Игорь Востриков, у которого в кемеровском пожаре погибло 5 человек семьи и который поначалу написал пост, обвиняющий в их гибели лично Путина, столь резко изменил свою точку зрения, что люди натурально пишут, будто бы Вострикова подменили-сломали-запугали. В частности, если включить видео, то можно услышать, как Востриков ругает неких «майданщиков» (ни одного федерального белоленточника в Кемерово до сих пор замечено не было), которые де сбивают с толку, натравливают на Путина, мешают расследованию, гады. Также Востриков призывает пока что никаких митингов не собирать и заявляет, что Тулеев ни в чем не виноват. Реакция «Подменили!» понятна, но думаю, что никакой подмены не было, все проще:
1. Востриков, как он сам говорит, встретился с Тулеевым, и Тулеев даже не приказал его расстрелять, а, виданное ли дело, обещал всяческую помощь в расследовании (а что он еще мог обещать?). В России благодаря усилиям Путина постоянно увеличивается «дистанция власти» — субъективно ощущение граждан где они, и где власть. И, соответственно, для простого трудящегося прием у целого губернатора — ну это практически как если бы в Валгаллу пригласили с экскурсией. Впечатление усилил тот факт, что Тулеев, судя по всему, был максимально вежлив и угодлив, стремясь заполучить в Вострикове союзника. Сохранять прежний уровень агрессии человеку, плохо понимающему, что такое политика и как работает власть, после такого приема крайне сложно. Сограждане, кричавшие «Тулеева в отставку!», начинают восприниматься как бузотеры, пытающиеся обидеть милого дедушку. Характерно, что о невиновности Тулеева не говорит даже Кремль (там позиция в том, что нужно дождаться результатов расследования), а Востриков после приема уже заявляет, что Тулеев безвинен, как Христос перед евреями. То есть человек в своем отношении к Тулееву сильно опередил даже официального Путина. А всего-то стоило ласково поговорить. Если нет четкого понимания своих интересов, а есть лишь эмоции, то от ласкового разговора такой человек тает. И претензии не к нему, а к нам с вами, к русским интеллектуалам, не транслирующим известные им практики и методы политической борьбы на широкие народные массы. Чуть-чуть что-то делает Навальный, обучая волонтеров судебно-законодательным правилам боя и начаткам организационного строительства, но это капля в море.
2. Сделав сразу после трагедии заявление, что во всем виноват Путин, Востриков оказался перед неприятной необходимостью идти против всей системы и даже против большинства кемеровских товарищей по несчастью. Обвиняя в смерти своей жены, своих детей и своей сестры весь режим и Путина лично, ты ставишь вопрос ребром: или ты, или режим, компромисс в ситуации шепота мертвых в спину невозможен. При этом у Вострикова нет ни опыта бодания с государством, ни даже понимания того, что он с его трагедией за плечами мог бы стать политиком федерального масштаба (и, таким образом, постановка вопроса «Или я, или режим» не так уж и безумна), поскольку страшная его трагедия на корню убивает весь дискурс про агентов Госдепа, «оранжевые революции» и т. п. Режиму этому человеку просто нечего ответить — МЧС (куда входит и пожарнадзор) ведь структура федерального подчинения, то есть отвечает за ситуацию как минимум министр, а как максимум — формировавший правительство Путин (он же заодно и указ о запрете проверок подписывал). Ольгинцы могут хоть ухрюкаться «У вас чуть что — Путин виноват!», но МЧС и его надзор-тушение прямо подчиняются Путину, Путин с 2016 года запретил проверки, и с Путина логично требовать ответ. Ну и с Тулеева — «Зимняя вишня» уже на этапе строительства была незаконно конвертирована из кондитерских цехов, там грубейшие нарушения закона были с первого же дня.
Но вряд ли Востриков все это знал, а если и знал, то не смог вспомнить в таком стрессе: трагедия, митинги, встречи, постоянные мотания по городу с инициативной группой, отсматривание многих часов видеозаписей с камер наблюдения. Не та ситуация, когда можно сесть, отдохнуть, подумать, прикинуть перспективы. Но и с 5 мертвыми родственниками отступать тоже как-то странно. Поэтому психика Вострикова (вряд ли он сознательно продумывал решение) нашла отличный выход из ситуации — Востриков сосредоточился на поиске виновных в конкретных эпизодах трагедии: кто закрыл двери в кинозал, как работал тот или иной пожарный расчет, что делали охранники ТРЦ… И вроде получается, что ты Путина или хотя бы Тулеева больше не шатаешь (наоборот, это путинский СКР тебя пускает видеозаписи смотреть), но и мертвых родственников не предал, ищешь конкретных виновных, разбираешься в ходе событий. Правда, такой подход — все равно, что искать виновных в массовых убийствах в Освенциме, дотошно разбирая действия каждого охранника и хронологию работы каждой газовой камеры, не обращая внимания, что сам по себе Освенцим есть следствие конкретной государственной политики, проводимой высшим руководством Рейха. И что без этой конкретной политики, проводимой конкретными лидерами, ни охранники, ни газовые камеры никого бы не убили и даже не материализовались в реальности. Государственная политика фюрера в миллион раз важнее конкретных действий конкретного эсэсовца, это очевидно и ребенку.
