В прошлом репортаже я обещал встретиться с новым премьером Крыма Сергеем Аксеновым, но после известного случая в Совете федерации Аксенову стало не до меня, и в офисе его партии я его не застал, ну и ладно — все равно интересно посмотреть, как выглядит штаб партии, из почти маргинальной моментально превратившейся в правящую. Выглядит он примерно так же, как ребенок из плохой кинокомедии, который, проснувшись однажды утром, обнаружил себя взрослым мужиком — и дух захватывает, и что делать дальше — непонятно вообще. На стенах висят портреты Путина и Сталина, на фарфоровом бюстике Дзержинского пионерским галстуком повязана георгиевская лента, на партийном ноутбуке наклейка Навального «Измени Россию — начни жизнь с Москвы», а активист, назначенный SMM-щиком и получивший в связи с этим новый смартфон, с помощью письменной инструкции осваивает твиттер, который, между прочим, стоит и зафолловить — @chestno2014, если партия его не забросит. Это офисная часть партии, вход со двора. А в парадной части штаба, вход с улицы (Карла Либкнехта, но на доме висит табличка с дореволюционным названием — «Долгоруковская»), заседают дружинники, или ополченцы, или черт уже знает, как их называть.
С одной стороны — раздают повязки и распределяют объекты для ночного дежурства, с другой — интеллигентного вида мужчина с усиками и в штатском (так-то в основном все в камуфляже, но больше похожи на огородников) отходит от председательского стола, чтобы ответить кому-то на звонок:
— Я гарантирую вам, что до завтрашнего утра, до девяти часов, российская сторона не предпримет никаких действий против вас, а все остальное зависит от вашего благоразумия. Спасибо, до свидания, — я не выдерживаю и спрашиваю мужчину, с кем он разговаривал, и он так небрежно отвечает: «С главкомом ВМФ, — пауза, — украинского, конечно», — и возвращается к столу, а ко мне подбегает молодой ополченец:
— Ого, ты его знаешь? — я отвечаю, что нет, не знаю, и ополченец объясняет сам: — Это грушник российский действующий, теперь он расставляет посты. Он обещал наши отряды включить в состав действующей армии.
Верить или нет — а черт его знает. Тут все возможно. Мы ехали из Севастополя, и на блок-посту под селом Верхнесадовым около Бахчисарая попали в мертвую пробку — стоит машин пять или шесть, но не двигаются совсем, а впереди как будто кого-то избивают, люди в камуфляже размахивают руками и ногами, но издалека плохо видно. Когда подъехали поближе, оказалось, что это не драка, а люди (три человека) в камуфляже и в малиновых беретах натурально пляшут, размахивая новенькими российскими паспортами, кричат «Россия, Россия» в такт своему танцу, и, пропуская нашу машину, ополченец уважительно сказал, показывая на них — «Беркуты», с ударением на Ы.
В Севастополе я познакомился с историческим по местным меркам человеком, 36-летним программистом Игорем Соловьевым. Представляя его, надо начать с того, что неудачи нашей Болотной и очень сомнительные удачи «арабской весны» очень быстро прервали моду на разговоры о революциях, устраиваемых социальными сетями. Между тем опыт избрания в Севастополе «народного мэра» Алексея Чалого — это вообще-то чистейший пример революции интернет-пользователей в том виде, в каком ее представляли себе романтики 2011 года. Соловьев — такой герой фильма про простого парня, случайно спасшего мир. Сидел круглые сутки в интернете, читал новости с майдана и фантазировал, что если Януковича все-таки свергнут, Севастополю надо будет собрать вече и решать на нем свою судьбу методом прямой демократии. Вместо глобальных соцсетей — форумы местных сайтов, сидел и писал — вече, вече, вече.
