Фото обложки: А. Коц, Д. Стешин
В последние недели боевая активность в Новороссии пошла на спад. Анонсированный рывок полка «Азов» к Новоазовску так и не состоялся, и на Мариупольском направлении наступление украинских войск после первоначальных местных успехов быстро остановилось, уперевшись в активно обороняемый район Широкино. Это небольшое село на берегу Азовского моря стало самой горячей точкой боев под Мариуполем. Такие же бои развернулись за Саханку, чуть северо-восточнее. Украинская сторона предприняла достаточно упорные попытки пробиться в направлении на Новоазовск, дабы отсечь ДНР от моря и отбить пусть небольшой, но город, удерживаемый ополчением. Со своей стороны повстанцы и отряды российских добровольцев стараются отбросить украинские части обратно к окраинам Мариуполя. Судьба Широкино оказалась традиционно печальной: как передают оттуда, «все горит, люди массово выезжают». Населенный пункт усердно бомбардировался, так что сейчас разрушен более чем наполовину. Широкино в последние дни переходило из рук в руки с высокими потерями обеих сторон. Судя по сообщениям с той стороны, украинские силовики теряют по несколько десятков человек (в основном ранеными) каждый день. Ополчению эти успехи также не даются бескровно. Под Мариуполь была переброшена также часть батальона «Донбасс», уже успевшая попасть в засаду и понести потери, отряды украинской морской пехоты и армейские части. В настоящий момент линия фронта проходит прямо по улицам села, и говорить об исчерпании сражения на этом направлении пока рано. Одновременно идут столкновения севернее Луганска, в районе Станицы Луганской, Счастья и бывшей линии номерных блокпостов. Особенно жаркими эти стычки назвать сложно, и пока их можно смело обозначить как бои местного значения. В целом линия фронта за последние дни как была, так и осталась довольно стабильной. Минские соглашения можно было бы назвать просто оформлением сложившейся ситуации, если бы не одно «но». Этим «но», разумеется, остается Дебальцевский котел, который уже можно так назвать с полным основанием.
На десятое число крышка котла была достаточно неплотной. Можно было говорить о воспрещении маневра крупными силами, однако небольшие группы людей и отдельные машины все еще могли так или иначе проникать внутрь котла и уходить оттуда. Само собой, такая ситуация не устраивала ни повстанцев, ни украинцев. По этой причине бои вокруг Дебальцево приняли еще более ожесточенный характер, чем прежде. Украинское командование до сих пор принимало достаточно ограниченные меры для спасения своих войск на самом опасном участке фронта. Сложно сказать, с чем связана такая меланхолия, однако похоже, что генералы ВСУ твердо решили присоединиться к обширной когорте полководцев, которым самоустранение от руководства битвой стоило армии. Генерал Драгомиров утверждал, что война «дело более волевое, чем умовое», и под Дебальцево эту максиму стало возможно в очередной раз проверить на практике. Ситуация на уровне командующих сражением ясна настолько хорошо, насколько она вообще может быть видна в тумане войны. «Шверпункты», ключевые точки, контроль над которыми определяет исход битвы, тоже были очевидны с самого начала баталии. Однако если ополченцы были полны решимости и упорно шли к однажды поставленной цели, их украинские визави пробудились только теперь, когда битва подошла к точке кульминации.
Перехват последних путей снабжения Дебальцевской группировки разворошил осиное гнездо. На сей раз речь пошла в буквальном смысле о жизни и смерти. Оказавшись перед перспективой нового крупного разгрома, украинская сторона начала в авральном порядке собирать силы для контрудара. Понять основные цели этих атак было немудрено: блокпосты повстанцев в Логвиново (юго-западнее) и Нижнем Лозовом (северо-восточнее). С другой стороны, не менее очевидно было, что ополченцы станут защищать эти опорные пункты до последнего.
Рассчитывать на перемирие в качестве способа остановить насилие здесь не приходилось изначально. Едва ли найдётся в природе армия, которая выпустит из ловушки противника, которого с такими трудами удалось окружить. Однако едва ли найдется и войско, готовое бросить товарищей в окружении. В случае с Дебальцево мирный план был изначально невыполним, исходя из логики происходящего, поэтому в котле его просто «не заметили». Попытка наблюдателей ОБСЕ попасть в Дебальцево окончилась ничем: их просто не подпустили к городу на ополченском блокпосту.
https://www.youtube.com/watch?v=jONnsLuLnJ4
Уже 10 февраля Семен Семенченко, столь удачно получивший ранение и уехавший с передовых, констатировал:
Трасса Артемовск — Дебальцево блокирована террористами в Логвиново.
Параллельная трасса Дебальцево — Луганское блокирована террористами в Нижнелозовое.
Дороги заминированы фугасами. Никаких «деблокирований» дороги не происходило.
Теоретически еще оставалась возможность проникать через фронт окружения полями и проселками. Фронт не был плотным, между позициями ополченцев оставались достаточно крупные зазоры.
