Посвящается тем подписчикам «Спутника и Погрома», которые читают нас в Африке
Мы уже рассказывали вам о террористических группировках Африки, пришло время рассказать о наиболее актуальных вооружённых конфликтах в этом регионе. Первые годы после получения независимости страны региона доказали, что бардак как форма государственного устройства милее африканскому сердцу даже больше, чем украинскому.
Гражданскими войнами и переворотами в Африке никого не удивить и, тем не менее, сегодня эти войны происходят на континенте, переживающем бурный экономический рост, причём в немалой степени этот рост обеспечивается в том числе и растущей сферой услуг, а не только экспортом сырья. Из 1,1 млрд населения континента 34% можно отнести к среднему классу, пусть и не без определённых оговорок: скажем, нигерийские учителя зарабатывают в 10 раз меньше своих коллег из США, в то время как стоимость жизни в Лагосе всего на 60% ниже, чем в Нью-Йорке. Но, как бы то ни было, Африка приобретает всё большее экономическое значение. Самостоятельный вес стран региона на международной арене невелик, но они имеют большое значение в стратегии старых колониальных хищников Британии и Франции, а также стремительно растущего Китая.
«Там живут несчастные люди-дикари»
В принципе крепкая основа всех войн и конфликтов на Чёрном континенте заложена уже в самом их устройстве. Вот взять, скажем, Нигерию. К 1960 году страна выглядела так: север (3/4 страны) заселён мусульманами, говорящими на языке хауса, и управляется на феодальной основе потомками кочевников-фульбе. На юге жили христиане, отличавшиеся обычаями и ментальностью от северных соплеменников столь сильно, что когда они начали мигрировать на север, то местные власти проводили политику сегрегации — христиане жили в фактически изолированных кварталах. На западе в столице страны Лагосе жили йоруба, благодаря частым контактам с европейцами отличавшиеся от севера очень сильно. На востоке в бедности и в большом количестве проживали игбо, в поисках лучшей жизни расползавшиеся по всей стране. В то же время хаусаговорящие на севере составляли там половину населения, остальные 50% — это 250 сильно различающихся народностей со своими языками и обычаями. С такой пёстрой, по-настоящему многонациональной картиной населения можно даже не удивляться тому, что там происходит последние 50 лет.
Грабёж, переворот и коррупция как норма местной политической культуры начались тогда же, с самых первых дней независимости. Правда, в последние годы наметилась тенденция к демократизации общества, так что можно сказать, что африканцы идут по пути исправления, но радоваться рано: деструктивные обскурантистские идеологии сегодня несут для континента угрозу не меньшую, чем левореволюционные идеи в 1960-х. Любопытно, что известный польский журналист Рышард Капущинский в своих записках о постколониальной Африке и нравах местных элит вкладывал завуалированную критику правящих в самой Польше коммунистов.
Считайте этот безобидный клип поэтической метафорой новейшей истории Африки
Сегодня страны Африки вынуждены жить с тяжёлым наследием прошлого, наслаивающимся на террористическую угрозу.
Сомали
В это трудно поверить, но для страны, ставшей синонимом полного и окончательного коллапса, независимость сомалийцы встретили как достаточно сильная, единая общность с понятным для всех языком и схожими обычаями. Истоки нынешнего противостояния запрятаны глубоко, ещё в XIX веке, когда страну поделили на пять разных территорий: французы забрали ту, что была с выходом к южной части Красного моря и поставляла уголь французскому флоту; британцы забрали северную часть, чтобы снабжать гарнизон в стратегически важном Адене свежим мясом и далеко на юге включили значительные сомалийские территории в состав своих кенийских владений; опоздавшие к колониальному разделу итальянцы (единая Италия появилась тогда ещё совсем недавно) обосновались в Могадишо; на востоке часть сомалийских территорий аннексировала Эфиопия. В 1960-м, после получения независимости, итальянская и британская части слились вместе, но среди правящих элит и народа была чрезвычайно популярна идея создания «Великого Сомали» путём присоединения районов трёх соседних стран, где проживала добрая 1/3 всех 4 миллионов сомалийцев. Вот, например, почему на флаге Сомали пятиконечная звезда — 5 частей Африки с доминирующим сомалийским населением.
