Забытая история. Как русские с китайцами в XVII в. воевали. Часть I

Первая встреча

«Спутник и Погром» продолжает вытаскивать из забытья малоизвестные страницы отечественной истории. В этой статье вы узнаете о том, как при втором царе из династии Романовых – Алексее Михайловиче — русские с китайцами воевали. О том, что соотношение один к двадцати — это не так уж и фатально, если вы русский. Об эпичных речных баталиях в тысячах километрах от Москвы, о том, как выходец из Польши основал в Приамурье «казачью вольницу», а выходец из Пруссии возглавил героическую оборону. В общем, скучно точно не будет — историография знает этот конфликт как русско-цинскую войну 1649-1689 гг.

К обозначенному периоду времени русская экспансия уже дошла до берегов Тихого океана, за два года до начала войны там был основан первый русский порт – Охотск, а Россия уже тогда была самым большим государством в мире. Русский «натиск на Восток» был в самом разгаре, и на этом этапе серьезной проблемой для колонистов была удаленность от центральной России и, как следствие, проблемы с продовольствием. Найти плодородные земли в таежном краю было пусть и нелегко, но необходимо. Ближайшие земли, пригодные для возделывания, лежали на юге, в бассейне реки Амур, что неизбежно побуждало русских обратить свой взор на эти территории.

Тем временем на юге лежало Китайское государство, уже более десяти лет захваченное маньчжурами, которые, объединив его со своими землями, создали государство «Великая Цин». Империя Цин просуществует до 1912 года, когда в результате Синьхайской революции она падёт, а на её руинах появится новая Китайская республика. Несмотря на то, что действующими лицами этой истории фактически были маньчжуры, а не собственно китайцы-ханьцы, по старой книжной традиции, уместно употреблять оба термина. Таким образом, Манчжурия, историческая область северо-восточного Китая и Приамурья, была для новой правящей династии империи своего рода «core region», исторической родиной. А соседствующие приамурские княжества тунгусоязычных народов, таких как дауры, дючеры, ачаны и тунгусы, были в вассальной зависимости от империи Цин. Русское вторжение в эти княжества и послужило причиной начала военных действий со стороны цинов против русских казаков.

В 1648 году новым якутским воеводой стал Дмитрий Андреевич Францбеков. Якутск тогда был военно-административным и торговым центром самого восточного воеводства в государстве — Якутского, плацдармом для исследования и освоения Дальнего Востока.

Башни в Якутске времен завоевания города

В 1643 году из Якутска в направлении Приамурья отправляется экспедиция Василия Пояркова, который спустя три года привез обширные сведения о Приамурье и его населении. По его следам в 1649 году из Якутска отправляется в поход по Амуру известный русский исследователь Ерофей Хабаров. Помимо исследовательской миссии, у Хабарова была еще одна, более важная задача — привести в русское подданство даурские племена. В Якутской приказной избе для даурских князьков была составлена грамота, кою Хабаров и должен был оным князьям вручить.

Грамота фактически ставила даурам ультиматум:

«Велели тебе, князю Богдою, сказать государя нашего царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии милостивое жаловальное слово, чтоб ты, князь Богдой, был под его государя нашего царя и великого князя Алексея Михайловича, всея Русии самодержца, высокою рукою в вечном холопстве со всем своим родом и с ыными даурскими князи, которые под твоим князь богдоевым княжением, и со всеми улусными людьми».

Преимущества перехода под власть русского царя были представлены местным народам… с исключительно веской аргументацией:

