Что случилось с экономикой за неделю 14–20 ноября 2015 года? Специальный доклад только для подписчиков «Спутника и Погрома»

В этом выпуске: Алексей Улюкаев превращается в главного поэта российской рецессии, дело Дмитрия Медведева не живет, но и не умирает, Россия покупает порцию унижения за три миллиарда долларов, Украину отпускают в светлое будущее евроинтеграции, желания Игоря Сечина сбываются, Китай инвестирует в «Ямал-СПГ», авиакомпании просят денег, аэропорты просят денег, Внешэкономбанк демонстрирует, что такое экономическое развитие по-русски, Иран возвращается в приличное общество, а поставки мигрантов снижаются. Специальный еженедельный доклад только для подписчиков «Спутника и Погрома».

Вязкая экономика

Глава Минэкономразвития Алексей Улюкаев отчитался о росте ВВП: в октябре ВВП вырос на 0,1% по сравнению с сентябрем. «Но ситуация очень вязкая», — заметил министр. Можно сомневаться, хорош ли господин Улюкаев в роли министра экономики, но его нельзя не любить за богатство языка, меткие и точные образы, способность вдохнуть жизнь и поэзию в скучную экономическую науку. Вязкость — лучше и не скажешь. До сих пор считалось, что российская экономика достигла дна и даже оттолкнулась от него. Теперь оказывается, что дно вязкое и не хочет так просто отпускать экономику.

Одновременно вышли свежие данные Росстата по промышленному производству, которые позволяют оценить вязкость ситуации, в которую мы попали, с цифрами на руках. В октябре российская промышленность сжалась в годовом выражении на 3,6% — после провала на 5,5% в мае темпы падения экономики сокращаются уже пятый месяц подряд. Выглядит вполне жизнеутверждающе — но только если не обращать внимания на структуру этой динамики. На деле же замедление падения целиком и полностью основано на росте добывающего сектора: на фантастические 1,4% после 0,8% в сентябре. А вот производство и распределение энергии сократилось на 3,6% после 2,6% в сентябре, что в какой-то мере может быть обусловлено рекордно теплой осенью.

Наконец, обрабатывающая промышленность упала на 5,9%. И это крайне неприятная новость. В первую очередь для тех, кто успел обрадоваться обнадеживающим сентябрьским данным. Тогда, напомним, обработка в целом сократилась на 5,4% после 6,8% в сентябре и 7,1% в августе. Основные драйверы роста неожиданно обнаружились в сегменте товаров длительного пользования: увеличился выпуск грузовых и легковых автомобилей, а также телевизионной аппаратуры. Казалось, что промышленность в целом начинает отталкиваться от дна. И если пищевка, химпром и производство кокса и нефтепродуктов, в принципе, чувствовали себя неплохо с самого начала кризиса, то в сентябре к ним присоединилась и металлургия. В октябре же как раз металлургия и производство транспортных средств и оборудования продемонстрировали самые слабые показатели, испортив приятную глазу картину сентября.

Взлет-падение, взлет-падение: радоваться всем этим барахтаньям в болоте рецессии преждевременно. Среди тех, кто уж точно не видит повода для оптимизма — глава Сбербанка Герман Греф. В отличие от своего радостного коллеги Андрея Костина, президента ВТБ, который никакого кризиса в России не замечает, бывший министр экономики РФ уверен, что как минимум в его вотчине дела обстоят крайне плачевно. «Все, что мы сейчас видим, — это масштабный банковский кризис, — заявил на минувшей неделе господин Греф. — Мы видим нулевую прибыль банковского сектора, громадное формирование резервов, ЦБ приходится очищать банковский сектор от банков, которые таковыми не являются».

Три миллиарда за унижение

14 января 2015 года. Гайдаровский форум. Выступает премьер-министр Дмитрий Медведев:

По нашим долгам надо требовать их неукоснительного исполнения… У нас много таких примеров, но в качестве наиболее красноречивого напомню: наша страна предоставила, например, Киеву заем 3 млрд долларов… При этом в принятом бюджете наших соседей мы вообще не увидели средств на погашение финансовых обязательств перед Россией. Скажем прямо, мы не хотим дефолта Украины, осложнения и без того бедственного положения украинской экономики… Но по долгам надо платить — и по государственным, и по коммерческим, в том числе банковским долгам, поэтому придется принимать решение по этому поводу в ближайшее время.

