Империя идет на войну: военные лидеры Империи и их планы

ак мы уже неоднократно отмечали, общей чертой советской историографии о Первой мировой войне было утверждение, что Россия оказалась к ней не готова. Это весьма спорная точка зрения, поскольку если Россия и была не готова к войне, то не в большей степени, чем все остальные участники конфликта.

Напротив, Россия весьма успешно вступила в войну, напрочь сорвав весь немецкий предвоенный план. В отличие от Германии, где существовал план Шлиффена-Мольтке, или Франции, где существовал план Жоффра, в России предвоенные планы не получили названия в честь какого-то из теоретиков. Но это не означает, что их не было. Напротив, Россия вступила в войну строго в соответствии с ними.

Главным своим противником Россия весьма разумно считала Германию. Однако в связи с заключением военного союза с Францией было не совсем понятно, на кого немцы обрушат основной удар в будущей войне. Поэтому имелось сразу два плана. Первый исходил из того, что Германия наносит основной удар по России. В этом случае главные силы направлялись против Германии. Второй план подразумевал, что немцы обрушивают всю свою мощь против Франции. В этом случае главный удар наносится по объективно более слабой Австро-Венгрии, чтобы вывести ее из игры как можно быстрее, а менее серьезные силы, в соответствии с франко-русским договором, переходят в наступление против Германии.

Существовали и планы для флота. Хотя основные сражения на Восточном фронте развернулись на суше, про флот тоже не забывали. Учитывая мощь немецких ВМС, на развитие которых немцы перед войной тратили колоссальные средства и которые к 1914 году уже могли посоперничать с британскими, планы для Балтфлота разрабатывались сугубо оборонительные. На стратегически важном острове Нарген в Финском заливе выставили мощные береговые батареи. Вокруг острова установили минные заграждения, чтобы не позволить немецким судам прорваться в Финский залив. В свое время адмиралом Эссеном предлагался план наступательный, который предусматривал минирование немецких портов и морских баз, однако он был сочтен слишком авантюрным и нереализуемым.

От первоначального плана действий Черноморского флота также пришлось отказаться из-за того, что немцы направили к турецким берегам несколько новейших кораблей, что изменило расклад сил. Поэтому действия Черноморского флота координировались планами, написанными в срочном порядке, уже на ходу. Здесь также было создано два плана: первый предусматривал блокаду Босфора и базирование основных сил в Севастополе в ожидании выхода турецких кораблей. Второй план, помимо блокады, предусматривал минирование Босфора и разгром турецкого флота в бою.

С началом войны стало ясно, что немцы намерены нанести основной удар по Франции. В соответствии с франко-русским союзническим договором, в случае начала боевых действий Россия должна была выставить на границе с Германией от 700 до 800 тысяч солдат, чтобы заставить Германию вести войну на два фронта, поскольку была велика вероятность, что в одиночку Франция не устоит.

Оба российских довоенных плана имели как плюсы, так и минусы. С одной стороны, Австро-Венгрия казалась весьма лакомым куском. Ее армия была слабее российской, оборона выстроена хуже, а Силезия была важным промышленным регионом. С другой стороны, союзнические обязательства заставляли Россию к 15-му дню после начала войны перейти в наступление на немцев. В советской историографии эта тема традиционно развивалась как «глупый царь при помощи русского пушечного мяса спас французов». Непременно указывалось, что к 15-му дню мобилизации могла быть развернута только треть армии. На самом деле все сложнее. Да, вывести Австро-Венгрию из игры было притягательно, но вряд ли это удалось бы сделать за несколько дней. Немцы действительно имели преимущество перед французами и в одиночку французы с ними вряд ли бы справились. Кроме того, важнейшей частью плана Шлиффена-Мольтке был разгром французов во что бы то ни стало, в течение примерно 40 дней. Ожидалось, что Россия за этот срок не успеет провести мобилизацию, поэтому немцы сначала «съедят» Францию, а затем всей мощью развернутся на Россию. Мобилизация за две недели полностью ломала изначальный план немцев и заставляла их рассредотачивать силы сразу на два фронта, чего им всеми силами хотелось избежать. Кроме того, немцы могли ударить по ослабленной границе России, поняв, что все силы сосредоточены для удара против Австро-Венгрии.

