Облик восточных славян начали изучать, разумеется, еще в имперский период. Ключевую роль в исследованиях этой поры играло Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии, появившееся в 1863 году практически одновременно с естественнонаучным обществом в Лондоне.
Руководителем антропологического отдела российского общества стал профессор А.П. Богданов. Его перу принадлежит одна из первых научных работ, посвященных антропологии великорусского населения — «Материалы для антропологии курганного периода Московской губернии», — увидевшая свет в 1867 году. Профессор сам проводил раскопки средневековых курганов, собирая материал для своего исследования. Неутомимый ученый, Богданов посетил с лекциями десятки европейских университетов, принял активнейшее участие в организации Этнографической и Антропологической выставок.
Важный для отечественной науки момент: в своих работах Анатолий Петрович четко обозначал разницу между физическими особенностями населения, этнической и культурной принадлежностью: «родство племен по языку, быту и обычаям не есть еще родство по происхождению».
Эстафету в деле изучения антропологии русских у Богданова принял его ученик — Дмитрий Николаевич Анучин, имевший поистине энциклопедические знания в области географии, этнографии и археологии. В вышедшей в 1889 году работе «О географическом распределении мужского населения России» Анучин предположил у великорусов примесь древних племен, обитавших на просторах Восточноевропейской равнины. С ними он связал второй распространенный среди русских тип — более низкорослый и темнопигментированный. Исследовав крестьянское население Костромской, Владимирской и Ярославской губерний, к схожим выводам пришел и Николай Юрьевич Зограф. Сохранился уникальный фотографический материал, отснятый экспедицией Зографа.
Фотографии русских крестьян из коллекции Н.Ю. Зографа. Фототека Музея Антропологии МГУ
Фотографии русских крестьян из коллекции Н.Ю. Зографа. Фототека Музея Антропологии МГУ
Фотографии русских крестьян из коллекции Н.Ю. Зографа. Фототека Музея Антропологии МГУ
Фотографии русских крестьян из коллекции Н.Ю. Зографа. Фототека Музея Антропологии МГУ
К 1917 году в России сложилась мощная антропологическая школа, которая много дала мировой науке. А.А. Ивановский и Е.М. Чепурковский усовершенствовали методику антропологического исследования, а уроженец Астрахани Иосиф (Жозеф) Деникер составил один из самых актуальных для своего времени вариантов расовой классификации. Дмитрий Николаевич Анучин продолжил работу и после революции. Вместе со своим воспитанником и учеником Виктором Валериановичем Бунаком он организовал на базе МГУ НИИ антропологии.
Еще до событий 1917 года Бунак изучил антропологические особенностей такой своеобразной группы, как донские казаки. В пяти районах Войска Донского экспедиция обследовала 250 мужчин из 40 казачьих станиц. В опубликованной уже после Революции статье Бунак описывал донских казаков как «светло-русую и серо-голубоглазую народность», близкую к русскому населению средней и северной России. Доминирующий на дону тип учёный определил как «своеобразную разновидность общевеликорусского типа».
Именно труды Бунака, занявшего после смерти Анучина в 1923 году пост директора института, произвели подлинный переворот в отечественной антропологии.
Раса и популяционная теория
В частности, Бунаку принадлежало авторство «исторической концепции расы» — раса в ней считается «исторической категорией», способной изменяться со временем. Другой заслугой Бунака и его коллег стало окончательное утверждение в отечественной науке популяционной концепции расы. До 30-х годов в СССР (а в Европе и США еще дольше) преобладала типологическая концепция, которая каждого человека относила к какой-либо «расе».
Традиционно европейцы выделяли несколько рас — «нордическую», «средиземноморскую», «восточнобалтийскую» и другие. В национал-социалистической Германии, в частности, в трудах немецкого расолога Ганса Гюнтера, это деление считалось иерархическим. Самой талантливой была объявлена нордическая раса, и национал-социалисты всеми силами стремились увеличить число людей нордической крови. В ход шли евгеника и политика германизации «пригодных» в расовом отношении европейцев.
