Увлекательный текст о Холодной войне XVIII века — противостоянии между Россией и Францией, которое обошлось без боёв, но зато изобиловало эпизодами вроде перехвата шифрованных писем, попыток сместить неугодного канцлера, финансирования политических партий в третьих странах и проникновения французского агента во дворец под видом заезжей герцогини. В конце (как обычно) делят Польшу.
Со времён Тридцатилетней войны на французских пушках красовалась гравировка «Последний довод королей». Деталь придумал кардинал Ришелье, отлично понимавший её настоящее значение. После революции 1789 года гравировку начали убирать. Символичность заключалась не только в уничтожении памяти о Старом Порядке, но и в отражении духа времени — республиканские пушки часто становились первым и чуть ли не единственным аргументом в общении с соседями. Короли вели игру намного тоньше.
Краеугольный камень внешней политики в XVIII веке — теория баланса сил. После неудачной попытки Короля Солнца создать огромную империю, европейские государства поддерживали статус-кво. Никому не позволялось стать ни слишком сильным, ни чрезмерно ослабиться и превратиться в жертву для соседей. Система постоянно держала страны в напряжении, но предотвращала масштабные политические катаклизмы.
Сохранение равновесия на целом континенте требовало новых методов. Дипломаты создавали всё более изощрённые системы гарантий, секретных обязательств и союзов. Армии участвовали в конфликтах чужих стран, юристы корпели над развитием международного права и понятия «государственного интереса». Но главным новшеством внешней политики становился шпионаж. Галантный век вывел искусство плаща и кинжала на новый уровень. Особого мастерства достигла Франция.
В дипломатии «галантного века» этикет был так же важен, как и выгодное предложение. Иногда исход переговоров мог решить лишний поклон или изящно построенная фраза
Людовик XV видел главный недостаток официальной дипломатии в публичности. За всеми действиями послов следили. Любой договор сразу становился известен тем, против кого был направлен. Даже закрытые аудиенции послов не оставались тайной ни для агентов других стран, ни для газет. Эффективный контроль над делами континента требовал тайных операций, которые не могли быть напрямую ассоциированы с Версалем. Для этого создали «Королевский Секрет».
По сути, новое ведомство стало теневым двойником министерства иностранных дел, подотчётным напрямую королю. Агенты по всей Европе занимались сбором информации, обеспечением шифрованной переписки и выполнением поручений слишком опасных для дипломатов. «Секрет» успел провести немало операций, включая подготовку вторжения в Британию и организацию переправления оружия и подкреплений американским повстанцам. Но самым долгим проектом службы оказалось состязание за контроль над Восточной Европой.
Французы интересовались происходящим в тех далёких местах ещё с XVII века. Тогда впервые появилась идея коалиции из расположенных там государств, в первую очередь — Польши и Османской империи, и использования ее против традиционных врагов Бурбонов — австрийских Габсбургов. Дипломаты начали активно участвовать в жизни элит, постепенно наращивая своё влияние и подчиняя себе местную политику. Но вскоре французы столкнулись с новой угрозой, ранее почти незаметной в Европе — Россией.
Казалось бы, расстояние между двумя странами предполагало отсутствие каких-либо конфликтов. Но интересы французов и русских столкнулись. «Христианнейший король» не собирался отказываться от гегемонии на континенте, даже в отдалённых частях. Молодая же империя в своём развитии шла дальше на Запад, нарушая границы французского влияния. Ещё большим раздражителем стал заключённый в 1726 году русско-австрийский союз. В Версале испугались возможности объединения сил, которые вытеснят Францию и из Восточной Европы, и из Германии.
Началось тридцатилетнее скрытое противостояние двух стран, во время которого солдаты не сражались друг с другом, а дипломаты пытались сохранить видимость дружественных отношений. Что совсем не мешало изощрённому шпионажу и прокси-войнам.
***
Первые масштабные попытки французских дипломатов и шпионов повлиять на российскую политику начались в 1741 году. Незадолго до того в Европе вспыхнул новый масштабный конфликт, втянувший в себя практически всех — Война за австрийское наследство. После смерти императора Карла VI на престол должна была взойти его дочь — Мария Терезия. Однако, как и положено любому значимому титулу, австрийская корона привлекала многих претендентов. Среди них курфюрсты Баварии и Саксонии, и испанский король — все объявили Марии Терезии войну. К союзу присоединилась и Франция, заинтересованная не столько в правах наследников, сколько в ослаблении Австрии. По той же причине в войну вступила Пруссия, намеревавшаяся расширить свои владения за счёт богатой Силезии.
