В этом выпуске: американцы отбиваются от орд нелегалов на южной границе и мы объясняем, почему это не похоже на ситуацию в России, премьер Турции становится президентом и готовится разбираться с ворохом проблем.
США и нелегалы: борьба с мигрантами
Комфорт Первого мира притягивает людей из Третьего мира — это естественный процесс. Но чем больше становится пропасть между бедными и богатыми странами, тем больше людей пытаются пересечь границу в поисках лучшей доли.
«Крестовый поход гватемальских детей» — это последний яркий эпизод бесконечной войны на южной границе США. Однако не стоит думать, будто беспрецедентные меры американского правительства по защите границы не могли не дать результатов: с 1993-го по 2013-й количество сотрудников, патрулирующих границу на местах, выросло в несколько раз, за тот же период так же увеличился бюджет пограничной службы. И дело не в том, что они не справляются, — наоборот, без этих мер нелегальных мигрантов было бы больше в несколько раз. Дело в том, что в Латинской Америке, за немногими исключениями (скажем, Бразилия), жить так трудно, что люди готовы идти на любой риск.
Весьма ярко тяжести пути в США для мигрантов из Центральной Америки показаны в фильме 2009 года «Без имени» (премия фестиваля «Сандэнс» за лучшую режиссуру и кинематографическое мастерство)
Внутри США мигрантский вопрос — это не только тема для обсуждений, но и причина для активного законотворчества на местном уровне: только в 2013-м 45 из 50 штатов приняли около 400 законов (!) и резолюций, касающихся нелегальных мигрантов. Они сильно различаются от штата к штату, но общий тренд на ужесточение ясен: где-то им запрещают пользоваться услугами здравоохранительных учреждений, где-то криминализируют покупку домов и езду на автомобилях. К слову, американский пример показывает, что реальная федерализация — это лучшее средство против мигрантов: оставшись наедине с регионами, нелегалы оказываются на минном поле. С другой стороны, куча законов была направлена на то, чтобы лучше интегрировать мигрантов, — классы английского языка и т.д.
Сейчас республиканцы в Конгрессе планируют выбить дополнительный $1 миллиард на укрепление южной границы, но, как показывает пример Мексики, куда вернее возвращению непрошеных гостей на историческую родину способствует улучшение ситуации на этой самой родине. Пока в Гондурасе на 100 тысяч населения происходит 90 убийств в год (даже в Мексике этот показатель на уровне 20 убийств на 100 тысяч населения), нечего и думать, что меньше людей будет пытаться сбежать в США от «радостей» южноамериканского недокапитализма. По-хорошему, чтобы решить эту проблему, американцам придётся наладить кооперацию с правительствами Мексики и Колумбии, чтобы тормозить поток беженцев. Также американцам нужно аккуратно, точечно способствовать улучшению ситуации в этих странах через программы помощи, региональное сотрудничество и пр., просто чтобы мигрантов было меньше. Инвестиционные инициативы тут будут очень к месту.
Что угодно, но не Гондурас
Но, говоря об Америке, хотелось бы заметить, что их проблемы с мигрантами вообще мало похожи на наши. Многие вещи в Америке лучше, чем у нас: сериалы («Сыны анархии» вместо «Ментовских войн»), евреи (братья Коэны вместо Маши Гессен), то же самое касается и мигрантов. В Аризоне принятие жёсткого антимиграционного законодательства незамедлительно вызвало снижение занятости в сельском хозяйстве, замедление темпов создания новых бизнесов и пр. Мигранты в США удивительным образом способствуют даже снижению уровня преступности в районах, куда они перебираются жить. Они создают 46 новых рабочих мест внутри США на каждую тысячу мигрантов в стране, чаще местных американцев патентуют что-то или даже создают бизнес. Сравните с Россией, где мигранты распространяют преступность и отрицательно влияют на рынок труда (их всё больше, а производительность-то падает). Причин превосходства южноамериканских мигрантов над, скажем, среднеазиатскими несколько:
1. Южная Америка, несмотря на всякие грустные вещи (вроде уровня преступности, коррупции и т.д.), проходит через этап экономического роста и политического развития: то, что происходит там сейчас, уже имело место во всех ныне развитых странах в XIX веке. Люди просто бегут от ужасов индустриализации. В Средней Азии цивилизацию насаждала Россия, и с её уходом там получила развитие единственная местная альтернатива — ад. Так что в США прибывает изначально более качественный человеческий материал.