Откуда же тогда гражданская война? Дело в том, что сомалийское общество, как и, скажем, чеченское, делится на сложную систему кланов — в первую очередь молодой сомалиец является членом своего тейпа, а потом уже — сомалийцем. Правда, кланов в стране очень много, есть маленькие и большие, сильные и слабые — об их постоянно меняющихся взаимоотношениях можно написать целую книгу. Сначала идея национальной ирреденты удерживала различные кланы в одной команде — страна активно поддерживала вооружённых сомалийских сепаратистов в Кении и Эфиопии. США и СССР соревновались в том, кто больше поможет молодой нации (хотя ни одна из держав не поддерживала идею сомалийского воссоединения), и победила красная Москва, которая натренировала и обеспечила оружием/снаряжением большую сомалийскую армию размером 10 тыс. человек. Впрочем, крещение огнём прошло неудачно: война с Эфиопией в 1964-м завершилась победой последней над сомалийцами всего за несколько дней. Но это было только начало: в 1969-м в результате военного переворота к власти пришёл генерал Мохамед Сиад Барре, которому СССР за использование порта Бербера построил и настроил новую армию, которая во второй половине 1970-х, после уничтожения монархии в Эфиопии и установления там безумного марксистского режима, воспользовавшись случившимся хаосом, отобрала у Эфиопии сомалийские территории. Но вскоре СССР сменил в отношении Эфиопии гнев на милость и попытался одёрнуть Барре, на что тот ответил изгнанием всего советского персонала, оставшись без главного поставщика оружия, и разозлил советских так сильно, что они вместе с кубинцами раскачали и натравили на него уже эфиопов, что закончилось позорным поражением и потерей Барре сомалийской части Эфиопии. Поражение за рубежом спровоцировало брожения в Сомали, и ряд офицеров из клана Мажертейн попытались сбросить Барре, что у них не получилось, а мятеж был подавлен. Однако многие бунтовщики бежали в Эфиопию и оттуда уже устраивали диверсии против режима Барре. На севере, также при поддержке новой революционной Эфиопии, клан Исак начала вооружённую борьбу против Барре. Диктатор приуныл и в дальнейшем опирался на кланы Огаден и Марехан (из этих двух кланов происходили его родители) — к 1987-му больше половины высших командных постов в армии (а в условиях Сомали это уже было учреждение влиятельнее правительства) занимали выходцы из этих кланов или как минимум тех кланов, что были им подчинены. В экономике и социальной сфере царило полное запустение и основным экономическим ресурсом Барре была экономическая помощь из-за рубежа: $1,8 млрд от США и Италии, установивших крепкие рабочие отношения с режимом по причине его внезапно антикоммунистической позиции. Эта помощь стала источником обогащения правящих элит, которые на перепродажах этой помощи на чёрном рынке делали огромные состояния. В 1988 году Барре уже подустал от партизанской войны и договорился с Эфиопией взаимно прекратить поддержку инсургентов на территориях друг друга. Эфиопы были не против, у них была война в Эритрее, а вот у Барре потерялись остатки легитимности и за последующие несколько лет страна распалась на множество маленьких «княжеств», постоянно воевавших друг с другом или объединявшихся в небольшие стайки, чтобы победить конкурентов покрупнее. Таков пролог к сомалийской драме, которая продолжается до сих пор.
Эта война плодит нищету и бандитизм, выражающийся в пиратстве в этом регионе, — весьма доходный бизнес, который в период 2005–2012 принёс $250 млн выкупных денег. Но так как в последние годы вклад сомалийцев в региональное пиратство сократился практически до нуля, куда более серьёзной угрозой для Африки является взлёт террористической группировки «Аш-Шабаб».
Как вы помните из «Игры Престолов», долгая гражданская война способствует росту суеверных настроений и подъёму разного рода экстремистских религиозных учений. Так же случилось и в Сомали, где постепенно поднялся «Аш-Шабаб». Хотя за последние 3 года контингент Африканского союза (22 тысячи человек) при деятельной поддержке американцев сумел выбить исламистов из Могадишо и портовых городов, сократив их источники дохода, «Аш-Шабаб» продолжает успешно оперировать даже за границами Сомали, ведя результативную террористическую войну против Кении.
