Советская пропаганда обожает миф о безграмотной дореволюционной России и о зловещем царизме, державшем рабочих и крестьян во тьме. В каноническом виде эту мысль сформулировал Ленин: «Такой дикой страны, в которой бы массы народа настолько были ограблены в смысле образования, света и знания, — такой страны в Европе не осталось ни одной, кроме России. И эта одичалость народных масс, в особенности крестьян, не случайна, а неизбежна при гнете помещиков, захвативших десятки и десятки миллионов десятин земли, захвативших и государственную власть».
Большевики совершенно серьезно утверждали, что образование в старой России находилось в плачевном состоянии и что царское правительство намеренно держало трудящихся в невежестве — это один из краеугольных камней советского мифа. Высшее образование принято хвалить, но немедленно добавлять после этого, что в университеты допускали только дворян и прочую белую кость.
Так ли это? (Спойлер: нет). Поговорим об образовании в Российской Империи.
Образование в XVIII–XIX веках
Историю русского образования в классическом смысле принято отсчитывать от петровских реформ. В средневековых русских землях не сложилось университетской системы западноевропейского типа, и центрами учености оставались монастыри. Эпоха перемен началась во второй половине XVII века, при Алексее Михайловиче. Западная культура начала проникать в страну — понемногу входило в моду европейское платье, парсуны начали все больше и больше напоминать иностранные портреты. Всё это происходило не без участия выходцев из западнорусских земель: в частности, Симеон Полоцкий с одобрения царя основал в Заиконоспасском монастыре школу, где обучали дьяков. Здесь же при активном участии братьев Ионникия и Софрония Лихудов, выходцев из Греции, была в 1687 году открыта Славяно-греко-латинская академия, ставшая первым высшим учебным заведением в Русском царстве.
При Петре реформы развернулись вовсю: вместе со специализированными курсами морских офицеров и артиллеристов открылись «цифирные школы». Причем они с самого начала задумывались как всесословные — на 1727 год 45% учеников были выходцами из семей священников, 20% солдатскими детьми и лишь 2,5% относились к дворянскому и боярскому сословию. Петр учредил Академию наук, и вместе с ней — первый русский университет, Академический, куда пригласил множество иностранных специалистов: среди прочих, математика Бернулли, знатока права Гольдбаха, астронома Делиля. Там же, при университете, открылась одна из первых русских гимназий.
«Дщерь Петрова», императрица Елизавета, продолжила дело своего отца. Благодаря усилиям выдающегося русского ученого М.В. Ломоносова и одного из фаворитов Елизаветы, Ивана Ивановича Шувалова, начинает работу Московский государственный университет. При нем вскоре открывается университетская гимназия, просуществовавшая до самого московского пожара 1812 года.
Увы, несмотря на определенные усилия правительства и частных лиц, количество учебных заведений всё ещё было ничтожно, а круг образованных или хотя бы просто грамотных людей — очень узок. К началу правления Александра I доля грамотных среди подданных Российской Империи не превышала 5%. Во Франции этот показатель в то время составлял 37% (47% для мужчин и 27% для женщин), а в США читать и писать умели чуть больше половины жителей.
Любопытно, что одним из немногих регионов Российской Империи, где существовала устойчивая традиция «крестьянской книжности», был русский Север — бассейн Печоры, Мезени и Северной Двины. Именно из этих мест происходил и М.В. Ломоносов. Отдельно стоит отметить старообрядческие общины, особенно беспоповских толков, в которых высоким авторитетом пользовались люди, способные читать богослужебные и житийные книги.
При Александре I открылись четыре университета, три из которых сегодня находятся за пределами РФ: Виленский, Дерптский, Харьковский и Казанский. Студентом последнего вскоре стал Н.И. Лобачевский, в будущем выдающийся математик и основоположник неевклидовой геометрии.
В 1804 году был принят университетский устав, сделавший российскую систему высшего образования одной из самых демократичных в Европе. Стоит отметить, что российские высшие учебные заведения в своей работе ориентировались прежде всего на немецкую модель — в немецких университетах одновременно преподавали и занимались научной деятельностью.
