Еще один важный момент в убийстве Бориса Немцова заключается в том, что убийство это демонстративное. По российским меркам, да и по мировым тоже, такие убийства — большая редкость. Политиков убивают довольно часто, но в основном их гибель маскируют под ДТП, сердечные приступы, несчастные случаи и тому подобные вещи. Обычно все же используются более мягкие методы, такие как принуждение к эмиграции или посадка в тюрьму. Ну а уж демонстративных убийств политиков прямо на улице по пальцам одной руки сосчитать. И ни в одном из них заказчиков так и не нашли, если речь шла о терактах, либо объявляли убийство делом руки психа-одиночки. Это если говорить о целом мире. В случае же с СССР/Россией таких явных убийств на память приходит всего три: Киров, Троцкий, Старовойтова. Причем в случае с Кировым, судя по всему, и правда действовал одиночка, и Сталин просто решил сыграть на опережение и воспользоваться случаем. В случае со Старовойтовой были найдены исполнители, но заказчики так и остались неизвестны. Тем не менее тогда это списали на лихие годы: мол, везде стреляют, вот и депутата зацепило. Случай же с Троцким уникален тем, что заказчик абсолютно ясен и при этом убили Троцкого без всяких формальностей вроде суда, хотя в ходе репрессий 1937–39 годов пытались создать хотя бы видимость судебных разбирательств. Вот о Троцком мы сейчас и поговорим. После этого текста, наконец, будет понятнее, кто такой Троцкий, какую роль он играл и почему проиграл Сталину.
Троцкий родился в богатой еврейской семье в нынешней Кировоградской области Украины под именем Лейб Бронштейн, практически на задворках империи. Детство он провел в Одессе, где учился в училище и жил у своих родственников Шпенцеров. После он перебрался в Николаев, где и втянулся в революционное дело в местном реальном училище. Позднее он даже поступил на физмат в Новороссийский университет, но революция показалась ему интереснее и он бросил его.
Первоначально он выступал с народнических позиций. В народническом кружке он познакомился со своей первой женой Александрой Соколовской, которая была старше 19-летнего Бронштейна на 7 лет. Она тоже первоначально была народницей, но потом увлеклась новомодным марксизмом и сагитировала мужа принять это учение. Вскоре кружок разгромили. Пока шло следствие, Бронштейн, как один из организаторов кружка, сидел в тюрьме. Там он расписался с Соколовской и в итоге был отправлен в ссылку в Иркутскую губернию. На новом месте его присмотрели активисты РСДРП и обратили внимание на литературный талант Бронштейна, дав ему кличку Перо. Протекцию молодому революционеру составил сам Кржижановский. Чтобы вы знали, кто это: Кржижановский был вовлечен Красиным в группу Бруснева, актив которой стал основой для «Союза борьбы за освобождения рабочего класса», созданного молодым Лениным. То есть это патриарх из патриархов. Более того, он считался лучшим другом Ленина и был практически единственным человеком, с кем Ленин так ни разу и не разругался. После революции он занимался планом ГОЭЛРО, благополучно пережил все репрессии и умер в 1959 году, после чего был похоронен в Кремлевской стене.
Вот такой большой человек порекомендовал Бронштейна, которому едва перевалило за 20, в «Искру». Ему предложили махнуть в Лондон, к самому Ильичу, организовали фальшивый паспорт. Туда Бронштейн вписал фамилию Троцкий, в честь надзирателя из одесской тюрьмы, где он сидел.
Побег сложился успешно, бежать из ссылки не представляло особого труда. Троцкий присоединился к лондонской колонии социал-демократов, где тогда обитали Ленин, Ротштейн, Засулич и другие видные персонажи. Вояж в Лондон произвел на Троцкого огромное впечатление, ведь до этого ему даже не довелось пожить ни в Москве, ни в Петербурге.
Однажды они с Лениным даже посетили некую социалистическую церковь в Лондоне:
«В одно из воскресений я отправился с Владимиром Ильичом и Надеждой Константиновной в социалистическую лондонскую церковь, где социал-демократический митинг чередовался с пением революционно-благочестивых псалмов. Оратором выступал наборщик, вернувшийся на родину, кажется, из Австралии. Владимир Ильич переводил нам шепотом его речь, которая звучала довольно революционно, по крайней мере, по тому времени. Затем все поднимались и пели: „Всесильный боже, сделай так, чтобы не было ни королей, ни богачей“… или что-то в этом роде. „В английском пролетариате рассеяно множество элементов революционности и социализма, — говорил по этому поводу Владимир Ильич, когда мы вышли из церкви, — но все это сочетается с консерватизмом, религией, предрассудками и никак не может пробиться наружу и обобщиться“… Здесь небезынтересно отметить, что Засулич и Мартов жили совершенно в стороне от английского рабочего движения, целиком поглощенные „Искрой“ и тем, что ее окружало. Ленин же совершал время от времени самостоятельные разведки в область английского рабочего движения».