Группировка пользуется очень умеренной поддержкой среди определённых кланов (тех, у кого нет других властных и экономических ресурсов), основой её боевой мощи остаются добровольцы-иностранцы. Внутренняя обстановка в Сомали не предрасполагает к улучшению ситуации, так как намеченное ООН к 2016 году создание полноценного национального правительства в стране никто уже всерьёз не воспринимает, а значит, остаётся плодородная почва для исламистского хулиганства.
С другой стороны, Сомали — это чудовищно нищая страна, с которой нечего взять. Без иностранной помощи, которую можно воровать, там бы не было практически ничего для того, чтобы, по выражению Валленштейна, «кормить войну», поэтому недавнее смещение особенно дерзкой террористической активности в Кению остаётся вполне разумным решением для группировки: рост ВВП в Кении составляет 5,7% в год, там проживают 47 млн человек, немалую часть которых можно «объясачить». Базой для этого уже являются пограничные территории со значительным сомалийским населением, определённую поддержку со стороны жаждущего ирреденты сомалийского сообщества по всему миру можно практически гарантировать. В этом случае существенную помощь может оказать большая сомалийская диаспора, проживающая в США и Англии: по африканским меркам они зарабатывают огромные деньги, а «Аш-Шабаб» уже когда-то занималась краудфандингом в интернете среди диаспоры. Так что эта война обладает высоким потенциалом к мимикрии — явление нередкое на континенте. Например, армия Джозефа Кони начала с Уганды и из экономических соображений продолжила войну в Демократической Республике Конго, а потом втянулась даже в ЦАР и Судан.
Нигерия
На прошлой неделе толпа на рынке в нигерийском городе Баучи забила до смерти психически неуравновешенную женщину за то, что она якобы была шахидкой из «Боко Харам». Позднее выяснилось, что никакой террористкой она не является, зато размах паранойи, царящий в нигерийском обществе, понятен — и трудно винить людей за страх: совсем недавно боевики этой группировки устроили массовую бойню, убив около 2000 человек (всего с 2009 года они убили 15000 человек в Нигерии и ещё 5000 — в соседних странах).
Карта действия «Боко Харам»
Львиная доля активности группировки приходится на мусульманский север страны, удалённый от стремительно развивающегося и богатеющего Лагоса, но политические отголоски этих терактов расходятся по всей стране: из-за критической ситуации с обеспечением безопасности президентские выборы перенесли на 28 марта. Падающие цены на нефть только подстегнут политическую борьбу внутри страны, причём «подпалят» со всех концов: так как во времена дорогой нефти лучше всего живут христиане-южане, значит, в новой ситуации этот электорат тоже привлекут к переделу власти, что несколько осложнит общую ситуацию и добавит в террористическую войну нездоровый привкус межконфессионального насилия. Основа для этого есть и довольно крепкая: по причине неспособности ВС страны справиться с террористами большую роль в войне против «Боко Харам» стали играть организованные вооружённые формирования местных жителей, принимавшие участие в полноценных войсковых операциях не раз и не два. В принципе ничего страшного в вооружённом гражданском обществе нет, просто принимая во внимание серьёзные вызовы, стоящие перед страной как в политике, так и в безопасности, граждане с опытом ведения более-менее традиционных боевых действий и без официально выданной государством «лицензии на войну» (каковой является служба в армии) могут привыкнуть решать вопросы оружейным путём. Благо, что нигерийская армия окончательно дискредитировала себя и внутри страны кому-то может показаться, что бояться её не стоит.
А вот правительство армии боится, но не в том смысле, в котором вы могли бы подумать. Военнослужащие США до последнего времени готовили в стране особое антитеррористическое подразделение для борьбы специально с «Боко Харам». Но в конце 2014 года президент Нигерии Гудлак Джонатан (это не шутка, его так и зовут — Goodluck) ни с того ни сего отменил программу. Причина лежит на поверхности, пусть никто и не говорит этого вслух: в стране с богатой традицией военных переворотов Гудлак боится, что удача ему изменит и, обоснованно или нет, ожидал политической конкуренции со стороны подготовленного иностранцами батальона сил специального назначения. Как вы поняли, победа над террористами волнует его меньше сохранения собственной власти (он даже на публике почти не говорит о «Боко Харам», хотя это самая актуальная тема в стране), так что теоретически война против организации может растянуться на неопределённый срок.
