Ранее: часть первая
Лев и лилия в Новом Свете
К середине XVII столетия на огромной территории от Флориды на юге до залива Святого Лаврентия на севере местные индейские племена оказались втянуты в борьбу европейских пришельцев между собой. Особенно острым и принципиальным для судеб всего континента станет конфликт Англии и Франции, в котором ключевую роль сыграет противостояние английских и французских поселенцев, присылаемых из Европы регулярных войск, а также индейских союзников. И хотя как англичане, так и французы добились определенных успехов в деле освоения этой недружелюбной земли, модели колонизации и стратегия взаимодействии с индейцами подданных Лондона и Парижа были совершенно разными. С одной стороны, французы гораздо больше, нежели оппоненты, отрезанные от просторов континента горной цепью Аппалачей, преуспели в деле исследования североамериканского континента. Установив контроль над бассейном реки Святого Лаврентия, галлы активно изучали район Великих Озер, начали проникать на земли по течению Огайо, Иллинойса и Миссисипи.
В свою очередь английские колонии, протянувшись узкой полоской вдоль атлантического побережья, заметно превосходили владения французского короля по численности населения. К 1660 году на огромных просторах Новой Франции обитало всего лишь 3 тысячи колонистов, в то время как в районе Чесапикского залива и в Новой Англии жили уже 58 тысяч англичан. Большинство французских колонистов были бедняками родом из трущоб крупных городов западного побережья королевства — Нанта, Бордо, Руана и т. д, которые, не испытывая особого желания выращивать урожай в холодной, негостеприимной земле, к тому же страдали от отсутствия женщин. Эту проблему сначала Компания Новой Франции, а с 1663 года и непосредственно французская корона пытались решить путем завоза в колонию девушек с континента, известных как «filles du roi» (фр. королевские дочери), некоторые из которых были воспитанницами приютов.
Несмотря на все усилия официального Парижа, с каждым десятилетием Новая Франция проигрывала демографическую гонку английским колониям. Тому был целый ряд объективных причин. Во-первых, во Франции оказалось гораздо меньше безземельных крестьян, нежели в Англии, в которой для многих лишившихся надела копигольдеров отъезд в Америку зачастую становился единственным способом избежать превращения в бродягу. Во-вторых, для многих молодых жителей королевства гораздо более привлекательным местом для эмиграции становилась Испания — в 1669 году там жило около 200 тысяч французов. Гугеноты бежали в Голландию, Швейцарию, Германию и ту же Англию. Наконец, для многих шансом найти себя в этой жизни становилась армия, численность которой в период многочисленных военных кампаний Людовика XIV вырастала до 150 тысяч человек.
В первые годы существования английских колоний в Северной Америке поселенцы довольно редко вступали в противоборство с французами. Исключением служит рейд одного из акционеров Вирджинской компании Сэмуэля Арголла в 1613 году, локальные стычки в Новом Свете в период англо-французской войны 1627–1629 годов, а также конфликт между жителями Плимутской колонии и французами из-за построенного англичанами торгового поста в устье Пенобскота. При этом французам удавалось гораздо успешнее налаживать дружеские отношения с индейцами, чье участие в военных столкновениях с англичанами играло ключевую роль. Для быстро растущих в числе и захватывающих все новые земли англичан коренное население почти всегда превращалось в помеху, которую нужно уничтожить. Для малочисленных же французов индейцы были ключевым элементом как обороны Новой Франции, так и служившей для колонии экономической опорой торговли бобровыми шкурками. Но и помимо этого французы гораздо легче находили общий язык с аборигенами. Католические миссионеры активно проповедовали среди языческих племен, а французские трапперы и торговцы, называемые «coureurs de bois» охотно учили местные наречия и брали в жены индианок, что привело к появлению многочисленных метисов, также становившихся проводниками французских интересов. Несколько иначе складывалась ситуация в случае взаимодействия британских колонистов и аборигенов. Хотя англичане рассматривали торговлю с индейцами как необходимую основу для процветания и функционирования своих колоний, суждения британцев о коренном населении были, как правило, довольно категоричны. Необходимо отметить, что неприязнь большинства англичан к индейцам тогда не имела расовой подоплеки. Сама концепция расового превосходства белых еще не была сформулирована, а англичане презирали индейцев не из-за цвета кожи, а по причине религиозных и цивилизационных различий. Индеец был «дикарем и погрязшим в грехе язычником». Причем дикарем, владевшим столь необходимой для дальнейшей колонизации землей. Все это делало новые столкновения между англичанами и туземцами лишь вопросом времени.
