Друзья, представляем вашему вниманию перевод большого обзорного исследования, подготовленного американской частной аналитической компанией Stratfor, о главных вызовах, стоящих перед Турцией. Прочитав текст ниже, вы узнаете о главных императивах внутренней и внешней политики этого государства, и получите исчерпывающее представление о векторах его развития. Ну и кроме того, знакомство с этим материалом позволит вам почувствовать себя в чем-то настоящим разведчиком, читающим специально подготовленную аналитическую справку. Ведь недаром Stratfor называют «частным ЦРУ».
Прародиной турок не является место, где встречаются Европа и Азия, впрочем, это же замечание справедливо и в отношении римлян, живших здесь до прихода последних. Родом турки происходят из нынешней постсоветской Центральной Азии, откуда они мигрировали к южному побережью Мраморного моря во времена монгольского нашествия на Ближний Восток и Европу. Стрэтфор начинает анализировать Турцию с периода переселения турок на побережье Мраморного моря, потому что до тех пор, пока они не закрепили за собой побережье (наиболее знаменитым и убедительным подтверждением чего являлся захват Константинополя в мае 1453 года), они были лишь одной из многих группировок, боровшихся за контроль над регионом. Процесс консолидации занял более 150 лет, но с его окончанием турки превратились из просто очередной волны азиатских иммигрантов во что-то большее – цивилизацию, способную стать великой державой.
География ядра Турции
Современная Турция раскинулась по обеим сторонам перешейка, соединяющего крайние юго-восток Европы и юго-запад Азии. В наше время практически вся турецкая территория расположена на азиатской части перешейка и занимает практически всё Анатолийское плато, разделяющее Чёрное и Средиземное моря и представляющее собой засушливый изрезанный полуостров с мощным гористым пластом. Современная Турция, с ярко выделяющейся азиатской и анатолийской частью, является искажением самой себя. Изначально «Турция» не была гористой страной, а плоскогорье Анатолии было не первой, а, наоборот, одной из последних территорий, освоенных турками.
Высокогорные плато и невысокие горы Малой Азии не являются ядром Турции. Напротив, оно совпадает с ядром своего предшественника – Византийской империи, а именно с землями, окружающими Мраморное море. Эта низменность (европейская часть которой зовётся Фракией) не является широкой и плодородной долиной, подобной Среднему Западу США, и, в отличие от Северной Европы, не изрезана большим количеством судоходных рек. Народы и идеи беспрепятственно распространяются по территориям подобных низменностей, а центральное правительство может легко диктовать свою волю. Результатом этого является политическое единство территории, а реки значительно снижают тамошнюю стоимость перевозки, способствуя росту торговли и, таким образом, накоплению богатства.
Регион Мраморного моря не имеет ни одного из вышеописанных преимуществ, однако местоположение и размеры моря, во многом, способствуют формированию единого политического пространства и накоплению капитала. Можно сказать, что морской климат сглаживает полузасушливую природу региона — это проявляется как в политическом единстве, так и в сельскохозяйственной производительности. В дополнение к этому расположение на склонах Анатолийских гор гарантирует прибрежным низменностям доступ к ряду широких долин, чья высота над уровнем моря недостаточна, чтобы сделать сельское хозяйство трудоёмким, однако же, её хватает для того, чтобы поднимающиеся воздушные потоки давали осадки и таким образом орошали долины. Кроме того, крайне западные анатолийские долины достаточно широки для появления относительно небольших и независимо настроенных меньшинств, в результате центральная власть может легко диктовать свою волю через них. Вкупе с равнинами, раскинувшимися на европейской части морского побережья, получается значительная территория, претендующая на роль ядра, располагающая достаточно надёжным снабжением пресной водой и остающаяся частью единой политической системы благодаря судоходству по Мраморному морю. Может быть, эти земли и не представляют собой единую большую, хорошо орошаемую равнину, они могут быть разделены морем, но они имеют свой потенциал, и это, безусловно, лучшее из того, что здесь есть.
С точки зрения торговли и сопутствующего ей накопления капитала, Мраморное море, в некотором смысле, даже лучше, чем судоходная река. Доступ к морю строго ограничен двумя проливами: Босфором и Дарданеллами. В некоторых местах ширина проливов, ведущих к турецкому ядру, составляет всего милю в поперечнике. Из этого можно сделать два вывода. Во-первых, Турция обладает высокой устойчивостью относительно действий враждебно настроенных по отношению к ней морских держав. Для того чтобы попасть на территорию турецкого ядра, противник должен высадить морской десант на его окраине, а затем противостоять решительно настроенным и хорошо укомплектованным защитникам, имеющим возможность пополнять запасы по суше и по морю. Такой подход, как широко известно благодаря опыту Британской империи в Галлиполи во время Первой Мировой войны, является трудновыполнимой задачей. Во-вторых, географические сужения на море делают его практически внутренним турецким озером, причём с протяжённой береговой линией. Подобное единоличное владение стимулировало развитие культуры морской торговли, уходящей истоками в древность, и позволяло выдерживать экономическую конкуренцию практически с любым речным бассейном. В результате ядро Турции является одновременно столицей богатой и физически защищённой территории.
Последняя, определяющая специфику турецкого ядра особенность региона, имеющего в своём центре Мраморное море, заключается в том, что оный целиком является важным торговым маршрутом. Мраморное море соединяет Эгейское (и через него Средиземное) море с Чёрным, предоставляя Турции возможность единоличного управления морской торговлей и обеспечивая её естественными возможностями для экономической экспансии. Турецкие земли, по сути своей, также являются перешейком между Европой и Юго-Западной Азией, что даёт Турции возможность обеспечить себе такое же господство над сухопутной торговлей между Европой и Азией, как и имеющееся господство над морской торговлей по маршруту Чёрное-Средиземное море.
Это и благословение, и проклятие одновременно. Благословение из-за того, что вся торговля, идущая по суше, обязательно проходит через турецкие земли, предоставляя Турции все вытекающие из этого экономические выгоды. В сочетании с традициями судоходства местных жителей, как туркам, так и византийцам удалось установить региональное, а во многих случаях и глобальное многовековое торговое господство. Например, партнёрство с торговыми городами долины реки По в Италии дало туркам многовековую монополию на торговлю между Европой и Азией.