Шансы принцессы на спасение выглядели довольно плачевно. Поэтому Мария-Терезия решила помочь себе сама, быстро собрав боеспособную армию и призвав на помощь Британию и Нидерланды. Ощутимую помощь могла оказать и Россия, чьи войска быстро достигли бы театра военных действий и полностью изменили баланс сил. В «Секрете» это отлично понимали, поэтому решили отвлечь империю атакой с севера.
Смерть Карла XII оставила Швецию в новом, довольно шатком положении. Наследовавшая брату Ульрика Элеонора не хотела власти и вскоре передала корону супругу — немецкому принцу Фредерику. Тот подписал тяжёлый Ништадтский мир, лишивший Швецию статуса великой державы. Потерявшего престиж короля отстранил от дел парламент — Риксдаг, где уже закипала борьба между партиями Шляп и Колпаков. Первая состояла из аристократов, склонных к традиционному союзу с Францией и враждебности к России. Во вторую же входили бюргеры и земледельцы, стремившиеся к более умеренной внешней политике.
Версаль поддержал аристократов. В Стокгольм тайно потекли реки субсидий и щедрых подарков Шляпам. Знать с энтузиазмом принимала деньги. Параллельно велись переговоры с французами.
Долго уговаривать шведов объявить войну России не пришлось. Посол и агенты «Секрета» убедили аристократическую партию, что русские не готовы к обороне и быстро потерпят положение. Ещё более солидным аргументом стала огромная военная субсидия в миллион ливров. Французская казна таких расходов себе позволить не могла, поэтому деньги одолжили у другого союзника — оттоманов. Но исключение империи из конфликта того стоило.
Стокгольм в XVIII веке был небольшим, но вполне уверенно развивающимся городом. Впрочем, настоящего расцвета он достиг только в последней четверти столетия, после прекращения владычества Шляп
Но предприятие превратилось в неприятный сюрприз. Почти с самого начала войны шведы терпели поражения на суше и на море. Русская армия готовилась перейти в контрнаступление. Допустить столь быстрого поражения союзника Франция не могла.
Маркиз Жак-Иоахим Шетарди, бывший тогда послом в Петербурге, внимательно наблюдал за жизнью русского двора. Картина ему совсем не нравилась — большинство влиятельных политиков тогда были либо немцами, либо германофилами и проводили проавстрийскую политику, не желая диалога с Францией. Но вскоре Шетарди заметил, что амбициозная дочь Петра, Елизавета, недовольна своим незначительным положением и собирает влиятельных сторонников. Посол один из первых догадался о существовании заговора и немедленно сообщил начальству.
В Версале перспективой переворота заинтересовались. Особенно сильное одобрение встретила патриотическая позиция Елизаветы. Демонстративную любовь княгини ко всему русскому восприняли как желание вернуть Россию к допетровским нормам — в том числе и к отстранению от активной политики в Европе. К тому же Людовик был уверен, что её приход к власти уничтожит влияние немецкой партии при дворе, а следовательно — приведет к разрыву опасного союза с Австрией. Шетарди поручили предложить Елизавете помощь, но не заходить слишком далеко — если переворот провалится и участие Франции обнаружится, скандал разразится невообразимых масштабов.
Посол не замедлил выйти на контакт с княгиней. Елизавета попросила десять тысяч дукатов и дипломатической поддержки, обещая не забыть услугу. Шетарди нашёл лишь две тысячи и тактично отказался использовать официальные ресурсы. Вместо этого он помогал собрать больше союзников и с энтузиазмом давал будущей императрице советы, помимо прочего рекомендуя обратиться к Швеции за военной помощью. Разумеется, посадив претендентку на престол, шведы не упустили бы возможности её контролировать. Елизавета понимала вред этих советов не хуже посла и вежливо игнорировала их.
Понимавшая толк в праздниках Елизавета устроила пышную коронацию. Не обошлось и без привлечения иностранных музыкантов и декораторов. А вот французский посол, к своему удивлению, получил обычное приглашение без почётного места
Ночью 6 декабря дочь Петра пришла к власти. Сложно точно сказать, как она относилась к Шетарди и французам в целом на тот момент. Пытавшийся извлечь выгоду из переворота посол рекомендовал императрице согласиться на территориальные уступки Швеции в почти выигранной войне. Тогда Елизавета стала ещё больше сомневаться в искренности союзника. Окончательный разрыв произошёл спустя год, когда не любивший ни Францию, ни её посла канцлер Бестужев предъявил императрице перехваченные и расшифрованные письма Шетарди, где открыто излагались цели «Королевского Секрета». Помимо прочего, маркиз писал о проекте низведения России в «прежнее её ничтожество». Узнав об этом, посол сам попросил своего отзыва домой и вскоре покинул Петербург.
