Акт третий: триумф Новороссии
Русско-турецкие войны. Проект Новороссии.
Таврический вояж. Потёмкинские деревни.
Обширные степи северного Причерноморья и Приазовья, где в будущем зародится Новороссия, издавна именовались «Диким Полем». Именовались вполне справедливо — эти степи практически никем не были заселены и представляли собой скорее проходной двор для всевозможных остатков татарских орд и отвечающих им «гостеприимством» казачьих отрядов. Границы этой территории не были никем обозначены, и потому регион фактически являлся ничейным: пусть и принято считать, что Россия отвоевала эти земли у Крымского ханства, однако это не совсем так. Сюда бежали крестьяне и холопы Речи Посполитой в поисках лучшей жизни, здесь же зародилась неспокойная Запорожская Сечь. Словом, эти земли были своего рода буфером для государств региона: Турция создавала «подушку безопасности» для Дунайских владений, а Русское царство, в свою очередь, возводило систему засечных линий для обороны от татар. Однако рано или поздно русский «натиск на юг» должен был начаться — набирающей силу державе не только нужно было получить стратегический выход к Черному морю, но и в перспективе установить полный контроль над проливами, ведущими в Средиземное море. Ведь только так открывался беспрепятственный морской путь в сердце Европы, превращающий Черное море из лужи в важнейший торговый узел. И такой натиск начался.
Крупный военный успех против турок был достигнут русской армией во время первой Русско-турецкой войны 1568-1570 гг. После того как Москва присоединила к себе Казанское и Астраханское ханства, турки призадумались: они опасались усиления Русского царства в регионе и решили нанести превентивный удар, дабы умерить аппетиты северного конкурента. В августе 1569-го начался турецкий поход на Астрахань, закончившийся тотальным разгромом турецкого войска — из 20 тысяч османов в Азов вернулось только около 700 человек.
Вторая Русско-турецкая война 1672-1681 гг. также была выиграна Россией, не принеся при этом каких-либо серьезных территориальных приобретений. Причиной этой войны стал переход Правобережной Украины под протекторат Османской империи, и, как следствие, вмешательство турок в дела на Украине. В этой войне драматичной матрицей будущего противостояния отразилась борьба «прорусской» Украины с «антирусской», о чем я в красках поведал ранее, говоря о гетмане Дорошенко.
Третья Русско-турецкая война 1686-1700 гг. происходила в рамках масштабного военного конфликта — Великой Турецкой войны. Союз России, Австрии и Речи Посполитой выступал против Османской империи и Крымского ханства. По итогам этого противостояния России перешла стратегическая крепость Азов и построенный в 1689 году на азовском побережье первый в России город-порт на открытом морском побережье, первая военно-морская база Российского флота — Таганрог.
Но эти успехи частично были утеряны в ходе четвертой Русско-турецкой войны 1710-1713 гг. — единственной русско-турецкой войны, проигранной Россией (поражение России от «сборной мира» в Крымской войне, позволь, читатель, не считать поражением от турок). Более того, чисто военным это поражение тоже назвать нельзя: князь Голицын успешно бил крымско-польско-казацкие войска в Малороссии, а граф Апраксин наголову разгромил войска старшего сына крымского хана Бахти Герая на Кубани. Лишь окружение недалеко от Ясс войска Петра I троекратно превосходящими силами противника вынудило русского царя пойти на переговоры. По итогам этого «поражения» Россия теряла Азов и обязывалась срыть укрепления Таганрога и других южных крепостей. Тем не менее окруженное войско со всем вооружением и знаменами было отпущено и сохранено для будущих побед.
Четвертая Русско-турецкая война 1735-1739 гг. вернула русским Азов и небольшие земли Правобережной Украины по среднему течению Днепра. Но Россия все еще не могла иметь флот на Черном море и стратегическая задача выхода к морю решена не была.
Особо удачной стала война 1768-1774 гг., по итогам которой Россия получила форпосты на Черном и Азовском морях: Керчь, Ени-Кале, Азов и Кинбурн, Большую и Малую Кабарду, а также, наконец, право иметь флот на Черном море. В ходе этой войны важную роль сыграл построенный в 1754 году русский город-крепость Елисаветград, известный сегодня как Кировоград. А за пару лет до того на Днепре была построена крепость Александровск, вокруг которой вырос одноименный город. Сегодня он известен как Запорожье.
Русско-турецкая война 1787-1791 гг. стала еще более успешной — именно она принесла русским земли будущей Новороссии. По итогам Ясского мира, России отходило все Северное Причерноморье вместе с Крымом, Кубань и земли между южным Бугом и Днестром, где в 1794 году по указу императрицы Екатерины II будет основана Одесса.