Дальше идет небольшое нарушение формулы интернет-революций — в процесс вмешались профессиональные СМИ. Сайт «Форпост», на котором Игорь тоже писал в форуме про вече, написал про него статью, а потом Соловьева позвали в эфир местного телеканала, который называется НТС — независимое телевидение Севастополя. И, между прочим, оба заинтересовавшихся идеей Соловьева СМИ связаны с интересами одного местного бизнесмена — сюрприз-сюрприз, этого бизнесмена зовут Алексей Чалый. Тот самый, которого собравшееся в конце концов севастопольское вече и выберет «народным мэром» города.
Но это будет потом, а тогда был еще январь, об уходе Януковича и речи не было, и после эфира на НТС к Соловьеву как к потенциальному бунтовщику пришли из СБУ.
— Но я им сказал: мы же рассматриваем гипотетическую ситуацию переворота в Киеве, которой нет. Они ответили — а, если гипотетическую, тогда ладно, и ушли.
В статье на «Форпосте» Соловьев предложил сторонникам идеи всенародного собрания на площади писать ему письма. За три дня пришло больше тысячи писем — с домашними адресами, телефонами, фотографиями. 95 процентов писем, как говорит Соловьев, были из Севастополя — по сути, он создал местную социальную сеть по политическим интересам. Полученные контакты Соловьев систематизировал по районам и улицам, получилось что-то вроде сети то ли титушек, то ли майдановских сотен. На четвертый день с Соловьевым связался тогдашний назначенный из Киева мэр Севастополя Яцуба. Когда Соловьев мне об этом рассказывал, я не расслышал фамилию и переспросил — как звали мэра?
— Ой, да разве это мэр, — огорчился в ответ Соловьев. — Это был гауляйтер, а не мэр. У него вообще не было никакой поддержки в городе, а ему понадобилось собрать митинг против майдана, и он обратился к нам. Хотел нас оседлать, а мы решили оседлать его самого.
Соловьев привел к Яцубе своих сторонников из интернета, но они договорились, что придут не с плакатами в поддержку Януковича, а с российскими и Андреевскими флагами. Это не был митинг сторонников майдана, но гауляйтер Яцуба все равно расстроился.
Успех первого митинга Соловьева и его друзей окрылил. Вече стало уже вопросом времени, и когда в Киеве пала власть, по призыву Соловьева на площадь Нахимова вышли все участники его виртуального движения, которые и выбрали мэром города Алексея Чалого.
Владелец компании «Таврида электрик» (инженерная часть в Крыму, производство — в России, при Януковиче на Украине все отжали) Алексей Чалый не был до этого митинга влиятельным севастопольским политиком. Соловьев уточняет — «он просто не пиарился», а на самом деле делал очень много хорошего для города, одно восстановление мемориальной 35-й артиллерийской батареи чего стоит — на собственные деньги ее отреставрировал и подарил городу как музей. Это версия Соловьева, но если поверить в неё, то получится, что роль близких к Чалому СМИ в материализации вечевой идеи — это просто случайность. Я в такие случайности не верю, но и ничего ужасного в них не вижу.
А Соловьев теперь — лидер движения «Республика», близкий к новому мэру севастопольский политик. На встречу со мной он пришел вместе с киевлянином Игорем Друзем, который живет теперь в Севастополе, но настаивает, что приехал просто поддержать борьбу местных, а вовсе не убежал из Киева. Но больше все-таки похоже, что убежал. В Киеве Друзь создал движение «Народный собор» — это что-то вроде наших кургиняновцев, то есть более радикальные сторонники Януковича, чем сам Янукович. В Киеве сейчас такому политику делать нечего, и Друзь уехал в Севастополь, потому что он сейчас «главный оплот сопротивления мятежникам и погромщикам, захватившим власть на Украине». Друзь тоже хочет стать политическим союзником Чалого, но, к сожалению, из-за занятости мэра они пока не встретились, и о фашистах, американцах и геополитике Друзь пока рассказывает только нам с Соловьевым, и я боюсь, что он не последний такого рода человек, который захочет подружиться с новой севастопольской властью, так что пускай Чалый будет занят подольше.