Однако, как и в случае любого другого перешейка, полоска суши здесь сужается, что позволяет крупным вражеским сухопутным формированиям сконцентрировать свои силы и двигать их к упирающейся в море половине ядра (с другой половиной, находящейся на другой стороне моря). Именно так тюрки, двоюродные братья монгол, предшественники нынешних турок, вытеснили византийцев. В целом, ядро Турции является более уязвимым к наземному вторжению, чем к вторжению с моря.
Геополитические императивы Турции:
— Установить блокирующее положение в Анатолии
— Расширять свои территории по Дунаю до Вены
— Разработать политическую и экономическую систему для интеграции покорённых народов
— Захватить и удерживать Крым
— Создать военно-морские базы по всему восточному Средиземноморью
Многие империи формировались после того, как метрополия установила контроль над местными землями. Например, как только Англия стала контролировать всю Великобританию, вполне логично, что она начала превращаться в империю (во многом потому, что всё возможное на острове было сделано). Конечно, нет ничего, что бы требовало от Англии подобной трансформации. Очевидно, что империя обогатила Англию и сделала её более безопасным местом, но даже если Англия осталась бы в границах Великобритании, это всё равно был бы мощный, успешный, находящийся в безопасности политический субъект.
Однако в случае турок подобная логика не срабатывает. Мраморное море имеет много преимуществ, но оно не является значительной по размерам территорией и не может похвастаться отсутствием региональных конкурентов. Если ограничиваться только территориями, прилегающими к Мраморному морю, то туркам будет не хватать как стратегической глубины, так и численности населения. Турки могут ограничить свой доступ к миру в рамках своего мини-Средиземноморья, но тогда они не смогут воспользоваться многими экономическими выгодами, которое оно им сулит. Регион Мраморного моря процветает благодаря торговле; изоляционизм значительно ограничивает торговлю, а вместе с ней и турецкие варианты развития. И если бы турки были обращены внутрь себя, то это бы ограничило торговлю между Азией и Европой и фактически являлось бы приглашением для какой-нибудь крупной державы устранить эту заглушку.
Осознание этих недостатков заставляет любого, кто контролирует земли вокруг Мраморного моря, расширяться. Так же как и японцы, вынужденные расширяться для обеспечения себя ресурсами и рынками сбыта, как русские, вынужденные расширяться для обеспечения себя надежными границами, турки фактически отдаются на заклание в экономическом, политическом и военном отношении, если они не могут самостоятельно создать для себя нечто большее, чем небольшое государство.
Заблокировать возможность продвижения противника через Анатолию
До того, как начать расширение, туркам необходимо обеспечить безопасность своего тыла, что означает движение вглубь Анатолии. Как было сказано ранее, регион Мраморного моря является богатой, единой территорией, ориентированной вовне. Но ничто из этого не относится к тому, что является территорией современной Турции, а именно к Анатолийскому полуострову.
Анатолия более засушливая и имеет более изрезанный ландшафт, чем регион Мраморного моря, что резко повышает расходы на создание инфраструктуры и ведение сельского хозяйства. Обычно любой полуостров является очагом морской культуры, однако береговая линия именно этого полуострова гладкая, что сильно ограничивает количество хороших портов. Важно и то, что тамошние горы расположены близко к береговой линии, в результате, в отличие от региона Мраморного моря, здесь мало внутренних районов, к которым можно было бы одновременно обеспечить доступ с моря и которые были бы пригодны для освоения. Существуют стоящие исключения: плоские прибрежные анклавы Анталии и Аданы, однако характерными являются крайне ограниченные прибрежные зоны. Долины Анатолии также расположены выше уровня моря, чем те, что находятся на западной оконечности полуострова, к тому же они более узкие и крутые. Это стимулирует развитие независимых местных культур и затрудняет централизованное управление. В общем, Анатолия настолько же неблагоприятная в части накопления капитала, местечковая и замкнутая в себе территория, насколько регион Мраморного моря обращён вовне и способствует накоплению капиталом.
Из-за этого в начале своей экспансии турки были мало заинтересованы в захвате всей Анатолии, стоимость подобного мероприятия просто перевешивала возможные выгоды. Но им надо было убедиться, что выходцы из Анатолии не в состоянии совершать набеги на турецкое ядро и что любая империя не сможет использовать мост, который представляет собой Анатолийский полуостров, для того чтобы достичь побережья Мраморного моря. Решение заключается в создании блокирующей позиции за пределами восточной части долин, которые выходят к Мраморному и Эгейскому морям. Конкретное место не имеет значения, но, по большинству критериев, лучше, чтобы подобная заглушка была расположена максимально близко к западной оконечности полуострова, на расстоянии не более одной трети от протяжённости полуострова. По мере продвижения на восток Анатолия становится выше, засушливее и имеет более изрезанный ландшафт. Конечно, никто не планировал продвигаться за пределы 36-го меридиана, туда, где заканчивается Средиземное море, а полуостров переходит в Азию. Подобные действия столкнут Турцию с ещё большим количеством сухопутных соперников.
Стратегические выгоды от создания подобного заслона практически не имеют себе равных. Начать вторжение через Анатолию так же сложно, как и заниматься её управлением и развитием. Заслон в виде Анатолии сильно ограничивает возможности азиатских держав в войне с Турцией, которая может использовать весь полуостров в качестве буфера, даже если он и не находится под её контролем. В результате у Турции развязаны руки для того, чтобы сосредоточиться на плодородных европейских пастбищах.
Двигаться по Дунаю к Вене
Долина Дуная является первым наиболее вероятным направлением турецкой экспансии по целому ряду причин. Во-первых, это ближайшая достойная внимания крупная речная долина – она расположена всего в 350 километрах от Мраморного моря. Во-вторых, в черноморском регионе нет соперников, являющихся морскими державами. Чёрное море слишком бурное для того, чтобы любой мог держать там свой флот, большая часть морского побережья здесь прямая, а во время зимы северная его часть покрывается льдом. Только турки располагают глубоководными незамерзающими портами с благоприятными погодными условиями (в основном они находятся в Мраморном море). Они позволяют Турции не бояться вероятных конфликтов, что практически является синонимом их морского господства в этом регионе. Таким образом, туркам легко использовать свои военно-морские силы для поддержки своих операций в восточных Балканах. (Водный транспорт эффективнее сухопутного вне зависимости от того, о каких грузах идёт речь, коммерческих или военных). В-третьих, Дунай сам по себе – замечательная награда. Это самая длинная река в регионе, к тому же она судоходна на всём своём протяжении до южной Германии, а вдоль её берегов тянутся пашни.
