Генерал Буланже должен был стать спасителем Франции: популярный в войсках герой войны, бесстрашной борец с коррупцией на самом верху, отважный и обаятельный офицер, которого поддерживало все французское общество, от монархистов и националистов до социалистов и радикалов. Казалось, ничто не могло помешать Буланже свергнуть «прогнивший режим Третьей Республики» и навсегда изменить ход истории Франции, устроив контрлиберальный реванш. Однако Буланже проиграл. Проиграл там, где проиграть невозможно. В свете событий, разворачивающихся в Российской Федерации, нам кажется, что история Буланже будет интересна не только любителям французской старины, но и всем нашим современникам, а извлечённые из краха буланжизма уроки должны быть внимательно изучены всеми патриотами России.
В силу важности материала, текст публикуется в свободном доступе.
Жорж Буланже родился в Ренне в 1837 году. Он поступил в военную школу в Сен-Сире — одно из самых престижных военных учебных заведений Франции, из стен которого вышли 11 будущих маршалов и три будущих главы республики. На Крымскую войну Буланже не успел, выпустившись в звании подпоручика только в 1856 году, но войн на его долю хватило.
Молодой офицер почти сразу попал на австро-франко-итальянскую войну за объединение Италии. Затем Буланже перевели в Индокитай, где шла Кохинская кампания — французы добивались протектората над регионом. Там будущий кумир французских правых получил капитана и вскоре вернулся в метрополию, в родной Сен-Сир — муштровать кадетов. Когда началась франко-прусская война, его перевели в действующую армию в звании майора.
Франко-прусская сделала Буланже знаменитостью, а буланжизм — успешным политическим течением. Без травмы этого поражения генерала Буланже просто не существовало бы.
Немцы и французы давно соперничали в Европе. Франция пыталась помешать процессу объединения немецких земель, затеянному Бисмарком. Немцы же при помощи этой войны намеревались наконец объединиться, а заодно сделать весомую заявку на гегемонию в Европе. Железный канцлер искусно спровоцировал французов на войну, к которой те были не готовы.
Война закончилась катастрофой: попытка дать пруссакам генеральное сражение под Седаном обернулась оглушительным разгромом. Немцы, потеряв всего 2 тысячи убитыми, пленили стотысячную армию и самого Наполеона III, а затем 180-тысячная армия маршала Базена, запертая в Меце, сдалась целиком — из-за пассивности своего командующего.
Германии достались Эльзас, Лотарингия и 5 миллиардов франков контрибуции.
Бисмарк знал толк в эффектных жестах и демонстративно провозгласил создание Германской империи прямо в Зеркальной галерее Версаля. Французы запомнили это унижение надолго. Спустя полвека, после Первой мировой, сломленных немцев заставили подписывать мирный договор на том же месте.
Узнав о седанской катастрофе, депутаты низложили пленного императора и вновь провозгласили республику, сформировав комитет национальной обороны. Наполеон III так и не вернулся на родину — после возвращения из плена он отправился в Англию, где вскоре умер.
Французы были разгромлены и унижены — следующие полвека они неотступно думали о реванше. Так зародился буланжизм. Сам Буланже дрался под Парижем, причём его отряд зарекомендовал себя с самой лучшей стороны, сражаясь до конца (в то время как целые армии сдавались целиком, а общее число французских пленных превышало полмиллиона). Во время одной из перестрелок он был ранен в плечо. После войны его наградили орденом Почётного легиона и повысили в звании до полковника. Причём Буланже не только хорошо зарекомендовал себя во время позорной войны, но и громил Парижскую коммуну — это нравилось французским консерваторам.
Он начал выходить в свет. Боевой офицер с репутацией бравого рыцаря и щегольскими усами приходился по вкусу светским дамам. Он женился ещё в молодости на фанатичной сектантке-янсенистке (янсенизм официально осуждён католической церковью как ересь), но развёлся с ней и вскоре встретил Маргарит Боннемен — женщину, которая сыграла роковую роль в его судьбе.
В послевоенной Франции царила чудовищная политическая неразбериха. Республиканцы, националисты, монархисты-легитимисты и монархисты-орлеанисты, левые социалисты и просто радикалы — все эти люди беспрестанно орали друг на друга и ни о чём не могли договориться. Правым удалось провести на пост президента маршала Мак-Магона, начались переговоры о реставрации монархии, которые закончились ничем из-за бесконечных монархических препирательств о мелочах — например, почти удалось договориться о воцарении графа де Шамбора, но тот неожиданно отказался короноваться и править под безбожным триколором.
Полковник Буланже завёл знакомства в политических кругах. Благодаря стараниям Генриха Орлеанского, сына короля Луи-Филиппа и внука Филиппа Эгалите, Буланже получил генеральское звание — и определённое влияние, которое оно сообщало своему обладателю. Тогда-то его и заметили радикалы, намеревавшиеся выдвинуть новоиспечённого генерала на министерский пост и воспользоваться его популярностью в войсках.