В 1743 году подписан Абосский мир. Шведы не только не вернули прибалтийские территории, но и потеряли часть Финляндии, а также признали наследником бездетного короля Адольфа Фредерика из рода Гольштейн-Готторпов, лояльного России. Обе операции «Секрета» завершались неудачей — провести внутреннюю диверсию не вышло, а внешне русские стали даже сильнее.
Агенты не теряли надежды и вскоре попытали счастья в России ещё раз. Появилась конкретная мишень — тот самый Бестужев, руководитель внешней политики империи. Для Версаля он был головной болью из-за его категорического неприятия сближения с Францией и приверженности союзу с Австрией. Есть определённая вероятность, что его позиция определялась не только стойкими принципами, но и щедрыми подарками от австрийцев. Так или иначе, пока он оставался у власти, рассчитывать на благоприятную Франции позицию не приходилось.
У нового посла Д’Алиона быстро созрел план. Среди окружения императрицы был Жан Арман Лесток, француз, прибывший в Россию в 1709 году и ставший придворным врачом. Он приобрёл расположение Екатерины I, а затем и Елизаветы. В перевороте он сыграл одну из первых ролей, за что и получил богатство и положение. Но амбициозному авантюристу хотелось большего, в том числе и важного поста, а их отношения с канцлером давно испортились. Поэтому посол и предложил земляку совместными усилиями сместить Бестужева.
Крайне вовремя для них обнаружился подходящий заговор. Лесток узнал о переписке Н.Ф. Лопухиной с ссыльным графом, а также о недовольстве императрицей её сыном Иваном — уволенным камер-юнкером. Более того, в трактире последний выразил нечто отдалённо напоминающее симпатии к свергнутому Ивану VI. При должной подаче всё это сходило за готовящийся переворот. Сам по себе случай довольно непримечательный, если бы Лопухины не были связаны дружбой с Бестужевыми — здесь медик и увидел возможность разделаться с соперником.
Лесток убедил императрицу начать следствие и дать ему контроль над процессом, после чего, разумеется, обвинил канцлера в поддержке заговора. Д’Алион же занимался подкупом и поручил своим агентам фабриковать улики. В итоге Лопухиных приговорили к ссылке, а Наталье Лопухиной еще и вырвали язык. Но Бестужев оказался сильнее — убедил влиятельных вельмож поручиться за него и умело защищал себя на допросах. Будучи оправдан, канцлер не упустил возможности отомстить обидчикам. Его людям удалось перехватить и расшифровать переписку Лестока и Д’Алиона, после чего весь компромат, включая обсуждение фальшивых обвинений, продемонстрировали Елизавете. Та немедленно потребовала отзыва посла, а медика отдалила от себя. Языка несчастной Лопухиной, битой предварительно кнутом, это не вернуло.
В 1748 году война в Австрии закончилась победой Марии Терезии. Мирный договор собирались подписать на конгрессе в Ахене. И тут Версаль увидел возможность отыграться. Съезд затрагивал интересы всего континента, поэтому ожидалось присутствие всех значимых европейских сил. Однако французские эмиссары потребовали недопущения к переговорам России, ведь официально та не участвовала в войне. Остальным пришлось согласиться. Оскорблённые Елизавета и Бестужев не стали терпеть и выслали из Петербурга французского посла. В Версале ответили симметрично. Дипломатические связи между двумя странами прервались.
***
Спустя семь лет ситуация резко изменилась. Вечное соревнование Англии и Франции вышло на новый уровень. Решалась судьба не только карты Старого Света, но и колоний в Америке и Индии. Война выглядела неизбежной, и все нуждались в союзниках. Началось соревнование за благосклонность сил в Восточной Европе.
И французы, и британцы стремились получить поддержку России. В Лондоне выбрали вариант использования российских войск в качестве наёмников. С 1754 года английский посол вёл переговоры о предоставлении корпуса из двадцати тысяч солдат в пользование Британии при начале войны в обмен на сто тысяч фунтов ежегодно. Условия весьма неплохие — стараниями Бестужева был получен солидный аванс и гарантия дополнительных выплат в случае, если корпус уйдет дальше Пруссии.