15 июля 2015 года. Министр финансов Антон Силуанов рассказывает Владимиру Путину о ситуации на Украине:

По Украине в целом подготовлена программа поддержки МВФ, общий объем программы с учетом реструктуризации — чуть больше 40 миллиардов долларов… Порядка пяти миллиардов долларов США до конца года для того, чтобы выполнить Украине свои обязательства.

«Из них три миллиарда — нам», — тут же заявляет Путин.

9 октября 2015 года. «У нас твердая позиция, никаких компромиссов», — передает ТАСС слова Антона Силуанова, произнесенные перед встречей с украинским министром финансов Натальей Яресько в Лиме. Киев тем временем уже вовсю реструктуризирует свой неподъемный внешний долг.

16 ноября 2015 года. Саммит G20 в Анталье. Выступает Владимир Путин:

Мы не просто согласились на реструктуризацию украинского долга, но и предложили лучшие условия этой реструктуризации, чем от нас просил Международный валютный фонд.

Лучшие условия: выплачивать долг в 2015 году не нужно. Нет нужды торопиться и потом: Россия готова начиная с 2016 года получать от Киева по 1 млрд долларов в год. Спустя пару дней после этой новости рейтинговое агентство Fitch повысило кредитный рейтинг Украины с уровня RD (ограниченный дефолт) до уровня ССС (возможен дефолт). Сами же украинцы на протяжении почти всей недели хранили несвойственное для них молчание. Затем, правда, высказаться решил премьер-министр Арсений Яценюк — и, как оказалось, путинскую щедрость в Киеве не оценили:

Других условий, чем другие кредиторы, вы не получите. Базовое условие — уменьшение долга на 20%, перенос всех долгов на четыре года. Не хотите — тогда вы получите решение правительства Украины о введении моратория на выплату России 3 миллиардов долларов. Очень просто хочу нашим соседям и государству-агрессору объяснить: мы 3 миллиарда долларов платить не будем.

Есть ощущение, что мнения Киева спрашивать уже никто не будет. Не зря свою идею о реструктуризации долга Владимир Путин обсудил в первую очередь с главой МВФ Кристин Лагард и президентом США Бараком Обамой — предполагается, видимо, что как скажут эти уважаемые люди, так Киев себя и поведет. Другое дело, что Украина действительно не может предоставить Москве условия лучше, чем другим кредиторам — как минимум придется испросить их согласия на реализацию плана Путина. А значит впереди — долгие и нудные переговоры, во время которых Россия будет выглядеть вдвойне глупо: вроде как и унижение проглотили, переступив через собственную гордость, но с другой стороны, сами себя наказали за демонстративное нежелание участвовать в длившихся почти полгода переговорах с комитетом украинских кредиторов.

По курсу ЦБ на 19 ноября 3 млрд долларов — это 195 млрд рублей. Чуть больше процента от запланированных на 2016 год расходов бюджета и 9% от ожидаемого дефицита. Это 41% будущих трат на здравоохранение, 33% расходов на образование, 64% материнского капитала. Наконец, эта сумма в два с половиной раза превышает объем бюджетных ассигнований на ЖКХ, и в двадцать — средства, которые государство готово выделить на поддержку фермерства в следующем году. Ну и, само собой, теперь понятно, сколько стоит российская национальная гордость.

Закрытые границы

В начале сентября Киев ввел против российских компаний экономические санкции, месяц назад получил от Москвы долгожданную скидку на газ, на прошлой неделе — право не возвращать долг. Чувствуется во всем этом что-то глубоко противоестественное. Очевидно, чтобы хоть как-то восстановить баланс справедливости, Россия решила тоже ввести против Украины какие-нибудь санкции. Об этом на минувшей неделе заявил Алексей Улюкаев. Правда, и тут получилось как-то нелепо: санкции — а это будет продовольственное эмбарго — вступят в силу только 1 января 2016 года. Зачем ждать целый месяц — непонятно. Наверное, для того, чтобы было проще развести в январе руками и сделать вид, что никто ни о каком эмбарго в отношении Украины никогда не говорил. Введут ли санкции или успешно про них забудут, с точки зрения внешней торговли между Россией и Украиной мало что изменится. Импорт украинского продовольствия в Россию и без того стремительно снижается: с 2 млрд долларов в 2013 году до 1 миллиарда в 2014-м. В 2015 году падение еще больше. По данным МЭР, в январе-мае прошлого года импорт украинского продовольствия составил 553 млн долларов и 401,8 тыс. тонн, за аналогичный период нынешнего года он сжался до 101 миллиона долларов и 95,8 тысячи тонн. Доля продовольствия в структуре импорта сократилась с 11,2 до 4,8%.