Стоит отметить, что французские радикалы отнюдь не были радикалами в прямом смысле этого слова — напротив, они считались чуть ли не самыми умеренными. С одной стороны, на республику наседали монархисты, желавшие воцарения помазанника Божьего, с другой, социалисты требовали немедленно отдать всю власть трудящимся. Радикалы в таком раскладе превращались в буржуазных центристов, но с умеренно левыми симпатиями — они, с одной стороны, выступали за республиканский строй и социальную политику, а с другой не требовали массовых расстрелов, экспроприаций и передачи власти пролетариату. Будущий дважды премьер-министр Франции Жорж Клемансо, один из самых видных радикалов, как раз и выдвинул Буланже в военные министры.
На новом посту генерал немедленно затеял реформу французской армии. Устаревшие традиции и правила вроде воскресных смотров отменили. Началось перевооружение: в войска поступили новейшие винтовки Лебеля — первые в мире винтовки с бездымным порохом, которые продержались на вооружении почти полвека. Срок воинской службы сократили с 5 до 3 лет. Не забыли и про республиканский дух: некоторые до сих пор привилегированные слои — например, семинаристы — лишились льгот и отсрочек.
Героическое прошлое и активная деятельность на посту министра привлекли к Буланже множество поклонников, причём самых разных: симпатии к нему питали и радикалы, и монархисты, и консерваторы, и даже некоторые социалисты. Бравый генерал и сам любил покрасоваться перед публикой, по возможности стараясь завершать все свои выступления фразой: «Нас ждут в Лотарингии и Эльзасе». В те дни многие слои населения, независимо от политических взглядов, симпатизировали идеям реванша за унизительное поражение. Всё это наслаивалось на экономическую нестабильность и политический хаос: многие ждали появления «сильной руки» и винили во всех бедах слабую власть, парламентаризм и принципы Третьей республики.
Окончательно Буланже прославил так называемый инцидент Шнебеле, случившийся спустя год после того как генерал стал министром. Немцы арестовали на своей территории французского чиновника, обвинив того в шпионаже. Общественность требовала ответить на очередное унижение, и Буланже едва ли не объявил Германии войну в одиночку, заявив, что такую пощёчину нельзя оставить без ответа. Правительство, однако, опасалось очередного разгрома и предпочло замять дело.
Эта история принесла Буланже как выгоду, так и новые проблемы: с одной стороны, он ещё больше укрепил свою популярность и имидж бравого офицера, у которого сердце болит за Францию — особенно после того, как Бисмарк сказал, что на своём посту Буланже представляет опасность для всей Европы. С другой — радикалы захотели на всякий случай избавиться от набирающего силу генерала.
В Буланже все оппозиционные силы увидели идеального кандидата на единоличную сильную власть. Особую пропагандистскую поддержку генералу оказывала «Лига патриотов» — националистическое движение, активно призывавшее к реваншу за Эльзас и Лотарингию. «Лигу» основал поэт Поль Дерулед, крайний националист. На войну с немцами он ушёл добровольцем, а потом принимал участие в подавлении Парижской коммуны.
Вторым основателем «Лиги Патриотов» был видный пропагандист и масон Анри Мартен. На досуге, между политической деятельностью и повязыванием фартуков, Мартен развлекался написанием «правильной истории», причём не только французской. На волне очередной антирусской кампании во Франции он издал книгу «Россия и Европа», в которой утверждал, что никаких русских не существует, а есть только азиатский народ туранского происхождения.
Но вернёмся к Буланже. Постепенно вокруг него складывается целое течение, названное его именем. Никакой конкретной политической программы или направленности у генерала не было. К буланжистам примыкали все недовольные парламентской чехардой: монархисты, националисты, просто сторонники «сильной руки» и ненавистники либеральной болтовни. Буланже становится героем многочисленных статей и хвалебных од, его практически открыто призывают совершить переворот, разогнать шайку болтунов и править самолично.
Вскоре генерал выступил как видный борец с прогнившим коррупционным режимом: обнародовал информацию о том, что зять президента Греви за деньги вручал ордена Почётного легиона — одну из самых престижных наград в стране. Из-за разразившегося скандала президент ушёл в отставку, а сторонники Буланже окончательно уверились в том, что он единственный кандидат на единоличную власть.
Однако парламент начинает опасаться возросшей роли Буланже, который, если верить слухам, не сегодня — завтра захватит власть, подстрекаемый своими радикальными сторонниками. Под надуманным предлогом его отправляют в отставку с министерского поста (причём больше всех усердствовал как раз Клемансо, бывший покровитель). Генерала отправляют в Клермон-Ферран командовать корпусом, но это только увеличивает его популярность. Отъезд Буланже с парижского вокзала превратился в многотысячную манифестацию его сторонников — портреты, восторженные крики, овации.