Война короля Филиппа
Разгром и фактическое уничтожение племени пекотов привели к серьезному изменению баланса сил в Новой Англии: в частности, заметно усилились мохеганы и наррагансетты, принявшие многих захваченных в ходе войны пекотских женщин и детей. Несмотря на это, главной проблемой индейцев по-прежнему оставалась разобщенность, которая лишь усиливалась из-за все более кровопролитных межплеменных конфликтов. Англичане же, несмотря на все споры и различия между колониями ощущали единство и готовность вместе выступить против коренного населения. Именно поэтому особое беспокойство руководства английских колоний вызвали известия, что вождь наррагансеттов — Миантономи — пытается создать альянс ряда индейских племен, в том числе могущественных могавков, для нападения на колонистов. Весной 1643 года колония Массачусетского залива, Плимут, Коннектикут и Нью-Хэйвен объединились в Конфедерацию Новой Англии для совместных действий колонистов в случае начала новой войны. Кроме того, англичане пошли на сближение с вождем мохеганов Ункасом, видевшим в пришельцах главную опору в борьбе с наррагансеттами. В ходе разгоревшегося между двумя племенами конфликта верх одержали мохеганы, а Ункас сумел пленить своего давнего врага. Миантономи был выдан англичанам, однако те, не зная, как поступить с пленником, вернули вождя Ункасу, брат которого окончил жизнь вождя наррагансеттов ударом томагавка по голове. Вместе со смертью Миантономи оказались похоронены все надежды на объединение индейцев, а племена Новой Англии продолжили истощать свои силы в столкновениях друг с другом.
Для колонистов, казалось, наступили времена благоденствия и процветания — их численность постоянно росла, свыше сотни поселений появились посреди бескрайних лесов, а индейцы попали в зависимость от торговли с англичанами. Среди пуритан стало появляться все больше сторонников обращения аборигенов в христианство. Самый ярый поборник этой идеи — преподобный Джон Эллиот — приступил к основанию «молящихся деревень» поселений крещеных индейцев. Как и францисканские и иезуитские миссионеры до него, Элиот был уверен, что обращение индейцев к свету Христовой веры немыслимо без принятия ценностей цивилизованного человека, первой из которых стало создание постоянных поселений, где обращенные дикари жили бы под постоянным контролем проповедника. Элиоту и соратникам удалось обратить в христианство сотни индейцев, правда, принадлежавшим в основном к небольшим и слабым племенам — нипмукам, пеннакукам, массачусетам. Вожди сильных и могущественных племенных конфедераций — наррагансеттов, мохеганов и вампаноагов — старались удержать своих людей от контактов со священниками.
В 1660 году умирает вождь вампаноагов Массасоит, тот самый, что присутствовал на Дне благодарения в пережившем первую зиму Плимуте. Наследует сын — Вамсутта, которому англичане дали имя Александр. Однако спустя два года Вамсутта продал часть племенной земли ненавидимым остальными англичанами диссидентам из Род-Айленда, за что был под охраной отправлен на встречу с официальными лицами Плимутской колонии.
Но по дороге Вамсутта неожиданно заболел и скоропостижно скончался. Вампоноагов возглавил младший сын Массасоита по имени Метаком, больше известный англичанам как Филипп, или король Филипп. Метаком показал себя хитрым и изворотливым вождем, стремившимся любой ценой остановить экспансию английских колонистов. Для достижения этой цели он пользовался как конфликтом Род-Айленда и остальных английских поселений, так и противоречиями между руководством колоний и представителями только что восстановленной в Англии монархии. В 1664 году даже обратился с жалобой к королевским комиссионерам, прибывшим по приказанию нового короля Карла II (сына казненного Карла I), подтвердившим права вампаноагов на племенные земли. Тем не менее Метаком не мог остановить английскую колонизацию, равно как и предотвратить все новые и новые захваты земли. К 1670 году в Новой Англии уже обитало свыше 50 тысяч колонистов, трехкратно превосходивших в численности местных индейцев, а сам Метаком был вынужден подписать очередной договор с Плимутской колонией, означавший подчинение вампоноагов власти англичан. Королю Филиппу оставалось лишь взять в руки мушкет и томагавк, с помощью которых вождь решил раз и навсегда изгнать чужаков.