Но Елизавета не спешила заключать окончательный договор. Императрица не желала отдаляться от Австрии, которая уже приняла сторону Франции. Ещё больше её беспокоило сближение британцев с Пруссией — Фридрих II становился всё большей угрозой. Заметив нерешительность царицы, во Франции решились восстановить отношения с Россией.
Весной 1755-го в Петербург въехали двое необычных людей. Первый — Дуглас Маккензи, шотландец, который принял участие в неудачном восстании на родине и бежал во Францию, где его и завербовали в «Секрет». Второй — шевалье Шарль Д’Эон. Впоследствии он приобретёт скандальную репутацию по всей Европе, будет угрожать из Лондона опубликовать тайные документы французских дипломатов и шпионов и станет одним из символов авантюризма. Но тогда он был лишь ассистентом и охранником.
Один из скромных портретов Д’Эона. В вербовке «Королевский Секрет» придирчив не был
Агентам следовало собрать всю возможную информацию о положении России — выяснить величину армии и флота, состояние казны, отношения внутри элиты и прочее. Но важнее всего — подготовить восстановление русско-французских отношений и склонить императрицу к союзу с Людовиком XV, а по возможности и испортить отношения России с Австрией. После войны сильных союзников Версаль опасался больше врагов.
Миссия не из простых — ни Бестужев, ни британский посол не желали рисковать и не подпускали ко двору никого из вызывавших малейшее подозрение в склонности к Франции. По легенде, Д’Эону даже пришлось переодеться в платье и женский парик, чтобы проникнуть во дворец под видом заезжей герцогини. Вполне возможно, что Маккензи и Д’Эон не справились бы со своей задачей, если бы не помощь другого резидента «Секрета» в Петербурге — некоего Мишеля.
Сын одного из французских ремесленников, приглашённых в Россию Петром I, жил Мишель весьма неплохо. Ему принадлежал галантерейный магазин в центре столицы, куда часто заходили знатные покупатели. Его вторая профессия: шпионаж — во время поездок за границу для покупки материалов он посылал в Версаль отчёты о последних слухах и настроениях российского высшего общества. Часто хаживал в магазин и вице-канцлер Воронцов, известный симпатиями к Франции и частыми конфликтами с Бестужевым. Мишель приходился ему не только другом, но и кредитором, поэтому привести его на встречу с агентами оказалось несложно.
Через Воронцова Маккензи передал Елизавете предложение начать тайную переписку лично с Людовиком. К его радости, императрица согласилась. Вскоре агенты вернулись во Францию — там их работой остались довольны. И не зря, ведь общение императрицы с королём быстро стало началом нового сближения двух стран.
Спустя полгода Маккензи вернулся в Петербург уже в качестве официального французского представителя. Тогда он оказался ещё успешней, чем в своей прошлой миссии — Бестужев уже потерял былое влияние и не мог сопротивляться растущему влиянию французской партии. В конце концов недовольство Пруссией и обещания выгодного сотрудничества с Версалем сделали своё дело. Россия и Франция заключили союз.
Уже во время войны стало ясно, что Маккензи сорвал дипломатический джекпот. Русские армии вместе с австрийцами контролировали европейский театр военных действий. Берлин пал, восток Пруссии находился под русским контролем, прославленные немецкие генералы никак не могли сдвинуть линию фронта. В британских газетах даже писали, что такими темпами Фридриху вскоре придётся бежать в Лондон.
Падение Кольберга. К концу 1761-го армия Румянцева взяла ключевую крепость на Балтике, путь в Западную Пруссию был открыт
Но затем произошло то, что сам король назвал «Чудом Бранденбургского дома». Взошедший на российский престол Пётр III куда больше интересовался расширением своих владений в Гольштейне за счёт войны с Данией. Конфликт со своим кумиром Фридрихом новый царь быстро закончил сепаратным миром, не выдвинув побеждённому ни одного требования.