Популярность генерала решают использовать в своих интересах монархисты, как это уже было с маршалом Мак-Магоном. Буланже выдвигается на выборы в парламент. Его избирательную кампанию тайно финансируют оппозиционные монархические партии. В частности, 3 миллиона франков ему пожертвовала герцогиня д’Юзес — правнучка создательницы шампанского «Вдова Клико». Роялисты надеются, что популярный в армии Буланже совершит переворот и разгонит республику, а главой государства станет Луи-Филипп Орлеанский, живший тогда в Англии.
Буланже дерётся на дуэли с будущим премьер-министром Флоке, устав от его нападок. Любопытно, что схватка бравого боевого генерала и полуслепого политика закончилась победой последнего: Буланже умудрился напороться шеей на вытянутую шпагу Флоке. К слову, секундантом на дуэли был Клемансо.
Придирки властей продолжаются: генерала арестовывают и приговаривают к унизительному трёхдневному аресту за самовольную отлучку с места службы ради встречи со своей возлюбленной, оставшейся в Париже. Однако и это не может поколебать популярности Буланже. Он выставляет свою кандидатуру сразу в нескольких французских департаментах, стремясь продемонстрировать правительству свою популярность, и почти везде одерживает убедительную победу. В ответ власти запрещают выставлять одну кандидатуру в разных округах.
У генерала появляется партия — Республиканский комитет общественного протеста. Программа весьма расплывчата: роспуск парламента, ограничение парламентаризма в пользу единоличной власти президента, созыв учредительного собрания для пересмотра конституции и отмена многопартийности. Вокруг Буланже сплотились все недовольные. Некоторые республиканцы рассчитывали, что генерал сильной рукой наведёт порядок в «прогнившей» Третьей республике. Монархисты надеялись, что он превратит республику в президентскую республику под руководством их кандидата, а там можно и восстановить монархию. Националисты и реваншисты ожидали, что генерал отомстит немцам за унижения и вернёт потерянные территории.
Буланже избрали депутатом, и казалось, что военный переворот — дело одного – двух дней. В политических кругах о мятеже говорили почти как о свершившемся факте. Но генерал продолжал медлить, не отваживаясь на решительный шаг. Промедление дало фору его противникам. Новый кабинет министров не сидел сложа руки. Усилиями министра внутренних дел Констана на буланжистов развернулась настоящая охота. Генерала уволили из армии за самовольные отлучки с места службы и стали готовить уголовное дело. Влиятельные сторонники Буланже теряли свои посты. Митинги буланжистов запретили, полиция их разгоняла. Руководители «Лиги патриотов» попали под арест.
Буланжисты-республиканцы и буланжисты-националисты советовали генералу дождаться суда и использовать его для завоевания ещё большей популярности, поскольку никаких серьёзных и главное доказуемых грехов за ним не водилось. Буланжисты-монархисты, напротив, советовали ему эмигрировать на время, пока страсти не улягутся, и вернуться в удачный момент.
Буланже не стал слушать ни тех, ни других. Он послушал свою возлюбленную. 1 апреля 1889 года он тайно бежал из Парижа вместе с ней. Причём о бегстве он не сообщил никому, и даже его ближайшие соратники поначалу не поверили, что генерал уехал с дамой в Брюссель, когда власть была так близка. Буланже просто исчез и не давал о себе знать — не публиковал ни воззваний, ни манифестов. Ему в одночасье надоела политическая борьба.
Трудно сказать, что именно толкнуло Буланже на подобный шаг. Вряд ли он испугался суда и возможного ареста — личной храбрости в бою ему было не занимать. Вероятно, генерал не смог распутать клубок политических противоречий, в центре которого оказался. В конце концов, его поддерживали самые разные и подчас противоположные политические силы, которым он щедро давал противоположные обещания. Буланже не был политиком, не отличался глубоким умом. Скорее всего, от политических интриг и хитросплетений у него просто кружилась голова. Вероятно, не последнюю роль сыграло слабое здоровье его возлюбленной — боевой генерал предпочёл маленькое счастье славе нового Бонапарта. Любовь оказалась сильнее воли к власти.
В Брюсселе Буланже прожил следующие два года. Популярность генерала сильно упала, но во Франции его ещё помнили, и буланжисты не оставляли надежд, дожидаясь благоприятного стечения обстоятельств. Тем неожиданнее стала развязка, достойная мелодраматической трагедии.