Когда стало понятно, что всю мощь немцы обрушили на Францию, в России приняли решение реализовывать план главного удара по Австро-Венгрии и одновременного наступления в Германии. Против австрийцев выставили 33 пехотных и 18,5 кавалерийских дивизий, против немцев – 19 пехотных и 9,5 кавалерийских.

Поначалу все шло хорошо, в Восточной Пруссии удалось нанести поражение немцам при Гумбиннене и развить наступление, однако из-за несогласованности действий армий и штаба Северо-Западного фронта немцам удалось перегруппироваться и разбить одну армию и вытеснить вторую. Это было тяжелое поражение, однако и в нем имелись некоторые плюсы стратегического характера. Во-первых, удалось отвлечь немецкие войска, направлявшиеся на помощь австрийцам в Галицию, что позволило войскам Юго-Западного фронта серьезно продвинуться вперед и занять Восточную Галицию. Во-вторых, немцам пришлось снять с Западного фронта 120 тысяч солдат и перебросить их на восток. В это время на западе разыгрывалось ключевое сражение, известное как битва на Марне. Немцы уже практически разбили французов и выходили на Париж. Жоффр уже издал приказ «Умирать, но не сдаваться и не отступать», казалось, немцы как никогда близки к разгрому французских войск и оккупации Парижа, но тут на «марнских такси» подвезли резервы и немцев, у которых резервов уже не имелось, удалось заставить отступить. То есть поражение русских войск в Пруссии было локальной победой Германии, но стратегически для немцев это был срыв всего плана войны, что они прекрасно поняли. После этого немецкий главнокомандующий Мольтке был снят со своего поста. Выводы последовали и в России: уволен командующий Северо-Западным фронтом Жилинский, которого заменил будущий февралист Рузский.

Тем временем на юге в войну вступила Османская империя. Как мы уже писали, Энвер-паша был маниакальным поклонником Германии. Несмотря на то, что все турецкое правительство стояло против вступления в войну, Энвер-паша просто взял и объявил джихад, заручившись военной поддержкой Германии. Турко-немцы обстреляли Севастополь, в ответ русские войска вторглись в Турцию. Османам удалось мобилизоваться и направить приграничным войскам резервы. Поскольку часть войск уже продвинулась вперед, турки решили ударить во фланг и окружить части Кавказской армии. Фактически командующий Кавказской армией вместо Воронцова-Дашкова генерал Мышлаевский решил, что армии конец, и уехал в Тифлис. Существуют разные версии, зачем он это сделал: по одной из них, он просто струсил, по другой – неверно оценил ситуацию и уехал за подмогой. Надо сказать, что для турок эта операция была приоритетной и командовал армией сам Энвер-паша. Однако все закончилось эпической неудачей. Части, которые послали для удара во фланг, по дороге прилично обморозились (дело было зимой в горах), а к приграничному Сарыкамышу подтянулись русские резервы. В итоге турецкая армия была разбита и перестала существовать, а Энверу-паше едва удалось унести ноги. Мышлаевского уволили, вместо него назначили будущего знаменитого генерала Гражданской войны Юденича.

В дальнейшем Кавказский фронт стал самым успешным направлением для русской армии. В 1915 году была сорвана попытка турецкого наступления (Алашкертская операция), а также предотвращено вступление в войну Персии и оккупирована ее северная часть. В начале 1916 была осуществлена Эрзурумская операция. Она блестяще удалась благодаря тому, что турки решили, что зимой по непролазному снегу русские уж точно не будут наступать, а к весне турки подготовят силы и всей мощью обрушатся на русские войска. Поэтому наступление в разгар зимы стало для турок не только неожиданностью — оно их полностью деморализовало. Турки принялись отступать, и русским войскам открылся путь на стратегически важную крепость Эрзурум. Однако возникла небольшая заминка: с одной стороны, разведка докладывала, что гарнизон Эрзурума полностью деморализован и не окажет серьезного сопротивления. С другой стороны, к Эрзуруму двигалась подмога, а неудачный штурм мог оказать на русскую армию и общество дурной эффект, поскольку 1915 год на Восточном театре военных действий прошел под знаком минус. Тем не менее, в итоге было решено штурмовать крепость, а турки оказались полностью разбиты. Весной другая важнейшая крепость, Трапезунд, вообще сдалась без боя. Дела на Кавказском театре шли даже лучше, чем ожидалось.