Бунак и его коллеги поставили следующую проблему: внешность человека не отражает в полной мере его генотип. Черты внешности наследуются случайным образом — так появляются непохожие друг на друга родные братья или сестры, которые по типологической концепции могут относиться к разным «расам». К тому же множество людей невозможно отнести к конкретным антропологическим типам. Например, В работе немецкого антрополога Ильзы Швидецки «Rassenkarten von Deutschland» только 8,7% швейцарских мужчин были отнесены к конкретной «расе», все остальные представляли собой «нетипичные» комбинации.
Новая популяционная теория изучала не отдельного человека, а население определенных областей целиком: «Расовый тип популяции представлен в виде сложной мозаики признаков, свойственной данной популяции в целом, а не отдельным индивидуумам, принадлежащим к этой популяции». Большие человеческие расы (европеоидная, негроидная и т. д.) таким образом можно считать совокупностью популяций, соединенных цепочкой плавных переходных вариантов.
Русская антропологическая экспедиция
Вооружившись этой новой методологией, антропологи продолжили изучение физического облика восточных славян и других народов Советского Союза. В 1955-1959 годах под руководством В.В. Бунака проходит беспрецедентная по масштабам и срокам Русская антропологическая экспедиция. Несколько лет сотрудники Института этнографии и НИИ Антропологии МГУ исследовали население 107 отдельных районов — всего более 17 тысяч русских мужчин и женщин. Маршрут экспедиции разрабатывали, во-первых, с учетом направлений средневековой славянской колонизации, а во-вторых так, чтобы исследовать территории, не тронутые массовыми миграциями XIX-XX веков.
Ученые измеряли все основные антропометрические показатели — длину тела, головной указатель, угол выступания носа, высоты лица. Было сделано три тысячи фотографий. На их основе спустя почти полвека антропологи создали обобщенные портреты русского населения отдельных регионов.
Региональные обобщенные портреты великорусов. Материалы А. М. Маурера и И. В. Перевозчикова.
1/3 Вологдо-вятская зона. Сокольский, Солигалический и Ветлужский районы
2/3 Ильмено-белозерская зона. Валдайский, Старорусский и Псковский районы
3/3 Десно-сейминская зона. Щигровский, Курский, Рыльский и Трубчевский районы
Почти в это же время на территории Украины была организована ещё одна антропологическая экспедиция под руководством В.Д. Дяченко. Дяченко изучил 72 региональные группы (10 тысяч человек) украинского населения и 40 групп представителей других народов (русских, белорусов, крымских татар, караимов). Позднее антропологи отдельно исследовали региональные группы белорусов и северных русских.
Весь этот богатейший материал стал основой множества монографий о физическом облике и этнической истории восточнославянских народов. В 1965 году выходит фундаментальная работа В.В. Бунака «Происхождение и этническая история русского народа», в которой собраны основные результаты экспедиции. Четырьмя годами позже издается «Происхождение народов Восточной Европы» академика В.П. Алексеева, а в 1973 году выпускает посвященную этногенезу восточных славян монографию его супруга — Т.И. Алексеева.
Средневековые славяне
Что физическая антропология может сказать об этногенезе и облике средневековых восточных славян? Отметим, что все антропологические материалы по населению средневековой Руси относятся к христианским временам (XI-XIV векам): в языческий период у славян было распространено трупосожжение.
Учёные единодушно отмечают однородность восточных славян в средневековую эпоху. По словам Т. И Алексеевой средневековые восточнославянские группы «демонстрируют большую однородность, нежели финно-угорские группы, кочевники и население Кавказа». Гомогеннее по европейским меркам только германцы. Типичная для средневековых восточных славян комбинация — среднеширокое лицо вкупе с сильной горизонтальной профилировкой и средним выступанием носа.
При этом антропологам удалось выделить отдельные антропологические типы восточнославянских племен. Для северян и полян оказалась характерна долихокрания (длинноголовость), узколицесть и сильное выступание носа. Западные славяне (кривичи, радимичи, дреговичи и древляне) отличались более широким лицом, а ильменские словене — большим головным указателем (мезокранией). В отдельную группу попали вятичи и восточные (костромские, ярославские и владимирские) кривичи. Их особенностью учёные называют меньший угол выступания носа и ослабление горизонтальной профилировки лица — признаки небольшой монголоидной примеси.