В один из январских дней 1675 года к плимутскому губернатору Джосайе Уинслоу пришел необычный посетитель. Он прекрасно говорил по-английски, однако внешность выдавала в нем индейца. Этого человека звали Джон Сассамон, и он был сыном обращенных в христианство индейцев. Когда родители скоропостижно скончались, Сассамон был отдан на воспитание в английскую семью. Возмужав, индеец стал хорошим другом преподобного Элиота, успел поучиться в Гарварде и поучаствовать на стороне колонистов в Пекотской войне, а также зарекомендовал себя как прекрасного переводчика и посредника, столь необходимого колонистам в контактах с индейцами. Сведения, которые получил Уинслоу, были очень тревожными. По словам информатора, Метаком сколотил банду молодых воинов вампоноагов и пытался склонить вождей соседних племен к началу полномасштабной войны с англичанами, планируя также напасть на обращенных в христианство индейцев. Учитывая полученные сведения, вождь вампоноагов был вызван в Плимут, где руководство колонии предъявило королю Филиппу обвинения в измене. Однако в силу отсутствия твердых доказательств Метаком был отпущен, что как показали дальнейшие события, стало огромной ошибкой. В конце того же месяца Сассамон пропал, а спустя некоторое время тело доносчика нашли в пруду. В убийстве обвинили трех соратников Метакома, против которых свидетельствовал еще один обращенный в христианство индеец. После первого в истории Новой Англии судебного процесса, в рамках которого индейцев обвиняли в убийстве себе подобного, все трое обвиняемых были повешены 8 июня. Тем временем пока в Плимуте вершилась судьба убийц Сассамона, в темных лесах вокруг английских поселений рыскали десятки индейских воинов.
20 июня группа туземцев вошла в основанный десятилетием ранее на племенных землях вампоноагов поселок Суонси и попросила местного кузнеца заточить топоры. Когда поселенец отказался, индейцы начали грабить окрестные дома, а местные жители, и без того взбудораженные слухами о возможных нападениях индейцев, бежали к укрепленному форту. Тремя днями позже один из колонистов — Джон Солсбэри, застрелил грабившего дом индейца. Вампоноаги ответили убийством Солсбэри и еще нескольких англичан, пытавшихся добыть продовольствие для блокированных в форте людей. Неделей позже к Суонси подошел отправленный губернатором колонии Массачусетского залива Джоном Левереттом крупный отряд из 350 ополченцев в сопровождении индейских разведчиков. Однако на месте ополченцы попали под меткий огонь прятавшихся в окрестных лесах индейцев, отступавших при первой опасности.
Карта Новой Англии в период войны короля Филиппа
Уже эти первые столкновения показали преимущество индейских воинов над англичанами. Появление и распространение в 60–70-е годы мушкетов с кремневым замком, заменивших устаревшие мушкеты с фитильным замком, сделали индейскую манеру ведения боевых действий еще более эффективной. Более легкие, надежные и удобные в обращении кремневые мушкеты идеально подходили для применявшейся индейцами тактики рейдов и внезапных засад. Каждый мужчина в племени на протяжении всей своей жизни знал два основных занятия — охота и война, и в обоих случаях мушкет был необходим. В результате индейский воин стал прекрасным стрелком, не только умевшим поражать цель на расстоянии, но и знавшим, как и какую позицию занять, как обойти неприятеля с фланга или тыла, и использовать рельеф местности. Самих англичан поражала не только точность индейцев, но и способность бесшумно передвигаться на местности, внезапно исчезать и появляться. Колонисты же, простые фермеры, торговцы и ремесленники, подобными навыками похвастаться не могли. Военный потенциал английских колоний ограничивался отрядами ополчения, которые подчинялись выбранным самими солдатами из своих рядов офицерам или не имевшим вообще никакого боевого опыта, или обученным в рамках европейской традиции ведения войны, не слишком полезной в лесной глуши Новой Англии. Хотя ополчение обязано было заниматься военной подготовкой, очень часто эти тренировки были нерегулярными и малоэффективными.