На 1917 год готовилась Босфорская операция по захвату Константинополя. Первоначально планировалось, что после вступления Румынии в войну армия пойдет по западному берегу Черного моря и займет Константинополь. Однако румыны вступили в войну крайне неудачно и им на помощь пришлось отряжать войска, поэтому было решено ограничиться десантной операцией. Руководил ей командующий Черноморским флотом Колчак. Суть ее сводилась к следующему: формируется ударная дивизия из отборных солдат, фактически спецназ, и на кораблях высаживается на берег, после чего удерживает территорию, а на кораблях продолжают подвозить войска и все вместе они занимают Константинополь. Командовал морпехами генерал Свечин – видный теоретик военного дела, будущий красный комдив, расстрелянный в 1938 году. Операция планировалась на апрель 1917, но сорвалась из-за Февральской революции.

На Западном фронте, напротив, положение было не столь радужным. К началу 1915 года российские военачальники имели два плана развития наступления: один предполагал наступление на Германию, он был разработан генералом Ивановым. Другой был разработан Алексеевым и предусматривал разгром Австро-Венгрии.

В итоге было решено прибегнуть к компромиссу и частично использовать оба плана. Но возможностей для двух мощных ударов у российской армии фактически не имелось, поскольку Восточная Пруссия была отлично укреплена. Более того, немцы в 1915 году решили перенести главный удар с Западного фронта на Восточный, поскольку положение Австро-Венгрии к тому моменту было печальным. В итоге 1915 год прошел под знаком противостояния русских и немецких войск. Попытки немцев ударить через Восточную Пруссию (Августовская и Праснышская операции) не привели к успеху – фронт прорвать не удалось и немцы вернулись на исходные позиции. В это время русские войска перешли в наступление на австрийцев в Карпатах, рассчитывая занять Венгрию, однако на помощь австрийцам были отправлены немецкие войска, которые перешли в контрнаступление. Русское наступление удалось остановить, после чего немцы многократно усилили свои силы на австрийском направлении (их войска численностью в два раза превосходили русские) и, убрав в тыл мешавшихся под ногами австрийцев, всеми силами пошли в наступление. До русских войск к тому моменту докатился снарядный голод, немцы же, напротив, сосредоточили огромное количество артиллерии на данном направлении. Так началось Великое отступление русской армии, сначала ушедшей из Галиции, а потом потерявшей Польшу. Оно длилось два месяца, пока Николай не отстранил от командования своего дядю (об этом позже) и лично не возглавил армию. После этого отступление прекратилось, а фронт выровнялся, в результате чего обе стороны перешли к позиционной войне. Для немцев 1915 год на Восточном фронте стал повторением 1914 года на западном, то есть первоначально успешное наступление, которое постепенно прекращается и своих целей кампания не достигает.

Об успехах на Кавказском фронте в 1916 году мы уже писали ранее, однако и на Западном фронте русские войска на этот раз действовали успешнее. Немцы вновь решили сосредоточиться на Западном фронте и перешли в наступление под Верденом. Русские войска, в свою очередь, начали отвлекающую Нарочскую операцию. Западный фронт нанес удар по немецким позициям, и им пришлось перебрасывать части из-под Вердена, что ослабило их натиск. Кроме того, немцы ожидали, что главный удар будет нанесен на Западном фронте, и отвели часть войск с юго-западного направления (из Австро-Венгрии). Однако русские войска нанесли удар сразу по двум направлениям: на Западном (Барановичская операция) и на Юго-Западном (Луцкий, он же Брусиловский, прорыв). И если на западе отлично укрепленные немецкие позиции прорвать не удалось, то на юго-западе австрийцы были разгромлены полностью, русские войска заняли Волынь, Галицию и Буковину. После крупнейшей битвы на Сомме, в результате которой немцев удалось отодвинуть с выгодных оборонительных позиций, в войне наметился явный перевес в сторону Антанты. 1917 год обещал стать последним, благо в войну готовились вступить американцы. Однако в России случилась революция, после чего армия просто перестала существовать. Нет никакого смысла описывать провальное Июньское наступление, поскольку армия с приказом №1 и большевистской агитацией – это уже не армия.