Подчинив себе огромные пустоши, Российская корона столкнулась со следующим испытанием — необходимостью освоения нового пространства, ведь закрепиться на завоеванных землях без соответствующей инфраструктуры, без налаженных коммуникаций попросту невозможно. Высочайшим указом 22 марта 1764 года создается Новороссийская губерния, а за два года до того в ведении сената учреждается «Комиссия о каменном строении Санкт-Петербурга и Москвы». Несмотря на название, комиссия занималась планировкой и застройкой многих крупных городов империи, а не только столиц. Всего за 33 года своей работы она разработала планы для более чем 300 городов Империи. Эта уникальная даже по современным меркам градостроительная кампания за сто лет превратила дикие пустынные земли в развитый промышленный край. Этот процесс неразрывно связан с именем светлейшего князя Григория Потёмкина-Таврического, чья фамилия в результате гнусных инсинуаций стала синонимом некачественно сделанной работы. Однако об этом мифе я расскажу позже, сейчас лишь отмечу, что именно благодаря деятельности Потёмкина причерноморские пустоши за какие-то пару десятилетий из ничейных стали русскими, и именно его можно считать отцом-основателем Новороссии.
Так, 19 октября 1778 года были заложены крепость, верфь и город, получивший название Херсон. Именно Херсону на суждено стать центром будущей Новороссии и главной базой Черноморского флота. В этом же году заложен и уездный город Азовской губернии Павловск, которому уже через год присвоили новое имя — Мариуполь.
В 1783 году на заседании Таврического областного правления принято решение основать центр новообразованной Таврической губернии — им стал Симферополь. В том же году на руинах античного Херсонеса под руководством контр-адмирала Фомы Фомича Мекензи были заложены первые четыре каменные постройки, положившие начало городу-герою русской воинской славы — Севастополю. Через год издан указ об основании на Днепре города Екатеринослава, который по задумке должен был стать «третьей столицей Российской империи». Первый камень в основание города, а точнее его главного собора, заложила сама императрица Екатерина II и австрийский император Иосиф II во время своего путешествия по Новороссии. В советское время Екатеринослав переименуют в Днепропетровск. В 1788 году по поручению все того же Потёмкина в устье реки Ингул развернуто строительство новой мощной судоверфи. Здесь создается будущий не только имперский, но и советский центр судостроения на Черном море, а вокруг него разрастается город корабелов Николаев. 14 ноября 1795-го Императрица издает указ об основании в долине реки Лугань первого на юге империи чугунолитейного завода, вокруг которого позже вырастет восставший ныне Луганск. Также в 1792 году на левом берегу Днестра в рамках кампании по укреплению новых границ империи заложена крепость Срединная, возле которой позже вырос город, известный сегодня как столица непризнанной Приднестровской Молдавской Республики — Тирасполь.
Как видишь, читатель, все крупные города «Юго-Востока Украины» построены русскими в XVIII в. во время грандиозной кампании по освоению приобретенных в ходе русско-турецких войн земель. Как стала возможной столь вопиющая несправедливость, что эти земли оказались в составе другого государства? Об этом позже, а пока — понятный пример, чем стала Новороссия за первые десятилетия своей жизни.
Чтобы оценить успехи князя Потемкина в деле освоения Новороссии, Екатерина II приняла решение совершить вояж по южным землям Империи. Еще на стадии подготовки к путешествию придворные вельможи неоднократно твердили императрице, что в Новороссии ее ждут не настоящие города и постройки, а размалеванные декорации, и что большую часть казенных денег князь присвоил себе или растратил из-за своей безалаберности. Что поделать, Потемкин был фаворитом Императрицы, и завистников у него имелось немало. Авторство мифа как такового приписывают саксонскому дипломату Георгу Гельбигу, который впервые озвучил его в своей книге-памфлете «Потёмкин Таврический» спустя много лет после описываемых событий.
Изданная на русском языке, эта книга вызвала волну возмущения среди еще живых свидетелей Таврического Путешествия. Саксонцу вторил очевидец-швед Иоанн-Альберт Эренстрем: «От природы пустые степи… были распоряжениями Потемкина населены людьми, на большом расстоянии видны были деревни, но они были намалеваны на ширмах; люди же и стада пригнаны фигурировать для этого случая, чтобы дать самодержице выгодное понятие о богатстве этой страны… Везде видны были магазины с прекрасными серебряными вещами и дорогими ювелирными товарами, но магазины были одни и те же и перевозились с одного ночлега на другой». Верить или нет авантюристу, который служил то Швеции, то России, отметившись при этом стоянием у позорного столба — решать тебе, читатель. В реальности же из многих сохранившихся письменных свидетельств того события ни одно не говорит о «потемкинских деревнях», упоминая лишь о декорировании построек, что, несомненно, было необходимо для придания торжественного, достойного императрицы облика суровому русскому фронтиру.