В июле 1891 года Маргарет Боннамен скончалась от чахотки. Убитый горем Буланже велел выбить на её надгробии слова «Скоро увидимся». 30 сентября генерал пришёл на могилу возлюбленной, достал пистолет и выстрелил себе в висок. Он предусмотрительно составил завещание, в котором велел похоронить себя в той же могиле, а на могильном камне добавить строчку: «Неужели я прожил два с половиной месяца без тебя?»
Спустя 10 дней популярная газета Le Petit Journal вышла с обложкой, на которой генерал Буланже стрелял себе в висок на могиле возлюбленной. Желчный Клемансо, никогда не упускавший случая поглумиться над противником, пусть и мёртвым, предложил добавить на надгробие ещё одну эпитафию: «Умер, как и жил, младшим лейтенантом».
Буланжизм закончился. Одно из самых влиятельных течений во французской политике 80-х годов не просуществовало и нескольких дней после смерти своего лидера, а «прогнившая» Третья республика, которой предрекали скорый конец все кому ни лень, просуществовала ещё 51 год. Клемансо, сначала возвысивший, а затем сбросивший с пьедестала несостоявшегося диктатора Буланже, ещё успел очертить контуры нового мира после мировой войны и на правах победителя принимал капитуляцию Германии, вернувшей Эльзас и Лотарингию с процентами.
Самоубийство Буланже привело монархистов к окончательному краху: они с тех пор только теряли позиции и так больше и не приблизились к власти. Сейчас они окончательно превратились в милый реликт былых времён. Причём раскол только усугубился: вскоре после гибели буланжизма монархисты окончательно разделились на три яростно враждующих группы: легитимистов (сторонников испанских Бурбонов), орлеанистов (сторонников Орлеанского дома) и бонапартистов (добивающихся престола для потомков Наполеона).
Часть бывших буланжистов пополнила ряды националистов, которые по мере приближения XX века только усиливались. Судьбы самых видных сторонников Буланже сложились по-разному. Адвокат Лягерр, занимавшийся избирательной кампанией генерала, отошёл от его идей и примкнул к республиканцам. Луи-Филипп Орлеанский, в интересах которого Жорж Буланже должен был совершить государственный переворот, возглавил дом Капетингов, что привело к очередному расколу. Несостоявшийся монарх ненадолго пережил Буланже и скончался в своём британском доме в 1894 году.
Герцогиня д’Юсез, оплатившая избирательную кампанию генерала, отошла от политики и стала активной суфражисткой. Она вошла в историю как первая француженка, получившая водительские права. Герцогиня писала стихи и рассказы, лепила и рисовала. Устраивались даже выставки её работ. В годы Первой мировой войны она устроила в своём замке госпиталь для раненых солдат, в котором работала медсестрой.
Поэт Дерулед из «Лиги патриотов» вёл полную приключений жизнь авантюриста: избирался в парламент, предлагал генералу Роже захватить Елисейский дворец и совершить переворот, за что дважды предстал перед судом. В первый раз его оправдали, а во второй выслали из страны на 10 лет. Он остался жить в Испании, поругался с лидером французских ультралевых Жаном Жоресом, писал ему оскорбительные письма, дрался на дуэли с Клемансо, с началом дела Дрейфуса, как и многие бывшие буланжисты, примкнул к антидрейфусарам и умер за несколько месяцев до начала Великой войны.
Видный буланжистский пропагандист, журналист Анри Рошфор, имевший славу «французского Герцена» и «последнего узника империи» (незадолго до крушения монархии он попал в тюрьму за свои статьи и вышел на свободу уже при республике), уехал вслед за Буланже, несколько лет прожил в Лондоне, продолжал писать. В деле Дрейфуса занимал сторону его противников.
Уроки взлёта и стремительного падения Буланже просты: идя в политику, военному следует забыть свои армейские привычки и стать именно политиком. В момент национального кризиса выжидание и нерешительность смертельно опасны. Личную жизнь нужно забыть, советы родных и близких — игнорировать. Потенциальный национальный лидер не имеет права на «личную» слабость. Одной харизмы недостаточно, нужна чёткая политическая программа и идеология. Выращивание запасных лидеров — тех, кто готов принять знамя в случае пропажи или гибели вождя — обязательно. Осторожность, бережливость, ментальность «как бы чего не вышло» в ситуации политического кризиса приводят к намного более сокрушительным последствиям, чем безоглядные «буря и натиск». Коалиция патриотов самых разных взглядов способна существовать и даже эффективно действовать, однако необходима скорейшая кристаллизация рыхлого альянса в устойчивую политическую силу, способную продолжать действовать, даже если скреплявшая её надпартийная фигура исчезла. Любая кажущаяся абсолютно неизбежной победа может обернуться чудовищным разгромом и поражением. Триумф от позора часто отделяет всего одно неверное решение.
И самое главное. Вышел на ринг — забудь обо всём и дерись до конца.