Ленин решил обернуть литературный талант Троцкого себе во благо. На тот момент в редакции «Искры» бушевали конфликты между так называемыми стариками, т. е. социал-демократами старого поколения — Плехановым, Засулич и Аксельродом, — и молодежью в лице Ленина и Мартова-Цедербаума. Всего в редколлегию входили шесть человек, и противостояние шло в формате три на три. Ленин же предложил седьмого — Троцкого, надеясь таким образом перетянуть канат на свою сторону. Все были за, однако на кандидатуру Троцкого наложил вето тяжеловес Плеханов.
Тогда же в Париже Троцкий познакомился со своей второй женой Натальей Седовой. Вскоре начались первые конфликты с Лениным. После раскола РСДРП на большевиков и меньшевиков Ленин взял курс на выход большевиков из РСДРП и оформление отдельной партии. Троцкий выступил против и сошелся с меньшевиками. После размолвки они с Лениным обменялись оскорблениями: Троцкий назвал его неряшливым адвокатом и Максимилианом Ульяновым, а также обвинил большевиков в сектантстве. Ленин в ответ обвинил его в наглой лжи и начал называть Балалайкиным (в честь героя Салтыкова-Щедрина, ставшего именем нарицательным для вздорных пустозвонов).
Перед революцией 1905 года Троцкий близко сошелся с Парвусом. Парвус — в действительности бывший одесский портовый грузчик Израиль Гельфанд — перебрался от проклятого царизма в Германию, где внезапно у него появились деньжата и он начал окормлять российских революционеров и даже стал литературным агентом Горького. Он также по-своему модифицировал теорию перманентной революции. Согласно ей, русские рабочие должны были устроить революцию, а уже это подтолкнуло бы к ней братьев-пролетариев в других странах. Когда началась революция 1905 года, Троцкий с Парвусом рванули в Питер, где последний начал сорить деньгами. Они выкупили неприметную газету «Русская жизнь», после чего ее тираж за несколько дней — практически мгновенно — увеличился почти в 20 раз. Мало кому известная газета внезапно стала выходить полумиллионным тиражом (для сравнения: газета большевиков издавалась тиражом 50 тысяч). Они также приняли участие в создании Петербургского совета рабочих депутатов — организации, фактически руководившей протестами и претендовавшей на то, чтобы стать параллельным органом власти. На деле все вопросы решали Парвус и Троцкий, однако формальным лидером был рабочий Хрусталев-Носарь (позднее он порвал с большевиками, увлекся богоискательством, во время войны стал оборонцем, вернулся в Россию, стал православным националистом, а в 1918 году провозгласил свою Переяславскую республику и был расстрелян большевиками). Первое время царское правительство не обращало внимания на выскочек и их манифесты, но к концу 1905 года большую часть совета арестовали. Звездный час Парвуса быстро закончился, в отличие от Троцкого, ему так и не удалось превратиться в видную фигуру, он оставался денежным мешком за спиной этого талантливого популиста. На суде Парвуса приговорили к трем годам ссылки, а Троцкого — к пожизненному поселению в Сибири. Оба из ссылки бежали. В дальнейшем пути учителя и ученика разошлись. Парвус оказался в Турции, с которой немцы тогда налаживали отношения. Он сразу же стал экономическим советником младотурок и через него заключались выгодные контракты с немецкими компаниями. Все это позволяет уверенно предположить, что Парвус был ни кем иным, как агентом немцев. Во всяком случае после смерти мультимиллионера Парвуса выяснилось, что в действительности у него нет ни копейки.
Троцкий же вернулся в Европу звездой. Теперь уже он считал ниже своего достоинства присоединяться к одной из фракций и взял курс на примирение большевиков и меньшевиков. Тут у них с Лениным вновь возник конфликт, поскольку Троцкий настаивал на объединении большевиков и меньшевиков, тогда как Ленин рассчитывал просто поглотить последних и растворить их в своих рядах. После ряда скандалов Ленин пошел на раскол и обособление большевиков. Чтобы подгадить своему конкуренту, он даже решился на весьма сомнительный шаг: он украл у Троцкого газету. С 1908 года Троцкий выпускал в Вене газету «Правда». Ленин же в 1912 году начал выпускать свою газету с таким же названием. Чисто из вредности. Возможности Ленина были больше, чем у Троцкого, и тому пришлось закрыть издание. Тогда он прокомментировал это так:
«Каким-то бессмысленным наваждением кажется дрянная склока, которую систематически разжигает сих дел мастер Ленин, этот профессиональный эксплуататор всякой отсталости в русском рабочем движении. Ни один умственно неповрежденный европейский социалист не поверит, что возможен раскол из-за тех маргариновых разногласий, которые фабрикуются Лениным в Кракове.