Дальше события развивались с бесконтрольным ускорением. Бурные инициативы Петра во внутренней и во внешней политике разозлили многих. Это сыграло на руку его почти брошенной жене. Как и предыдущая императрица, Екатерина обратилась за помощью к французскому послу — барону Бретейлю. Через своего дворецкого запросила денег и дипломатической поддержки, почти не скрывая своих намерений. Но наученные горьким опытом французы воздержались от ненадёжных инвестиций и заняли позицию пассивных наблюдателей. И проиграли. Отсутствие компрометирующих внешних долгов лишь облегчило исполнение желания новой императрицы окончательно вывести Россию из, по её мнению, совершенно ненужной войны и сосредоточиться на усилении контроля над Прибалтикой. Предоставленные сами себе Франция и Австрия проиграли. Особенно много потеряли французы, отдавшие большинство своих колоний. На западе континента гегемония всё больше переходила в руки британцев. На востоке же всему предстояло решиться «последними доводами королей».
***
В союзе со Швецией Людовик и его министры окончательно разочаровались. Финансирование Шляп обходилось дорого, а в боях с Пруссией шведы вели себя пассивно и осторожно. Вскоре «Королевский Секрет» ушёл из Стокгольма, а поток субсидий прекратился. После этого российским дипломатам не составило труда помочь Колпакам получить перевес в Риксдаге и обеспечить спокойные отношения со Стокгольмом. Новым источником проблем стала Польша.
С начала XVIII века Речь Посполитая — площадка для соревнований других стран. Польская элита всё меньше могла самостоятельно управлять страной. Состояние шляхетской республики вызывало у европейцев в лучшем случае удивление — некогда процветавшая страна пришла в полный упадок. Аристократия добилась широчайших прав и не торопилась жертвовать своими интересами ради государства, не брезгуя опустошать казну. Поместья самых крупных магнатов походили на независимые анклавы. Принятие любых решений и законов усложнялось необходимостью полного единогласия на сеймовых голосованиях. Тем не менее Польша всё ещё сохраняла серьёзное значение хотя бы из-за своей крупной территории, привлекающей взгляды соседей.
Ключом к контролю над страной были выборы короля. Шляхта сохраняла право назначать правителя, но быстро склонялась перед подкупом и угрозами. В 1733 году французы уже пытались возвести на трон Станислава Лещинского — тестя Людовика XV. Тайно прибыв в Варшаву под видом кучера, он стал покупать голоса знати, очевидно на французские средства. Однако ни русские, ни австрийцы не желали позволять французскому ставленнику править соседней страной и выдвинули своего претендента — Августа III. Его поддержка основывалась не столько на золоте, сколько на двадцати тысячах штыков сопровождающего корпуса. После недолгой войны Август занял трон и правил, не забывая об обязательствах перед Петербургом и Веной.
В 1764 году шляхте нужно было выбрать нового монарха. Как выяснилось впоследствии — последнего в истории Польши. Сразу после смерти Августа с российским правительством связалась «Фамилия» — крупная партия магнатов под предводительством рода Чартрыйских, которые позже переберутся в Россию. Они планировали провести в стране масштабные реформы, а для этого им требовался лояльный король. Но они оставались в оппозиции большинству знати, пользовавшемуся поддержкой из Версаля. Французский посол саботировал практически любые инициативы партии, зная, что с планами Людовика они не сочетаются. Поэтому «Фамилия» и предложила Екатерине вместе посадить на трон кандидата, которого могли бы контролировать обе стороны. Для этой роли требовался известный представитель знатного рода, не обладавший собственными ресурсами.
Глава «Фамилии» Август Александр Чарторыйский был не против сам стать королём, но имел слишком много врагов среди шляхты. В итоге после первого раздела Польши он потерял большую часть своих владений
Выбор пал на знатного, но небогатого Станислава Понятовского, который состоял с императрицей в весьма близких отношениях. В мае начал заседание сейм, на котором большинство шляхты противились намерениям «Фамилии». Тем временем границу республики пересёк семитысячный русский корпус, к которому присоединились солдаты Чарторыйских. Вскоре они заняли предместья Варшавы и Кракова, не причиняя никому вреда, объясняя своё присутствие стремлением сохранить законный порядок выборов. На сейме намёк поняли и к концу июня предложенные Чарторыйскими законы одобрили, а Понятовский стал королём.
Контроль над Восточной Европой всё больше переходил к России. В Версале решили попытаться вернуть утраченное, прибегнув к силе. Недовольных российским вмешательством среди шляхты было более чем достаточно. Из них, при посредничестве французской агентуры, начали собирать армию противостояния «Фамилии» и новому королю. В 1768-м сотни аристократов-бунтовщиков собрались в городке Бар, где и объявили о неповиновении Понятовскому и создании Конфедерации — союза против него и русских. На следующие четыре года Польша погрузилась в гражданскую войну.