Нападение на Суонси стало поворотной точкой. Хотел ли до этого Метаком действительно начать войну с англичанами или нет, теперь у вождя не оставалось выбора. В следующие дни верные воины начали атаковать окраинные поселения колонистов, убивая всех, кто попался под руку, сжигая дома и посевы. Попытки англичан нанести контрудар заканчивались безрезультатно — индейцы ускользали, растворяясь в окрестных лесах. Вскоре к атакам вампоноагов присоединились частично христианизированные нипмуки. Осознав всю степень исходящей от Метакома опасности, губернаторы английских колоний бросили все силы на поимку мятежника. В середине июля неудачную попытку поймать руководителя индейцев в окрестных болотах предпринял командующий отрядом плимутцев Бенджамин Черч. Двумя неделя позже Метаком разорил поселение Дартмут, однако был настигнут отрядом ополченцев из Коннектикута и союзных мохеганов под началом Ункаса. Потеряв большую часть воинов и всех сопровождающих отряд женщин и детей, Метаком сумел прорваться и бежать на племенную территорию нипмуков. Тем временем отправленная из Бостона делегация добилась от наррагансетов обещания не ввязываться в разгорающуюся войну, но была атакована воинами нимпуков. К концу лета нападения начали становиться все регулярнее, в атаках участвовало все больше индейских отрядов, в том числе и группы крещеных индейцев. Расширялась и география — под ударом оказались и английские поселения в долине реки Коннектикут. Пытавшиеся оказать помощь отряды ополчения сами попадали в ловушки, теряя все больше людей ранеными и убитыми. В середине сентября в засаду у Кровавого ручья попал отряд массачусетских ополченцев под началом Томаса Лэтропа, сопровождавший покинувших разоренный Дирфилд колонистов. Больше шести десятков англичан были застрелены или зарублены томагавками, прежде чем на поле боя появились люди капитана Сэмуэля Мосли. В начале октября индейцы в ходе неожиданного нападения разорили и дотла выжгли Спрингфилд, воспользовавшись тем, что почти весь гарнизон покинул город ранее для соединения с Мосли и скоординированной атаки на силы индейцев.
Все новые и новые атаки индейцев, а также то, как нападающие легко избегали возмездия со стороны ополченцев, лишь усиливало ярость жителей Конфедерации Новой Англии. Не в силах обрушить эту ярость на нападавших, англичане обратили гнев на тех туземцев, до которых могли добраться. То есть на крещеных индейцев, чьи деревни располагались неподалеку от английских поселений. Осень 1675 года была для жителей этих деревень нелегким временем — они подвергались атакам сторонников Метакома, одновременно становясь жертвами грабежа и агрессии со стороны англичан. Наконец, дабы уберечь, а, отчасти, и исключить возможность их перехода на сторону неприятеля, руководство колонии Массачусетского залива отправило сотни крещеных индейцев на Олений остров в Бостонской бухте. Здесь, на этом продуваемом холодными зимними ветрами и неприветливом клочке земли, они проведут ближайшую зиму, страдая от нехватки топлива и продовольствия.
Тем временем руководство колоний перешло к решительным действиям. Стало ясно, что Метаком решил руководствоваться той стратегией ведения войны, которая до этого приносила успех англичанам в столкновениях с индейцами. Воины вождя своими беспрестанными набегами подняли волну паники среди колонистов, которые сотнями бросали свои дома и земельные наделы, устремляясь к побережью под защиту крупных фортов и их гарнизонов. Целью вождя вампаноагов являлось уничтожение материальной базы противника и подрыв морального духа. Англичанам необходимо было нанести жестокий и сокрушительный контрудар, способный переломить ход войны. Целью атаки выбрали крупное поселение наррагансеттов, формально так и не вступивших в войну, но при этом дававших приют многим воинам, женщинам и детям вампаноагов. Кроме того, многие молодые наррагансетты участвовали в набегах на английские городки. Для этой операции Конфедерация Новой Англии собрала значительные силы — к 600 ополченцам из Массачусетса присоединилось полторы сотни плимутцев под командованием губернатора колонии Джосайи Уинслоу, губернатор Коннектикута Роберт Трет и три сотни его людей, а также сохранивший верность англичанам Ункас со своими воинами. 19 декабря англичане, пройдя по замерзшим болотам вслед за индейцами скаутами, атаковали укрепленную частоколом и переполненную беженцами из окрестных индейских деревень «столицу» наррагансеттов неподалеку от современного Саут-Кингстона. Преодолев упорное сопротивление, колонисты ворвались в деревню, поджигая дома и рубя всех, кто попался на пути. Около шести сотен индейцев, в основном женщины и дети, были перебиты, огромные запасы продовольствия на зиму сожжены. Победа в «Великой болотной битве», как прозвали ее англичане, досталась дорогой ценой. Три десятка колонистов погибли во время штурма, свыше пятидесяти получили смертельные ранения. Многие были ранены менее тяжело, в том числе сражавшийся как лев Бенджамин Черч, которому суждено еще было сыграть важную роль в этой войне. Несмотря на потери, эта победа стала первым крупным успехом англичан в ходе войны. Наррагансетты оказались разбиты, выжившие в ходе этой бойни оказались перед угрозой смерти от голода и холода.