«„Успехи“ Ленина сами по себе, каким бы тормозом они не являлись, не внушают мне больше опасений. Теперь не 1903 и не 1908 год. На „темные деньги“, перехваченные у Каутского и Цеткин, Ленин поставил орган; захватил для него фирму популярной газеты и, поставив „единство“ и „неофициальность“ её знаменем, привлек читателей-рабочих, которые в самом появлении ежедневной рабочей газеты естественно видели огромное свое завоевание».
Ленин, в свою очередь, намекнул Троцкому, что тот — политическая проститутка (хотя именно так он его не назвал) и бегает из одной социал-демократической фракции в другую; Троцкий парировал, что он просто выше всей этой чепухи и не хочет присоединяться ни к одной из них.
Склоки эмигрантских господ были весьма язвительно встречены боевиками и «пехотой» в России. На тот момент сложилось традиционное разделение, что теоретики и идеологи живут в Европе, а боевики и прочие лихие люди — в России. Они именовали себя практиками и ехидно посмеивались над разборками теоретиков.
Когда в Старом Свете вспыхнула война, Троцкий стал метаться по всей Европе, но никто не горел желанием приютить опасного человека. В результате он оказался за океаном, в США. Но там он пробыл всего несколько месяцев и после Февральской революции рванул на пароходе в Россию. Тут, однако, случился неприятный казус: англичане сняли его с парохода в канадском порту и отправили в лагерь для интернированных вместе с Чудновским. Якобы они опасались за Временное правительство и того, что Троцкий может дестабилизировать обстановку. Но это немного сомнительная версия.
Сам Троцкий позднее вспоминал так:
«Возвращаясь из Америки в Россию, был снят с парохода британскими властями: месяц провел в концентрационном лагере в Канаде вместе с шестью — восьмью сотнями немецких матросов, которых вербовал на сторону Либкнехта и Ленина (многие из них участвовали потом в гражданской войне в Германии, и письма от них я получаю до сего дня).
По поводу английского сообщения о причинах моего ареста в Канаде ленинская „Правда“ писала: „Можно ли поверить хоть на минуту в добросовестность того сообщения, которое получено было английским правительством и состояло в том, что Троцкий, бывший председатель Совета Рабочих Депутатов в Петербурге в1905 году, революционер, десятки лет отдавший бескорыстной службе революции, — что этот человек имел связь с планом, субсидированным „германским правительством“? Ведь это явная, неслыханная, бессовестнейшая клевета на революционера! („Правда“, № 34, 16 апреля 1917 года)».
Кстати, брат компаньона Троцкого — Чудновского — в Гражданской войне воевал в Добровольческой армии, а во время Второй мировой, по некоторым данным, работал на Абвер, а после поражения немцев — на американцев.
Прибыв в Петроград, он сразу же присоединился к Петросовету (созданному по образу и подобию 1905 года). За былые заслуги ему предоставили там место. Троцкий был главным болтуном 1917 года, затмевая даже Керенского и Ленина. Он уделял особое внимание агитации в военных частях и среди матросов. Как ни забавно, но ареной своих зажигательных выступлений он выбрал цирк. После провала июльского выступления большевиков Ленин бежал в финский шалаш, а Троцкий остался руководить большевиками, пока его не арестовало Временное правительство. Под арестом он пробыл несколько месяцев и был выпущен после Корниловского выступления.
Троцкий взял курс на большевизацию Петросовета, где первоначально заправляли эсеры и меньшевики, и в сентябре стал его председателем. Фактически с июля он руководил большевиками, пока Ленин находился в подполье. Это признавал даже Сталин, в 1918 году писавший:
«Вся работа по практической организации восстания проходила под непосредственным руководством председателя Петроградского Совета т. Троцкого. Можно с уверенностью сказать, что быстрым переходом гарнизона на сторону Совета и умелой постановкой работы Военно-революционного комитета партия обязана прежде всего и главным образом тов. Троцкому. Товарищи Антонов[-Овсеенко] и Подвойский были главными помощниками товарища Троцкого».
Именно Троцкий организовал Петроградский военно-революционный комитет под предлогом немецкого наступления на Питер. Фактически же закладывался фундамент вооруженного переворота большевиков. Через ВРК Троцкому удалось вооружить гарнизоны, лояльные большевикам. Руководили революционным комитетом Троцкий, Подвойский и Антонов-Овсеенко. Подвойский — это очень большой человек, достаточно сказать, что план штурма Зимнего разрабатывал именно он. Он же является автором большевистского символа — красной звезды. Антонов-Овсеенко же считался человеком Троцкого.