2. США — это развитая и интересная экономика с огромными возможностями даже в годину кризиса, туда всё-таки едет не абы кто, а достаточно амбициозные люди, «других посмотреть да себя показать». РФ — постсоветская ледяная пустыня, по которой бродит лихой Тимченко, из мигрантов сюда едут отчаявшиеся люди, которые не думают ни о чём выше «жрат хачу сылно».
3. Мигранты в США изначально обладают большим культурно-цивилизационным бонусом. Если речь идёт об иммигрантах из Восточной Азии или Ближнего Востока (я имею в виду в первую очередь евреев и христиан-маронитов — их в США удивительно много), то тут всё ясно. Но даже в случае с латиносами всё гораздо лучше, чем кажется большинству людей: эти люди говорят на испанском и исповедуют католичество. Если вы считаете, что язык Сервантеса и духовное причащение в одной из самых старых ТНК — это недостаточно круто, то, значит, вас неправильно воспитывали. Во всяком случае у среднеазиатских мигрантов есть только… ммм, Тамерлан?
Характерно, что даже в ультраконсервативной «Партии чаепития» большинство считает необходимым дать уже находящимся в стране мигрантам возможность легализоваться. В Калифорнии мигранты могут заниматься адвокатской практикой, в Нью-Йорке они могут получить удостоверение личности, которое даёт им право на основные операции, совершаемые гражданами (посещать больницы, водить машину и т.д.), и это не потому что мир впал в левацкое ничтожество, просто они действительно полезны для Америки так, как среднеазиаты никогда не будут полезны для России.
Турция: новый президент и старый премьер
На последних президентских выборах премьер-министр Турции Реджеп Тайип Эрдоган одержал решающую победу, получив 52% голосов избирателей. До сих пор должность президента была преимущественно церемониальной, но в своей речи перед сторонниками Эрдоган пообещал изменить конституцию таким образом, чтобы президент (а точнее, он) мог принимать гораздо более деятельное участие в управлении страной. Ну, неудивительно: не для того Эрдоган столько лет собирал в кулак всю власть в Турции, чтобы просто так уйти в почётную отставку. «Тылы» Эрдогана кажутся надёжно защищёнными: премьером станет его старый товарищ и соратник, бывалый дипломат Ахмет Давутоглу. От такого «крамолы» ждать можно в последнюю очередь.
Успех премьера на выборах был немного предсказуем — и не только из-за наличия административного ресурса: в правление Эрдогана миллионы турок получили возможность вырваться из нищеты, в 2010-м темпы роста экономики даже превысили 9%. В глазах турецкого большинства Эрдоган — это настоящий «крепкий хозяйственник».
«Если не Эрдоган, то кто?» — один из главных вопросов турецкой публичной политики
Но чтобы изменить конституцию, Эрдогану нужно квалифицированное большинство в парламенте — 2/3 голосов его членов. Это что-то, чего у эрдогановской «Партии справедливости и развития» пока нет и в ближайшем будущем не предвидится. Если только она не пойдёт на союз с какой-то иной политической силой, и в условиях роста оппозиционных настроений всех остальных мейнстримных партий это могут оказаться…курды? При Эрдогане, несмотря на откаты и отдельные эксцессы, курдский вопрос начал двигаться в сторону поиска мировой с беспокойным народом, а значит, весь президентский срок Эрдоган будет активно обхаживать курдов (может быть, не так активно, как Путин чеченцев), что вызовет ответный рост националистических настроений в Турции и даст хорошую идеологическую основу для любых выпадов оппозиции. Впрочем, это всё только предположения: Эрдоган — человек страстный и импульсивный, настроение у него может смениться в любой момент, так что курдам никто лёгкой привольной жизни не обещал.