Будто в наказание за все жестокости, что творили той осенью в отношении друг друга люди, необычайно суровая зима сковала леса и болота Новой Англии. Морозы на время снизили интенсивность боевых действий, вынудив большинство индейских воинов разойтись по своим деревням. Но Метаком не сидел без дела, в сопровождении своих самых верных соратников отправившись на север, в земли могавков, где рассчитывал найти новых союзников. Вождь вампаноагов не знал, что могавки уже получили сообщение от своего надежного партнера и союзника губернатора Нью-Йорка Эдмунда Эндроса, попросившего атаковать незваных гостей. Будучи застигнуты врасплох, большинство людей Метакома были перебиты, но сам вождь сумел уйти. Тем временем у разбитых и крайне озлобленных разорением своей «столицы» наррагансеттов появился столь необходимый лидер. Им стал переживший «Великую Болотную Битву» сахем Канончет, сын убитого мохеганами сторонника индейского единства Миантономи. Объединившиеся наррагансетты, нипмуки и вампаноаги в феврале и марте потрясли колонистов новой серией нападений. Разорению подверглись Бриджуотер, Челмсфорд, Ланкастер, Мальборо, Медфорд, Провиденс, Варвик, Врехам, Плайнвилль и другие города. В Ланкастере индейцы убили преподобного Джозефа Рональдсона и захватили в плен множество пленников, в том числе жену преподобного — Мэри. Та провела в плену три месяца, успев повстречать самого Метакома, после чего была выкуплена за 20 долларов. Спустя шесть лет после своего пленения Рональдсон напишет книгу о случившемся с ней, давшую начало целому литературному жанру — рассказам пленников о своем пребывании у дикарей. В своих атаках индейцы придерживались одно и той же стратегии. Внезапное нападение, убийство всех мужчин, женщин и детей, что попались под руку, сожжение всех построек и быстрое отступление, прежде чем ополчение успеет среагировать и прийти на подмогу поселенцам. Иногда, когда ополченцы сами были слишком неосторожны, жертвами атак становились и они. Так, 26 марта воины наррагансеттов подстерегли и атаковали преследующий их отряд плимутцев у реки Патукет. Две трети англичан, 42 человека, были убиты, остальные сумели бежать. В конце апреля около сотни бойцов из Конкорда и Мальборо были убиты в результате неудачной попытки разгромить крупный отряд индейцев, разоривших Садбери, расположенный всего лишь в 20 милях от Бостона.
Однако именно весной в войне наступил перелом. 3 апреля в плен к коннектикутцам и мохеганам попал Канончет, однако когда гордый сахем отказался пойти на заключение мира, его безжалостно казнили. Гибель Канончета и разорение англичанами деревень усилили разногласия среди индейских племен. Многие пожилые сахемы все чаще выступали за заключение мира, но молодые и агрессивные воины, возглавляемые Метакомом, старших уже не слушали. Разногласия усугублялись голодом, убивавшим индейцев куда успешнее, чем английские шпаги и пули, а также нехваткой мушкетов и боеприпасов — все традиционные каналы поступления оружия были перекрыты с началом войны. Наконец, англичане поняли, что смогут одержать победу, лишь переняв индейскую тактику и научившись эффективно сражаться в лесу. Иными словами, чтобы победить индейцев, необходимо было действовать, как индейцы. В результате руководство колоний начало нанимать скаутов из числа крещеных индейцев, зимовавших на Оленьем острове, а также мохеганов и пекотов. Хорошо знакомый со многими вождями и свободно владевший языком вампаноагов капитан Бенджамин Черч стал руководителем первого из таких отрядов, состоящего как из союзных индейцев, так и из имевших опыт жизни в лесу англичан. Черч и другие командиры ополченцев начали копировать тактику индейцев, совершая нападения на небольшие индейские деревни в глубине племенной территории, уничтожая запасы продовольствия. Отряд майора Джона Толкотта из Коннектикута в конце июня огнем и мечом прошелся по землям нипмуков и наррагансеттов, истребив две сотни индейцев, в основном женщин и детей, а затем две недели спустя совершил еще один опустошительный рейд.