Надежд на то, что нигерийское правительство сумеет победить эту заразу военными методами, нет: на 176 млн человек населения страна тратит на оборону жалкие $6 млрд — неудивительно, что из армии активно дезертируют по причине недостатка вооружения и плохой подготовки, накладывающихся на коррупцию. Постепенно группировка начинает заходить на территорию соседних государств — в сражениях с «Боко Харам» только в прошлом году погибли 40 солдат Камеруна, а перед Новым годом в этой стране боевики группировки похитили почти 80 человек, за что были наказаны авиаударами. В Нигере война пока ограничивается отступлением раненых и дезориентированных нигерийских солдат в нигерские больницы, но жители пограничных районов уже в больших количествах покидают родные места, поскольку понимают, что в скором времени организация начнёт экспансию и здесь.
На данный момент «Боко Харам» контролирует ряд территорий в Нигерии, Чаде и Нигере общей площадью размером с Бельгию — войной против них занимается специально созданная армия в 8700 солдат (интернациональный состав — разные африканские нации и даже гражданские специалисты), но результатов пока нет.
Тактика террора, избранная группировкой, отличается особой изощрённостью и учитывает африканскую специфику: скажем, в отместку за участие чадских ВС в преследовании «Боко Харам» боевики убивают мужчин из родственных чадским солдатам племён.
Так как жизнь в Африке вообще дёшева во всех отношениях, то много денег «Боко Харам» и не нужно. Но откуда они берут те небольшие средства, что у них есть?
Об эксплуатации нефтяных месторождений по примеру Исламского Государства нам пока ничего не известно, но им хватает традиционных бандитских средств: денег, получаемых с выкупа заложников (скажем, в 2013-м они получили $3 млн за 7 французских заложников), работорговли (200 похищенных год назад школьниц они распродали в качестве жён) и — самое простое и очевидное фискальное решение — сбора налогов «за защиту» с рыбаков, фермеров и торговцев. Раньше они получали очень хорошие деньги от «Аль-Каиды» Магриба, но вторжение французов в Мали обрубило этот канал финансирования.
Впрочем, недавно «Боко Харам» присягнула на верность ИГ, так что, может быть, ближневосточные «братишки по оружию» поделятся с африканцами деньгами. Но особо серьёзного значения этому придавать не нужно: исламистские группировки подчиняются друг другу и выходят из подчинения каждый день, речь идёт буквально о сиюминутных интересах и очень некрепких союзах.
В происходящем есть и важный геополитический аспект. В ноябре 2014-го китайцы получили контракт на $12 млрд на постройку железной дороги из Калабара в Лагос — 1367 км, пролегающих через южную часть страны. Даже без непосредственного присутствия «Боко Харам» в этом регионе политически события в Нигерии, вызванные войной с исламистами, докатятся и сюда. Действующему президенту Джонатану грозит столкновение с бывшим генералом Мохаммаду Бухари, который в случае проигрыша, как и в 2011-м, выведет на улицы множество людей, что в условиях тяжёлой войны против исламистов может вызвать потерю управляемости во все остальной стране. А это значит, что китайские интересы под угрозой и, вполне немаловероятно, что, как и в случае Латинской Америки, китайцы позовут Россию обеспечивать силовое прикрытие — рискнём предположить, что Нигерия может стать отличной площадкой для обкатки российских частных военных компаний.
Южный Судан
Этой стране всего несколько лет, а в ней уже происходит гражданская война, сделавшая беженцами 2 млн человек из всего лишь 12 млн населения. Длившаяся десятилетия война против мусульманского севера способствовала появлению целого поколения людей, привыкших к ношению оружия и связанными с этим феодальными привилегиями, так что зачистка правительства (или внутренний переворот), произошедшая в декабре 2013 года, обострила конкуренцию между элитами страны, представляющими племена нуэр и динка. Счёт идёт на десятки тысяч трупов — и, скорее всего, в этом году снижения накала борьбы ожидать не стоит: ВВП страны на 64% состоит из нефтяных доходов, дающих 98% доходов правительства, и значительное падение цен на нефть заставит враждующие группировки биться друг с другом с ещё большей яростью. Зачем мы вам об этом рассказываем?