О стремлении правительства повысить престиж университетского образования свидетельствует принятый по инициативе М.М. Сперанского закон «Об экзамене на чин». По этому закону производство в гарантировавший личное дворянство 8-й чин «Табели о рангах» (коллежский асессор) было возможно только при наличии университетского образования.
Вместе с тем, прилагая серьезные усилия для развития высшего образования, Министерство народного просвещения не делало практически ничего для развития образования начального. В государстве работало менее сотни начальных школ для крестьян, а общее число учеников не превышало двух тысяч.
Это прискорбное положение начал исправлять Николай I. В массовой культуре он по нелепой случайности считается солдафоном и реакционером, хотя на деле был вполне просвещенным монархом. Тут, пожалуй, стоит благодарить С. М. Соловьева, наградившего Николая Павловича нелестной оценкой:
Государь инстинктивно ненавидел просвещение, как поднимающее голову людям, дающее им возможность думать и судить, тогда как он был воплощение: «Не рассуждать!» Он на всю жизнь запомнил, как «при самом вступлении на престол враждебно его встретили люди, принадлежавшие к самым просвещенным и даровитым».
В правление Николая действительно был принят новый университетский устав, сильно ограничивший автономию университетов и ужесточивший требования к абитуриентам. Но это приблизило русскую систему высшего образования к английской и французской, и только. Зато именно при Николае начинается формирование полноценной системы начальных школ: их количество выросло до 2,5 тысяч, а число учеников — до 110 тысяч. Неплохо для царя, «ненавидевшего просвещение».
Огромную роль в деле развития русских школ сыграли земства, проявившие себя после знаменитой земской реформы Александра II. Другие его преобразования тоже немало сделали для прогресса: отмена крепостного права, судебная реформа на началах равенства и всесословности — всё это стало фундаментом для форсированной модернизации экономики и самого общества.
Уездные и губернские земские собрания оказали Министерству народного просвещения неоценимую помощь в деле открытия так называемых земских школ. Однако эффект их работы сказался не сразу — в первые два десятилетия число учрежденных школ оставалось сравнительно небольшим. По-настоящему этот процесс становится заметным в эпоху правления Александра III. К моменту смерти императора в 1894 году число учащихся в начальных и средних школах достигло 2,5 миллиона, чего, впрочем, было явно недостаточно — по этому показателю Россия всё ещё находилась на одном из последних мест в Европе, уступая даже Австро-Венгрии.
Не лучше обстояло дело и с высшей школой — в университетах обучалось всего лишь 12 тысяч студентов, 1 студент на 10 тысяч населения. В Германии этот показатель был в 6 раз выше, во Франции — в 5. Перед Николаем II стояла задача огромной сложности: если не ликвидировать полностью отставание от западноевропейских стран, то, по крайней мере, создать предпосылки для его ликвидации.
Российское общество накануне XX столетия
Прекрасным источником информации о стране, которую Николай II получил в наследство от своего отца, может служить первая и последняя перепись населения Российской Империи 1897 года. Вот её результаты: в Российской Империи проживало 125 миллионов человек, 93 миллиона — в Европейской части страны. В переписных листах отдельно стоял вопрос о грамотности — под ней подразумевалось как умение читать и писать, так и просто читать. Грамотных среди подданных русского императора насчитали 26 миллионов — 21% от общего числа жителей Империи, без учета данных по Великому княжеству Финляндскому. Если брать только население европейской части страны, без колоний, и не учитывать детей до 9 лет, то показатель грамотности составил 30% (43% для мужчин).
Грамотность населения Российской Империи по губерниям Европейской России. Перепись 1897 года
Внутри государства существовала огромная разница между отдельными регионами. Самым грамотным было население прибалтийских губерний — Курляндской, Эстляндской, Лифляндской, а также Финляндии. Полную противоположность являли коренные жители Средней Азии и Северного Кавказа (некоторые вещи никогда не меняются). В самой Великороссии тоже существовал разброс: много грамотных в Ярославской, Московской и Санкт-Петербургской губерниях, меньше — в Пензенской, Казанской и Томской (до 85% неграмотных).