Черч тем временем начал охоту за самим Метакомом, скрывавшимся в лесах и болотах с уцелевшими воинами, ряды которых таяли каждый день. В начале августа англичане почти настигли «короля Филиппа», но тот в последний момент ушел от преследователей. В руки врага тем не менее попали жена и сын Метакома, проданные позже в рабство и отправленные на плантации Вест-Индии. Конец неукротимого воина был близок. 11 числа крещеный вампаноаг Алдерман, имевший личные счет с Метакомом, провел отряд Черча к лагерю индейцев у Маунт-Хоуп, и, укрывшись за деревом, сразил человека, вселявшего ужас в сердца всех англичан Новой Англии метким выстрелом из мушкета. Тело короля Филиппа было четвертовано, конечности развешены на окрестных деревьях, а голова доставлена в Плимут, где была повешена на пике в центре города. Позже трофей таинственным образом исчез — видимо, был выкраден сочувствующими убитому вождю и захоронен.
Настало время возмездия. Были повешены крещеные индейцы, участвовавшие в нападениях, и многие сахемы, присоединившиеся к Метакому. Особенно жестоко колониальные власти обошлись с англичанином Джошуа Тифтом, женатым на индианке и участвовавшим в боевых действиях на стороне индейцев. Тифта разорвали на части лошадьми. Некоторых пленных индейцев продали в рабство местным фермерам, но большинство — около тысячи человек — отправили на плантации сахарного тростника в Вест-Индию, где жертв ждала быстрая смерть. В сентябре майор Ричард Уоллдрон разделался с последними восставшими, пригласив на переговоры, после чего две сотни воинов были схвачены, отправлены в Бостон и казнены. И хотя отдельные племена и отряды воинов продолжали тревожить поселенцев набегами, война кончилась — англичане победили. Конфликт нанес сокрушительный удар местным племенам. Не меньше трех тысяч индейцев стали жертвами английского оружия, голода и морозов. Столько же было продано в рабство или бежало за пределы Новой Англии. В общей сложности индейское население в регионе сократилось вдвое, а почти все племена утратили какую-либо самостоятельность от британских колоний. Поселенцам победа тоже обошлась недешево — было убито свыше тысячи англичан, из 90 городов больше половины подверглись нападению, 25 были разорены. Эти жертвы, однако, не могли остановить английской экспансии — к концу столетия численность белого населения Новой Англии достигла 100 тысяч человек, а индейская угроза в регионе была фактически ликвидирована, как ранее и в Виргинии.
Работорговцы и рейдеры под сенью пальм
В эти же годы на атлантическом побережье появляются еще три английские колонии — Каролина, Пенсильвания и Нью-Йорк. Все они отличались друг от друга, как историей своего образования, так и сложившимися взаимоотношениями с местными индейцами. Самая южная — Каролина — стала первой английской колонией, основанной между Виргинией и испанскими владениями во Флориде. После реставрации монархии новый король Карл II в 1663-м в благодарность за помощь в возвращении на английский престол своей хартией даровал группе из 8 знатных лордов право на основание новой провинции Каролина (территория нынешних штатов Южная и Северная Каролина, Джорджия). Семью годами позже два корабля с Барбадоса привезли две сотни английских колонистов, заложивших город Чарльз-Таун (нынешний Чарльстон), ставший столицей новой колонии. Поселенцы сразу оказались в непростой ситуации — до столицы испанской Флориды Сан-Агустина было всего лишь 250 миль, в то время как до ближайшего английского города, Джеймстауна, более 500. Разумеется, основание английской колонии в такой близости от испанских владений было расценено Мадридом как претензия на господство в регионе. Губернатор Флориды отправил небольшую флотилию для разорения Чарльз-Тауна, но шторм помешал испанцам осуществить задуманное. Однако угроза оставалось серьезной, поэтому лорды-владельцы предприняли все возможное, дабы привлечь как можно большее количество способных держать в руках оружие поселенцев, служивших гарантией безопасности колонии. Была обещана религиозная веротерпимость, участие всех белых мужчин в работе колониальной ассамблеи, большие наделы земли — 150 акров на члена семьи, к тому же облагавшиеся максимально низкими налогами. В результате к 1700 году белое население Каролины превысило 6 тысяч человек — в 4 раза больше испанского населения Флориды. Теплый, субтропический климат и плодородные почвы помимо простых поселенцев привлекли богатых плантаторов из Британской Вест-Индии, вместе с которыми на континент прибыли черные рабы.
