Что случилось с миром за неделю 6–12 декабря 2014 г.? Специальный доклад только для подписчиков «Спутника и Погрома». В этом выпуске мы расскажем вам об арабской партии «Баас», когда-то правившей Ираком и всё ещё правящей Сирией; о возможном новом союзнике России, турецком президенте Эрдогане и о российских военных базах в Латинской Америке.
Партия «Баас»: последняя светская крепость Ближнего Востока
Гражданские войны в Ираке и Сирии давно слились в одну большую войну террористической группировки «Исламское государство» против всего мира. Но архитекторами поразительных военных успехов были явно не бестолковые исламисты: Мосул взяли всего 800 бойцов, да и общая численность войск ИГ находится на уровне всего около 30 тысяч человек, что не так много. Организованное сопротивление Новороссии наладил опытный профессиональный военный Стрелков, в иракском случае тоже потрудились кадровые военные. Но кто мог помочь фанатикам-мракобесам? Как это ни странно, помогли им светские специалисты из партии «Баас». И в то же самое время, по другую сторону фронта, в Сирии против ИГ сражаются как раз генералы-баасисты. Как же они к этому пришли? Давайте начнём с самого начала.
Партию «Воскрешения» (именно так переводится с арабского слово «баас») основал Мишель Афляк, персонаж столь красочный, что заслуживает отдельного упоминания.
Православный христианин греческого обряда, Афляк родился в 1910 году в тогда ещё османской Сирии. В конце 1920-х, уже в период владычества Франции, он вроде как получил стипендию на обучение философии в Сорбонне, но его биографы почему-то никак не могут решить, было ли это в 1928-м, или уже в 1930-м. На этом же факультете в разное время обучались такие яркие персонажи, как Пол Пот, лидер «красных кхмеров», устроивший геноцид в Камбодже; Абимаэль Гусман, перуанский террорист/революционер и основатель маоистской Компартии Перу; Али Шариати, ключевой идеолог Исламской революции в Иране. Отличная компания, не так ли? И наш герой был не хуже. После учёбы в Европе Афляк вернулся в Сирию, где организовывал кружки арабских националистов, самый крупный из которых превратился в «Движение арабского возрождения», в 1947-м превратившееся в «Баас». В уже независимой Сирии они три раза проиграли парламентские выборы, но постепенно приобрели немалое влияние среди образованных слоёв населения, в особенности среди низших слоёв среднего класса за счёт привлекательности совмещения социалистических идей (без ликвидации частной собственности) с арабским национализмом. Ислам рассматривался как вспомогательное средство для создания общеарабского государства и первооснова завоеваний арабов, но не более того — к религии Афляк, как и все левые, относился с прохладой. Но ключевым моментом в приходе партии к власти в этой стране стало установление крепких связей с военными кругами.
В 1949-м в стране случился первый в череде военных переворотов: офицер османской и французской армий Хасни Аз-Заим в марте 1949-го скинул правительство, представлявшее интересы крупных землевладельцев и торговых элит. «Баас» сначала поддержал его, но после того как Аз-Заим начал продвигать поправки в конституцию, запрещавшие госслужащим членство в политических партиях, партия ушла в оппозицию, за что поплатилась репрессиями и арестами (новый глава государства вообще запретил все партии). Но Аз-Зави продержался у власти недолго и был свергнут полковником аль-Хиннави, который легализовал партию и даже дал ей пару постов в коалиционном правительстве. Ему тоже не очень повезло — в декабре всё того же 1949-го его сверг Адиб аш-Шишакли, ещё один бывший французский офицер. У него отношения с партией были неплохие до 1952-го, пока он не решил закрыть главный печатный орган «Баас» и арестовать её лидеров. После этого начался форменный цирк: Афляки и компанию арестовывали, они сбегали за границу, возвращались, снова арестовывались, спокойно вели пропаганду из заключения (!), бойкотировали выборы и т. д. Объяснение тому, что грубые нравами арабские вояки их не расстреляли, только одно — за них вступились французы, которым Сирия была обязана своим существованием. К 1954-му влияние партии среди военных выросло настолько, что они сумели организовать волнения в войсках, вынудившие аш-Шишакли бежать. Вскоре после этого в результате слияния с арабскими социалистами «Баас» стал большой силой в Сирии. И к началу 1960-х прибрал к рукам все рычаги власти в этой стране, хотя провал по части создания союзного государства с Египтом (1958–1961) ударил по их престижу в арабском мире. В Ираке было тяжелее, но там «Баас» формировался ещё в условиях постоянного давления со стороны государства и уличных боёв, так что там уже существовали эффективно действовавшие ячейки с компетентными и опытными руководителями во главе. В 1963-м в результате цепи провокаций и одного вооружённого переворота партия, наконец, захватила власть целиком и в Ираке, и в Сирии.