Дело в том, что к моменту окончания гражданской войны в тогда ещё едином Судане (2005) эта страна была 3-м крупнейшим добытчиком нефти в Африке. В январе 2012-го, через полгода после отсоединения от Судана, 75% запасов нефти осталось в южной половине, но эффективно поставлять эту нефть на мировой рынок страна не могла, потому что единственным путём оставался «первый» Судан. Из-за непрекращающихся трений с Хартумом уровень добычи нефти в этой стране пока очень невысок — всего 189 тыс. баррелей в сутки. И всё это напрямую затрагивает интересы Индии и Китая, инвестировавших миллиарды долларов в добычу нефти в Южном Судане. Китай даже начал себя вести более активно, чем обычно, и послал в Южный Судан ещё 700 миротворцев в местную миссию ООН. Сейчас активно обсуждается вопрос о постройке альтернативного южно-суданского нефтепровода через Кению и Уганду, и, надо понимать, КНР с Индией будут незримо, но ощутимо присутствовать на всех переговорах, посвящённых этому проекту.
Принимая во внимание то, что Южный Судан является практически эталонным failed state, эта страна является скорее объектом геополитики, нежели субъектом. Но всё же она представляет интерес по той простой причине, что там сталкиваются два потенциальных азиатских гегемона — КНР и Индия, для энергетической безопасности которых ситуация в Южном Судане будет иметь в будущем немалое значение.
Зона Сахеля
Вы когда-нибудь задумывались, почему на севере Африки прямые и простые границы? Там ведь пустыня, административно-территориальное деление происходило буквально по линейке. Но вопреки тому, что говорил Лоуренс Аравийский в одноименном фильме, в пустыне есть не только смерть, но и жизнь, причём иногда довольно причудливая и страшная.
Зона Сахеля — это место со своей атмосферой, покрывающее территории Сенегала, Мавритании, Мали, Алжира, Буркина-Фасо, Нигера, Нигерии, Камеруна, Чада, Судана и Эритреи. Там никогда не было спокойно, но война в Ливии придала толчок событиям в регионе, вызвав «эффект домино». Скажем, пустынные кочевники-туареги, повоевав в ливийской гражданской, вернулись на север Мали, одержав ряд впечатляющих побед, вызвавших в этой стране военный переворот, усиление джихадистов и вторжение французов. Но Сахель извергает террористов даже в те страны, которые формально географически ему не принадлежат, — например, в Марокко и Тунис.
Это пространство просто подавляет своими размерами, спрятаться там очень легко и сегодня — благодаря инспирированному американцами развалу Ливии Каддафи регион стал террористической Тортугой, куда исламские экстремисты и просто бандиты убегают зализывать раны и отсиживаться в ожидании нового наступления. Эффективно выследить и убить их там очень сложно, поэтому африканские страны смирились с существованием подобной «серой зоны».
Нельзя сказать, что никто не пытается навести там порядок. Французы, не дожидаясь завершения войны в Мали, в рамках операции «Бархан» создали особое антитеррористическое формирование: 1000 солдат в Мали, 1200 в Чаде (где будет штаб-квартира), наблюдательная база в Нигере и несколько отрядов спецназа в Буркина-Фасо. Техническая часть выглядит так: 20 вертолётов, 200 бронированных автомобилей, 10 транспортных самолётов, 6 истребителей и три боевых беспилотника. Часть этих сил будет использоваться для выполнения миротворческих функций в Центрально-Африканской Республике, где как раз продолжается тихая гражданская война мусульман с христианами, так что полицейских для Сахеля де-факто останется немного. Но, может быть, много и не нужно: французы возьмут на себя профессионально-техническую часть, а страны региона обеспечат «массовку» для массового прочёсывания определённых участков пустыни. Да и французам не привыкать: когда-то крайне немногочисленные дромедарии Наполеона успешно патрулировали египетскую пустыню в период короткой оккупации Страны пирамид. Кстати, раз уж вспомнили о самой населённой арабской стране.
https://www.youtube.com/watch?v=IVNV0XmxBGY
Через Сахель проходит много интересных товаров, включая зенитное оружие, при помощи которого в январе 2014-го на Синае, где правящие военные ведут свою беспощадную войну с местными мусульманскими экстремистами, был сбит египетский военный вертолёт. В Ливии, где началась первопричина нынешних сахельских бед, появилось местное отделение Исламского Государства (3000 бойцов, городок рядом с Сиртой, пара зданий в самом городе, пара районов в Дерне), которое пока ещё не контролирует значительных территорий, но «прославилось» массовой казнью похищенных в Египте коптов-рыбаков. Египет отвечает бомбёжками (кстати, страна скоро закупит у французов истребителей на сумму $5,7 млрд), и это правильно, но для реальных результатов тут нужна экспедиция спецназа по уничтожению вожаков исламистов.
