и командиров, наступать будут на окопавшегося и зарывшего в землю танки и БМП противника, имеющего боевой опыт и сколько-нибудь опытных командиров. Противника, стремящегося как можно лучше подготовиться к боям на низовом уровне командования: установить связь с соседями, создать запасные позиции и т.д. Если не потратить время и силы на создание инфраструктуры ближнего тыла, то вскоре после начала наступления и без того не очень высокий процент исправной техники у ВСН опять резко упадёт, как это было в случае с Дебальцево. И тогда о дальнейшем наступлении можно забыть.
Дебальцево было выдвинутым вперёд плацдармом и потенциальным котлом, выступом, для срезания которого требовалось пройти с боями 20-30 километров по местности без серьёзных водных преград. Посмотрите на карту с текущей линией фронта — где ещё можно срезать настолько же удобный выступ? Нету. Все эти «Завтра пойдём на Мариуполь», «Завтра пойдём на Славянск», «Завтра пойдём на Лисичанск» — это всё из области ненаучной фантастики пока что. Обе армии — и ЛНР, и ДНР — вынуждены будут наступать клиньями куда большей длины и с куда большей скоростью. И успешно отражать контрудары. На том техническом уровне, на котором провели Дебальцевскую наступательную операцию с плечом для каждой армии всего в 15 км, это невозможно сделать. То есть возможно начать, но кончится такая самонадеянность или отступлением после значимых потерь, или парой котлов. Примеры аналогичной самонадеянности в исполнении РККА после поражений Вермахта я уже приводил. Да, укропы не Вермахт в плане подготовки. Но они учатся. Они обрастают опытом боевых действий, современной электроникой, которую им поставляют их союзники. И к тому же их тупо больше. При отсутствии непреодолимой разницы в классе подготовки воюющих сторон преимущество численности начинает достаточно сильно рулить. А разницу в классе они вполне могут сократить и сокращают.
Что делать?
Оптимальный вариант для ВСН — сосредоточиться на тренировке подразделений, на небольших местных операциях по улучшению позиций, активной разведке, в том числе агентурной. Если ВСУ атакуют первыми, будет шанс нанести им решительное поражение. Если ВСН в условиях спрямлённой взятием Дебальцево линии фронта попробуют весной провести операцию «на окружение», она вполне может закончиться разгромом.
Как я уже сказал, укропы проиграли Дебальцево в том числе и из-за тотального исполнения хита «Всё хорошо, прекрасная маркиза» сначала снизу вверх по всей цепочке командования, а потом — сверху вниз, и так в цикле. Будут у нас так же исполнять — проиграем и мы. А исполнять уже, в общем-то, начали. Победители в чине от полковника увешали себя орденами и продолжили в том же духе, что и раньше. Живут в мире бумажных отчётов и бесполезных суровых комиссий.
Что делать нам, простым людям, младшему комсоставу, сержантам и рядовым? Готовиться к худшему, не глядя на бравурные настроения начальства и потоки шапкозакидательской пропаганды в интернетах. Добывать снаряжение и, главное, средства связи. Учить людей. Постоянно, всё свободное время, пока оно есть. Ну и, конечно, пытаться хоть как-то переломить ситуацию со снабжением техники запчастями и топливом.
Иначе — труба.
Весну все ещё, может быть, как-то просидят в обороне с боями местного значения за улучшение позиций, и то не факт. Но лето без большой драки уж точно не обойдётся.
Да. Вот ещё что. Всем, кто говорит вам «вы там не нужны, там нужны только военные профессионалы, специалисты», плюньте в глаз жёваной морковкой.
Там нужны те, кому не похуй. Надо будет — научитесь всему необходимому и потом в бою выполните задачу не хуже других.
Такие дела.
Оригинал материала в ЖЖ kenigtiger.lj.ru (часть первая и часть вторая)
Фото: Max Avdeev/ Buzzfeed