Интересно, что у большевиков не было единой точки зрения на необходимость восстания. Каменев и Зиновьев вообще выступали против, Троцкий был за, но попозже, а Ленин настаивал на немедленном восстании. Обсуждение революции закончилось истерикой Ленина, который потребовал исключить из партии всех несогласных и пригрозил сам покинуть партию, если восстание не будет поддержано немедленно. В итоге Ленину, который был мастером подобных штучек, удалось при помощи махинаций, путем привода на голосование представителей комитетов из других городов добиться большинства по этому вопросу.
После революции Троцкого назначили наркомом иностранных дел. Ему предстояло вести переговоры с Германией о заключении мира. Немцы, поняв, что «лох попался», начали раскручивать советы на немыслимые уступки. Требования немцев ужаснули даже большевиков — один только Ленин требовал немедленного подписания мира. Троцкий придерживался пограничной позиции: ни мира, ни войны. Эта позиция стоила большевикам еще больших требований со стороны немцев, которые были хозяевами положения и сразу же разгадали нелепые попытки Балалайкина их обдурить. Немцы начали наступление и выдвинули еще худшие требования, чем раньше. После этого Троцкий одобрил позицию Ленина и сложил с себя полномочия наркома. Теперь он был назначен наркомвоенмором и перед ним стояла задача создания боеспособной армии.
Первоначально Красная армия предполагалась на добровольных основаниях. Но уже через несколько недель стало ясно, что никому это неинтересно и никто туда добровольно не идет. После восстания белых чехов их крошечный еще по прошлогодним меркам 40-тысячный гарнизон оказался самой грозной и боеспособной силой в революционной России. Троцкий, имея неограниченные полномочия, взялся за создание хотя бы какого-то подобия армии из сброда красногвардейцев и матросиков. Именно Троцкий был главным идеологом привлечения военспецов — царских офицеров, которых когда уговорами и соблазнами, когда угрозами и принуждениями удавалось мобилизовать в Красную армию. Он ввел строгую дисциплину, вплоть до расстрелов дезертиров. Кроме того, после начала продразверстки в стране начался голод, а красноармейцы получали паек, плюс еда отправлялась и их семьям. Тогда же у Троцкого возник первый конфликт со Сталиным во время обороны Царицына. Краткое содержание таково: Сталин поругался с военспецом Снесаревым, арестовал его и сосредоточил командование в своих руках. Троцкий заступился за него, потребовал Сталина отозвать, после ряда совещаний Сталина таки отозвали, и это он, конечно, Троцкому помнил всю жизнь.
Троцкий же вполне официально именовался вождем Красной армии и также официально считался одним из двух вождей революции. Потом, после гонений на троцкизм, Сталин в буквально смысле стремился стереть из истории все упоминания об этом, что ему частично удалось.
За время Гражданской войны большевикам удалось мобилизовать в армию до 5 миллионов человек. При этом развал в стране был такой, что демобилизованных красноармейцев даже не могли развезти по домам. Начали вспыхивать бунты крестьян, недовольных продразверсткой. Троцкому же так понравилось руководить армией, что он предложил все население мобилизовать в специальные трудовые армии. Идея была блестящая: мобилизованный в трудовую армию не может отклониться от труда и используется там, где прикажет партия. При этом денег ему не платят и работает он за еду. И еще параллельно ходит в наряды как обычный солдат. Даже многим большевикам эта идея казалась чрезмерно ужасной, но Троцкий защищал ее всеми силами:
«Мы знаем труд рабский, мы знаем труд крепостной, мы знаем принудительный, регламентированный труд цехов в средние века. Мы знаем труд вольнонаемный, который буржуазия называет свободным. Мы же противопоставляем этому труд общественно-нормированный на основе хозяйственного плана, обязательного для всего народа, т.е. принудительного для каждого работника страны. Без этого нельзя и думать о переходе к социализму.
Говорят, что принудительный труд непроизводителен. Если это верно, то все социалистическое хозяйство обречено на слом, ибо других путей к социализму, кроме властного распределения хозяйственным центром всей рабочей силы страны, размещения этой силы соответственно потребностям общегосударственного хозяйственного плана, быть не может. А раз мы это признали, мы тем самым признаем, — не по форме, а в основе, — право рабочего государства отправлять каждого рабочего и работницу на то место, где они нужны для исполнения хозяйственных задач. Тем самым мы признаем также право государства, рабочего государства, карать рабочего и работницу, которые отказываются исполнять наряд государства, которые не подчиняют свою волю и волю рабочего класса его хозяйственным задачам.