Большевики 70 лет рассказывали о провальной войне, но что мы имеем в реальности? 1914 год – скорее успешный, чем нет. Удачные действия в Австро-Венгрии, но неудачные в Восточной Пруссии. Тем не менее, территориальных потерь нет (небольшой клочок земли на Варшавском выступе), а приобретения есть. 1915 год – неудачи на Западном фронте и успешные действия на Кавказском фронте. Тем не менее, итоги года отрицательные. 1916 год – самый успешный год войны – сохранение статуса-кво с немцами, значительные территориальные приобретения в Австро-Венгрии и весьма значительные – в Османской империи.

еперь поговорим о подготовке к войне и бездарных генералах, тупых офицерах и прочих упоительных историях большевиков. Традиционно считается, что Германия лучше всех была подготовлена к войне. И это действительно так, немцы на полном серьезе готовились к мировому господству и собирались воевать со всем миром, поэтому их снарядный голод коснулся в меньшей степени, чем остальных держав, поскольку у немцев уже были наметки, как перевести экономику на военные рельсы (так называемый прусский социализм). Немцы выстроили мощнейший флот, немцы уделяли моральному воспитанию и войсковой подготовке солдат огромное внимание, что привело к тому, что они весьма редко сдавались в плен, в отличие от австро-венгров (а чехи так вообще частенько сдавались даже не в бою, а просто перебегая линию фронта). Также считается, что у немцев были лучшие офицеры и Ставка. Это вопрос спорный. Немцы действительно обладали рядом хороших военачальников, хотя все их довоенные планы и рухнули с быстрой мобилизацией России. Нельзя, однако, сказать, что у немцев было лучшее командование, хотя и худшим оно, определенно, не было. Что касается офицеров, то все воюющие страны столкнулись со следующей проблемой: из-за огромных потерь с самого начала войны уже к концу первого года значительная часть кадровых офицеров была выбита и все воюющие страны вынуждены были на ходу налаживать ускоренную подготовку офицерского состава. Судя по успехам российской армии в 1916 году, можно сказать, что военная подготовка офицеров была налажена хорошо. Однако Россия столкнулась с другой серьезной проблемой: на ускоренные курсы часто попадали люди весьма сомнительные с точки зрения политической благонадежности. До начала войны в русской армии не было офицеров-большевиков, но в ходе войны такие стали появляться. Многие из них на фронт в итоге не попадали, однако действовали на коллектив, так сказать, не лучшим образом.

Считается, что русская Ставка однозначно уступала немецкой. Это довольно относительные сравнения. В этой войне вообще все стороны чередовали успехи и неудачи. Глава немецкой Ставки Мольтке вообще был снят с должности через месяц после начала войны в связи с провалом предвоенного плана. Следующий глава – фон Фалькенхайн — был снят после Брусиловского прорыва. Выделялся разве что Людендорф, действовавший в связке с Гинденбургом.

Что касается российской Ставки, то первоначально планировалось, что Верховным главнокомандующим станет сам Николай, однако правительство горячо запротестовало и он уступил, назначив главнокомандующим своего дядю Николая Николаевича. Николай Николаевич был высок, красив и имел массу лично преданных ему людей среди высшего офицерства и членов правительства. Он отличался склонностью к интригам и считался своеобразным центром придворной оппозиции. Особыми военными талантами он не блистал, а начальником Генштаба назначил и вовсе генерала Янушкевича, в боевых действиях ни разу участия не принимавшего и обладавшего только одним несомненным достоинством – личной преданностью Николаю Николаевичу.