«Зимняя гроза»
На периметр окружения немедленно посыпались контрудары. Украинцы располагали довольно значительными резервами севернее отрезанной группы войск и ввели их в дело. Однако если собственные наступления ополчению удаются не всегда, в обороне повстанцы обычно демонстрируют высокую стойкость. К опорным пунктам в Логвиново и вокруг него непрерывно подтягивалась помощь, состоящая из всех родов оружия. Артиллерия повстанцев сосредоточилась на борьбе с деблокирующей группировкой. В результате поначалу опрометчиво заявив об успешном прорыве кольца, вскоре украинские военные вынуждены были признать, что окружение существует. Контрудары не дали результатов, и только в очередной раз явили трудности координации действий между добровольческими формированиями и регулярными войсками по украинскую сторону баррикады. Прорыву мешали также мины: как установленные ополченцами взрывные устройства, так и собственные минные поля сковывали маневр наступающих. Тем не менее давление на позиции ополченцев было мощным, почти непрерывным. Однако позиции были удержаны, и повстанцы продолжили седлать дороги, ведущие в Дебальцево. Как водится, удержать важнейшее направление помогли подтягиваемые резервы. В район Логвиново была переброшена даже группа «сомалийцев» из Донецка.
Одновременно с отражением атак в районе Логвиново и Нижнем Лозовом ополченцы затягивали петлю, забирая под контроль проселки, по которым украинские войска еще могли перемещаться. Кроме того, продолжались бои в самом Дебальцево. Смысл этих действий вполне очевиден: от спасения украинские войска в котле отделяют считаные километры. При известной удаче пройти это расстояние можно даже пешком за несколько часов. Поэтому повстанцы неизбежно нажимают на периметр котла, дабы ускорить его развал.
«Побывал я в этом вашем Дебальцево», — написал в ЖЖ ополченец, — «Так себе городишко — света нет, воды нет, в качестве уличного освещения — одни горящие дома. Да ещё укропы постоянно артой долбят, осколки падают под самые ноги».
https://www.youtube.com/watch?v=Xx5BYC9NXD8#t=20
Между тем внутри котла положение откровенно отчаянное. Любая современная армия расходует массу боеприпасов, топлива, медикаментов и запчастей, и перекрытие подвоза достаточно быстро приводит к исчерпанию сил любого войска. Украинские солдаты в котле уже начали демонстрировать признаки надлома. Фото- и видеоматериалы с полей сражений все отчетливей напоминают «смертные поля» прорыва из-под Иловайска. Украинские солдаты постепенно начинают бросать технику и сдаваться в плен. Например, буквально в последние часы сложила оружие группа солдат 8-го отдельного полка спецназа. Причина сдачи была прозаической: исчерпание боеприпасов и невозможность вывезти раненых. Можно представить себе психологическое состояние окруженных, если капитулировать начинает даже военная элита Украины, действительно хорошие солдаты.
Постоянные бои неизбежно ведут к расходованию всего необходимого окруженцам, к тому же постепенно утрачивается связь отдельных групп в котле между собой. По словам украинских волонтеров, происходит постепенное дробление окруженных на отдельные очаги сопротивления. В ближайшие дни командованию силовой операции придется что-то решать, и либо организовать прорыв изнутри любыми путями — с одновременным ударом извне — либо разрешить людям капитулировать и избежать дальнейшего кровопускания. Реально, скорее всего, будет выбран третий вариант, уже с таким блеском опробованный на солдатах Изваринского котла: приказ «держаться», и в конечном итоге — стихийный прорыв с массой разбитой техники в придорожных кюветах.
https://www.youtube.com/watch?v=5VIcpQB5IbI#t=130
Судя по сообщениям изнутри котла, в особенно тяжелом положении оказался батальон территориальной обороны «Кривбасс». За пределами поля боя этот батальон успел приобрести специфическую репутацию: летом бойцы батальона, как было сообщено, по ошибке похитили и подвергли унизительному обращению украинского журналиста, продержав его несколько дней в яме и избив прикладами, а некоторое время спустя случайно застрелили вывозившего беженцев волонтера. Позднее несколько солдат группой побили еще одного украинского журналиста, вероятно, это также произошло случайно. На полях сражений «Кривбасс» получил специфический опыт боев в окружении, участвуя в битве за Иловайск. Тогда батальон относительно легко отделался: из двухсот солдат тридцать два человека погибло или пропало без вести и двадцать попало в плен. Несмотря на интересное поведение вне боёв, «Кривбасс» по крайней мере продемонстрировал готовность сражаться. Судя по всему, в Дебальцево это подразделение уже находится в более тяжелом положении, чем летом.
Заместитель командира батальона сообщил из окружения:
Я подтверждаю, что никакого перемирия там нет. Идут бои на «опорниках». Час назад закончен бой в районе Логвиново. Окружение даже не то что 40-ки (номер батальона «Кривбасс» — S&P), но они просочились между «опорниками» и частично опорные пункты взяли в окружение. Такой факт тоже подтверждаю.