Если строящемуся социалистическому обществу и государству нужны профессиональные организации, — а они ему нужны, как основа хозяйства, как органы, которые властно объемлют весь рабочий класс страны, этот драгоценнейший производственный капитал, этот рычаг социалистического развития, — то эти профессионально-производственные организации должны иметь возможность и способность и право распределять, группировать, прикреплять отдельные группы, отдельные категории рабочих и отдельных пролетариев к тому месту, где они нужны государству, социализму, а не отдельным рабочим или отдельным группам. Это, товарищи, и есть основа милитаризации труда. Кто этой азбуки не понял, тот остался либералом, мещанином, хотя бы он писал, как пишут меньшевики, о том, что мы живем в эпоху перехода от капитализма к социализму.
Если рабочие сохранят то, что называлось свободой передвижения, свободой покидать завод в любое время, в поисках лучшего куска хлеба, то в настоящих условиях, в условиях страшной расшатанности всей жизни, всего производственного и транспортного аппарата, это приведет к полной хозяйственной анархии, к полному разгрому и распылению рабочего класса, к полной невозможности учесть завтрашний день нашей промышленности. Милитаризация труда не есть выдумка отдельных политиков или выдумка нашего военного ведомства. Милитаризация труда в том основном смысле, какой я указал, является неизбежным основным методом организации рабочих сил, их принудительной группировкой в соответствии с потребностями строящегося социализма в переходную эпоху от царства капитала к коммунистическому государству. Если эта принудительно-организованная и распределяемая рабочая сила непроизводительна, то ставьте на социализме крест. Все развитие общества может быть рассматриваемо как организация труда во все новых и новых формах с целью повышения производительности труда. И если наша новая форма организации труда приведет к понижению производительности, то тем самым мы фатально идем к гибели, к падению, как бы мы ни изворачивались, как бы мы ни напрягались в строительстве организации рабочего класса.
Верно ли, что принудительный труд всегда непроизводителен? На это я вам отвечу: это самый жалкий либеральный предрассудок; и крепостной труд был производителен; он был выше рабского труда, и поскольку крепостной труд и господство феодалов обеспечивало неприкосновенность городов и неприкосновенность мужицкого труда от других феодальных разбойников, постольку это была прогрессивная форма труда. Принудительный крепостной труд вырос не из злой воли феодалов. Это было прогрессивное явление. Затем он сменился вольнонаемным трудом. Вольнонаемный труд взорвал себя в империализме, и тем самым создались условия для новой организации труда, для организации труда на принудительной общественной основе солидарности, т.е. на основе социализма.
Обычный, нормальный режим, обычный, нормальный метод работы нас сейчас не спасут. Нам нужна исключительная волна трудового подъема, небывалая готовность каждого жертвовать собою для революции, и нам нужен исключительно властный хозяйственный аппарат, который каждому в отдельности говорит: тебе трудно, тебе больно, я знаю; но несмотря на то, что я знаю, что тебе трудно, я тебе приказываю, я ставлю тебя на работу во имя интересов целого. Это и есть милитаризация труда. Эту-то мысль, товарищи, вы и обязаны понести в самые широкие слои трудящихся масс. Вы обязаны рассеять мещанские понятия о милитаризации и дать наше пролетарское понимание, которое себя оправдало на опыте нашей Красной Армии. Право целого — приказывать части, — это право мы должны перенести в область труда. Конечно, это не задача одного дня: шаг за шагом, путем комбинированных средств — агитации, пропаганды, давления, репрессии, мы, в конце концов, доведем труд до того, что он даже не будет субъективно ощущаться как труд принудительный. Когда условия труда станут благоприятны, когда труд покроет все потребности человека, то плановое хозяйство перестанет казаться навязанным. У передового слоя это понимание есть уже сейчас. Передовой слой не только мирится с милитаризмом, но одобряет его полностью».
В итоге трудовые армии Троцкого показали себя очень плохо и довольно быстро были расформированы. Резкое возвышение Троцкого, которого старые большевики считали выскочкой, поскольку до революции он не присоединялся к ним, а также крайнее высокомерие самого Троцкого, благодаря своей эрудиции привыкшего смотреть на остальных большевиков, кроме Ленина, как на говорящие поленья, не понравились почти никому из старых большевиков. Его стали обвинять в бонапартизме, и было отчего: вождь армии и вождь революции за годы Гражданской войны привык к беспрекословному выполнению своих приказов. Тем временем Ленин, первое время приближавший Троцкого к себе в противовес коалиции Сталина/Каменева и Зиновьева, в очередной раз слег с больной головой. Когда он находился уже в овощном состоянии, коалиция перешла в атаку на Троцкого.