Помимо введения продовольственных санкций Россия обещает 1 января повысить таможенные пошлины на ввозимые с Украины товары, введя так называемый режим наибольшего благоприятствования. Здесь логика есть: 1 января вступает в силу соглашение об ассоциации Украины и ЕС, предполагающее, помимо прочего, создание зоны свободной торговли. Напомним, речь идет о соглашении, которое стало роковым для Виктора Януковича, да и вообще послужило отправной точкой для творящегося сегодня на Украине безумия. Обсуждать перспективы украинской экономики в тесных объятиях ЕС бессмысленно — их просто нет. Не очень понятно, с какой именно продукцией бедная Украина с полуразрушенной промышленностью может выйти на европейские рынки даже в условиях нулевых пошлин. По данным сайта Observatory of Economic Complexity, в 2013 году из 65 млрд долларов украинского экспорта на Россию пришлось 23%, на прочие европейские государства — порядка 34%. Крупнейшие торговые партнеры в ЕС — Польша, Италия и Германия (11% экспорта). Всюду большая часть экспорта приходится на металлы, руды и продукцию сельского хозяйства, есть доля текстильной и химической промышленности и крайне редко встречается машиностроение. Скорее всего, в будущем количество продукции с низкой добавленной стоимостью увеличится, а украинским производителям придется добровольно сдать свой собственный внутренний рынок европейцам: конкуренция с обрабатывающими производствами Европы — в том числе ориентированными на потребительский рынок — безнадёжная задача для бедной страны, балансирующей в шаге от дефолта.

Есть ли здесь риски для России? Сейчас большая часть товаров, импортируемых из Украины, облагается нулевой таможенной пошлиной, и есть все основания полагать, что, покорив украинский рынок, европейская продукция продолжит победное шествие на восток. Но это, конечно, весьма алармистские прогнозы. Во-первых, девальвация рубля сама по себе является прекрасным барьером для проникновения европейских товаров в Россию. Во-вторых, трудно представить, что сразу после Нового года европейская продукция хлынет в Россию — для этого потребуется какое-то время. В-третьих, европейские товары в любом случае облагаются пошлинами, если экспортируются в Россию или иные страны ЕАЭС — пусть даже через украинскую территорию. Для того чтобы на них распространялся режим беспошлинной торговли, они должны подвергнутся глубокой переработке на Украине. Конечно, пример Белоруссии, через которую в Россию шла санкционная продукция, красноречиво свидетельствует о том, что исполняются подобные правила не самым лучшим образом. Есть, кстати, еще одна проблема: став страной-участницей Таможенного союза и ЕАЭС, Россия связала себе руки в плане самостоятельного решения многих вопросов, касающихся внешней торговли — ставки таможенных пошлин входят в их число. А значит без консультаций с теми же Белоруссией или Казахстаном повысить пошлины не получится.

Это, конечно, не значит, что режим свободной торговли между РФ и Украиной должен сохраняться: выбор последней в пользу евроинтеграции попросту не предполагает его существования. Но пока что единственный смысл этого поступка — нанести еще больший удар по и без того хиреющему украинскому экспорту в РФ. Хотя скоро там и наносить удар будет не по чему: с января по май импорт из Украины составил 3,8 млрд рублей, притом что за аналогичный период 2014 года находился на уровне 10,7 миллиарда. Меняется и структура импорта: с 36% до 27% сократилась доля машин и оборудования, но, как видим, российская промышленность от этого не сильно страдает. Освободившееся место занимают химическая промышленность (рост с 12% до 20%) и минеральные продукты (рост с 5% до 12%) — все то, чем Россия и сама в силах себя обеспечить.