Для более эффективной защиты завоёванных территорий турки могут использовать четыре естественных оборонительных рубежа. Первый расположен на территории современной Болгарии. Балканские горы, которые пересекают центральную Болгарию с запада на восток, а также Родопские горы и горный массив Рила на юго-западе страны эффективно отделяют юго-восточный край Европы от остального континента. Турки просто двигались в сторону от Мраморного моря, поднялись по долине реки Марица, закрепились на месте нынешней Софии, и в результате отрезали и начали переваривать территорию, своими размерами лишь ненамного уступавшую землям, окружавшим Мраморное море; и всё это без необходимости держать в уме возможное вторжение из регионов, расположенных по границам захваченных земель.
Второй рубеж расположен в месте, где Карпаты почти доходят до Чёрного моря, севернее болотистой дельты Дуная, на территории современной Молдовы. Это место часто называют Бессарабским проходом (Bessarabian Gap – англ.) – оно позволяет туркам сконцентрировать свои силы и сдерживать любого противника, который бы продвигался из Евразийских степей. Вкупе с поддержкой турецкого флота и благоприятствующему обороне характеру дельты Дуная Турция имеет здесь бесценный оборонительный рубеж.
Третий рубеж расположен в долине Дуная, если точнее, им является сама река в месте, где граничат современные Сербия, Румыния и Болгария. Именно здесь румынские Карпаты и болгарские Балканы сходятся на Дунае, формируя знаменитые Железные ворота, череду отвесных скал и порогов, препятствующих прохождению как сухопутного, так и водного транспорта. Организация обороны в этом месте позволяет предотвратить наступление любой державы с запада Балканского полуострова. Контроль над вторым и третьим оборонительными рубежами позволяет туркам легко управлять и осваивать плодородные земли современных севера Болгарии и юга Румынии.
Последним и наиболее критичным оборонительным рубежом является Вена, расположенная на территории между Карпатами и Альпами. Если турки будут иметь возможность удерживать Вену, то, вкупе с подконтрольной Бессарабией, они смогут создать чрезвычайно эффективную оборонительную позицию против любой североевропейской страны или их коалиции. Между Веной и Бессарабией располагаются Карпаты – горная цепь, по степени непроходимости соперничающая лишь с Альпами.
Однако добраться до Вены весьма проблематично. В отличие от остальных земель, которые турки могут прибрать к рукам постепенно, Паннонская равнина располагается между Железными воротами и Веной. Одна она по своим размерам больше, чем все остальные захваченные турками территории, вместе взятые. В дополнение ко всему долина изрезана несколькими судоходными реками, одной из которых является Дунай. Безусловно, эти земли являются желанным трофеем, за который ведётся борьба.
Однако и сами земли долины не пустуют. Благодаря практически не имеющей себе равных урожайности здесь проживает множество людей. Местные власти располагают капиталом и более чем в состоянии организовать собственную оборону, поэтому туркам потребуется их покорить. Кроме того, регион обладает рядом водных и горных барьеров, которые препятствуют войсковым манёврам и способствуют возникновению и сохранению нескольких независимых друг от друга этносов (в наше время к ним относят хорватов, сербов и венгров). Всё ещё сильнее осложняет тот факт, что на восточном краю Паннонская равнина граничит с Трансильванией, уникальным регионом, состоящим из гор, рек и изолированных равнин. Их совокупность являет собой географическую аномалию – зажиточные и густонаселенные горные крепости. Сочетание капитала, создаваемого благодаря наличию как равнин, так и водных путей, с политической раздробленностью, возникшей благодаря другим особенностям территории, делает Паннонскую равнину потенциальным огневым мешком (район, подготовленный для эффективного огневого поражения противника – примечание переводчика), особенно в силу того, что неизбежной частью любых турецких операций здесь является прохождение через Железные ворота, и того, что североевропейские державы, как и сами турки, осознают важность Вены. Этот город – не просто крепость, расположенная в стратегически важном районе, но также и дверь, открывающаяся в обе стороны.
В конце концов, четвёртая стратегическая блокирующая позиция оказалась просто вне зоны турецкой досягаемости: несмотря на две масштабные, длиной в несколько десятилетий, военные кампании они так и не обеспечили себе контроль над городом. В результате европейцы смогли обескровить Османскую империю в Паннонской равнине, посеяв семена, всходы которых должны были ознаменовать уход Османской империи из Европы и её последующий развал.
Разработать политическую и экономическую систему для интеграции завоеванных народов
Как и большинство других империй, Османская империя росла настолько быстро, что ей потребовалось разработать специальные методы, которые помогли бы ей справляться со своими успехами. Несмотря на то, что турки так и не смогли захватить Вену, тот факт, что они достигли того уровня, при котором можно было попытаться это сделать, означает, что они уже контролировали значительные территории. В самом деле, находившаяся под турецким контролем часть долины Дуная ниже Железных Ворот уже являла собой пригодные земли, примерно в пять раз превосходившие своими размерами земли в регионе Мраморного моря. Если бы Паннонская долина была захвачена, то она удвоила бы имевшиеся земли. Она также была бы наиболее плодородным регионом во всей империи.
Проблема любой власти из региона Мраморного моря заключается в том, что она просто не может позволить себе вытеснить завоёванные народы, даже если бы это потребовалось – ей просто не хватит людей для заселения зачищенной территории. Завоёванные земли были слишком обширны, чтобы ими можно было управлять исключительно силами самих турок, возможностей которых не хватало не только для возделывания, но даже для контроля над данной территорией. В отличие от русских, которые численно превосходили население завоёванных территорий и могли осуществлять управление с помощью грубой силы, турецкое превосходство было лишь относительным. Турки нуждались в населении покорённых земель не только для того, чтобы получать с этих земель доходы, но также для пополнения армии или даже для командования войсками. Относительная нехватка самих турок означала, что завоёванные народы должны были захотеть стать частью империи. Ключом была интеграция, а не эксплуатация.