Желая показать отсталость николаевской России, левые агитаторы очень часто обращаются именно к этим цифрам — и совершенно игнорируют положительную динамику и тот огромный объем работы, который правительство проделало за 20 предреволюционных лет.
Лист переписи. Вологодская губерния. В правой колонке — процент грамотных
Начальное и среднее образование
Развитие начального образования и работу земских школ долгое время регулировало «Положение о начальных народных училищах», принятое еще в 1874 году. По этому Положению инициатива открытия школ принадлежала прежде всего самим земствам. Однако опыт Великобритании, где в 1870 году был принят Закон о всеобщем образовании, подталкивал российское правительство к серьёзным и неизбежным преобразованиям. Уже в последние годы царствования Александра II появляются проекты введения всеобщего обучения. Однако без нужной масштабной инфраструктуры (строительство школ, подготовка преподавателей) они были нереализуемы.
Положение начали постепенно исправлять: с конца 80-х годов земства получают от Министерства народного просвещения целевые кредиты, а бюджет самого министерства за десятилетие 1894–1904 годов вырастает вдвое — до 42 миллионов рублей. К 1916 году эта цифра достигла 196 миллионов, около 5% государственного бюджета. Стоит отметить, что развитие образования оплачивала не только казна — государство несло 40–45% денежных расходов. Средства выделяли другие министерства, сами земства, города, церковь, общественные организации, частные лица.
Одну из главных проблем — нехватку подходящих зданий — решили в 1909 году, создав при Министерстве народного просвещения школьно-строительный фонд. Из него на строительство учебных корпусов выделяли невозвратные ссуды. За восемь лет работы фонда удалось построить школ на 5 миллионов учеников. Расходы на одного ученика тоже росли: по оценкам Питирима Сорокина, они достигли 3,5 рублей на ребёнка — больше, чем во Франции или Германии в пересчете на национальные валюты.
Наконец, развитие педагогического образования позволило отчасти решить проблему с кадрами. На 1913 год в стране насчитывалось более 150 тысяч учителей начальных школ и 35 тысяч преподавателей средних образовательных учреждений (гимназий, реальных училищ). Платили им по-разному: учитель высшего начального училища или гимназии мог получать по 900–950 рублей в год, преподаватель сельской школы — 300, примерно как квалифицированный петербургский рабочий. Правда, учителя народных школ вместе с местом получали бесплатное жильё. Правительство осознавало проблему — повысить оклад сельским учителям в два раза предлагали ещё в 1912 году, но обсуждение затянулось, и меру похоронила начавшаяся Великая война.
Полтора десятка лет упорной работы дали заметные результаты. Это нехотя признавал даже Ленин: «Пятый год, год великого пробуждения народных масс в России, год великой народной борьбы за свободу под руководством пролетариата, этот год заставил даже наше казенное ведомство сдвинуться с мертвой точки». Ильич тут пытается сделать хорошую мину при плохой игре: успехи Министерства народного просвещения были очевидны даже сидевшим в Швейцарии революционерам. С 1900 по 1914 год число учеников в подведомственных министерству начальных школах выросло более чем вдвое, с 2,5 до 6 млн детей — и это не считая 2 млн учеников церковно-приходских школ.
Отдельно стоит отметить систему среднего образования, в которую входили заведения нескольких типов: духовные семинарии, гимназии, реальные и коммерческие училища. Российское среднее образование считалось одним из лучших в Европе, а окончание этих учреждений давало прекрасную возможность для поступления в университет или устройства на государственную службу. Главное различие между гимназиями и реальными училищами было в специализации: в гимназиях делался акцент на языки (древние и новые) и гуманитарные науки, а в реальных училищах — на естественно-научные дисциплины. Стоит заметить, что упор на латынь и греческий, который современному человеку может показаться архаикой, по тем временам вполне актуален — скажем, в Британии университетский курс Сlassics (античная философия и история, древние языки) оставался уделом будущих министров и дипломатов до Второй мировой войны.