Угол выступания носа уменьшается у продвинувшихся дальше на восток групп вятичей и восточных кривичей, живших рядом с финно-уграм (от тех остались Сють-Сирминский и Муранский могильники между Окой и Волгой и «чудские» могильники в Новгородской земле). Археология подтверждает позднюю славянскую колонизации региона; известны погребения со смешанной славяно-финской обрядностью.
Восточнославянские племена и их соседи. Нажмите для увеличения
Получается, что у восточных кривичей, вятичей и ильменских словен действительно есть финно-угорский субстрат. Что же, правы наши украинские друзья, говорящие об «ославяненных финнах, перенявших исковерканное славянское наречие»? Не совсем. Посмотрим на современный антропологический облик русских, украинцев и белорусов.
Современные русские
Поговорим сначала о современных русских. Все крупные ученые подчеркивают однородность великорусского населения на его исторической автохтонной территории (в границах Русского государства XVI века).
Академик В.П. Алексеев: «При рассмотрении краниологического типа русских серий следует специально подчеркнуть одно чрезвычайно важное обстоятельство. Речь идет об исключительном морфологическом сходстве, которое проявляется при сопоставлении всех находящихся в нашем распоряжении материалов… Тот средний тип образует реальную комбинацию, которая проявляется во всех сериях…».
То есть, русские люди мало чем отличаются друг от друга, и неважно, где они живут — в Смоленске, Архангельске, Пензе или Воронеже. В качестве основных причин такой однородности Алексеев указывал отсутствие серьезных географических рубежей, единый язык, отсутствие социальной изоляции. В этот перечень стоит добавить политическое единство: этногенез русского народа тесно связан с централизацией и расширением Русского государства.
Те же выводы сделал и В.В. Бунак: «Таким образом, русское население Восточной Европы образует сравнительно однородную группу антропологических вариантов. Средние величины группы или совпадают с центральными западноевропейскими величинами, или отклоняются от них, оставаясь в пределах колебаний западных групп…».
Характерный для русских восточноевропейский тип прежде всего отличается более светлой пигментацией глаз и волос и не таким интенсивным ростом бороды. Стереотип о курносости русских антропология не подверждает — у 75% прямой профиль носа, а вогнутый только в 9% случаев. Это реже, чем у населения северо-восточной Германии.
Но для усредненного русского типа нехарактерны и «восточные», монголоидные черты. Удобным признаком здесь может быть эпикантус, «монгольская складка» — складка века у внутреннего угла глаза, закрывающая слезный бугорок. Эпикантус есть у 50-100%. монголодидов. У 17 тысяч исследованных экспедицией этнических русских эпикантус нашли только 47 раз (0,0027%).
Уже в XXI веке В.Е. Дерябин сделал из этих результатов красноречивый вывод: «Русские по своему расовому составу — типичные европеоиды, по большинству антропологических признаков занимающие центральное место среди народов зарубежной Европы».
Русские региональные типы
Несмотря на гомогенность русского населения, Бунаку удалось выделить больше десятка региональных типов и определить ареал их распространения.
На северо-западе (Новгород, Псков, Тверь, Смоленск) распространены ильмено-белозерский, валдайско-верхнеднепровский и западно-верхневолжский типы. У северян довольно светлая пигментация, сильный по восточноевропейским меркам рост бороды, узкое и сильно профилированное лицо. Вариацией ильменского типа на Белом море считается архангельский тип.
Между Вологдой и Камой существуют вологдо-вятский и вятско-камский типы. Население здесь отличается от русских северо-запада более темной пигментацией, ослабленным ростом бороды и курносостью. Это финно-угорский субстрат, заметный именно среди русского населения бывших восточных окраин Новгородской республики и Московского царства. Здесь русские колонисты контактировали с автохтонным населением — в основном вепсами и коми-зырянами. Доля этой небольшой финно-угорской примеси увеличивается к северо-востоку, и больше всего ее у русских бассейна Камы.