Результатом было возникновение первой в мире по-настоящему полиэтничной системы управления (в отличие от полиэтничной империи). Если существующие местные органы власти присягали на верность империи, то они получали значительную автономию в вопросах управления населением. В некоторых местах даже поддерживались отношения сюзерен-вассал, в результате чего местные власти могли собирать свои собственные налоги при условии, что часть этих налогов шла в центр и что вопросы обороны и внешней политики местные власти отдавали на откуп империи.
Целые части городов целиком были закреплены за различными этническими группировками, в результате чего мусульмане жили по исламским законам, а остальные – в соответствии с местными традициями. Как правило, религии, отличавшиеся от доминировавшего среди турок суннитского ислама, почитались, а светская власть передавалась в руки местных религиозных лидеров с целью усиления их позиций. Высокопоставленные чиновники, не только местные, но и жившие в Стамбуле представители имперской бюрократии, часто были выходцами из покорённых народов. По традиции, великий визирь, бывший вторым по могуществу человеком в империи, никогда не был турком. А янычары, являвшиеся наиболее боеспособной частью вооруженных сил, которой могла похвастаться империя, состояли почти исключительно из этнических не-турок. Конечно, было очевидно, что власть принадлежит именно туркам. Если турецкие или мусульманские законы в чём-либо противоречили местным или христианским законам, то не было никаких сомнений, чьи принципы возобладают. Но факт остаётся фактом, Стамбул выстраивал государственную систему, которая давала завоёванным народам веские причины для того, чтобы жить, работать, зарабатывать и даже умирать за империю.
Однако не ко всем завоёванным народам отношение было одинаковым. Как можно предположить из хода турецкой экспансии, не все земли на Балканах рассматривались в качестве желанной добычи. Равнины бассейна Дуная сформировали экономическое и даже интеллектуальное ядро империи, но Балканы – это не только и не столько равнины. На Балканском полуострове много гор и, следовательно, жителей этих гор, прежде всего греков, албанцев, южные хорватов, южных сербов и западных болгар. (Последние две группы с тех пор разделились, в результате чего возникли черногорцы и македонцы.) Эти люди жили не на плодородных равнинах, на которые претендовали турки, а, по большей части, в гористых территориях, доходы от которых не компенсировали создаваемые этими народами проблемы. Развитие подобных регионов было экономически неблагодарной задачей, а вопросы обеспечения безопасности в горах на Балканах были такими же сложными, как и в Анатолии. Турки видели мало смысла в интеграции этих людей в османское общество, а турецкое обращение с ними больше походило на то, как другие империи той эпохи относились к покорённым народам. Выходцы из этих земель всё ещё могли сделать карьеру, но таким образом они лишь подтверждали сложившееся положение вещей.
Захватить и удерживать Крым
Территория вокруг Дуная является единственной, которая может быть легко захвачена и выгодно использована силами из региона Мраморного моря. После захвата необходимо заняться упреждающей (активной) защитой, иными словами, туркам надо понять, какие передовые позиции им требуется удерживать, чтобы предотвратить исходящие от других региональных держав угрозы турецкому ядру в районе Мраморного моря или землям на Балканах. Захват Вены решает проблему Северо-Европейской равнины. Это оставляет потенциальным соперникам только две возможности: Евразийская степь и Средиземноморье.
Решение проблем с Евразийской степью проще и, безусловно, дешевле, чем решение проблем со Средиземноморьем. Евразийская степь является центральной частью обширной, практически не имеющей разрывов равнины, раскинувшейся от Бордо во Франции до Тяньцзиня в Китае. Несколько держав: от Испании, Франции, Германии и Польши до России, Монголии и Китая в течение веков проливали кровь, пытаясь обеспечить своё господство на этой территории. Турции не хватает населения, чтобы включиться в эту игру. Наиболее эффективной стратегией по ограничению способности этого супер-региона вмешиваться в балканские, черноморские и анатолийские дела является та, при которой контролирующий эту часть Евразийской степи субъект, а традиционно, таким субъектом является Россия, вынужден постоянно обороняться. Наиболее ценной территорией, необходимой для достижения этой цели, является Крымский полуостров.
Причина этого в том, что Крым (имеющий примерно такой же размер, что и регион Мраморного моря) связан с материком лишь посредством перешейка длиной 6,3 километров, а это означает, что всего лишь одно оборонительное сооружение способно относительно легко выдерживать массированную атаку. Крым также делит Северное Причерноморье на две части, ставя крест на большей части военных или торговых возможностей для державы, контролирующей северный берег Чёрного моря.
Положение Крыма сильно влияет на сток Дона, являющегося одним из очень немногих судоходных путей в сфере влияния России. От дельты Дона Крым отделяет Азовское море, замерзающее в зимнее время года (то же самое можно сказать и о реке, практически полностью покрывающейся льдом почти каждый год). Таким образом, ограниченный турецкий военный контингент в Крыму способен легко уничтожить любые сезонные военно-морские силы России, которые предпримут попытку вырваться из дельты Дона. До недавнего времени судостроение было почти невозможным при условии наличия льдов, так что русские имели в своём распоряжении лишь несколько месяцев на подготовку, в то время как турки при необходимости просто могли перемещать свои более крупные и лучше подготовленные силы из своих незамерзающих портов. Подобный контроль над устьем реки означает, что любая торговля, ведущаяся через Дон и Чёрное море, должна вестись по правилам, установленным в Крыму.
Наконец, использование Крыма в качестве базы позволяло туркам совершать регулярные набеги в любую точку Северного Причерноморья. На любом участке турки имели возможность нанести огромный урон русским землям, после чего покинуть их до того, как русские пускали в ход свои медленные, но численно превосходящие сухопутные силы.