Удивительно, но обе страны не объединились, несмотря на то, что власть в них захватила одна и та же партия. Объяснение тут может быть только одно — Европа, очевидно, не желала создания единого арабского государства, как не желает и политического объединения русских на пространстве СНГ (а в частности — присоединения к России русских земель). Поэтому и провалился проект создания союзного государства Египта и Сирии за пару лет до этого. В течение следующих 6 лет разные фракции баасистов свергали друг друга в обеих странах, пока к власти там не пришли Хафез Асад и Саддам Хуссейн, оба — сторонники «крепкой руки», опиравшиеся на военных. Хафез прожил долгую и полную впечатлений жизнь и умер в 2000-м, передав власть своему сыну Башару.
Наш друг Афляк, что интересно, был очень слаб в партийных играх, поэтому в 1966 году ему пришлось бежать от однопартийцев, пока в 1970-х его не позвал в Ирак его протеже Саддам, которому Афляк в 1963-м оказывал протекцию и помог получить серьёзный пост в иракском отделении партии. Умер Афляк в 1989-м, и среди иракских баасистов до сих пор бытует легенда о том, что он якобы принял ислам перед смертью. Кстати говоря, об исламе.
В обеих странах «Баас» представлял религиозное меньшинство. Нынче в Сирии Асады опираются на алавитов, специфическую шиитскую секту. В период французского управления на территории исторического расселения алавитов была организована отдельная провинция под названием «Государство Алавитов», которую потом переименовали в Санджак Латакию. Собственно, выращивание новых каст для решения колониальных вопросов — вещь не новая, достаточно вспомнить марвари, придуманных англичанами для Индии. Иначе не объяснить, почему в Сирии из всех слоёв сельского населения наибольшее представление в правящем режиме получили именно малочисленные сектанты-алавиты, до революции бывшие полными маргиналами. Зато так французам удалось оседлать волну поднимавшегося арабского национализма, замешанного на суннитской конфессиональной принадлежности. В Ираке же, где конфессиональная ситуация чуточку посложнее (сунниты составляют 1/3 населения), баасизм в страну принесли вообще студенты-шииты, поэтому занятие руководящих постов в партии суннитами в 1970-х является, мягко говоря, довольно неожиданным.
У партии до сих пор есть отделения в Палестине, Ливане, Иордане, Йемене и Судане, но таким же влиянием они там не пользуются. В 1980-х в Сирии и Ираке в партии состояли 100 тыс. и 25 тыс. членов соответственно, причём в Ираке относительная немногочисленность компенсировалась огромным количеством кандидатов на приём в партию (1,5 млн человек). Люди вступали туда по простым причинам — облегчение доступа к рабочим местам, различные социальные бонусы и т. д. Со временем это, правда, нивелировалось: в Сирии Асад-старший успешно превратил власть партии во власть одной семьи, а Саддам построил полноценную тиранию. Так что к 2000-му «Баас» был уже совсем не тот, что прежде, хотя свою главную задачу обе партии выполнили — там была собрана экономическая, политическая и научная элита обеих стран.
В Ираке роспуск и запрет партии спровоцировал вакуум власти в стране, закончившийся кровавым хаосом и взлётом ИГ. Лишённое почёта, гарантий безопасности и средств к существованию иракское офицерство, по понятным причинам, не сразу пошло на контакт с исламистами, но к началу этого года они, видимо, поняли, что у них есть шанс хотя бы отомстить ненавистным шиитам и предателям, поэтому заключили тактический союз с исламистами, что принесло тем немало громких побед. Позиции их внутри организации весьма глубоки — баасисты являются замами нового халифа. Это не значит, что между ними не может случиться конфликт, наоборот, он может случиться в любой момент, но идеологи ИГ понимают, что без опыта и навыков профессиональных военных молодой халифат задушат в колыбели, поэтому терпят «спецов». Интересно, что проамериканский режим в Багдаде, отчаянно пытаясь спасти остатки своего влияния в стране, в спешном порядке ликвидировал комиссию по «дебаасификации», действовавшую с 2003 года, отправившую в отставку свыше 120 тысяч саддамовских лоялистов и осуществившую 60 тыс. конфискаций имущества баасистов. Более того, результаты деятельности этой комиссии планируется пересмотреть. «Вот что погром животворящий делает».