Провинция Каролина, 1676 год
С самого начала существования колонии ее обитатели помимо испанской угрозы были в постоянном напряжении перед лицом еще двух опасностей: восстания негров и нападения индейцев. В результате каролинцы придумали гениальное в своей простоте решение — использовать индейцев для розыска старых и поимки новых рабов, поставив при этом аборигенов в зависимость от получаемых от британцев товаров. Один из английских торговцев прямо сказал своим индейским торговым партнерам: «Без нашей дружбы и наших поставок оружия и амуниции вы будете голодать, и что еще хуже, станете добычей своих врагов». Ему вторил английский натуралист и путешественник Джон Лоусон, называвший каролинцев «абсолютными господами над индейцами посредством торговли». Отсутствие препятствия в виде Аппалачей и непроходимых лесов, а также обилие судоходных рек позволили жителям Каролины опутать весь регион своими торговыми сетями, вплоть до бассейна Миссисипи. Учитывая малую численность популяции бобров в регионе, основным товаром, интересовавшим англичан, стали оленьи шкуры — на рубеже веков Каролина каждый год с помощью торговли получала от индейцев более 50 тысяч шкур. Еще одним товаром, интересовавшим торговцев из Каролины, были рабы. Англичане были рады купить всех пленников, захваченных в ходе межплеменных войск, особенно более послушных женщин и детей. Рабов клеймили и отправляли на плантации богатых каролинцев — к 1708 году в колонии было 1,5 тысячи индейских и 3 тысячи черных рабов. Однако поскольку рабы старались бежать обратно в свои племенные земли, с определенного момента работорговцы предпочли перепродавать индейцев в Вест-Индию, меняя на негров. Как правило, обмен шел по принципу два к одному — черные рабы считались более выносливыми, живучими и послушными. Однако бежали и негры, поэтому за поимку беглецов англичане платили индейцам особо щедрую награду — мушкет и три одеяла.
Все первые годы пока еще малочисленные в регионе британцы искусно лавировали между различными племенами, заключая альянсы с тем, с кем выгодно в конкретный момент. Оказавшись с самого момента основания Чарльз-тауна втянутыми в конфликты с местным племенем кусабо, поселенцы быстро нашли выход. Агент колонии Генри Вудворд в 1674 году смог договориться с вождями племени весто, которые нанесли поражение кусабо. С этого момента весто превратились в главных партнеров колонии, получая от белых мушкеты, а взамен передавая захваченных в ходе набегов пленников. Однако когда в непосредственной близости от английских владений поселились индейцы из племени шауни, Вудворд договорился о сотрудничестве уже с новыми соседями. В результате шауни разгромили весто, обратив большинство в рабов, отправленных позже в Вест-Индию. Чуть позже каролинцы в ходе своих торговых предприятий на юге вступили в контакт с могущественной конфедерацией криков или маскогов. Насчитывая в общей сложности около 15 тысяч человек, конфедерация была разделена на множество племенных групп, представители которых в свою очередь жили небольшими деревнями возле многочисленных рек и ручьев (англ. creek — ручей).
Дабы не допустить усиления в регионе своих основных соперников, испанцы попытались подчинить своему влиянию нижних криков, однако столкнулись с упорным сопротивлением. Часть криков бежала к реке Окмалги, где с ними наладил торговые связи Генри Вудворд, основавший здесь торговый пост. В последующей борьбе губернаторы Флориды делали ставку на многочисленных лояльных индейцев, крещеных францисканцами, создавшими в регионе разветвленную сеть католических миссий. В свою очередь, англичане активно поддерживали криков, снабжая оружием, топорами и ромом. В результате союзники каролинцев совершили ряд опустошительных рейдов, в ходе которых сожгли десятки деревень крещеных индейцев, вынудив уцелевших бежать под защиту испанцев в окрестности Сан-Агустина. Однако англичане успешно использовали индейских союзников и дальше. В 1704 году губернатор Каролины Джэймс Мур, собрав небольшой отряд из 50 каролинцев и нескольких сотен союзных индейцев — криков и ямаси, — совершил поход на подконтрольную испанцам территорию. В последующие два года силы Мура разорили десятки деревень, обратили в рабство до десяти тысяч крещеных индейцев, сожгли католические миссии, перебив служивших там францисканцев. В результате численность являвшихся опорой влияния Сан-Агустина флоридских индейцев сократилась с 16 до 3 тысяч, а англичане, напротив, упрочили свои позиции, втянув в выгодные для себя торговые операции племена криков. Лишнее подтверждение тому факту, что мушкет и алкоголь в деле колонизации были куда эффективнее слова Божьего.