Впрочем, Янушкевич, никогда в жизни подобной работой не занимавшийся, переложил все свои обязанности на генерала Данилова, который стал генерал-квартирмейстером. Данилов служил в Генштабе еще до войны и также был предан Николаю Николаевичу (после революции он даже написал его биографию). Современниками Данилов характеризовался как «умный и трудолюбивый, но не гений». После неудач 1915 года Николай отстранил своего дядю от командования, несмотря на открытый бунт правительства. Надо сказать, что это решение было абсолютно правильным. При Николае явных провалов уже не было, а вот успехи появились как на западе, так и на востоке. Начальником штаба при Николае стал Алексеев (о нем чуть позже), а квартирмейстером – будущий февралист Пустовойтенко. В ноябре 1916 Алексеев уехал на лечение в Крым и до середины февраля 1917 его временно замещал генерал от кавалерии Василий Гурко – потомственный генерал, сын генерал-фельдмаршала Гурко, бравшего Шипку в турецкой войне, в честь которого до сих пор названы улицы нескольких городов Болгарии. Как и почти все генералы, он закончил Николаевскую академию Генштаба. В время англо-бурской войны Гурко был военным атташе при бурской армии. В русско-японской войне Гурко командовал дивизиями, а в Первой мировой управлял сначала корпусом (который после революции был украинизирован и переделан в «сичевиков»), а затем армией.

С начала войны было образовано два фронта. Северо-Западным фронтом командовал генерал от кавалерии Яков Жилинский. Он имел отличное образование (окончил Николаевскую академию Генерального штаба) и в свое время занимался аналитической деятельностью, а также был военным атташе на Кубе во время американо-испанской войны. К началу Первой мировой он являлся Варшавским генерал-губернатором и командующим войсками Варшавского военного округа. В целом, его назначение было логично, однако командовал фронтом он недолго: уже в сентябре его сняли с должности после неудачи в Восточной Пруссии.

Новым командующим был назначен будущий февралист Рузский, который перед этим успешно командовал армией в Галиции. Рузский участвовал еще в русско-турецкой войне, однако отличался слабым здоровьем, имея привычку невовремя заболевать. Поскольку именно по его фронту пришелся основной удар немцев, действия Рузского нельзя назвать успешными. К тому же уже в марте 1915 года он заболел, а может, «заболел» и передал командование генералу Алексееву, который до этого служил начальником штаба Юго-Западного фронта, успешно действовавшего против австрийцев. Будущий февралист Алексеев, в отличие от большинства других генералов, не был знатного происхождения. Его отец был крепостным крестьянином, которого отдали в рекруты, и он дослужился до майора. Алексеев являлся одним из лучших стратегов в армии и пользовался полным доверием со стороны Николая II, который очень хорошо относился к нему. Фактически именно он координировал Великое отступление 1915 года и руководил фронтом до его сворачивания и разделения на Северный и Западный. Самого Алексеева Николай назначил в Ставку. После Февральской революции Алексеев станет верховным главнокомандующим армией.

Северным фронтом вновь назначили командовать Рузского, который спустя 3,5 месяца снова заболел, и его заменили на генерала от кавалерии Павла Плеве. До этого Плеве успешно командовал армиями (особенно успешно в Галиции), и именно он стал инициатором создания ударных батальонов – специальных штурмовых отрядов для прорыва проволочных заграждений, которые экипировались особым образом. Плеве успел пробыть в должности только два месяца, после чего заболел (на самом деле) и вскоре умер.

Его сменил герой турецкой войны, ухудшивший свой имидж в русско-японской войне, бывший военный министр и будущий февралист Куропаткин. Он просился на фронт с самого начала войны, однако Николай Николаевич относился к нему крайне отрицательно и его назначения блокировал. Поскольку данное направление в принципе было проблемным, особо Куропаткин не отличился и через полгода был опять заменен на выздоровевшего Рузского, который оставался командующим фронтом до самого Февраля.

На Западном фронте такой чехарды не было. С момента его основания и до Февраля им командовал генерал от инфантерии Эверт, ранее успешно действовавший со своей армией в Галиции. Под его руководством войска Западного фронта принимали участие в отвлекающей Нарочской операции, которая уже упоминалась ранее. Под давлением Рузского и Брусилова поддержал отречение Николая, однако изначально, судя по всему, в заговорах не участвовал и в целом февралистом он не был, поскольку сразу же после переворота был уволен.