Мы встречались с Соловьевым и Друзем в холле какой-то новой севастопольской гостиницы, и наш разговор прервался на том, что девушка на ресепшн переключила телевизор на «Россию-24», и мы стали смотреть, как подозрительно неживые сенаторы один за другим говорили, что добро должно быть с кулаками, и что на Украину надо ввести войска.
Люди, которые были в лобби, собрались вокруг телевизора и, практически разинув рты, слушали речи сенаторов. Я смотрел на этих телезрителей — это было очень похоже на сцены оглашения военных манифестов из старых романов, и я меньше всего думал, что когда-нибудь увижу такую сцену вживую. Я не знаю, как надо реагировать на такие вещи. Людей, разинувших рты перед этим телевизором, хотелось обнять — ну и все, пожалуй.
Сцена от прошлого митинга на площади Нахимова так до сих пор там и стоит — на заднике нарисованы орел, якорь, георгиевская ленточка, российский и Андреевский флаги, рядом написано «Отстаивайте же Севастополь». Когда я вышел на улицу после трансляции из Москвы, оказалось, что многие в Севастополе захотели выйти на улицу, и все шли к этой сцене, и даже прошел слух, что сейчас на ней будет концерт. Люди шли, шли, шли, они только что узнали, что, может быть, начнется война, и у них был праздник. У них масленица, пасха, новый год, день победы. Я не хочу, чтобы мои слова выглядели оправданием возможных будущих жертв, но люди, которые шли по Севастополю к площади Нахимова, ждали этого дня много-много лет. Может быть, потом они об этом дне пожалеют, но сейчас у них праздник.
В прошлом репортаже я цитировал москвичей из окружения премьера Аксенова, и некоторые читатели решили, что с Аксеновым работают российские федеральные чиновники, поэтому я должен уточнить — нет, это скорее такое частно-государственное партнерство, то есть не госслужащие. Заодно еще несколько выводов и наблюдений от этих людей, которые кажутся мне неплохо информированными. Перенос референдума о будущем Крыма на 30 марта кажется этим москвичам отличным решением — зачем тянуть, «если народ хочет определенности, и желаемая определенность очевидна». «Пускай люди наконец забудут о своих нелегальных двойных гражданствах», — говорит мой высокопоставленный собеседник, по оценке которого российские паспорта есть уже у половины или больше жителей Крыма. При этом мой собеседник признает, что России менее выгоден Крым в ее составе, чем Крым с неопределенным, «абхазским» статусом. «Это выгодно, к сожалению, и на случай, если потребуется дать задний ход», — добавляет собеседник, по мнению которого, сейчас плана на случай, если что-то с Крымом сорвется, ни у кого нет. «Если что, людям ничего не останется, кроме как защищать свою территорию с оружием в руках и с помощью добровольцев из России», которые, по мнению моего источника, в Крым обязательно хлынут — и уточнил: «Славяне». «Насчет чеченцнв ситуация сложнее, потому что они управляются, как известно, одним человеком, который тоже управляет одним человеком, и вот как эти два человека решат, так и будет».
Но, уточняет мой собеседник, свирепые заявления Рамзана Кадырова уже сыграли свою роль — «Если татарская общественность была активна три дня назад, сейчас она ушла в подполье. Татар на улицах городов нет, они куда-то-то зашкерились». Я как раз слышал от местного не очень информированного парня — «Девчонка татарка звонит, плачет — им чечены сказали, всех татар вырежут»; но по Симферополю ходят и слухи о том, что татар уже кто-то вооружает, и основные неприятности еще впереди. Но мой высокопоставленный источник оптимистичен: «Интересы татарского населения довольно местечковые — получить дивиденды под шумок; не столько новые права, сколько новые земли. Это вся основа крымско татарского протеста», а также: «Результат референдума несмотря на 17 процентов татар предрешен, тем более что не все татары против России».
И если бы я был Екатериной Андреевой, я бы ответил, что время покажет.