На юге — в зоне распространения дон-сурского, степного и верхнеокского типов — для русского населения характерны особенности, указывающие на большую роль южноевропеоидной компоненты: потемнение пигментации, сильный рост бороды. Центральный тип (первоначальная территория Московского царства) является генерализированным, занимая в общем и целом срединное положение между южными и северными популяциями.
Различия между этими типами не носят принципиального характера, и обнаружить их антропологам удалось лишь обработав огромный материал. Региональные (популяционные) типы обычно не привязаны к конкретному народу, границы популяций в генетике и антропологии часто не совпадают с этническими. Гены не волнуют язык, религия и идентичность. Это будет особенно очевидно дальше, когда речь зайдет об украинцах и белорусах.
Украинцы и белорусы
Украинское население, хотя и однородное, делится на четыре группы: карпатскую, полесскую, нижнеднепровскую и центральную украинскую (приднепровскую). У белорусов таких регионов два: северный, уже упоминавшийся валдайско-верхнеднепровский, и южная полесская зона.
Доктор биологических наук, профессор В. Е. Дерябин: «Русские зоны верховий Волги, Днепра и Западной Двины и белорусы севера и центральной зоны Белоруссии принадлежат к одному и тому же антропологическому варианту — валдайскому типу».
Русские из валдайско-верхнеднепровской зоны
Русские из валдайско-верхнеднепровской зоны
Русские из валдайско-верхнеднепровской зоны
Южные белорусы полесского типа оказываются близки к северным украинцам и юго-западным русским. Генерализированным и распространенным на большей части территории Украины антропологическим типом ученые называют центральноукраинский или приднепровский. Несмотря безусловно европеоидный характер приднепровского типа, в некоторых районах Среднего Поднепровья заметно наличие незначительной монголоидной примеси (уплощение лица и поперечной спинки носа, более заметное развитие складки верхнего века).
Эту примесь обычно связывают с союзными русским князьям кочевыми группами древнерусских времен — торками и черными клобуками. Другие исследования тоже отмечают заметную «кочевую примесь» у населения Малороссии XVI-XVII веков, в особенности в казачьей выборке из Чигирина.
Таким образом, три восточнославянских народа оказываются связаны цепочкой контактных зон, в которых распространены похожие антропологические типы. Белорусы практически неотличимы от западных русских. Украинцы же выделяются, в основном более яркой южноевропейской примесью, но даже они относятся к центральноевропейскому «поясу шатенов». Белорусы и украинцы похожи друг на друга и на восточнославянские племена, когда-то обитавшие на этой территории.
Преемственность
Заметим, что речь не идет о полном тождестве: некоторые антропометрические показатели меняются со временем. Известны феномены брахикефализации и акселерации, за последние несколько столетий у населения Европы стало более узким лицо. Однако другие важные для расовой диагностики показатели позволяют определять преемственность древнего и современного населения более точно.
В Восточной Европе антропологи проводят прямую линию преемственности между средневековыми дреговичами, радимичами, западными (полоцкими) кривичами и современными белорусами. Украинцы похожи на древлян, волынян и, по мнению некоторых ученых, на полян.
Что касается великорусов, то они довольно сильно отличаются от средневековых славян, обитавших когда-то на той же территории (вятичей и кривичей). В.П. Алексеев отмечал: «Современное русское население отличается от племенных средневековых групп целым рядом характерных признаков, из которых важнейшими являются профилированность нижней части лица в горизонтальной плоскости и выступание носа… Очевидно, роль финского субстрата нельзя отрицать полностью… но в то же время нельзя считать его основным компонентом в сложении русской народности — на протяжении II тысячелетия он почти полностью растворился».
Парадоксально, но современные русские ближе к типу, характерному для славян до начала их контактов с финскими племенами. Этот вывод был подтвержден на локальном материале А. А. Евтеевым, на основе анализа серии XVIII из некрополя подмосковного села Козино.
Внутренняя колонизация
Отсутствие преемственности вызывает закономерный вопрос: почему облик великорусов так изменился? Т.И. Алексеева европеизацию населения в позднем Средневековье объясняла притоком славянского населения с более западных территорий. В.П. Алексеев отмечал возможность более высокого естественного прироста у славян за счет превосходства в социально-политической и хозяйственной сфере.