В Сирии ситуация несколько иная. Правящие алавиты себя показали с не самой худшей стороны: экономика росла, каких-то особенно ужасных репрессий не было, рыночные реформы начались уже при Асаде-старшем. Также в местном «Баасе» прекрасно представлены друзы, христиане и другие меньшинства. И для всех них текущая война с суннитскими террористами является борьбой за выживание. Велик соблазн назвать происходящее диктатурой новиопов, но беда в том, что правящие меньшинства в Сирии и являются главными европейцами в этой стране, а противостоят им люди, практикующие работорговлю и публичные казни. Впрочем, отчасти в этом может быть виноват и сам Асад.
Западные СМИ с разной степенью успеха муссируют тему «Асад создал ИГ», мотивируя это тем, что сирийский президент специально выпустил из тюрем как можно больше исламистов, чтобы те внесли раскол в повстанческое движение и всячески его дискредитировали. Своя логика в этом есть — исламисты действительно воюют против светской оппозиции, и Асад, как трезво оценивающий свои шансы человек, решил напустить на суннитское большинство (которое было чрезвычайно нелояльно) чуму радикального исламизма, чтобы, откушав прелестей жизни при халифате, неблагодарные сунниты согласились на стабильность и «лишь бы не было войны». Социальная база «нерелигиозной части повстанческого движения» достаточно широка — это крестьяне, проигравшие от рыночных реформ (прекращение субсидирования, рост цен и т. д.), обитатели пригородных низов (мотивация люмпенов одинакова во все времена) и улама. Последняя категория — это верхушка среднего класса и богачи-сунниты, напротив, сильно выигравшие от экономических преобразований Асада. В мирное время они спонсировали мечети и мусульманские благотворительные организации, но через некоторое время после начала восстания решили подержать мятежников. «Умеренную» часть оппозиции деньгами и оружием снабжают в основном они, и по ним распространение ИГИЛ бьёт сильнее всего. Речь, конечно, не идёт о том, что сирийская разведка скрыто контролирует ИГИЛ, просто сами исламисты отчасти помогают Асаду. Светские повстанцы это, как ни крути, легитимный противник с точки зрения мирового сообщества, а вот ИГ — это такой аналог нолановского Джокера, опасное зло. Не так давно боевики пытались похитить в Турции (!) одного из лидеров умеренных повстанцев — и у них это почти получилось. Отличная месть туркам за обстрелы контролируемой Асадом сирийской территории и разрыв дипломатических отношений.
Позиция России в Сирии однозначна — поддерживать Асада. А что же до Ирака… Ну, там настоящая банка с пауками, в которую лучше не соваться. Впрочем, даже в ИГ есть приличные люди — и это баасисты.
Турция: новый союзник?
На этой неделе стало известно о том, что вместо ранее отменённого «Южного потока» РФ будет строить другой газопровод, который пойдёт через территорию Турции. Он будет проложен по дну Черного моря из России через Турцию к границе с Грецией. В связи с этим напрашивается вопрос о возможном укреплении связей между Россией и Турцией. Для начала давайте посмотрим, что же представляет из себя правящий режим нашего нового вероятного партнёра.
Для Реджепа Эрдогана этот год был чрезвычайно насыщенным: он разгромил глобальную организацию исламистов, перестал быть премьером, стал президентом… А тут ещё на голову свалилось ИГ у самых границ и обострение курдской проблемы: курдские повстанцы воюют против ИГ и вышестоящие союзники по НАТО подталкивают Турцию к кооперации с ними, чего турки делать не хотят — те же самые курдские повстанцы ещё вчера стреляли в турецких солдат и с радостью вернутся к этому занятию в ближайшем будущем. Новая газовая сделка с Россией в интересах Анкары — именно таким образом Турция сможет стать ценным посредником для ЕС в энергетической сфере, что важно для турок с точки зрения дальнейшей интеграции в Европу.