Каменев и Зиновьев предлагают создать чисто техническую должность генерального секретаря ЦК. Они заверяют, что эта должность без всяких полномочий, человек просто будет работать с документами и т. д. На эту должность они предлагают Сталина. Надо сказать, что Троцкий предпочитал борьбу идей и полагался на свое ораторское мастерство, тогда как Сталин оказался лучшим учеником Ленина, который тоже любил прибегать к всевозможным кооптациям, маневрам с голосованием, созданию теневых руководящих постов и т.д. По сути, противники Троцкого принялись формировать параллельный руководящий орган взамен председателя СНК.
По инициативе Сталина создавались «чисто технические» руководящие органы типа секретариата ЦК, куда он набирал лично преданных ему людей. Троцкий в этом плане был близорук и не понимал, к чему идет дело. Он умел совершать революции и разрушать, но совершенно не был способен обороняться.
Тем не менее даже Троцкий вскоре начал догадываться о том, что происходит. Он все еще был главой армии, обладал высоким рангом среди большевиков и казался наиболее вероятным преемником Ленина. Троцкий предпринял нерешительную попытку атаковать, обвинив ЦК в движении к термидору и бюрократизации. С бюрократизацией он пытался подхватить линию умиравшего Ленина, но, кроме слов, он больше ничего не мог сделать.
Ленин, еще будучи в сознании, решил обрезать Троцкому крылья, чтобы слишком много о себе не думал, и назначил его на заведомо провальную должность наркома путей сообщения. Как вспоминал секретарь Сталина Бажанов:
«После окончания гражданской войны, когда транспорт был совершенно разрушен и железнодорожники, не получавшие практически никакого жалованья, должны были, чтобы не умереть с голоду, культивировать овощи и заниматься мешочничеством, им некогда было заниматься поездами, и поезда не ходили, Ленин назначил Троцкого Народным комиссаром Путей сообщения (не без скверной задней мысли — чтобы поставить Троцкого в глупое положение). По вступлении в должность Троцкий написал патетический приказ: „Товарищи железнодорожники! Страна и революция гибнут от развала транспорта. Умрем на нашем железнодорожном посту, но пустим поезда!“ В приказе было больше восклицательных знаков, чем иному делопроизводителю судьба отпускает на всю жизнь. Товарищи железнодорожники предпочли на железнодорожном посту не умирать, а как-нибудь жить, а для этого нужно было сажать картошку и мешочничать. Железнодорожники мешочничали, поезда не ходили, и Ленин, достигший своей цели, прекратил конфуз, сняв Троцкого с поста Наркомпути».
Троцкий попытался копировать своих противников и решил превратить Красную армию в свою вотчину. К тому моменту вотчиной Зиновьева был Коминтерн и Питер, Сталин контролировал аппарат, Бухарин — газету «Правда» и Институт красной профессуры. Троцкий тоже расставлял в Красной армии своих сторонников, но коалиции удалось их сместить. Зиновьев, Сталин и Каменев инициируют проверку состояния дел армии. Комиссия, проверявшая армию, полностью контролировалась их сторонниками и, естественно, они обвинили Троцкого в полном ее развале. Зиновьев заявляет, что Троцкий готовит военный переворот, и требует его ареста. Сталин успокаивает Зиновьева, однако головы всех выдвиженцев Троцкого летят.
Троцкий устраняется от аппаратной борьбы. Он считает себя умнее всех соперников вместе взятых и надеется переиграть их на поле идей. Но Сталин опять делает ход чисто по-ленински и инициирует ленинский призыв в партию рабочих и крестьян. Это позволило резко изменить расклады в партии и деинтеллектуализировать ее, потому что болтовня Троцкого им была по барабану, а вот Сталину они были благодарны. Ведь Троцкий смотрел на всех высокомерно, а Сталин разыгрывал доброго дядюшку Джо. Он встречался с секретарями губернских парткомов, понимая, что именно эти парткомы формируют делегации для всесоюзных съездов. Он с лукавой улыбочкой выслушивал все чаяния этих людей, попыхивая трубочкой, интересовался, не надо ли чем помочь. И в итоге почти весь партийный аппарат состоял из его преданных сторонников.
Троцкий предпринял еще одну попытку нападения, опубликовав компромат на коалицию своих противников.
В октябре 1924 года он публикует статью «Уроки Октября», помещённую в третий том собрания сочинений Троцкого в качестве предисловия. В этой статье Троцкий напоминал о своей роли организатора Октябрьской революции и о том, что Зиновьев и Каменев вообще были против выступления, а Сталин в нём никакой роли не сыграл.