Создать военно-морские базы по всему восточному Средиземноморью
Последний императив Турции – дублирование Крымской стратегии на восточную часть Средиземного моря. Здесь не существует одной ключевой точки, подобной Крыму в Чёрном море. Однако и тут есть определённые места, которые могут быть захвачены в экономических целях. Военно-морские объекты в Эгейском море, наиболее достойным из которых является остров Крит, обеспечивают определённую степень безопасности для турецкого ядра в регионе Мраморного моря. Если прибавить к этому Кипр, то в результате турки смогут удерживать все основные потенциальные морские базы в регионе, что позволит им получить оперативный контроль над Суэцким регионом, долиной Нила, Меккой и остальной частью Хиджаза. После обеспечения контроля над восточным Средиземноморьем, взгляд турок устремляется в сторону полуострова Шарика (современный северо-восточный Тунис), к Мальте и Сицилии, так как их захват позволяет целиком блокировать доступ к восточной части Средиземного моря.
Однако, в отличие от расширения по Дунаю, выгоды от движения по средиземноморскому направлению не настолько очевидны, и, в отличие от занятия Крыма, данное мероприятие – не из дешёвых. Расширение в сторону Дуная было органичным. Захват первой территория дал возможность получить географическую заглушку, что привело к возможности захвата следующей территории и к доступу к следующей заглушке (и так далее). Процесс был самоподдерживающимся до тех пор, пока турки слой за слоем не обросли географическими баррикадами, каждая из которых снабжала их продовольствием, капиталом и солдатами. Крым же позволил туркам нанести русским максимальный урон при минимальных затратах в ресурсах.
Восточная часть Средиземного моря является гораздо более враждебным и менее выгодным регионом, чем долина Дуная, и также здесь нет ни одного места, подобного Крыму. Эгейские острова имеют небольшое население, ограниченные ресурсы и требуют внешнего снабжения. Если они не будут удерживаться целиком, то противник, в случае применения им стратегии постепенного перехода с острова на остров, мог использовать их для того, чтобы приблизиться к турецкому ядру. Кипр имеет больше населения, чем острова Эгейского моря, но относительная нехватка на острове пахотных земель означает, что любые войска здесь фактически будут являться оккупационной силой; а политическая и экономическая интеграция здесь невыгодна. В результате здесь стоит ожидать возникновения восстаний, подобных тем, что происходили в любой из горных провинций Османской империи. И если контроль над этой территорией будет утерян, то также будут потеряны и провинции, которые требуют прикрытия флотом (например, провинции в Северной Африке).
Чрезвычайно мобильный характер вооруженного противостояния на море означает, что возможность надёжного контроля над восточной частью Средиземного моря будет сомнительной, если турки не смогут удерживать все тамошние острова. Но даже если все они и находятся под контролем Турции, то в любом случае, любая империя, имеющая в основе эти военно-морские базы, будет полностью зависеть от их внешнего снабжения. Турки могли бы установить сухопутное снабжение Мекки и Каира через Левант, но подобные линии поставок были бы значительно медленнее и дороже их морских аналогов. А внутренние пустыни Ближнего Востока вызывали два дополнительных осложнения. Во-первых, продвижение вглубь по соотношению затрат и выгод было даже хуже, чем в горных районах, уже находящихся под турецким контролем. Во-вторых, узость прибрежной полосы означала, что большинство линий снабжения в любом случае огибало бы побережье, что делало их уязвимыми в том случае, если турецкое господство на море в этом регионе было бы под вопросом.
Восточная часть Средиземного моря требовала создания значительных и, следовательно, дорогих военных сил просто для того, чтобы попытаться создать империю, в то время как область Дуная имела достаточно сельхозугодий, капитала и людей, чтобы защитить себя. Поэтому дунайская часть империи развивалась органически, в то время как средиземноморская страдала от имперского перенапряжения.
Оставшиеся турецкие территории
В районе Мраморного моря есть много регионов, имеющих ограниченное применение, которые, тем не менее, были поглощены Османской империей.
Большая часть этих территорий расположена в западных и южных Балканах. Такие регионы, как сегодняшняя Босния и Греция, стали частью империи в значительной степени потому, что здесь не было никакой другой силы, способной со знанием дела бороться за них. После того как турки продвинулись по Паннонской равнине, эти регионы были в значительной степени отрезаны от остальной части Европы. Это позволило туркам легко прибрать их к рукам. Многие части этого региона были полезными активами: Босния, например, являлась удобным торговым коридором в Европу, но, в целом, они были слишком гористыми, чтобы приносить пользу. Эти регионы просто свалились в руки Османской империи, потому что у них не было альтернативы. Так что как только турки отступили от Дуная, эти регионы также откололись от империи.
Остальные земли, как, например, земли на юге Украины, перевернули Османскую стратегическую доктрину с ног на голову. Обычно Крым использовался в качестве базыа для совершения диверсионных набегов на русскую часть побережья с целью их разорения. Но как только в середине XVI века было решено удерживать побережье, русские – с их превосходством в размерах населения и армии – смогли вернуть должок. Подобная территориальная экспансия лишь обескровливала турок и способствовала перенапряжению и падению империи.
Точно так же экспансия в сторону Кавказа и Месопотамии не являлась масштабной стратегической или экономической целью. Помимо того что рельеф этих земель гористый, а часть их засушлива, в силу чего они имеют сомнительный хозяйственный потенциал, они также не могут похвастаться наличием судоходных рек и обе расположены за восточной границей Анатолии. Развитие региона требовало осуществления крупных финансовых трансфертов из других частей империи. Любое значительное движение на Кавказе приводило к борьбе с русскими за удержание территории, что численно уступающие русским турки не выдерживали. Любое крупномасштабное вложение в Месопотамию заставляло Турцию напрямую конкурировать с Персией, гористым государством, противостояние с которым Турция могла себе позволить, только при отсутствии угроз на остальных границах (что было редкостью). Снабжение расквартированных в обоих местах гарнизонов было проблематично даже в лучшие времена, а в результате захвата русскими Крыма в 1783 году стало невозможно полагаться и на перевозки по морю.
Месопотамию можно было снабжать только по земле. Конфликты с обеими местными державами случались с завидным постоянством, и, хотя турки и не проигрывали в каждой битве, подобные конфликты постепенно истощали турецкие силы.
Северная Африка является перспективным приобретением для империи только при достижении военно-морского господства в восточной части Средиземного моря, а использование Нила – при всех существующих достоинствах – полностью зависит от сильного военно-морского командования. Неудивительно, что, за исключением западной части Балкан, все эти земли не сразу стали частью Османской империи, и были одними из первых, которые были сданы.