Юго-Западным фронтом почти два года командовал генерал от артиллерии Иванов. Он, как и Алексеев, был человеком незнатного происхождения (сыном выслужившегося в офицеры кантониста). Иванов неплохо зарекомендовал себя в сухопутных операциях в войне с японцами. В Первой мировой его фронт достиг значительных успехов в 1914, но после удара немцев в 1915 (Горлицкий прорыв) вынужден был отступать. Кроме того, февралист Иванов сыграл важнейшую роль в перевороте. Это именно он возглавлял мифическую «карательную экспедицию Иванова». Впрочем, это совсем другая история.

В марте 1916 года Иванова сменил самый раскрученный русский генерал этой войны – Алексей Брусилов. Он серьезно увлекался оккультизмом и мистицизмом, отличался мнительностью и злопамятностью. В отличие от других генералов, он закончил не академию Генштаба, а элитный Пажеский корпус. Брусилов слыл прекрасным наездником и этим заслужил уважение Николая Николаевича, став одним из его фаворитов задолго до войны. После успешного Луцкого прорыва российская оппозиция стала на все лады превозносить его гений, опасаясь, что эта победа укрепит позиции Николая II. Считалось, что Брусилов был главным и единоличным творцом победы, оппозиционеры принципиально называли Луцкий прорыв Брусиловским. В дальнейшем большевики также превозносили его, и Луцкий прорыв официально стал Брусиловским (поскольку Брусилов оказался едва ли не единственным боевым генералом, добровольно и с песней перешедшим к большевикам). Николая II будущий февралист Брусилов терпеть не мог. Во-первых, он отстранил от командования его благодетеля и практически отца родного Николая Николаевича, во-вторых, Брусилов затаил обиду, что за Луцкий прорыв его наградили не Георгием 2-й степени, а всего лишь Георгиевским оружием.

На Кавказе фронт появился только после февраля, до этого была армия. Командующим Кавказской армией первоначально был генерал Мышлаевский, который уже упоминался в тексте ранее. После его отставки армию возглавил будущий белый генерал Юденич. Фактически с назначением Юденича и начались более-менее серьезные боевые действия на этом направлении. Трудно как-то негативно охарактеризовать его способности, если учесть, что это направление было самым успешные театром боевых действий и к 1917 году турки буквально бежали от русских войск.

В самом конце 1916 года был образован Румынский фронт. Его пришлось экстренно создавать после вступления Румынии в войну и ее последующего молниеносного разгрома. Возглавил фронт генерал Сахаров, который считался не только командующим фронтом, но и помощником румынского короля Фердинанда. Как-либо охарактеризовать его деятельность весьма затруднительно, поскольку через два месяца случился февральский переворот и Сахаров был уволен революционерами.

Итак, вот что у нас получается: среди офицеров Ставки и командующих фронтами у нас нет никаких мифических бездарей из большевистской пропаганды. Единственный человек, который явно не на своем месте, Янушкевич, это прекрасно понимает и со своими прожектами не лезет, уступая свои обязанности Данилову. Все остальные хорошо образованны, являются участниками уже не первой войны, никаких скачков из прапорщиков в генералы не совершают. Это стандартная европейская армия. Как я уже говорил, в этой войне все стороны чередовали как блестящие операции, так и провальные (англичане с французами умудрились, например, провалить Дарданелльскую операцию против турок, которым русские войска практически не проиграли ни одного серьезного сражения). Аналогичная ситуация была и у России, причем успешные и провальные операции зачастую происходили одновременно, как Галицийский прорыв и Восточно-Прусская операция в 1914.

По логике советской историографии, прославленные в пропаганде советские военачальники Конев и Жуков — вообще абсолютные дегенераты, умудрившиеся потерять в Вяземском котле четыре (!!) армии. Такого даже самые «бездарные царские генералы» себе не позволяли. Но вроде бы нет. В советской историографии считаются выдающимися военными гениями. Поэтому все эти упоительные истории про бездарных царских генералов и офицеров не более чем пропагандистская мишура и сознательная ложь людей, которые в этой войне «играли за другую команду».