И не все довольны Эрдоганом. Согласно результатам соцопросов, после знаменитых протестов летом 2013-го года 43% турок из больших городов выражали доверие по отношению к текущему правительству, что на 1/3 меньше, чем в маленьких городах и сельской местности (68% за Эрдогана). Это, конечно, не такая колоссальная разница, чтобы говорить о расколе внутри страны, но то, что городской средний класс крупных городов (преимущественно светский по настроениям) оказался противопоставлен новому среднему классу из провинции и городским низам (преимущественно умеренные исламисты), — это факт. Националистическая оппозиция может использовать это в своих интересах. Ещё одно уязвимое место режима Эрдогана — женщины: примерно 42% турецких женщин подвергались физическому или сексуальному насилию и лишь 29% работоспособных женщин присутствуют на рынке труда (самый низкий показатель во всей Европе) — больший градус женской эмансипации — это явно не то, что может предложить своим избирателям Эрдоган. А тут ещё и экономическая ситуация не радует.
Так же, как и царя соседней Колхиды, Эрдогана могут погубить женщины
Всё в принципе неплохо, но с 2015-го по 2019-й годы рост ожидается на уровне скромных (по меркам развивающихся стран, конечно) 3,9% в год. Эксперты ОЭСР говорят о 3,3%. Нынешний уровень инфляции (9,3%) тоже не располагает к приятным размышлениям, а значит, первый президентский срок Эрдогана может быть отмечен разочарованием его же избирателей: более чем двукратное увеличение доходов на душу населения за 10 лет (с $4 595 до $10 946) люди помнят, но это не значит, что они готовы к меньшему, как раз наоборот. А если вспомнить обещания Эрдогана привести Турцию в десятку крупнейших экономик к 2023-му году (в ходе чего доход на душу населения должен будет увеличиться в 2,5 раза до $25 000), то в этот раз ему понадобится провести масштабные экономические реформы, к которым он может быть и не готов. Одними инфраструктурными объектами бывшему премьеру и новому президенту не обойтись. Впрочем, довольно о чисто внутритурецких проблемах.
В своей послевыборной речи Эрдоган пообещал продолжить борьбу против «Хизмета» и гюленистов, а это значит, что Турция продолжит двигаться по пути евроинтеграции и роста антиамериканских настроений с соответствующими последствиями для Ближнего Востока. В частности ростом связей с куда менее умеренными исламистами.
Эрдоган в годы своего премьерства часто проводил встречи с высшим руководством «ХАМАСа», в Турции прячется Салех аль-Арури, один из ключевых деятелей организации. Оттуда, как верят израильские разведчики, он руководит операциями, направленными против Израиля. 18 августа на Западном Берегу евреи как раз раскрыли крупный заговор по свержению произраильски настроенной администрации Палестинской автономии — уже арестованы более 90 (!) оперативников «ХАМАСа», и израильтяне считают, что всю операцию спланировал аль-Арури. Широко известный в узких кругах Халед Мишаль начиная с 2006-го года посетил Турцию 10 раз, где ежегодно собирает на нужды «ХАМАСа» огромные суммы.
Премьером стал жёсткий и неуступчивый Давутоглу, так что смены внешнеполитического курса ожидать не следует. Остаётся вопрос, что же всё это значит для России? Ну, это уже зависит от Кремля.
Вообще Турция — это наш естественный враг по причине географии, истории и региональных амбиций. Кто бы ни боролся за власть в Стамбуле, Турция останется центром опасного и вредного для нас пантюркистского проекта, так что на этом поле нам следует проявлять максимальную жёсткость и не забывать активно тыкать палкой в курдскую болячку и проблему армян (и да, Карабах тут играет особую роль), благо Российская империя нередко разыгрывала обе карты в противостоянии с османами. В далёкой перспективе для нас была бы выгодна замена нынешнего режима на каких-нибудь разболтанных светских националистических лидеров, поскольку это позволит ослабить Турцию как восходящую державу с интересами, сильно противоположными нашим. Учитывая то, что обе наши страны находятся «под зонтиком» ЕС (то есть максимально привязаны к блоку в экономическом и даже политическом отношении), здесь у нас есть относительная свобода действий: новый халифат Брюсселю не нужен, не для того Кемаля выписывали усыплять «больного человека Европы».
Впрочем, всё вышеописанное вовсе не означает, что мы не можем сотрудничать в экономической плоскости, — более того, такое сотрудничество будет вполне выгодным для обеих сторон.