Многочисленные славянские миграции (как в XII-первой половине XIII вв., так и после монгольского разорения) действительно подтверждаются археологией. Интенсивная славянская колонизация северо-восточной Руси началась во второй половине IX-X вв. и долгое время шла бок о бок со скандинавской — северогерманский этнический элемент весьма заметен в «ярославских могильниках», в частности в Тимирево.
К середине XI столетия здесь уже прочно утвердилась древнерусская культура, хоть и с характерным для нее местным колоритом, а местное финское население было славянизировано. В это же время исчезают и поселения местных племен, например Сарское городище, неподалеку от которого появляется уже древнерусский Ростов.
Приток славянского населения усилился в XII веке — в правление Юрия Долгорукого и Андрея Боголюбского был основан целый ряд городов, названия которых указывают на связь их обитателей с юго-западными русскими землями. Это известные нам по летописным источникам Трубеж, Лыбедь, Переяславль-Залесский, Звенигород, Вышгород, Перемышль.
Клещинское городище — одно из первых славянских поселений в Ростово-Суздальской земле
Один из крупнейших специалистов по истории северо-восточной Руси Н.А. Макаров констатирует рост плотности сельского и городского населения перед монгольским нашествием. После Батыева разорения эти тенденции сохранились. Население массово бежало из разоренной киевской и черниговской земли на север. Свидетельством этих процессов могут служить и биографии некоторых бояр, перешедших на службу к московским князьям. Фёдор Бяконт (отец митрополита Алексея) приехал в Москву из Чернигова, Нестор Рябец (основатель рода Квашниных) — из Киева.
Этим отчасти объясняется и усиление Москвы. Всё Средневековье шла постепенная внутренняя колонизация Московского государства восточнославянским населением, прибывавшим с юга и запада, и финно-угорский субстрат постепенно растворился. Следы давнего смешения сохранились лишь в окраинном вологдо-вятском регионе.
Одонтология и дерматографика
Основные выводы об облике современных русских подтверждают одонтология и дерматоглифика. Одонтология — раздел физической антропологии, изучающий строение зубочелюстной системы. Многие особенности строения зубов, например, частота встречаемости лопатовидных резцов, имеют хороший расоводиагностический потенциал и позволяют улавливать наличие даже небольшой монголоидной примеси у европейцев.
Профессор А.А. Зубов, один из основоположников этой дисциплины, в своей монографии «Этническая одонтология» дает такую характеристику русскому населению: «В изученных восточных группах восточный компонент практически не проявляется… Основной одонтологический тип русских представляет собой хорошо выраженный западный комплекс и может быть предварительно назван „среднеевропейским“… В целом выборки оказываются очень близкими друг к другу в таксономическом отношении… Говорить о наличии „финского компонента“ в составе русских на основании имеющихся данных пока невозможно».
К схожим выводам относительно расового состава великорусов пришла и В.Ф. Ващаева (Кашибадзе): «Значения одонтологических особенностей и характер их географического распределения у русских Европейской части РСФСР не выявляют существенного вклада южного грацильного типа и восточного монголоидного элемента в формирование одонтологического типа большинства русских, но указывают на наличие локальной слабой восточной примеси на юго-востоке и северо-востоке изученной территории… При наличии некоторого сходства русских окраинных областей Европейской части РСФСР с соседними народами явственно выступает единство русских, характеризующееся тем, что межгрупповые различия у русских значительно меньше, чем таковые между русскими и другими народами».
Этнографическая карта европейской России. М. Коялович. Чтения по истории Западной России. — С.-Петербург, 1884. Нажмите для увеличения
Не менее важны данные дерматоглифики — дисциплины, изучающей кожный рельеф человека, прежде всего узоры на ладонях и пальцах. Эти узоры, как и многие другие особенности человека, имеют расовую и этническую специфику. Говоря о восточных славянах, крупнейшие специалисты в этой области — Г.Л. Хить и Н.А. Долинова — отмечают сходство всех территориальных групп русских, украинцев и белорусов.