Интересно высказывается на эту тему сама императрица, как бы отвечая злым языкам, клевещущим на Потемкина и Новороссию: «Чтобы видеть, что я не попусту имею доверенность к способностям фельдмаршала князя Потёмкина, надлежит приехать в его губернии, где все части устроены как возможно лучше и порядочнее; войска, которые здесь таковы, что даже чужестранные оные хвалят неложно; города строятся; недоимок нет. В трех же малороссийских губерниях, оттого что ничему не давано движения, недоимки простираются до миллиона, города мерзкие и ничто не делается». Не менее интересно и показательно сравнение императрицей Новороссии с Малороссией — разница!
Под Кременчугом к Екатерине II присоединился император австрийский Иосиф II. Вместе они, как я уже упомянул выше, заложили первый камень в основание Екатеринославского Собора, который по замыслу Потемкина должен был превзойти Собор Св. Петра в Риме. Однако он так и не был построен по предполагаемом проекту, а на его месте появилась вполне обыкновенная церковь. В проекте были университет, музыкальная академия, судебные палаты наподобие древних базилик, рынок, расположенный полукружием, как античные Пропилеи. Следующим пунктом был Херсон. Город удивил даже иностранцев, присутствующих в свите Екатерины. Скепсис сменился восхищением: «Признаюсь, что я был поражен всем, что видел, — писал граф де Людольф, — мне казалось, что я вижу волшебную палочку феи, которая всюду создает дворцы и города. Палочка князя Потемкина могущественна, но она ложится тяжелым гнетом на Россию… Вы без сомнения думаете, друг мой, что Херсон пустыня, что мы живем под землей; разуверьтесь. Я составил себе об этом городе такое плохое понятие, особенно при мысли, что еще восемь лет тому назад здесь не было никакого жилья, что я был крайне поражен всем, что видел… Князь Потемкин… бросил на учреждение здесь города семь миллионов рублей. (…) В этой стране ежедневно появляются новые планы; они могут быть лишь вредными, если они не выполняются с мудростью и если они не представляют собой никакой действительной пользы; но я замечаю, что в данную минуту это есть наиболее обильная проектами в мире страна».
Кульминацией Таврического вояжа стало посещение Крыма. В Севастополе всего за четыре года были построены укрепления, портовые склады, причалы, верфи, церкви, больницы, школы. Екатерина писала: «Здесь, где тому назад три года ничего не было, я нашла довольно красивый город и флотилию довольно живую и бойкую на вид; гавань, якорная стоянка и пристань хороши от природы, и надо отдать справедливость князю Потемкину, что он во всем этом обнаружил величайшую деятельность и прозорливость». Граф Сегюр, французский посланник, так описал свои впечатления от посещения Севастополя: «Кажется непостижимым, каким образом Потемкин, попав в этот только что завоеванный край, на восемьсот миль удаленный от столицы, всего за два года сумел добиться столь многого: возвести город, построить флот, соорудить крепости и собрать такое множество людей. Это явилось подлинным чудом деятельных усилий».
При посещении Николаева спустя всего пять лет после его основания, англичанка Мери Гатри описывала уже обжитый город с широкими, длинными улицами, магазинами, мастерскими, адмиралтейством, сухими доками и церквями. Английский инженер Сэмюэль Бентам, посетивший Херсон спустя всего два года после его закладки, увидел уже 180 домов и верфь, на которой вовсю шло строительство 64-пушечного линкора и пяти фрегатов! Кирилл Разумовский в 1782 году восхищался архитектурой города, крепости, боевым кораблям и казармам. Франсиско де Миранда осматривал Херсон в 1786 году и утверждал, что в городе 40 тысяч жителей и 1200 добротных каменных домов, не считая множества хибар и казарм.
Поэтому Новороссия — не вымысел, не химера Потемкина, а очередной триумф русской державы, столь несправедливо оболганный в угоду политической конъюнктуре. Впрочем, в наличии или отсутствии «потемкинских деревень» очень скоро убедились турки во время следующей русско-турецкой войны, когда их встретили вполне реальные города, крепости и флот. Увы, миф о «потемкинских деревнях» приобрел второе дыхание после революции, идеально соответствуя новой идеологии клеймения всего старого. Он удовлетворял сразу два советских тезиса: первый — о неспособности «прогнившего царизма» к управлению собственной страной, и второй — о «царях-самодурах», которых легко обмануть, такими они часто выставляются в мультфильмах. В целом же этот миф очень похож на подобный о «русской лени» — с реальностью общего мало, зато оказался очень живучим.
Когда же тебе, читатель, будут говорить о «русской лени» — вспомни Новороссию. Вспомни, как русские подчинили себе огромные пустоши, как за несколько лет возвели города, построили флот, вспомни, что все это далось потом и кровью, русским потом и русской кровью, которую впитали в себя степи нашей, русской Новороссии.