По некоторым данным, конфедератам удалось собрать под своим знаменем около ста тысяч человек. На их стороне были талантливые офицеры и иностранные спонсоры. Однако французы сомневались в успехе, и поэтому пригласили в дело другого союзника — Османскую империю. Непопулярные среди европейцев турки давно уже приобрели репутацию жестоких варваров. Тем не менее французы сотрудничали с ними ещё с XVI века. Интересы стран редко сталкивались, а во враждебности Австрии даже совпадали. Зато политика России не могла не вызывать напряжения в Стамбуле. Русские продвинулись вплотную к турецким границам, а давние надежды славян и греков на освобождение от «агарян» русским монархом не могли не раздражать султанов.
«Секрет» немало сделал для готовности оттоманов к войне. Помимо финансовой помощи, Версаль отправлял к ним военных инструкторов, обучавших янычаров последним достижением европейской военной мысли, и инженеров, возводивших новые укрепления. Во Франции позаботились и о публичной стороне дела, подготовив оплату антирусских публикаций в европейских газетах. К началу конфликта в Польше турки уже заканчивали последние приготовления и не сомневались в лёгкой победе.
Формальным поводом для войны послужил чрезмерный энтузиазм колиев — казаков, поднявших восстание против поляков на Правобережной Украине. Под предлогом преследования отряда конфедератов они перешли турецкую границу и атаковали два города. Российские дипломаты объясняли, что казаки не числились на службе и даже наказали несколько виновных — но это, разумеется, уже не имело значения.
Та русско-турецкая война стала, пожалуй, одним из самых удивительных конфликтов столетия. Наблюдатели давали разные прогнозы об исходе столкновения, но никто не ожидал настолько успешных действий русских. Новость о печальном конце османского флота в Чесменском сражении поразила весь континент. Появились слухи, что Екатерина планирует со временем занять все турецкие владения вплоть до Египта и создать огромную восточную империю.
Среди англичан амбициозная российская политика тоже вызывала интерес — в газетах на неё реагировали подобными карикатурами. В XVIII веке Лондон предпочитал ограничиваться доброжелательными усмешками в адрес русских, оставив закулисные действа французам
Настолько далеко идущих планов у императрицы не было. Но получить для России выход к Средиземноморью она считала не только возможным, но и необходимым. Для этого учредили новое Архипелагское княжество, в которое входили занятые русским флотом Эгейские острова. Греки радовались возможности принять российское подданство и стать имперским коридором к новому морю. Проект бурно развивался и отказались от него лишь в самом конце войны — из-за нехватки ресурсов.
Подписанный в 1774 году Кючук-Кайнарджийский мир — последний акт Османской империи как самостоятельного участника европейской политики. В дальнейшем она играла роль лишь как младший партнёр других сил. Но за два года до того произошло нечто не менее важное — первый раздел Польши.
Изначально Екатерина и её ближайшее окружение довольно скептично смотрели на идею разделов. Польша вполне устраивала в качестве зависимого вассала, юридически сохраняющего свою независимость. Российский генерал Николай Репнин, руководивший борьбой против конфедератов, и так пользовался там практически безграничной властью. Известен случай, когда на премьере в Варшавском театре собрался весь свет столицы, в свою ложу уже прибыл сам король. Но спектакль не начинали, пока не приехал Репнин.
Однако Пруссия всё ещё активно стремилась к экспансии на Восток, Австрия не собиралась отставать, а война с турками не позволяла эффективно контролировать шляхту. Поэтому Екатерине всё же пришлось согласиться на координированный раздел, сокративший послушного соседа втрое. Такого удара французская партия не пережила — всем стало ясно, что влияние Версаля на востоке подошло к концу.
После этого Речь Посполитая надолго зависла между жизнью и смертью. Многие ещё верили в её будущее, и поляки смогли привлечь внимание мира, в 1791 году став первой европейской нацией, принявшей конституцию. Но просуществовал этот памятник свобод недолго. В 1795-м Польша исчезла с европейских карт, во многом именно из-за опасного распространения революционных идей.
Все эти события оставили Восточную Европу под полным контролем трёх чёрных орлов — России, Пруссии и Австрии. Иностранная дипломатия уже не имела там никакого веса. Через некоторое время французы попытались вернуться с Наполеоном. Но привело это лишь к ослаблению Вены и Берлина, и позволило русским получить решительный перевес в регионе. Так закончился первый «холодный» конфликт русских и французов.