«А государь наш царь и великий князь Алексей Михайлович всеа Руссии силен и велик и страшен, многим царям и государям и великим князьям повелитель и государь, и служат ему, государю нашему царю и великому князю Алексею Михайловичу, всеа Руссии самодержцу, цари и великие князи со всеми своими государствы, которыя писаны выше сего в титле государевом, и от ево государскаво ратнаво бою нихто стоять не может. <…> А будет ты, князь Богдай, не учнешь под ево государевою царевою и великаго князя Алексея Михайловича всеа Руссии высокою рукою в вечном холопстве быть, и воевода Дмитрий Андреевич Францбеков да диак Осип Степанов учнут писать на тебя, князя Богдая, к великому государю нашему царю и великому князю Алексею Михайловичу всея Руссии к Москве, чтоб он, государь, велел быть своим государевым ратным многим людям, и тебя, князя Богдая, за твое непослушание велит государь разорить, и город твой взять на себя, государя, и тебя, князя Богдая, и иных князей и всех вас и жен ваших и детей без остатка, чтоб смотря на тебя, князя Богдая, и на твое непослушание, и иные Даурския земли князья, которые не под твоим княжением, видя грозу нашего царя и великаго князя Алексея Михайловича всея Руссии и смертную казнь к вам и разоренье, были бы покорны и послушны без бою» ({{1}}).

Ерофей Павлович Хабаров. Помимо исследовательской миссии, у Хабарова была еще одна, более важная задача — привести в русское подданство даурские племена

Это, кстати, к вопросу о миролюбии русских покорителей Сибири, чей хищный оскал интерпретируется как полная христианской кротости улыбка. Хабарову были даны инструкции, что делать в случае отказа: «а будет князь Богдай с родом своим и племенем и улусными своими людьми учинятся да непослушны и непокорны и государева ясака и аманатов давать не учнут, и ему, Ярофею, с товарищи, служилыми и промышленными людьми, безвестным и тайным обычаем смирять их ратным боем» ({{2}}).

В 1649 году Хабаров отправился в поход по Амуру до даурского городка Албазина, который он успешно захватил, ибо на царский ультиматум получил вежливый отказ со стороны местных, мотивированный тем, что оные князья уже платят дань «богдойскому», то есть цинскому царю. Албазин же в будущем станет центром нового Албазинского воеводства и сыграет ключевую роль в описываемых событиях. Но это случится позже, а пока Хабаров покидает Албазин и селение приходит в запустение.

Зиму 1651-1652 гг. отряд Хабарова решил переждать в Ачанском остроге. Здесь-то и случилось первое сражение. Дело в том, что, как уже было сказано, русский порядок казаки устраивали не только добрым словом, но и силой оружия. В связи с этим приамурские племена обратились за защитой к цинским властям, заявляя, что сами они защищаться от русских не могут и если Цинская империя им не поможет, то придется платить ясак русским({{3}}).

Цинские власти на призыв откликнулись, и в конце 1651 года нингутский чжангинь (военный комендант крепости Нингута) Хайсэ решил выступить против русских казаков. В его отряде было 600 воинов при шести легких пушках и тридцати пищалях. К цинам присоединились и ачаны с дючерами в количестве около полутора тысяч человек. Хайсэ противника явно недооценил.

Казаки тем временем не сидели сложа руки. Еще 8 октября зимовье было атаковано отрядом ачанов и дючеров в количестве 800 человек. Атака была успешно отбита, но послужила поводом задуматься об укреплениях. Тогда Хабаров решает возвести укрепленный острог, правда, небольшой по размерам, что привело к тому, что часть домов располагалась за стенами, а внутри не были предусмотрены позиции для артиллерии, которой и так было немного: одна большая медная и две малых железные пушки. Всего же русских было… лишь 206 человек.

Рано утром 24 марта казакам не было суждено поспать подольше, когда они проснулись по тревоге: на горизонте появилась неизвестная армия. Ночевавшим в домах за пределами острога пришлось забираться внутрь крепости по стенам, так как ворота были закрыты. Маньчжуры с ходу открыли огонь из артиллерии, русские ответили огнем из пищалей. Перестрелка продолжалась весь день, и лишь под вечер маньчжурская армия решилась на штурм. Укрываясь от русского огня за домами, которые стояли снаружи острога, цины подошли вплотную к стенам и пробили брешь. Маньчжуры ломанулись в открывшийся пролом, но там их ждал сюрприз от Хабарова: большая медная пушка была вовремя развернута в створ пролома и встретила атакующих огнём в упор. В проломе маньчжуры понесли самые тяжелые потери и были вынуждены отступить. Хабаров, видимо, был не согласен отпускать врага, потревожившего его утренний сон, и решил развить контрнаступление. 156 казаков во главе с самим Ерофеем Павловичем, под ружейным прикрытием оставшихся на стенах, вышли за пределы укрепления и обратили армию маньчжуров в бегство. Трофеи оказались богатыми: 830 лошадей, 2 железные пушки, 17 пищалей, восемь знамён и продовольствие. На поле боя враг оставил 676 трупов, а казаки потеряли лишь 10 человек убитыми и 78 ранеными.