Большое счастье Сечина

Самая бедная российская госкомпания «Роснефть» наконец-то избавилась от необходимости с завидной регулярностью требовать у чиновников денег и угрожать то сворачиванием инвестпрограммы, то снижением добычи нефти. Корпорация Игоря Сечина получила почти 1 трлн рублей в виде предоплаты за поставку нефти от китайской CNPC. Сам контракт, по которому поступил аванс, был заключен в 2013 году и предполагал поставку нефти общей стоимостью в 270 млрд долларов в течение 25 лет. Теперь «Роснефть» сможет выдохнуть, заняться делом и перестать пугать чиновников и экономистов своим огромным долгом в 39,9 млрд долларов (по итогам второго квартала), большая часть которого сформировалась после покупки THK-BP. Правда, небольшая ирония заключается в том, что процентная ставка по китайскому авансу (а он, разумеется, не безвозмездный) составляет сейчас около 2,9%, в то время как кредиты на покупку THK-BP «Роснефть» привлекала по более низким ставкам.

Тем не менее, когда у Игоря Сечина есть деньги, ситуация в экономике РФ сама по себе становится более предсказуемой и стабильной. Напомним, что именно неуклюжие попытки «Роснефти» найти деньги на погашение долга в самых неожиданных местах обвалили в декабре 2014 года валютный рынок.

Проблемы в небе и на земле

Раз уж Игорь Сечин решил свои финансовые проблемы, государство может отвлечься от «Роснефти» и посмотреть, кому еще в стране не хватает денег. Таких людей, как всегда, множество. На прошлой неделе о помощи просили туроператоры, на этой настал черед авиакомпаний.

Ассоциация эксплуатантов воздушного транспорта (АЭВТ) направила вице-премьеру Аркадию Дворковичу письмо, в котором оценила убытки авиаперевозчиков за первое полугодие в 28 млрд рублей и констатировала, что запрет на полеты в Египет (если он продлится больше двух-трех месяцев) будет стоить отрасли около 13 миллиардов. Авторы письма предлагают ряд мер, способных стабилизировать ситуацию на рынке. Это, к примеру, нулевая ставка НДС на внутренних рейсах (сейчас — 10%), субсидирование процентных ставок по кредитам, возмещение из бюджета акциза на топливо. Про «Трансаэро» уже, кажется, все забыли, теперь главное — не спасти рынок от монополии «Аэрофлота», а выжить самим. Государство победило и теперь готово проявить щедрость. «Наши авиакомпании переживают не лучшие времена из-за проблем, связанных с терроризмом. Мы рассматривали вопросы поддержки перевозчиков. По всей вероятности, нам придется какие-то решения принимать», — заявил Дмитрий Медведев. Первым в очереди на господдержку стоит «Ютэйр»: в конце октября правительственная комиссия Игоря Шувалова одобрила предоставление перевозчику госгарантий на 9,5 млрд рублей. На прошлой неделе компания подписала соглашение с 11 банками о реструктуризации 43 млрд рублей долга. Забавно: «Ютэйр» обращался за госгарантиями еще в прошлом году, но ему тогда отказали, решив помочь «Трансаэро».

Картина была бы неполной, если бы на помощь со стороны государства не претендовали еще и аэропорты. На состоявшемся недавно заседании рабочей группы по развитию московского авиационного узла выяснилось, что все три столичных аэропорта не горят желанием развиваться на собственные или привлеченные рыночным путем средства и рассчитывают на активное участие в их жизни федерального бюджета. Аэропортам нужны государственные гарантии и субсидирование процентной ставки — но в нашей большой стране они нужны всем.

Иран возвращается

Барак Обама подписал меморандум, снимающий ограничения на закупку иранской нефти. Эпоха жесточайших санкций в отношении Тегерана подходит к концу. Самое время вступать в конкуренцию за рынок Исламской республики, не забывая периодически поглядывать на нефтяные котировки. В ожидании отмены санкций Тегеран не скупился на обещания в течение нескольких месяцев нарастить добычу нефти на 0,5 млн баррелей в сутки (сейчас — чуть меньше 3 млн баррелей), а за год — на 1 миллион. Экспорт иранской нефти, по различным оценкам, должен вырасти с нынешних 1,5 млн баррелей в день до 2,5 миллионов — не сразу, конечно, а в ближайшие два-три года. С другой стороны, в резервах Иран уже накопил порядка 40 млн баррелей нефти. К тому же логика подсказывает, что свое возвращение на большой нефтяной рынок Исламская республика начнет с демпинга — по методике Саудовской Аравии. Баррель нефти Brent между тем уже второй месяц стоит меньше 50 долларов, а в день отмены американского эмбарго подешевел до 43,68 долларов — минимальное значение с конца кризиса 2008–2009 годов. В четверг эксперты Goldman Sachs сообщили, что цена на нефть в ближайшие полгода может опуститься до 20 долларов за баррель. Мы о существовании такого риска писали еще несколько месяцев назад.