В случае ТРЦ «Зимняя вишня» 5 лет работы без проверок и с нарушением всех возможных норм — это не случайность, не разгильдяйство и даже не коррупция. Это государственная политика, особенно показательная в свете того, что в 2009 году была уже трагедия в «Хромой лошади», после которой пошебуршали с проверками и опять затихли. В чем суть этой политики? В том, что надзорным органам объекты бизнеса отданы на кормление по принципу «заплатите друг другу денег, только меня не беспокойте». Реальная безопасность никого не интересует, важны лишь правильно заполненные документы. При этом требования надзорных ведомств зачастую прямо противоречат друг другу (пожарнадзор требует двери открывать, а Росгвардия — от террористов закрывать. До прорыва в области квантовой неопределенности установить одновременно открытые и закрытые двери невозможно), поэтому даже добросовестный бизнесмен не может их выполнить чисто физически. Отсюда взятки, отсюда «покупка услуг оптом» — раз уж тратишься на кормление пожарников, то зачем всерьез заниматься пожарной безопасностью, если и так всё подпишут? Сигнализация, автоматические системы какие-то, учения, квалифицированные сотрудники с повышенной зарплатой — а так на лапу дал и дальше торгуешь, пожары — это то, что случается с другими.
Отсюда и всё новые и новые трагедии, потому что пожару, в отличие от пожарников, денег чтоб отвязался дать нельзя. Отсюда потребность в радикальной реформе надзорных ведомств с передачей их функций страховщикам — необходимость в случае пожара выплачивать астрономические суммы ущерба заставит страховщиков проверять пожарную безопасность всерьез и регулярно, и любые взятки будут смешными по сравнению с потенциальными выплатами из-за пожара. Это ведь нехитрая мысль: в стране, где все продается и покупается, нужно давать материальные стимулы к добросовестному выполнению работы (поэтому в Русском Национальном Государстве все проблемы будут решаться не призывами к сознательности, а изменением конфигурации финансовых потоков, массово идеалисты здесь появятся лет через 10-20 нормальной русской власти). Отсюда и уникальная роль Вострикова, который мог если не свергнуть Путина, то как минимум серьезно подвинуть ситуацию в вопросах надзора — под 10 000 человек в России ежегодно гибнут на пожарах. К примеру, в США после очередного расстрела школы не так давно выжившие школьники организовались и поехали по всей стране с кампанией пропаганды за запрет свободной продажи оружия. Огромные митинги собирают, хамят сенаторам, реально качают общественное мнение. Кемеровчане могли бы как минимум сделать в России то же самое в области надзора — понятно, что у нас здесь не Америка, но репутационный капитал у выживших для превращения в агентов изменений есть («Но им же тяжело… — Да. И школьникам, на глазах у которых пули разрывали одноклассников, тоже тяжело. Они так на митингах и говорят: «Мне тяжело, я хочу, чтобы такая бойня больше никогда не повторилась»).
Отсюда и наша печаль, что Востриков решил под лупой рассмотреть каждый шаг эсэсовцев, а на Адольфа Гитлера и его политику внимания не обращать, предположив, что Освенцим образовался сам собой, от сырости. Но мы (и вы) не можем упрекать Вострикова: в 2011 году перед москвичами и гостями столицы встал аналогичный выбор. То ли штурмовать ЦИК, собравшись на Площади Революции, рискуя сесть в тюрьму или получить пулю в лоб (но зато и результат — отмена поддельных выборов и восстановление демократического устройства РФ — был бы реальным), то ли пройти на Болотную, покричать «Мы здесь власть! Мы придем еще!» и успокоиться, дескать, достаточно на сегодня демократию позащищали, пора бы и по барам-ресторанам.
Между актом сопротивления де-факто отменившему действие Конституции режиму и флеш-мобом со смешными плакатиками москвичи выбрали известно что. Привело это тоже известно к чему — 2018 год, очередной срок Путина только начался, в телевизоре соболезнуют не жертвам, а диктатору, половину нынешних диалогов в 2011-м даже представить было нельзя. Поэтому до тех пор, пока политически-активная публика (включая нас с вами — многие ходили на Болотную, ЦИК штурмовать не пошел никто) на очередной развилке между приятным решением и решением проблемы не выберет решение проблемы, критиковать Вострикова и ему подобных мы с вами не имеем права.
Он мог изменить судьбы тысяч ежегодно гибнущих на пожарах — но решил преследовать вахтеров. А мы с вами могли сделать так, что уже 6 лет действовали бы вообще другие надзорные нормы и «Зимней вишни» в принципе не случилось бы (а заодно десятки тысяч погибших на пожарах были бы живы) — но вместо этого выбрали тусовку на площади. Поэтому в рамках саморефлексии и правила «требовать в первую очередь с себя» тон этого текста про Вострикова не обвинительный, а оправдательный, «сами такие же».
Не знаю, тот или не тот народ, но мы с вами — плоть от плоти этого народа, и точно так же выбираем легкий путь, когда останавливаемся на развилке. И если настрой народа менять долго и хлопотно, то вот с самих себя начать вполне возможно.