Цинские аркебузиры и карта осады Ачанского острога

Однако, несмотря на блестящую победу, Хабаров понял, что в этих краях существует, помимо диких слабо вооруженных племен, и другая сила. Серьезная сила, способная бросить вызов русской экспансии. Его отряд был вынужден уйти из Ачанского острога, а в донесении в Якутск Хабаров напишет: «А в Даурской земли на усть Зеи и на усть Шингалу теми людьми сесть не смеем, потому что тут Богдоева земля близко, и войско приходит на нас большое с огненным оружьем и с пушками и с мелким оружьем огненным, чтоб государеве казни порухи не учинить и голов казачьих напрасно не потерять» ({{4}}).

Оценили нового противника и в цинском Китае: в 1652 году во главе гарнизона Нингуты был поставлен известный манчжурский полководец Шархуда, во время маньчжурского завоевания Китая прошедший штурм Великой Китайской стены, Пекина и успешно сражавшийся против войск Южной Мин. Ему было поручено готовиться к войне всерьез и надолго: из местного населения создавалось многочисленное войско, строился речной флот. Шархуда собирался нанести русским ответный удар.

Бой на реке Сунгари

Осенью 1653 года место Хабарова занял сибирский казак Онуфрий Степанов, служивший у первого пушкарём. Испытывая острую нехватку продовольствия, русским приходилось изымать оное у местных, что, безусловно, порождало недовольство и побуждало приамурских вассалов империи Цин снова обратиться за помощью к своему господину. «А хлеба по Великой реке Амуру ныне мало, потому что которые иноземцы жили по Амуру, и тем иноземцам богдойской царь хлеба сеять не велел, а им, иноземцам, велел сойти к себе на Наун, а иные многие даурские люди на Наун сошли по ево веленью, а мы ныне хлебом гораздо нужны», — гласило донесение в Якутск({{5}}).

Тем временем, чтобы предотвратить новый поход русских по Сунгари, в ста километрах от её устья, близ горы Фуцзинь, маньчжурами были построены береговые деревоземляные укрепления с пушками. Из местных дауров и дючеров набирались новые рекруты, а на помощь маньчжурам из вассальной Кореи пришел отряд полководца Пён Гыпа в составе ста хорошо вооруженных фитильными аркебузами стрелков и пятидесяти человек обслуживающего персонала. Был готов и речной флот: 20 крупных и 140 малых лодок.

В конце мая 1654 года, когда уже полностью сошел лёд, Онуфрий Степанов вновь повёл свой отряд вверх по течению Сунгари в поисках продовольствия. Флотилия Степанова насчитывала 26 лёгких стругов и 13 дощаников, всего около 500 человек. 6 июня русскую флотилию встретили поджидавшие их маньчжуры: «тут нас встретила богдойская большая сила ратная со всяким огненным стройным боем, с пушки и пищали» ({{6}}).

Онуфрий Степанов и рисунок струга (русского плоскодонного парусно-гребного судна)

В своём донесении в Якутск Степанов подробно расскажет о ходе боя. Маньчжуры разместили артиллерию за земляными валами, пехота в основном была на судах, также упоминаются всадники. Береговая артиллерия начала обстрел флотилии Степанова, едва вымпелы его речных судов показались на излучине реки, что, в общем-то, не помешало ему разбить маньчжурский флот и выбить противника на берег. Казаки высадились следом и предприняли попытку штурма цинских укреплений при поддержке своих трёх драгоценных пушек. Но достичь успеха не удалось: сказалось как отчаянное сопротивление защитников укреплений, так и нехватка пороха и свинца у самих казаков. «И на том приступе многих служилых людей на том бою ранили. И нам с теми богдойскими людьми дратца стало невозможно, потому что в государеве казне пороху и свинцу нет» ({{7}}).