Российские компании тем временем начинают подготавливать почву для экспансии на иранский рынок. Объем средств, необходимых для восстановления экономики Ирана, оценивается в 500 млрд долларов — не воспользоваться такой возможностью было бы неправильно. На прошлой неделе состоялась российско-иранская межправкомиссия, по итогам которой министр энергетики РФ Александр Новак заявил о большом перечне потенциальных совместных проектов в общей сложности на 25 млрд долларов и о намерении довести объем взаимной торговли до 10 млрд долларов в год (в 2013 году торговый оборот составил всего 1,59 миллиарда).

Российские интересы в Исламской республике вполне понятны и очевидны: энергетика, добыча углеводов, поставки продукции машиностроения и авиационной промышленности. Так, Росатом займется строительством третьего и четвертого блоков АЭС «Бушер», а «Ростех» — двух электростанций. «Зарубежнефть» и «Роснефть» примут участие в тендере на разработку месторождения Шангуле, Челябинский трубопрокатный завод готовится поучаствовать в строительстве магистральных трубопроводов, «Уралвагонзавод» мечтает о поставках в Иран подвижного состава, и, разумеется, не обходится без Объединенной авиастроительной корпорации с маниакальной уже идеей продать по самолету Sukhoi Superjet 100 в каждую развивающуюся страну мира.

Они не вернулись

Глава Федеральной миграционной службы Константин Ромодановский всё-таки ошибся. В нашем недавнем анализе трудовой миграции в Россию из стран Центральной Азии мы приводили его прошлогодние заверения о том, что массовый исход гастарбайтеров из РФ — явление временное и связанное исключительно с желанием мигрантов отметить Новый год в тесном семейном кругу. Как констатируют авторы нового выпуска «Оперативного мониторинга экономической ситуации», мигранты увязли в новогодних праздниках почти как российская экономика в рецессии:

По данным за неполный год миграционный прирост населения России в 2015 г. окажется ниже, чем в 2013–2014 гг. Численность иностранных трудовых мигрантов начинает снижаться, данные уже можно интерпретировать как потерю интереса к российскому рынку труда у небольшой, правда, части трудовых мигрантов.

В целом сальдо миграции между РФ и странами СНГ за январь-август 2015 года осталось положительным — 128,8 тыс. человек против 135,4 тысячи в 2014 году. Но во многом этот нетто-прирост связан с притоком мигрантов с Украины (93,6 тыс. человек против 36,1 тысячи в 2014-м). А вот поток мигрантов из стран Центральной Азии резко ослаб. По Киргизии зафиксировано сокращение нетто-притока на 59% до 4,2 тыс. человек (даже несмотря на вступление республики в ЕАЭС), по Таджикистану — на 61% до 4,6 тысячи. По Узбекистану и вовсе — нетто-отток: минус 15 тыс. человек против прироста на 26,6 тысячи годом ранее.

Почему основные поставщики мигрантов в Россию передумали делиться с нами дешёвой рабочей силой? Основная причина — кризис. Есть и ещё один фактор — ужесточение миграционной политики, проявляющееся в первую очередь в создании «чёрных списков», в которые вносятся мигранты, совершившие те или иные нарушения на территории РФ и лишённые доступа в Россию на несколько лет. Но радоваться или огорчаться сокращению миграционных потоков рано. Речь пока что идет только об официальной статистике. Какие сюрпризы таит реальность, никто не знает. Но даже авторы мониторинга указывают:

Одна из основных проблем 2015 г. — ухудшившаяся ситуация с легализацией иностранных работников на российском рынке труда. Очевидна тенденция ухода в теневой сектор значительного числа иностранных трудовых мигрантов, что не способствует созданию обстановки «здоровой» конкуренции между иностранными и российскими работниками.

Адекватной оценке происходящего в сфере миграции это тоже не способствует.