Основные различия касаются выраженности североевропеоидного комплекса (СЕК), минимальные значения которого вполне ожидаемо фиксируются в Рыльске (Курская область), а максимальные в Тотьме (Вологодская область) и у поморов. Несмотря на это, «оба метода анализа свидетельствуют об однородности русских».
У украинцев можно отметить своеобразие карпатской и полесской групп. Говоря о сходстве в более широком масштабе, Н.А. Долинова отмечает как близость русских, украинцев и белорусов между собой, так и сходство всех славянских народов Европы. В частности, по результатам исследования женского населения, в одном кластере с восточными славянами оказываются поляки и чехи.
Сибирь и Дальний Восток
Последнее, о чем стоит сказать — это антропологический облик русских за пределами «исторического ареала», очерченного антропологами. Почти все исследования касаются населения в границах Русского государства конца XVI века, без Сибири и Дальнего Востока.
В тех случаях, когда антропологи обращают внимание на восток нашей страны, их внимание обычно приковано к малочисленным группам старожильческого населения — русскоустьяинцам, затундренным крестьянам, камчадалам. Это потомки первых русских поселенцев, часто контактировавших с аборигенами — у них как раз есть значительная монголоидная примесь.
Но такие группы составляют очень небольшую часть сибиряков. Большинство русских жителей Сибири и Дальнего Востока — обитатели крупных городов (Новосибирска, Томска, Красноярска), чьи предки переселились в эти места в XX веке, никак не контактируя при этом с автохтонным населением. Это вполне подтверждается данными генетики, о которых мы поговорим во второй части нашего материала.
Антропологам же население крупных городов неинтересно; прежде всего потому, что оно — продукт механического смешения разнородного, хоть в основном и русского населения, не образовавшего еще устойчивого антропологического комплекса. Кроме того, население современных городов практически ничего не может сказать ни об этногенезе народа, ни о его антропологическом облике в целом.
Итоги:
1) Русское население в своем историческом ареале однородно.
2) Несмотря на однородность, антропологи выделяют отдельные региональные типы. Своеобразие этих типов показывает как единство русских, так и контакты с соседними народами.
3) Великорусы — безусловно европеоидный народ, и они занимают центральное положение среди других европейских популяций. Русские отличаются в первую очередь светлой пигментацией глаз и волос и менее интенсивным ростом бороды. Монголоидная приместь есть только у небольших групп в вятско-камском регионе.
4) Финно-угорский субстрат слабо повлиял на физический облик русских. Его долю всё II тысчелетие постепенно снижал приток славянского населения с юга и запада.
5) Все восточнославянские народы оказываются тесно связаны между собой цепочкой переходных антропологических типов, оставаясь при этом частью центральноевропейского «пояса шатенов». Белорусы практически неотличимы от западных русских, а своеобразие украинцев проявляется в более заметной южноевропейской примеси.
В конце XX-начале XXI века на помощь антропологам в деле изучения процессов этногенеза пришла генетика. О результатах изучения русского генофонда с помощью методов популяционной генетики мы поговорим во второй части этого материала.
Краткий список литературы:
1) Алексеев. В.П. Происхождение народов Восточной Европы. М., 1969.
2) Алексеев В.П. Историческая антропология и этногенез. М., 1989.
3) Алексеева Т.И. Этногенез восточных славян. М., 1973.
4) Бунак. В.В. Происхождение и этническая история русского народа. М., 1965.
5) Восточные славяне. Антропология и этническая история. М., 2002.
6) Дяченко В.Д. Антропологічний склад українського народу. Киев., 1965.
7) Зограф Н.Ю. Антропологические исследования мужского великорусского населения Владимирской, Ярославской и Костромской губерний. М., 1892.
8) Зубов А.А. Этническая одонтология СССР. М., 1979.
9) Русские. Серия «Народы и культуры». Отв. ред. В.А. Александров, И.В. Власова, Н.С. Полищук. М., 1999.
10) Русь в IX-X веках. Археологическая панорама. М., 2012.
11) Хить Г.Л. Дерматоглифика народов СССР. М., 1983.