Однако и у коалиции на Троцкого был компромат: ему сразу же припомнили его межфракционные метания до революции и ругань с Лениным. Троцкий был смещен с поста наркома, почти все старые большевики объединились против него, припомнив ему старые обиды. Как писал Гуль:
«Не будет преувеличением сказать, что и в 1917 году в массах Троцкий был известнее и популярнее Ленина. Но то, что было незаметно для зрителя извне, было очевидно всякому более-менее крупному партийцу: как только Троцкий … уходил в глубь большевицкой партии, он неизменно в ее теле оказывался „чужероден“. С 1917 года по 1920 мне часто приходилось встречаться и с Троцким и с его противниками и могу засвидетельствовать, что крайняя неприязненность к нему Зиновьева, Крестинского, Сталина, Стучки, Дзержинского, Стасовой, Крыленко и многих других проверенных ленинцев существовала всегда и редко чем-нибудь прикрывалась. Все эти люди только „терпели“ Троцкого потому, что он был нужен большевицкой революции, и потому, что Ильич заключил с ним некое „джентльменское соглашение“… Рука Ленина, поддерживающая Троцкого под спину, всегда была ощутима, и без этой руки падение Троцкого могло быть ежедневным.
…Троцкий… занимал всегда более выгодную его натуре межеумочную позицию… не идя ни под Ленина, ни под Мартова, ни тем более под Плеханова с Потресовым…Чтобы быть объективным, надо сказать, что Троцкий интеллектуально был выше ленинцев на голову… умственное и культурное превосходство, эта бывалость и просвещенность, при невероятно эгоцентрическом характере и надменности Троцкого, при его жажде „наполеонства“, сквозившей во всем, в манере, речи, полемике, вызывали естественное озлобление у головки ленинцев. А у некоторых, как у Зиновьева и у Сталина, это чувство переходило в буквальную ненависть… Стать „нечужеродным“, „своим“ мешали болезненное честолюбие, сознание, что если он и не Ленин, то почти Ленин. А я думаю, что наедине Троцкий ценил себя куда выше Ленина!»
То, что Троцкий совершенно не разбирался в людях, отмечал и секретарь Сталина Бажанов:
«И еще одна черта меня всегда поражала в Троцком — его удивительная наивность и непонимание людей. Можно подумать, что он всю жизнь прошел, видя только абстракции и не видя живых людей, как они есть. В частности, он ничего не понял в Сталине, о котором написал толстую книгу».
Наиболее ярко это иллюстрирует случай на пленуме в ноябре 1927 года, когда, наконец, лично Сталин предложил исключить Троцкого из партии. Троцкий взял слово и напоследок громко хлопнул дверью:
«Вы — группа бездарных бюрократов. Если станет вопрос о судьбе советской страны, если произойдет война, вы будете совершенно бессильны организовать оборону страны и добиться победы. Тогда когда враг будет в 100 километрах от Москвы, мы сделаем то, что сделал в свое время Клемансо, — мы свергнем бездарное правительство; но с той разницей, что Клемансо удовлетворился взятием власти, а мы, кроме того, расстреляем эту тупую банду ничтожных бюрократов, предавших революцию. Да, мы это сделаем. Вы тоже хотели бы расстрелять нас, но вы не смеете. А мы посмеем, так как это будет совершенно необходимым условием победы».
То есть Троцкий действительно не понимал, с кем связался. Хотя одно время он пытался сколотить коалицию с Зиновьевым, который обиделся на Сталина, у Троцкого ничего не вышло. Финальным аккордом стало празднование троцкистами своей отдельной годовщины Октября, после чего их под крики «долой жидов» разогнала толпа. Троцкий был выслан в Алма-Ату, а затем и вовсе лишен гражданства и отправлен в Европу. Сталин, по всей видимости, боялся его до последнего дня, и предпринималось несколько попыток убить Троцкого даже в далекой Мексике. Забавно, что Сталин с удовольствием пользовался его наработками. Так, в годы борьбы за власть он в ужасе обвинял Троцкого в намерении грабить деревню, когда тот предлагал свою сверхиндустриализацию. А после его изгнания — осуществил ее сам даже в более жестком виде. Троцкий умер одним из последних среди сражавшихся за власть в 20-е годы после смерти Ленина. Хотя формально советская власть отрицала, что Меркадер убил Троцкого по ее приказу, в газете «Правда» лично Сталин написал на смерть бывшего противника:
«В могилу сошел человек, чье имя с презрением и проклятием произносят трудящиеся во всем мире, человек, который на протяжении многих лет боролся против дела рабочего класса и его авангарда — большевистской партии. Господствующие классы капиталистических стран потеряли верного своего слугу. Иностранные разведки лишились долголетнего, матерого агента, не брезгавшего никакими средствами для достижения своих контрреволюционных целей.
Троцкий прошел длинный путь предательства и измены, политического двурушничества и лицемерия. Недаром Ленин еще в 1911 году окрестил Троцкого кличкой „Иудушка“. И эта заслуженная кличка навсегда осталась за ним.