По количеству учеников школ среднего уровня Российская Империя заметно опережала крупнейшие европейские страны, включая Германию и Францию. Любопытен и сословный состав учеников. Выходцы из крестьян и мещан преобладали в реальных училищах, женских гимназиях и учительских институтах.
Российская Империя превосходит Французскую республику как по общему числу учеников, так и по их количеству на тысячу населения
В 123 тысячах начальных и средних учебных учреждениях обучалось почти 10 миллионов жителей Империи, вчетверо больше, чем в 1890 году.
Заметно преобладание крестьян и мещан
Положительные изменения позволили правительству всерьез поднять вопрос о введении всеобщего начального образования. Первый проект был предложен чиновником Министерства народного просвещения В.И. Фармаковским, но из-за Русско-японской войны его положили под сукно. К идее вернулись в ноябре 1907 года, когда правительство внесло в Государственную думу законопроект «О введении всеобщего начального обучения в Российской Империи». Часть положений была принята в мае следующего года и вступила в силу после подписания Николаем II. В частности, было установлено бесплатное образование, а начальные школы стали переводиться на четырехлетний период обучения.
Изменение числа учащихся начальных и средних учебных учреждений
Однако Дума не утвердила новый закон целиком. Это нормальная практика: в Великобритании начальное образование вводили 37 лет. Проект активно обсуждали до самой войны. В объяснительной записке Государственного контроля отмечалось:
«Русская начальная народная школа, до весьма недавнего времени существовавшая главным образом на счет местных средств, ныне же поддерживаемая крупными отпусками из средств казны, развивается в центральных великорусских и малороссийских губерниях достаточно быстрым ходом при должном взаимодействии правительства и местных организаций, и что достижение здесь в недалеком будущем общедоступности начального обучения можно считать обеспеченным». Указывались и вероятные сроки введения всеобщего обучения: «В среднем по 34 губерниям этот срок 9,4 года. В 33 уездах (11%) он не превышает 5 лет. В 40 уездах (13%) на открытие полного числа школ потребуется от 12 до 17 лет».
Таким образом, Россия получила бы всеобщее образование к 1925-му, самое большее — к 1928 году (большевики приняли постановление ЦИК «О всеобщем обязательном начальном обучении» в 1930 году). Как показала однодневная школьная перепись, проведенная в январе 1911 года, в великорусских регионах в школах обучалось практически 100% мальчиков и около половины девочек.
Главный показатель, позволяющий оценить успешность распространения начального образования, — рост уровня грамотности. В 1897 году, напомним, грамотных было 21%. Проследить динамику помогут данные Министерства народного просвещения за 1911–1916 годы и других ведомств. Одна из самых наглядных цифр — грамотность среди новобранцев. К 1913 году к категории грамотных или малограмотных (умеющих хотя бы читать) относилось свыше 67% (по другим данным 73%) призывников — практически вдвое больше, чем в год воцарения последнего русского императора. Разумеется, этот показатель не отражает ситуацию в полной мере: в армию не призывали инородцев из Средней Азии и с Кавказа, а доля грамотных среди мужчин была вдвое выше, чем среди женщин.
В общем и целом грамотность всего населения России на 1916 год выросла до 40–45%, причем сохранялись указанные гендерные различия. В деревне владели навыками чтения и письма 36% населения, в городе 64%. По оценкам Бориса Миронова, среднегодовой темп роста грамотности в эпоху Николая II составлял 1,8% — самый высокий показатель в Европе. Об этом могут свидетельствовать, в частности, и результаты первой советской переписи 1920 года: в ней приведены данные по грамотности молодых людей в возрасте 16–20 лет, получивших начальное образование еще в Российской Империи. Среди этой возрастной группы грамотными были 55% жителей села и 86% горожан. В сущности, за двадцать лет правления Николая неграмотность среди молодёжи удалось преодолеть почти полностью.