Пару лет назад Эрдоган даже высказал мысль, что Шанхайская Организация Сотрудничества «лучше и надёжнее чем ЕС», что, конечно, является бесстыдной лестью, но одновременно это знак того, что Эрдоган хочет понравиться Кремлю. В свою очередь, «Росатом» собирается построить в Турции АЭС стоимостью $20 млрд.
С точки зрения стиля правления и взглядов на жизнь, Путин и Эрдоган очень похожи. Путину 62, Эрдогану 60. Оба строят нелиберальные режимы, хотя позиции Эрдогана действительно зависят от предпочтений избирателей. Оба любят критиковать Запад, хотя тут стоит признать, что президент РФ находится в этом вопросе на голову выше турецкого коллеги: если речи Путина выглядят так, будто их писал Патрик Бьюкенен (что вообще-то является комплиментом в некоторых кругах), то турецкий президент считает, что женщины неравны по отношению к мужчинам, и доказывает всем, что Америку открыл не Колумб, но мусульманский мореплаватель. Оба пытаются выглядеть консерваторами: Эрдоган возрождает исламские ценности, у Путина странный микс православия и коммунизма. Но самое главное — оба использовали судебную систему для подавления политических оппонентов и оба успешно разгромили протестные движения. Но при всём сходстве режимов, у них слишком много противоречий для того, чтобы можно было говорить о «начале прекрасной дружбы».
Во-первых, российские нацменьшинства. Поддержка Турцией северокавказских террористов иногда доходила до почти откровенного издевательства: там, например, проживает брат Доку Умарова, которого подозревают в организации недавнего нападения на Грозный. Анкара также поддерживает официальные контакты с нелояльными крымскими татарами.
Во-вторых, территориальные вопросы. Много лет назад Турция создала Северный Кипр, который никто кроме неё не признаёт, но при этом она не признаёт присоединение Крыма Россией — получается противоречие, которое надо решать.
В-третьих, присутствуют разногласия и по вопросам международной политики, в частности, по Сирии: Россия (пусть и недостаточно) открыто поддерживает Асада, а Турция разве что не воюет против него в открытую. Или Нагорный Карабах: Россия твёрдо поддерживает Армению, а Турция чуть менее твёрдо поддерживает Азербайджан. Мы даже не говорим о конкуренции за сферы влияния в Средней Азии. Причём в данных вопросах невозможен никакой компромисс, только лишь отступление одной из сторон.
Ну и необходимо помнить, что Турция — это всё-таки не самый надёжный партнёр, очень сильно подверженный влиянию ЕС и США. С асадовской Сирией у них когда-то были прекрасные отношения и торговые связи, но с началом международной изоляции этой страны турки внезапно сменили милость на гнев, причём себе же в убыток. Можно даже не сомневаться, что в случае России они будут ещё более турбулентны. А хуже всего то, что, как региональная держава, Турция, по большому счёту, стоит очень малого. Бороться с ИГ они не могут, потому что ИГ может устроить кампанию террора внутри самой Турции, в Асада плюют и кидаются ракетами, но ожидаемой интервенции мы так и не увидели. Даже с Израилем, и то вышло грешно да смешно: несколько лет подряд Турция провоцировала Израиль разнообразными акциями вроде посылки «флотилии мира» в Сектор Газа, а потом в самой Турции случилось страшное землетрясение, в ликвидации последствий которого стране помогал сердобольный Израиль. Это ведь даже не Османская империя эпохи упадка — там османскими армиями командовали германские офицеры, а тут вороватые «львы Анатолии» никак не могут решить вопрос с пограничными столкновениями.
Однако, судя по всему, в Брюсселе Турции «назначили» дружбу с Россией, а значит очень велика вероятность того, что новое партнёрство будет долгим. В связи с этим хотелось бы указать слабые места Турции, на которые можно давить в случае, если Анкара начнёт забываться.
1) Курды — здесь всё понятно. У курдских боевиков существует необходимая инфраструктура, есть кадры. Тут нужно только «дать денег» и периодически пускать их прятаться в России, как турки укрывают чеченцев.
2) Женщины — с мировым трендом на эмансипацию и феминизм это будет сделать легко, благо почва тут хорошая: примерно 42% турецких женщин подвергались физическому или сексуальному насилию, и лишь 29% работоспособных женщин присутствуют на рынке труда.
3) Военные — не так давно Эрдоган устроил несколько громких судебных процессов над военными, и хотя топовых генералов посадили, в стране ещё очень сильно «военное лобби», с которым можно подружиться.