Помимо этого, Степанов отмечал хорошую выучку маньчжурских войск: «и та вся у них драка ученая строик» ({{8}}): всё же не какие-нибудь там дючеры или дауры. Важную роль сыграл и корейский отряд аркебузиров, которые в нужное время и в нужном месте дали дружный залп по наступающим казакам.

Бой продолжался два последующих дня, после чего казаки были вынуждены отступить вниз по Сунгари, так и не добившись успеха. Потери обеих сторон, увы, остались неизвестны. Пусть численный перевес врага был не настолько фатальным, как под Ачаном – всего лишь в два-три раза! – но внезапная засада, хорошо подготовленный противник, нехватка пороха и свинца предопределили поражение отряда Степанова от войск Шархуды. Первое в истории, надо сказать, поражение русских от китайцев-маньчжуров. Однако Шархуда тоже своей цели не добился: отряд Степанова не был разгромлен, а лишь отступил, чтобы через год снова встретиться с маньчжурами в новом бою.

Битва за Усть-Кумарский острог

В том же 1654 году русским царём Алексеем Михайловичем был направлен в империю Цин для установления дипломатических отношений Федор Исакович Байков. Зная о столкновениях русских с маньчжурами в Приамурье, московское правительство решило дипломатическими мерами остановить цинскую экспансию в этом регионе и закрепить его за Россией. Байков проделал долгий путь через Джунгарию, Алтай, пустыню Гоби и достиг Пекина лишь весной 1656-го. Но достичь успеха посольству было не суждено: цинские чиновники заставляли Байкова – под угрозой казни! – проделать унизительный для иноземцев обряд «коутоу» — обряд «тройного коленопреклонения и девятикратного челобитья». На столь щедрое предложение Байков был вынужден дать отказ, ведь этот обряд означал признание вассалитета перед цинским императором.

Царь Алексей Михайлович и Федор Исакович Байков

Продержав делегацию Байкова полгода и так и не дождавшись от русских коленопреклонения, маньчжуры были вынуждены отпустить их восвояси. Стоит сказать, что годом ранее с посольством к «богдойскому царю» уже был отправлен Третьяк Чечигин, однако его посольство попросту пропало по пути и лишь летом 1654 года отрядом Степанова будет пленена жена дючерского князя, которая расскажет, что это посольство перебили дючерские проводники. Степанов решит лично сходить в гости к недоброжелателям за разъяснениями, после чего о дючерах на левом берегу Амура больше никогда не упоминается.

На фоне этих несостоявшихся переговоров в Приамурье продолжался военный конфликт. В ноябре 1654 года отряд Степанова, соединившись с отрядом знаменитого Петра Бекетова – основателя таких дальневосточных городов, как Нерчинск, Якутск и Чита, – приступил к возведению укрепленного зимовья на островке на правом притоке Амура – реке Кумара, ныне Хумахэ. Так как русские знали о маньчжурской армии, собранной специально по их души, то и возводимый острог был нетипичным для того времени. В отличие от остальных острожков, окруженных лишь деревянным частоколом, этот имел прочные двойные деревянные стены с забитыми между ними землей и камнями. Стены окружал двухметровый в глубину и четырехметровый в ширину ров. По углам крепости располагались насыпные позиции для стрелков, нечто вроде бастионов. Артиллерия, в количестве всё тех же трёх пушек, располагалась на возвышении в центре острога, что позволяло вести огонь на всех направлениях.