Большевики продолжили этот курс, но не показали никаких революционных результатов — даже по переписи 1939 года 13% населения старше 9 лет не умели читать и писать, а окончательно неграмотность была ликвидирована только после Великой Отечественной войны.
Высшая школа в эпоху Николая II
Столь же стремительно развивалась и высшая школа. В 1894 году русские высшие учебные заведения посещали около 13 тысяч студентов — меньше чем в Германии, Франции и даже Австро-Венгрии, при большем населении. Однако, как и в случае с начальным образованием, качественный скачок произошел именно в годы правления Николая II. Общая численность студентов за два десятилетия выросла в 10 раз. По оценкам А.Е. Иванова, на 1914 год в России насчитывалось 123 тысячи студентов. С.Л. Сапрыкин и С.В. Волков называют несколько иные цифры — 145 и 135 тысяч соответственно.
В высшей школе преподавали 6,5 тысяч специалистов, за первые годы XX века подготовивших десятки тысяч студентов. Одних только юристов с 1900 года было выпущено 26 тысяч. Важно отметить, что обучение в университетах было всесословным и общедоступным. Число выходцев из крестьянских, мещанских и казачьих семей в студенческой среде непрерывно росло. К началу Первой мировой доля детей дворян (личных и потомственных), чиновников и офицеров среди студентов университетов сократилась до 36%, среди учащихся технических вузов до 24%. Во всех крупнейших европейских странах — Великобритании, Франции и Германии — выходцы из привилегированных сословий по-прежнему составляли более половины студентов университетов.
Множество русских студентов училось за границей. В одной только Германии их было свыше полутора тысяч — почти половина иностранных студентов и около 4% обучающихся в высшей школе вообще. Перед Первой мировой немецкое правительство всерьёз опасалось, что студенты из России начнут «вытеснять немецких инженеров из тех мест за границей (вне Германии), где они прежде имели широкое и выгодное поле деятельности», и ограничило приём русских студентов в немецкие университеты.
Сословный состав студентов высших учебных заведений в 1914 году. Данные по: Извлечение из отчета Министра народного просвещения за 1901 г. СПб, 1902; Отчет Министра народного просвещения за 1913 г. Пг, вед. 16.
Рост количественных показателей нисколько не сказывался на качестве. Российское высшее образование традиционно считалось самым фундаментальным и комплексным в Европе, в одном ряду с немецким. Подтверждением этому могут служить успехи российских ученых: И.И Мечникова и И.П. Павлова, удостоенных Нобелевской премии, Д.И. Менделеева, А.А. Маркова, А.С. Попова и многих других. О качестве подготовки в технических вузах говорят достижения русских инженеров, вынужденных после революции покинуть отечество — Зворыкина, Прокофьева-Северского, Сикорского, Ипатьева, Юркевича и многих других.
Увеличение числа студентов из разных слоев общества имело и негативную сторону: среди студентов становились популярны радикальные взгляды. В 1907 году 69% студентов Юрьевского университета заявляли, что поддерживают социал-демократические партии. За либералов выступали около 18% студентов, за консервативно-монархические партии — только 5%. Печально, но именно студенты, которым открытость и демократичность российской системы образования дали возможность получить высшее образование, сыграли одну из главных ролей в революционных событиях 1917 года. Однако, верно и обратное: именно студенты, гимназисты, «реалисты» и юнкера вместе с офицерами составили костяк белых армий.
После революции
Потом была революция. Особенно сильно пострадала интеллектуальная элита, в основном не любившая большевиков и не любимая большевиками. Показательна судьба конструкторов, проектировавших и строивших тяжелые бомбардировщики «Илья Муромец»: из 75 участников команды 25 погибли между 1917 и 1924 годом, 32 уехали за границу. 8 человек остались в СССР и позже подверглись репрессиям.