Можно сделать следующий вывод: вполне логично, что большая часть территорий, присоединённых к империи в конце османского периода, была присоединена достаточно поздно. Они были малополезны империи в части усиления её экономической мощи, однако они значительно истощили казну Стамбула благодаря затратам на развитие и оборону, необходимым просто для удержания этих регионов. Не то чтобы они были бесполезны. В то время как Месопотамия и Кавказ открыли Турцию для ударов со стороны персов и русских, они также помогли сдерживать рост персидской и русской мощи, так что не следует путать «менее полезные» с «бесполезными». Однако обеспечение господства в этих регионах было бы возможным, только если остальные части Османской империи могли бы поддержать данные усилия в виде предоставления солдат и денег; в отличие от Дунайского региона, эти территории не приносили доходов казне и не могли содержать себя. После того как европейцы смогли вытеснить турок из Паннонской равнины и, в конечном счёте, вообще с Балканского полуострова, большинство экономически выгодных регионов империи было утеряно, что оставило её только с дорогостоящими частями.
Наше время: то же окружение…
В своём развитии в наше время современная Турция сталкивается с двумя серьёзными препятствиями: маршруты для расширения затруднены, а менталитет турок изменился.
Во-первых, сложности с расширением. Турция решила изолировать себя от мира после полного своего поражения во время Первой Мировой войны. Османская империя исчезла, туркам пришлось искать новый смысл своего существования, и в этом поиске у них просто не было альтернативных вариантов. Османская империя была успешной, потому что она была в состоянии использовать свою географию для экономической выгоды – сухопутный мост между Европой и Азией, а также Босфор и Дарданеллы в течение 300 лет были торговым маршрутом мирового значения. Но не в XX веке. Корабли дальнего плавания дали Европе прямой доступ на Дальний Восток и способствовали повышению роли обеих Америк, в результате Восточное Средиземноморье из перекрестка мировой торговли превратилось в изолированную заводь. И это было только начало.
Поражение в Первой Мировой войне и Великая депрессия оказались безжалостны к народу, привыкшему к богатству и уважению. Анкаре удалось остаться вне Второй Мировой войны, однако это было возможным в значительной степени потому, что ни одна из воюющих сторон не решилась её привлечь. Последнее, чем союзники хотели бы рисковать, было удержание нацистами Босфора и Дарданелл, и последнее, что желала Ось, была Анатолийская сухопутная война, которая потребовала бы удержания проливов.
В 1946 году и так незначительное количество позиций в турецком меню сократилось до одной: равнение на Запад. Насколько в этот период выросла мощь Советского Союза, настолько же снизились возможности Турции; к концу Второй Мировой войны советские войска обосновались на границах Турции на Кавказе и Балканах. Вскоре военные советники из Москвы появились в Ираке и Сирии. Находясь далеко не в центре мировой торговли, Турция оказалась в окружении одних из наименее динамичных и самых закрытых экономик в мире, оказалась на пустынном перекрестке. Единственный возможный путь к процветанию заключался в экономической интеграции с Европой, но традиционный способ для турок в этом направлении – через Дунай – теперь был внутренней советской зоной. Любое экономическое развитие, которое планировали турки, нужно было финансировать исключительно за счёт региона Мраморного моря, а отсутствие непосредственных торговых партнёров означало, что торговля не могла выстраиваться на условиях Анкары. На фоне выступлений против такого рода развития экономики и безопасности, вкупе с Советами, поддерживавшими повстанческие силы внутри Турции, неудивительно, что Турция стала своего рода западным протекторатом, сначала вступившим в НАТО, а затем присоединившаяся к подобию зоны свободной торговли с Европейским Союзом. У Турции просто не было других жизнеспособных вариантов.
С окончанием Холодной войны ситуация на территориях вокруг Турции снова изменилась, на этот раз она напоминала первые дни Османской экспансии. В последние годы Холодной войны Советский Союз вместо того, чтобы влиять (если не прямо управлять) на большинство пограничных с Турцией государств, просто ушёл отсюда. В тот же период не менее семи локальных конфликтов вспыхнули на Балканах и Кавказе, в то время как американцы начали проведение операции «Буря в пустыне» против Ирака. Жесткий каркас, окружавший Турцию, исчез, превратившись в регион, в котором несколько крупных держав теперь стремились обозначить свои собственные сферы влияния.
В наши дни Россия восстаёт из руин бывшего Советского Союза, Европейский Союз обсуждает возможность включить в себя все страны Западных Балкан (или только некоторые самые сочные куски), а США и Иран спорят над тем, что за баланс сил сложится в Месопотамии. Турция везде рассматривается в лучшем случае, как второстепенный игрок. Европейцы уже давно считают, что Турция утратила былую мощь, в результате чего в европейском проекте ей отводится роль, в лучшем случае, транзитной зоны для энергетических потоков. Возрождение России одной из целей имеет усиление своего влияния на Азербайджан, единственную страну на постсоветском пространстве, отношения с которой после 1992 года Турция может записать себе в актив. Только Соединенные Штаты отводят Турции роль за пределами её границ, но даже в Вашингтоне эта роль мыслится исключительно в качестве представителя американских интересов, для начала в Ираке, а потом и в более широких границах. Для державы с такой грандиозной имперской историей подобные скоропалительные изменения вызывают в равной мере как смирение, так и озлобление.
Тем не менее, Турция не только по-прежнему существует, но также собирается вернуться на мировую арену. 90-летняя неподвижность турок имела место только потому, что политическая география региона изменилась так, что ограничила возможности Турции по оказанию влияния на своих соседей. Тем не менее, расклад, который сделал возможным эти ограничения, исчез в конце Холодной войны. Турция теперь могла свободно возобновить отношения со своими ближайшими соседями и, что более важно, эти соседи могли свободно взаимодействовать с Турцией. По состоянию на 2010 год соседи Турции, если она не прекратит свою самоизоляцию, смогут опрокинуть её с пугающей лёгкостью, так что, как и в начале времён Османской империи, турки осознали, что они должны или расширяться, или погибнуть.