Петр Бекетов — основатель Нерчинска, Якутска и Читы

Маньчжуры подготовились не хуже: из Пекина прибыл новый командующий Минандали, а с ним тысячный отряд знаменных императорских войск. К маньчжурам присоединились около девяти тысяч вассальных дауров и дючеров, что в итоге давало десять тысяч азиатов – огромное число для того времени и места! – против пятисот русских. При этом маньчжуры неплохо запаслись осадными орудиями и артиллерией: 15 пушек, зажигательные ракеты, штурмовые лестницы, деревянные щиты и специальные защищенные повозки – весь этот арсенал должен был быстро ликвидировать защитные преимущества обороняющихся.

Маньчжурское войско появилось перед стенами Кумарской крепости утром 13 марта 1655 года. За крепостными стенами в это время рубили лес двадцать русских мужиков, которые сразу же попали в плен и были казнены. Защитники крепости решили, что отдавать своих братьев врагу (живых или мёртвых — еще неизвестно) – как-то не пристало русскому человеку. И, несмотря на то, что за стенами их ждала десятитысячная армия вооруженных до зубов азиатов, не на чай с пряниками зашедших, казаки посылают отряд, чтобы отбить тела своих товарищей. «А иных служилых людей из Комарсково острожку я, Онофрейко, отпущал на выласку, и те служивые люди и амурские охочие казаки выходили на вылазку и тех служилых людей от иноземцов от богдойских людей отбивали и тех же богдойских людей побивали» ({{9}}).

Когда тела товарищей были отбиты, обороняющиеся окончательно засели в крепости, и так началась месячная осада Кумарского острога. Маньчжуры обстреливали крепость артиллерией, зажигательными стрелами и ракетами. Сразу же были уничтожены русские струги, чтобы отрезать казакам путь к отступлению. Я не представляю, каково это — сражаться в соотношении один к двадцати, но пути назад были отрезаны, противник был вооружен и опасен, а значит, как это не раз бывало, русским предстояло стоять до самого конца. Артподготовка длилась целых 11 дней, и лишь 24 марта цины решились на общий штурм. Десятитысячная лавина хлынула на стены крепости с четырёх сторон, русские открыли огонь из всего, что могло стрелять. Десять тысяч против пяти сотен. И пусть преимущество противника и было как минимум двадцатикратным, это не помешало русским не только успешно отстреливаться, но и… перейти в контратаку. Видимо, порох и свинец уже подходили к концу, о чем потом Степанов будет писать в донесении в Якутск, и единственным способом пополнить запасы было перейти в наступление на обозы противника: «Из Комарского острожку государевы служивые люди и амурские охочие казаки выходили на выласку, и на выласке многих богдойских людей побили и отбили у них 2 пищали железные с жаграми и всякие приступные мудрости, порох и ядра, и языков поймали, раненых мужиков» ({{10}}). Пополнив запасы пороха и боеприпасов из вражеских обозов, можно было возвращаться в крепость.

Цинские знаменные гвардейцы и знамена цинской армии

Маньчжуры продолжали осаду до 4 апреля, не решаясь на новый штурм. Видимо, Минандали все это время серьёзно размышлял, как будет оправдываться перед императором, скажет ли он, что противника была тысяча тысяч или что враг носился по небу на огненных драконах, изрыгая пламя, но когда уже и запасы продовольствия стали подходить к концу, маньчжуры были вынуждены спешно ретироваться домой и подумать о жизни. Свои оставшиеся припасы и снаряжение они сожгли и затопили в Амуре, однако покинуть место битвы пришлось столь спешно, что в их лагере казаки обнаружили и пушечные ядра, и порох, и даже брошенные зажигательные ракеты. Это — не сказать, что отступление, скорее бегство – вызвало у исследователей предположение, что маньчжурские войска отступили не по собственной воле, а под давлением новой вылазки казаков, однако ничего подобного в отписках Степанова не упоминается. Также ничего не упоминается и о потерях, однако, судя по всему, с русской стороны они были минимальны, так как уже очень скоро отряд Степанова насчитывал более пяти сотен человек. Чего нельзя сказать о маньчжурской стороне, учитывая все обстоятельства бегства с поля боя. А те две трофейные пищали, кстати, казаки отправили царю в Москву. В подарок.