Нестабильность в этом регионе сама по себе провоцирует рост числа беженцев из африканских стран в страны ЕС и увеличивает нагрузку на европейскую пограничную службу. Вполне возможно, что «техническое» решение проблемы, выбранное французами, окажется самым эффективным в долгосрочной перспективе, поскольку банальной оккупацией от рассадника нестабильности не избавиться. Хотя всё же не покидает ощущение того, что страны ЕС могут и должны делать для обеспечения безопасности в Сахеле гораздо больше, чтобы хоть немного снизить число беженцев и нелегальных мигрантов, штурмующих европейские рубежи каждый год.
Некоторые выводы
На самом деле вся Африка — это очень опасное место. Похищения, убийства, трайбалистские конфликты, произвол властей и прочие постколониальные радости делают жизнь на континенте достаточно опасной и без гражданских войн — достаточно посмотреть на ЮАР, которая после крушения апартеида стала куда более опасным местом как для белых, так и для чёрных. Всё это необходимо принимать во внимание в ходе планирования деятельности на континенте, будь то организация работы дипмиссий, торговые сношения и даже банальный туризм.
Экономические отношения РФ и Африки сегодня не сказать чтобы впечатляют: товарооборот со всеми странами континента составляет $12 млрд. По части инвестиций всё несколько более интересно: в Африке набирается где-то $10 млрд российских вложений, в основном в энергетической сфере. В качестве инструмента soft power могли бы выступить 100 тыс. африканцев, получивших образование в СССР, и более молодые африканцы, обучающиеся в РФ, но, насколько можно судить, глубокой работы в этом направлении не ведётся. В то же время на Африку приходится 7% российского экспорта вооружений, а на континенте мы занимаем сразу 25% оружейного рынка. Это неудивительно: как сказал когда-то великий наёмник Боб Денар, русская техника прекрасно работает в тяжёлых африканских условиях — местные просто не могут её поломать так же, как высокоточные, но крайне капризные американские и европейские образцы. Конъюнктура местного рынка работает на нас: с 2004-го по 2013-й оборонные расходы африканских стран выросли на 81%, тренд практически всеобщий — из 55 стран континента только 7 не увеличивали своих расходов на вооружение за это период. Очень перспективным выглядит «сахелеопасный» Алжир с его оборонным бюджетом $10 млрд (4,8% ВВП). В этом году в целях борьбы с «Боко Харам» нигерийское правительство планирует дополнительно потратить на авиатехнику и обучение $1 млрд — нам кажется, что значительную часть этой суммы могли бы освоить российские компании.
Военные расходы стран Африки
Немалая часть наших африканских инвестиций находится в Нигерии и Алжире, т. е. сразу двух странах из нашего «конфликтогенного списка». Наиболее активно на континенте работают крупные компании со значительным участием Кремля или хотя бы со связями в правительстве РФ: «Лукойл», «Северсталь», «Ренова», «Русал», «Евраз» и «Газпром». Это значит, что им по карману (и это будет в их же интересах) пользоваться услугами ЧВК.
В статье мы уже упоминали о военно-техническом сотрудничестве Китая и России в Африке, ссылаясь на опыт КНР в Латинской Америке, — действительно, силовой ресурс Китая распространяется только на его ближайших соседей, а в опасных африканских условиях одной дипломатии и торговли зачастую не хватает, что нам убедительно доказали французы.
Конечно, возможностей для великих колониальных приключений для русских в Африке нет, да и такого влияния на континенте у нас не было, только если не считать советскую политику заваливания государств региона многомиллиардными кредитами и бесплатным оружием. Однако на вторых ролях, с выгодой для себя, РФ вполне может поучаствовать, ведь Африка, как ни крути, — это стремительно растущий рынок с большими возможностями, да и часть заканчивающихся в России полезных минералов в недрах Колыбели человечества можно накопать с большой выгодой для себя.