Таким образом, Турции вновь предстоит возникнуть на мировой арене, но это будет нелегко, ведь даже очевидные варианты расширения создают проблемы и риски. С одной стороны Балканы являются домом для не менее двенадцати крупных коренных этносов, не говоря уже о таких более мелких фракциях, таких как боснийские сербы и греко-албанцы. За редким исключением в виде долины Дуная, Балканы испещрены горными цепями, лесами и полуостровами, что в результате даёт регион, в котором ни одна местная власть не может обеспечить своё господство над остальными. Почти каждый из двенадцати этносов сделал ставку на доминирование, а те, кто не сделал, стремятся обрести благосклонность внешних сил, присутствующих в регионе. Каждая группировка имеет главную и второстепенные оси, делающие возможным столкновения практически с любой другой группировкой, а большинство из них также делится между собой по тому, на чью сторону, кто и в какой момент вставал. В результате местная геополитика настолько терниста, что способна погубить – и погубила – несколько империй. Без империй же не обходится и сегодня. Совокупность Балкан сегодня – это члены, претенденты на вступление и протектораты ЕС и НАТО, что резко ограничивает возможности Турции по возвращению себе былой сферы влияния. А все вышеизложенное представляет собой «лучшую» часть пирога для Турции с точки зрения соотношения затрат и выгод.
Также есть Кавказ, где проживают не только грузины, армяне и азербайджанцы, у которых хватает нелюбви друг к другу, но также русские и иранцы. Две основные горные цепи Кавказа являются домом для буквально десятков небольших этносов, земли многих из которых являются крошечными горными цитаделями. Наиболее печально известным этносом из всех являются чеченцы. По сравнению с Балканами земля на Кавказе жёстче, горы выше и круче, а возможностей для накопления капитала меньше. Кавказ не является ни краем одного из самых богатых континентов мира, ни транзитной станцией трансконтинентального торгового маршрута, коей являются Балканы. Вместо этого Кавказ страдает от близкого соседства с Евразийской степью, которая принесла сюда бесконечные волны захватчиков. Есть очень веские причины, почему это один из последних регионов, в направлении которого двигались турки.
В конечном счёте, регионом, на котором турки будут концентрировать свои усилия в ближайшие годы, является Левант. Характеристика рельефа тут, на первый взгляд, не вызывает вопросов: узкая прибрежная полоса, за которой расположена горная цепь, но ключевые слова здесь – «на первый взгляд». Тот факт, что Ливанский хребет имеет несколько кряжей, а река Иордан впадает в Мёртвое море, а не выходит к морскому побережью, крайне усложняет этническую структуру региона. Один крошечный Ливан является домом не менее чем для 18 религиозных групп, не говоря уже обо всем разнообразии, которое процветает на территории, на которой сегодня находятся Сирия, Иордания и Израиль. В результате морская держава здесь может контролировать прибрежную зону (как крестоносцы), а союзы с некоторыми местными фракциями против других игроков могут даже позволить немного продвинуться вглубь территории региона. Однако этот регион никогда не может быть по-настоящему завоёван. Здесь пересекается слишком много интересов слишком большого числа фракций. И, в отличие от Балкан, Левант не имеет ни чёткой экономической артерии, ни даже разумных барьеров, которые могли бы изолировать какую-либо часть региона от остальных. Горы просто недостаточно высоки, а Евфрат предоставляет собой широкий и открытый коридор, благодаря которому силы в Месопотамии и Иране время от времени принимают участие в Левантийской игре.
И, в отличие от Балкан или Кавказа, в Леванте нет одной господствующей силы. Американцы уже уходят, у иранцев не хватает сил, чтобы как следует влиять на происходящее не у своих непосредственных соседей, а Израиль не заинтересован в расширении собственной территории. Но подобное отсутствие интересов глобальных держав в этом регионе не бессмысленно. Ближний Восток, если рассматривать его как территорию, раскинувшуюся от Марокко до Ирана, по размерам экономики составляет всего три четверти Испании, а по своим размерам он больше всей Европы. Регион – удобное для турок место, чтобы сделать первые шаги, и лёгкий способ заявить о себе на мировой арене после девяностолетнего перерыва, но это не тот регион, который можно было бы использовать в качестве топлива для возвращения былого могущества. Соотношение издержек и прибыли слишком мало. Но эта та цена, с которой турки знакомы не понаслышке, так как находящиеся здесь осколки бывшей империи, это осколки именно Османской империи, а не какой-то другой.
… Иная Турция
Второй проблемой, ограничивающей развитие сегодняшней Турции, являются перемены в менталитете турок, связанные с изменениями в политической географии страны.
Современная Турция представляет собой лишь малую часть того, что исторически входило в сферу её влияния. Крым в конце XVIII века стал частью России, в течение XIX века от Турции часть за частью отрезали Балканы, и, наконец, в начале XX века откололись арабские земли. В распоряжении турок осталась только одна территория, не являющаяся ядром страны – Анатолийский полуостров.
В отличие от других территорий, находившихся под контролем Османской, а до неё Восточной Римской империи (Византии) в момент их расцвета, ценность Анатолии сомнительна. В отличие от Балкан тут мало пригодных для использования рек, а по сравнению с Крымом отсутствует явно выраженная стратегическая ценность. Анатолия также не является промежуточной остановкой на пути к ценным землям Леванта. В отличие от той же Месопотамии Анатолия даже не может нормально прокормить себя. Чем дальше на восток полуострова, тем более крутой, засушливой и скалистой становится земля, а размер площадей тамошних долин уменьшаются. Словом, по мере продвижения на восток, все преимущества, имеющиеся у земель в регионе Мраморного моря, неуклонно сходят на нет до полного их исчезновения на границе с Кавказом и Ираном. Учитывая степень засушливости, высоту, крутизну, а также окружение Анатолии, её развитие требует вложения громадного количества ресурсов при очень скудной отдаче.
Союз богатого региона Мраморного моря с бедным Анатолийским полуостровом, поддерживаемый девяностолетней изоляцией, кардинально изменил Турцию и турок.