Троцкий начал свою политическую деятельность как меньшевик. Уже в 1903 году, на втором съезде РСДРП, он яростно выступает против Ленина, отстаивая и поддерживая взгляды Мартова и других меньшевистских лидеров. Вскоре, к началу русско-японской войны, Троцкий еще откровеннее показывает свое лицо. Он скатывается на позиции махрового оборончества, то есть защиты „отечества“ царя, помещика и капиталистов.
Троцкий встретил революцию 1905 года пресловутой теорией „перманентной“ революции. Это была теория разоружения пролетариата, демобилизации его сил. После поражения революции 1905 года Троцкий поддерживает меньшевиков-ликвидаторов. Владимир Ильич Ленин так писал тогда о Троцком: „Троцкий повел себя, как подлейший карьерист и фракционер… Болтает о партии, а ведет себя хуже всех прочих фракционеров“.
Начавшуюся в августе 1914 года империалистическую войну Троцкий встретил, как и следовало ожидать, на той стороне баррикад — в стане защитников империалистической бойни. Он прикрывал свою измену пролетариату „левыми“ фразами о борьбе с войной, фразами, рассчитанными на обман рабочего класса. По всем важнейшим вопросам войны и социализма Троцкий выступал против Ленина, против большевистской партии.
Уже через несколько месяцев после Великой октябрьской революции весной 1918 года Троцкий, вместе с группой так называемых „левых“ коммунистов и левых эсеров, организует злодейский заговор против Ленина, стремясь арестовать и физически уничтожить вождей пролетариата Ленина, Сталина и Свердлова. Как и всегда, сам Троцкий — провокатор, организатор убийц, интриган и авантюрист — остается в тени. Его руководящая роль в подготовке этого злодеяния, к счастью, неудавшегося, полностью вскрывается лишь через два десятилетия на процессе антисоветского «право-троцкистского блока» в марте 1938 года. Только через двадцать лет грязный клубок преступлений Троцкого и его приспешников был окончательно распутан.
В годы гражданской войны, когда страна Советов отражала натиск многочисленных полчищ белогвардейцев и интервентов, Троцкий своими предательскими действиями и вредительскими приказами всячески ослаблял силу сопротивления Красной Армии, ввиду чего ему было воспрещено Лениным посещать Восточный и Южный фронты. Общеизвестен факт, когда Троцкий, в силу своего враждебного отношения к старым большевистским кадрам, пытался расстрелять целый ряд неугодных ему ответственных коммунистов-фронтовиков, действуя этим на руку врагу.
На том же процессе антисоветского „право-троцкистского блока“ был перед всем миром вскрыт весь предательский, изменнический путь Троцкого: подсудимые на этом процессе, ближайшие сподвижники Троцкого, признались, что и они, и вместе с ними и их шеф Троцкий уже с 1921 года были агентами иностранных разведок, были международными шпионами. Они во главе с Троцким ревностно служили разведкам и генеральным штабам Англии, Франции, Германии, Японии.
Троцкий запутался в своих собственных сетях, дойдя до предела человеческого падения. Его убили его же сторонники. С ним покончили те, которых он учил (в „Правде“ добавлено: „убийству из-за угла“) предательству и злодеяниям против рабочего класса, против страны Советов. Троцкий, организовавший злодейское убийство Кирова, Куйбышева, М. Горького, стал жертвой своих же собственных интриг, предательств, измен, злодеяний.
Со смертью Троцкого с политической арены кап.мира сошла еще одна фигура матерого шпиона и агента, заклятого врага трудящихся».
Троцкий стал жертвой своих же собственных интриг, предательств, измен. Так бесславно кончил свою жизнь этот презренный человек, сойдя в могилу с печатью международного шпиона на челе».
Как Меркадер ни отнекивался, что действовал по собственной инициативе, всем все было понятно. Он отсидел в мексиканской тюрьме 20 лет, приехал в СССР, где получил звание Героя Советского Союза и Орден Ленина.
Троцкий проиграл Сталину борьбу за власть, но выиграл борьбу идей. Сталинисты сейчас если и есть, то это либо сетевые людоеды, либо поклоняющиеся Сталину как победителю в войне. Троцкистов же в России нет. И напротив: за границей все наоборот, сталиниста днем с огнем не сыскать, а троцкисты попадаются иногда и в высоких кругах. Так, знаменитые рейгановские неоконсерваторы, придумавшие сам неоконсерватизм и сформулировавшие его, начинали как троцкисты.
Из всех большевиков Троцкий был наиболее последовательным марксистом и ленинистом, но его сгубило собственное высокомерие, презрительное отношение к людям, непонимание принципов аппаратной борьбы и самоуверенность. Он боролся за власть так, словно перед ним были рохли из Временного правительства, а перед ним сидел убийца, и Троцкий этого в упор не видел и не понимал.