Разгром на Корчеевской луке

Однако вместе с маньчжурами ушли в Китай и проживавшие в окрестностях дауры и дючеры. Так как именно они были источником ясака для казачьих отрядов, то вместе с ними ушли и хлебные запасы. Степанову пришлось покинуть Кумарский острог и отправиться за ясаком вниз по Амуру, где еще хватало аборигенов, с которых можно было что-нибудь взять. В 1655 году он совершил новый поход вверх по реке Уссури, что стало первым в истории засвидетельствованным фактом пребывания русских в Приморье.

При этом происходили важные изменения в административных вопросах Забайкалья и Приамурья. Так как Якутск был довольно далеко от разворачивающихся событий в Приамурье и Забайкалье и дабы закрепить в оных землях русское присутствие, в 1655 году было решено основать Нерчинское воеводство. Для этого в 1656 году в Приамурье был послан воевода Афанасий Пашков, а с ним отряд служилых людей в 600 человек. Его целью было построить на Амуре укрепленный город и, наконец, завести собственное земледельческое хозяйство, дабы не зависеть от поставок хлеба от аборигенов. Зиму 1657-1658 гг. отряд Пашкова провел в Забайкалье, а отряд Степанова — в низовьях Амура. Оба отряда должны были встретиться летом 1658 года и объединить свои силы, что значительно увеличивало бы их возможности в противостоянии цинской армии, которая готовила новые силы для похода против казаков.

Нерчинский острог

Со времени последней встречи с русскими маньчжуры смогли восстановить свои силы к 1658 году. Наш старый знакомый Шархуда, не пустивший флотилию Степанова вверх по реке Сунгари в 1654 году, на верфях города Гирин построил 40 новых боевых и 12 грузовых речных судов. Из Пекина прислали 50 новых пушек, сотню обученных канониров к оным и неизвестное число знаменных войск, а корейский вассал выставил двести стрелков под командованием полководца Син Ню. Общее число маньчжурских войск было не менее двух тысяч человек.

В мае 1658-го Степанов отправился навстречу Пашкову. Из допросов взятых по пути в плен местных выяснилось, что «идут на них, служилых людей, богдойского царя многие ратные люди в судех» ({{11}}). Вперед был выслан передовой отряд на семи судах в 180 человек во главе с Климом Ивановым для разведки возможных засад. Но то ли маньчжурам удалось разведчиков обмануть, то ли просто разминулись — так или иначе, отряд Климова дошел до руин Кумарского острога и, не обнаружив возможного противника, повернул обратно. Тем временем отряд Степанова в 360 человек медленно шел на 11 тяжелых грузовых судах вверх по Амуру. Утром 13 июня 1658 года цинская флотилия вышла из Сунгари на Амур, где и обнаружила стоящие на якоре русские суда. До нас дошло довольно подробное описание битвы со слов корейского генерала Син Ню.

«…наша армия сразу устремилась к ним. На вражеских кораблях сразу поставили паруса. Отступив на 10 ли, они сгруппировались у берега. На их палубы поднялись солдаты и стали внимательно осматривать нашу армию. Наши корабли один за другим, маневрируя, приблизились к вражеским кораблям на расстояние около одного ли и все разом выстрелили из пушек, начав атаку. Враги ответили тем же, выстрелив из пушек. В этот момент все наши корабли и из авангарда, и из арьергарда, и из центра одновременно устремились вперед, беспрерывно стреляя из луков и ружей. Пули и стрелы падали, как струи дождя, так что солдаты противника не могли перевести дух. Те из них, что стреляли сверху, наконец, не выдержали и либо спрятались внутри кораблей, либо покинули их и убежали в лес» ({{12}}).

На берегу спасшихся казаков ждала засада дючеров.

Русские речные суда. Гравюра 1692 г.