Похожая ситуация наблюдалась и в других сферах науки. Из двух миллионов русских, бежавших за границу после победы большевиков, значительная часть была представителями интеллигенции. Многим из этих людей пришлось растрачивать своей интеллектуальный и творческий потенциал впустую, работая грузчиками, таксистами и каменщиками. Над теми, кто рискнул довериться новой власти, всегда висел дамоклов меч возможного ареста, высылки или даже расстрела. Достаточно вспомнить знаменитые «философские пароходы», на борту которых покидали страну выдающиеся русские мыслители — Бердяев, Карсавин, Лосский, Сорокин и многие другие. Оставшиеся до конца жизни получат позорное клеймо «лишенца» и поражение в правах.
Большевики не ограничились уничтожением кадров: их интересовал полный слом прежней системы образования в духе «весь мир насилья мы разрушим». Положение «О единой трудовой школе РСФСР» сообщало, что в новой советской школе акцент должен делаться не на учебе, а на профессиональной деятельности и совместном труде. Красные ввели бригадный метод обучения, который звучит как дурной анекдот: трудящиеся учились коллективно и получали одну оценку на всех. Эта восхитительная система позволяла заканчивать школу и поступать в университеты даже неграмотным.
Историю как дисциплину в 1923 году вовсе отменили (люди, которые шутят про «у советских людей мир начинается в 1917-м», не подозревают, насколько они близки к истине). Автор этой чудесной инициативы, Луначарский, описывал её так: «Я не знаю, что разумеется под здоровой любовью к Родине. Что это значит? Поскольку дитя говорит на своем родном языке, оно к нему привыкает и его любит. Но значит ли это, что оно должно утверждать, будто русский язык самый лучший, а французский и немецкий никуда не годятся. Бросается в глаза нелепость такой постановки вопроса… Нет, будем в этом отношении совершенно объективными и скажем — нужно воспитание интернациональное человеческое…» Традиционное преподавание истории плохо сочеталось с такими установками.
Такой же бардак творился и в высшем образовании. Декретом «О правилах приема в высшие учебные заведения» вступительные испытания… отменили совсем. В университеты толпами повалили полуграмотные рабочие и крестьяне, часто прошедшие мощную идеологическую накачку. Разумеется, отменять как буржуазный пережиток пришлось и всё остальное — научные звания, экзамены, диссертации и прочие не нужные пролетарию вещи.
Понемногу восстанавливать систему образования из этого хаоса начали только в начале 1930-х — школы и университеты для начала вернулись к прежней системе обучения.
Советский плакат «Свет и знание — народу». Наглядно виден строгий отбор студентов
Российское образование так до конца и не оправилось от этого удара. Советскую школу по уровню подготовки учащихся корректно сравнивать не со средней школой имперского периода, а с начальными образовательными учреждениями. Тот уровень знаний, который давали дореволюционные гимназии, часто был недостижим даже для советских вузов. Уровень же выпускников классических дореволюционных университетов — для начала два-три европейских языка, латынь и древнегреческий плюс широчайший кругозор — просто не с чем сравнивать.
Большевики, намеренно или по злобному наитию, лишили русских интеллектуальной и политической элиты европейского уровня. Всё остальное — это только следствие.
Литература
1. Волков С.В. Интеллектуальный строй в советском обществе. М., 1993.
2. Грегори П. Экономический рост Российской империи (конец XIX — начало XX в.) Новые подсчеты и оценки. М., 2003.
3. Громыко М.М. Мир русской деревни. М., 1991.
4. Иванов А.Е. Высшая школа России в конце XIX — начале XX века. М., 1991
5. Михеев В.Р., Катышев Г.И. Сикорский. СпБ., 2003.
6. Миронов Б.Н. Благосостояние населения и революции в имперской России. М., 2012.
7. Миронов Б.Н. История в цифрах. Лениград., 1991.
8. Миронов Б.Н. Социальная история России. В двух томах. СпБ., 2000.
9. Ольденбург С.Ф. Царствование императора Николая II. СпБ., 2006.
10. Сапрыкин Д.Л. Образовательный потенциал Российской Империи. М., 2009.
11. Россия 1913 год. Статистико-документальный справочник. СпБ., 1995.
12. Рашин А.Г. Население России за 100 лет (1813 — 1913). М., 1956.