4) Политики — по конституции президент Турции имеет не так много полномочий, и хотя старый премьерский пост Эрдоган оставил за верным товарищем, ему всё же придётся терпеть значительные ограничения в качестве президента. Чтобы изменить это положение дел, ему нужно переписать конституцию, для чего его «Партии справедливости и развития» нужно иметь 2/3 мест в парламенте, чего пока не предвидится. Некоторые уже поговаривают о «Турции после Эрдогана» — варианте, который можно будет ускорить, в случае если он станет непереговороспособен.
Российские военные базы в Латинской Америке
Последние полгода циркулируют слухи о возможности создания Россией сети военных баз в Латинской Америке. Давайте поговорим о том, что нам известно.
Летом этого года Путин посетил Никарагуа, где договорился об упрощённом порядке захода российских военных кораблей в порты этой страны — не сказать, чтобы большое достижение, однако не самый плохой бонус. Гораздо интереснее возможное участие РФ в строительстве Никарагуанского канала, связывающего Атлантический и Тихий океаны. Это прямой конкурент Панамского канала, администрация которого всё никак не может взяться за проект его расширения. Длина Никарагуанского канала может составить 173 км, и в сочетании с интересом Китая в этом проекте (канал хочет строить государственная China Harbour Engineering Company) это создаёт определённые перспективы для стран БРИКС: боевые корабли ВМФ РФ, КНР и Бразилии, плавающие в традиционной зоне американских интересов. Но пока постройку канала даже не согласовали. То же самое можно сказать и о размещении баз ГЛОНАСС в этой стране — пока нет никакой конкретики, обсуждение бесполезно. Хотя тот факт, что в ООН Никарагуа голосовал против осуждения России за присоединение Крыма, внушает определённые надежды.
В октябре этого года согласие на размещение российских военных баз на своей территории дала Аргентина. Не от хорошей жизни — летом этого года страна объявила дефолт, восьмой за последние 200 лет (и второй раз за 12 лет), а Россия обычно показывает себя щедрым и добрым партнёром. Ещё в прошлом году «Газпром» договорился поставлять СПГ Аргентине с солидной скидкой, а в этом году компанию пригласили участвовать в проекте освоения месторождения сланцевого газа Vaca Muerta, чьи запасы оцениваются в 8,7 триллиона кубических метров газа и 16 миллиардов баррелей нефти. Будет ли построена база в Аргентине и что это будет за база — пока точно сказать нельзя, но, скорее всего, это будет военный порт или аэродром, поскольку это вполне укладывается в рамки стратегии Минобороны РФ по использованию иностранных государств по всему миру для дозаправки и захода военно-воздушного транспорта и военных кораблей. Принимая во внимание то, что при Путине ещё 13 лет назад был закрыт радиоэлектронный центр в Лурдесе (Куба), идея возвращения в Латинскую Америку выглядит пусть и интересно, но не вполне последовательно. Хотя понятно, что это просто желание Путина позлить американцев и напомнить им о временах Холодной войны.
Дело в том, что все вышеперечисленные страны, а также остальные «пророссийские» игроки вроде Венесуэлы, давно находятся под контролем США. Скажем, отважная революционная Венесуэла, накупившая на российские $8,5 млрд кредитов оружия, в качестве главного торгового партнёра имеет…империалистические США. К слову, режим в этой стране на грани коллапса, и российские кредиты она, скорее всего, не отдаст. Старик Фидель дежурно поддержал РФ в конфликте с Украиной, но практика показывает, что он стремится сохранять хорошие отношения со всеми. В целом же латиноамериканцы берут деньги, но никак их не возвращают.
В то же время расширение ареала путешествий нашего флота и ВВС не может не радовать. К слову, во всём регионе единственно перспективным представляется сотрудничество с Бразилией. Эта страна сейчас активно строит свои вооружённые силы, посему технологии и экспертиза русских специалистов им очень пригодятся. Это как деньги, так и расчёт: ввиду размеров и географического положения, эта страна рано или поздно вынуждена будет столкнуться с США за влияние в регионе, и в наших интересах поспособствовать восходу регионального гегемона, который будет занимать американцев в непосредственной близости от их порога. Как раз подобного развития событий одержимые идеей мирового контроля американцы очень даже боятся.
Просто же сотрудничество на «антиимпериалистической почве» с малыми и средними странами региона и затратно, и бессмысленно.