Решив, что на судах русских не осталось, маньчжуры пошли на абордаж. Когда вражеские корабли подошли на близкое расстояние, скрывавшиеся в трюмах казаки открыли огонь, вызвав немалые жертвы. «Если бы, собрав оставшиеся силы, мы одновременно подожгли вражеские корабли, то среди врагов никого бы не осталось в живых, а у нас бы не было жертв» ({{13}}), – пишет Син Ню. В ответ цины открыли огонь зажигательными стрелами и подожгли семь русских кораблей. Четыре судна были захвачены вместе со всем содержимым. Удивительно, но ночью оставшиеся в живых на берегу казаки предприняли попытку отбить корабли, что им частично и удалось сделать. Захватив одно судно, так называемое «спасское» – нечто вроде походной часовни, – казакам удалось сбежать из-под носа цинского отряда. «Казенное одно судно с образы и со всякою спаскою казною казаки 95 человек отстояли и побежали к морю» ({{14}}).

То ли об этом же, то ли о каком-то другом судне, сумевшем бежать, пишет Син Ню, только у него говорится лишь о 15 бежавших. «Дючеры стали их преследовать, и они не могли от них убежать. Тогда они решили: «Чем умирать от ваших рук, лучше убьем себя сами». Бросились в воду и умерли. Еще три человека, которые не смогли сесть в одновесельную лодку и которым было некуда идти, бросились в воду и умерли». Так русские предпочли смерть плену.

По итогам битвы Син Ню напишет о русских:

«Их стрелковое искусство превосходно. В предыдущих войнах китайцы терпели от них серьезные поражения и несли большие потери убитыми, и вот теперь, в единственной битве, за 3-4 часа все их корабли пошли ко дну. Поистине, победа или поражение – это судьба, и дело тут не в мастерстве владения оружием. <…> Их лица и волосы очень сильно напоминают южных варваров, но выглядят они более свирепыми. Так что даже если они и не южные варвары, то, как совершенно очевидно, – их соседи. Главный переводчик Ли Мэнсянь хотя и говорит, что они О-ро-со, другими словами, люди из страны Чхахан, но я раньше о такой стране не слышал и правда ли это – не знаю».

Это первое упоминание о русских в корейских источниках.

В первых числах июля к устью Сунгари подошел отряд Клима Иванова. Им открылась картина недавнего боя: цинская флотилия и остовы сгоревших русских судов. Иванов понял, что маньчжуры их обхитрили, и, решив, что отряд Степанова полностью уничтожен, он развернул свои суда и ушёл вверх по Амуру. По пути он встретил отряд Пашкова, тот самый, который должен был, соединившись с отрядом Степанова, заняться постройкой укрепленного города на Амуре. Когда Пашков узнал о судьбе Степанова и его казаков, он решил из-за малочисленности служилых людей отказаться от идеи строительства города на Амуре и заняться укреплением Нерчинска, до которого вполне могла дотянуться цинская армия.

Так закончилась первая активная фаза русско-цинского противостояния на Амуре. В историографии традиционно считается, что русские на какое-то время отказались от планов покорить Приамурье, тем более что в европейской части в это время разворачивались важные события: была присоединена Малороссия, началась русско-польская война 1654-1667 годов, затем война со шведами в 1656-1658 годах и русско-турецкая война 1672-1681 годов. Все внимание и все силы были прикованы к первоочередным европейским завоеваниям, и далекое Приамурье на какое-то время лишалось необходимого увеличения военного присутствия. Несмотря на это, судя по документам тех времен, русские казаки еще какое-то время продолжали успешно собирать ясак с местных племен значительной части Приамурья и на чистом энтузиазме удерживали эти земли в русской сфере влияния.

Ситуация начала ухудшаться с началом 60-х годов XVII века. В результате постоянных стычек с маньчжурами и местными племенами, а также в целом в связи с потерей интереса государства к Приамурью количество служилых людей здесь начало резко сокращаться и на момент приезда в 1682 году нового воеводы Алексея Ларионовича Толбузина в приамурских острогах оставалось лишь катастрофические 75-114, по разным данным, человек. Над Россией нависла угроза окончательно потерять далёкие азиатские владения, уже стоившие русским немало пота и крови.

Но война лишь заходила на второй виток.

Далее: часть вторая