Родион Коровкин, бывший начштаба батальона, вторит ему:
На данный момент то сообщение, которое я получил сегодня утром, в районе 9 часов — это ребята выходили на связь — они в полном окружении. Боекомплектов у них хватало на минут 30–40 боя. Связи ни с кем они не имеют, помощь к ним не приходит. Это со слов ребят. Оперативной информацией я не владею, потому что я уже не начштаба.
Если судить по этим словам офицеров, котел постепенно расчленяется, целостность обороны уже нарушена.
Украинские войска под Дебальцево еще удерживают периметр котла, однако уже сейчас ясно, что группировка в котле — туго натянутая струна. Ополченцы, безусловно, более боеспособны, чем отрезанные от снабжения части, и сейчас, судя по всему, мы видим кульминационную точку сражения за котел. Значительная часть Дебальцево уже взята, а «военторг» не скупясь оснастил штурмующих оружием и боеприпасами. Как заметил один из ополченцев, «у нас под Дебальцево техники больше, чем людей». Если у украинской стороны не припасено где-либо по-настоящему мощных резервов, трудно представить, что котел проживет еще хотя бы несколько недель.
Война всё спишет
Происходящее под Дебальцево оставляет двойственное впечатление. С одной стороны, украинское военное командование и политическое руководство не научилось ничему за последние месяцы и по-прежнему предпочитает отдавать территорию вместе с солдатами, обороняющими ее, лишь бы отдать заветные населенные пункты на неделю позднее. Такая странная логика, чем бы она ни была продиктована, не приносит успеха и только ведет к высоким людским потерям.
С другой стороны, вести войну в таком режиме Украина может достаточно долго. Для 40-миллионного государства потеря одной — трёх тысяч человек единовременно (тем более с учетом того, что часть этой цифры составляют пленные, возвращающиеся после обмена) — это болезненный психологический удар и океан человеческого горя, однако в материальном отношении это ничтожная величина. Взамен разбитых частей, несомненно, будут сформированы новые, и планы на создание очередных бригад и полков уже озвучены. Конечно, их уровень оснащения будет постепенно падать, довоенные ресурсы уже во многом исчерпаны (к ополченцам в плен начали попадать люди даже из бригады охраны генштаба), однако ресурсы ополчения тем более не безграничны. Украина только в силу организационной и логистической слабости неспособна поставить под ружье контингент в сотни тысяч солдат одновременно, но постепенно, сменяя друг друга, через огонь силовой операции могут быть прогнаны и сотни тысяч. То обстоятельство, что многие из них погибнут или будут ранены, в Киеве мало кого заботит.
С другой стороны, можно быть уверенными, что их смерти окажутся напрасными: возможности разрешить конфликт в свою пользу военными методами у Украины в настоящий момент нет. При этом украинские элиты, судя по всему, считают, что уже достаточно уступили на переговорах, поскольку на выдвигаемые ими условия пойти может только разгромленная армия, но с разгромленной армией нет смысла и договариваться о чем-либо кроме капитуляции. Понимают это в Киеве или нет, переговоры в текущем виде пока напоминают профанацию, а война продолжает перемалывать человеческие жизни. Остановить боевые действия в настоящий момент может украинское общество, поскольку за слабости военного и политического руководства расплачивается сейчас именно оно. Однако большой вопрос, смогут ли граждане Украины остановиться и прекратить заклание собственных соотечественников в попытке проломить лбом бетонную стену. Признать поражение — а в военном смысле Украина войну уже проиграла — означает разом обрушить ключевую «духовную скрепу» нации, поскольку война позволяет отложить в долгий ящик рассмотрение положения дел в экономике, коррупцию, которая никуда не делась после свержения Януковича, взрывной рост преступности и прочие насущные проблемы.
К тому же по завершении конфликта администрации Украины придется объяснять согражданам, почему она не выиграна. Естественный и правдивый ответ, состоящий в том, что Украина не способна достичь этой цели, не может быть озвучен, поскольку значительная и политически активная часть общества вполне убеждена в том, что армия воюет непосредственно против российских войск и уже многократно их разгромила. Причем разговаривать украинским элитам придется не просто с активными гражданами, а еще и со сплоченными группами бывших фронтовиков, как тех, кто еще не навоевался, так и тех, кто просто имеет с текущей властью разногласия по поводу будущего Украины. Исходя из всех этих соображений, для украинских политических элит достаточно трудно принять решение о выходе из войны, тем более что на продолжение кровавого банкета их, безусловно, настраивает помощь извне. Остаться без союзников наедине со своими внутренними проблемами, разрушенной экономикой и разъяренными соотечественниками — это может выглядеть еще худшей перспективой в глазах украинских властей, чем продолжение бесперспективных сражений.