Во-первых, этот союз поднял вопрос баланса власти, не существовавшего во времена империи. Поскольку к 1920 году современная Турция была лишь частью громады Османской империи, то турки практически потеряли возможность инвестировать создаваемый в регионе Мраморного моря капитал куда-либо, кроме как обратно в этот же регион и в Анатолийский полуостров, а оставшийся после гибели империи ручеёк практически иссяк во время Холодной войны. В течение трёх поколений турки неуклонно работали над Анатолией, инвестируя в инфраструктуру, образование, и медленно, но неуклонно урбанизировали тамошнюю территорию. По мере развития в Анатолии не только появились местные бизнесмены, представители региона неуклонно расширяли своё присутствие в бюрократическом аппарате, полиции и армии. К началу 2000-х годов Анатолия культурно и экономически созрела для того, чтобы бросить вызов господствующему в политической, культурной, экономической и военной жизни и доселе недостижимому региону Мраморного моря. Было бы упрощением сказать, что нынешние споры между светскими и религиозными группировками Турции имеют под собой исключительно географическое происхождение, но таким же упрощением было бы утверждение, что данные противоречия имеют в основе исключительно религиозную основу. Оба этих фактора накладываются и усиливают друг друга.
Во-вторых, за последние три поколения представления о жизни у турок изменились настолько, что турки-османы, пожалуй, не признали бы своих нынешних потомков. Турецкая культура времён империи, как и византийская до неё, была чрезвычайно космополитичной и уверенной в себе. Доступ к морским и торговым возможностям, предоставляемым регионом Мраморного моря, в сочетании с безопасностью, обеспечиваемой благодаря очень ограниченным возможностям проникновения в это море, предоставили туркам возможность легко накапливать капитал и возможность легко обеспечить его защиту.
Превращение в империю только укрепило это сочетание открытости и безопасности. Большой бассейн Дуная давал туркам один плодородный регион за другим, но Османской империи не хватало демографических сил, чтобы вытеснить местных жителей и заселить землю турками. Решением явилась интеграция народов, населявших ценные территории, в Османское общество. Болгары, румыны, сербы и венгры могут, конечно, оспаривать подобную оценку, но представители этих народов пользовались более широким набором социальных и экономических прав, чем любые другие покорённые народы до того, как демократия стала системой управления в конце XVIII и начале XIX веков. Дальнейшее расширение в сторону Крыма, Нила и Месопотамии только углубило эту инклюзивность.
Но этот мир умер 90 лет назад. С тех пор турки остались с осколком в виде Анатолии: земли с засушливым климатом и пересечённой местностью, которая имеет больше общего с Грецией или Кавказом, чем с бассейном Дуная. Здесь мало плодородных регионов (только пара небольших прибрежных равнин на юге), нет никаких судоходных рек, а также сравнительно мало других ресурсов. В отличие от бассейна Дуная, где для возделывания земель туркам было необходимо активное участие местного населения, в Анатолии вообще было мало пригодной земли. В результате туркам не требовалось идти на политические или экономические уступки нетурецкому населению. В более широком смысле, здесь не происходила политической интеграции. Отношения Турции с курдами и армянами Анатолии были гораздо более похожи на враждебные отношения с греками или черногорцами, чем на благосклонный приём, оказываемый румынам или болгарам.
Конечным результатом подобной трансформации от «имперской» политической географии, включавшей в себя Дунай, к «республиканской», ограниченной Анатолией, является то, что Турция больше не является многонациональным государством. Турецкая политическая демография сместилась от активной мультикультурной системы управления в сторону господства турецкого большинства, которое стремится вытеснить национальные меньшинства из публичной жизни. Подобный ментальный переход от «инклюзивного доминирования» к просто доминированию происходил по всему политическому ландшафту, выходя за пределы вопросов, связанных с межнациональными отношениями.
В результате, современная Турция внутренне разделена, она более не настроена на политический компромисс и не имеет естественных маршрутов для экономической экспансии, которые сделали её великим государством в своём предыдущем воплощении. Кроме того, глобальные торговые маршруты, питавшие османскую экспансию в прошлом, сместились. Проще говоря, Турция больше не является страной объединенных, богатых и светских торговцев, коими являлись османы. Девяносто лет отсутствия на международной арене заставили турок искать культурного убежища на Анатолийском полуострове. Этот опыт превратил их в народ, характеристиками похожий на сдержанных греков, а не на более открытых румын.
Данное противостояние – это не просто противостояние между турками и не-турками. В обществе есть глубокий и, возможно, непреодолимый раскол между «светской» фракцией региона Мраморного моря, который видит будущее страны в Европе, и «религиозной» фракцией Анатолии, которая хочет развивать отношения с исламским миром. (Стоит отметить, что ни одно из этих определений не является абсолютным. Безусловно, секуляристы есть и в Анатолии, а люди, преданные правящей Партии справедливости и развития (ПСР), есть и в регионе Мраморного моря, например, ПСР удерживает за собой мэрию Стамбула).
У обеих группировок есть свои преимущества и недостатки. Группа представителей региона Мраморного моря, обычно представляемая секуляристами, является наследницей прежней Турции. Они контролируют большую часть торговли с Европой и, благодаря этому, большую часть доходов страны и её торговой активности. Они господствуют в судах и в среде военных, их считают ответственными за крупномасштабное развитие, которое способствовало подъёму Турции в течение последних трёх поколений. Однако как НАТО, так и Европейский Союз, являющиеся организациями, на которые турки пока не могут оказывать влияния, блокируют турецкие связи с бывшими имперскими территориями, ограничивая, таким образом, этой группировке базу для связей исключительно регионом Мраморного моря. Этого региона было недостаточно османам, его же одного не будет хватать и секуляристам.
Анатолийская группировка, в настоящее время представленная Партией справедливости и развития, всё больше контролирует политическую жизнь страны, а с увеличением доли населения Анатолии относительно населения региона Мраморного моря, – и сердца людей. Там, где секуляристы используют военный и связанный с Западом аспекты османского наследия, антолийцы говорят о религии и ориентации на Восток. В конце концов, османы веками контролировали исламский халифат. Использование подобной связки позволило анатолийцам расширить своё влияние по всему исламскому миру. Но, несмотря на попытки усилить экономические связи с Ближним Востоком, по большому счёту, там просто нечего усиливать (за исключением взаимодействия с Израилем, но это политически проблематично для имеющей исламские корни силы, коей является Партия справедливости и развития).
Таким образом, в Турции ведется борьба за власть между двумя географическими группировками, ни одна из которых не имеет видения будущего, которое бы основывалось на политической географии настоящего.