Однако каролинцы не могли вечно играть на противоречиях, рано или поздно терпение какого-то племени должно было иссякнуть. Первыми взбунтовались жившие на реке Саванне шауни, однако довольно быстро были разгромлены воинами катоба, которых англичане склонили к участию в конфликте с помощью богатых даров. Куда более серьезной угрозой было восстание обитавшего в долине рек Роанок и Памлико племени тускарора. Обозленные земельными захватами и рейдами работорговцев, воины тускарора атаковали в сентябре 1711 года английские поселения на реках Роанок и Трент, истребив несколько сотен поселенцев. Эта атака совпала с политическим кризисом в провинции, приведшим к разделению на Южную и Северную Каролину, причем атакованы были земли последней. Первый губернатор более бедной и малонаселенной Северной Каролины Эдвард Хайд обратился за помощью к южным соседям. Те откликнулись, а полковники Джон Барнвелл и Джэймс Мур — сын руководителя экспедиции в испанскую Флориду, — собрали два крупных отряда, состоявших в основном из союзных индейцев — катоба, ямаси и чероки, — и двинулись на север. В марте 1713 года Джэймс Мур после трехнедельной осады захватил «столицу» тускарора — укрепленную деревню Неохерока учинив страшную резню. Полторы сотни мужчин, слишком свободолюбивых для обращения в рабство, были убиты на месте, еще несколько сотен жителей деревни сгорели в пожаре. Захваченные женщины и дети были отведены в Чарльз-Таун и проданы в рабство. Уцелевшие бежали на север, где были приняты ирокезами в состав своей конфедерации. Любопытно, что колонисты в обеих Каролинах и Виргинии гораздо чаще, нежели пуритане Новой Англии, сражались конными, что связано как с более удобным равнинным ландшафтом, так и с традициями, принесенными в Новый Свет сражавшимися за короля в ходе гражданской войны кавалерами.
Индейцы ямаси, сыгравшие одну из ключевых ролей в победе над тускарора, очень скоро осознали, какую ошибку совершили. Получив от англичан множество захваченных в плен женщин и детей, ямаси не смогли расплатиться за пленников, в результате чего долг перед английскими работорговцами вырос до астрономических цифр — 100 тысяч оленьих шкур. Дабы покрыть долг, англичане начали захватывать в рабство уже самих ямаси, что спровоцировало восстание — в апреле 1715 года индейцы вооружились и перебили колонистов в окрестностях Порт-Ройаля, а также английских торговцев, обосновавшихся во множестве торговых постов на границе с индейскими землями. В скором времени к ямаси присоединились катоба и нижние крики, что поставило каролинцев перед необходимостью впервые вести войну с целым военным союзом. Началась типичная для региона война, состоявшая из атак небольших мобильных групп на изолированные поселения с последующими попытками подстеречь противника в засаде или, напротив, окружить, воспользовавшись численным преимуществом.
Однако время играло на пользу каролинцев. До войны ямаси и союзники получили свои мушкеты и порох от торговцев из Каролины или соседней Виргинии. Оба канала были перекрыты, поскольку виргинцы поставили этническую, религиозную и цивилизационную солидарность со своими соседями выше коммерческих интересов, прекратив поставки и отправив ополчение на помощь каролинцам. Кроме того, как и в других англо-индейских конфликтах, отсутствие единства уже у коренного населения сыграло ключевую роль. Англичане сумели договориться со своими недавними врагами — тускарора — которые вместе с другими воинами из Конфедерации ирокезов атаковали поселения катоба, запросивших после этого перемирие. На юге каролинцы воспользовались конфликтом восставших и чероки, склонив последних к военному союзу. В результате нижние крики бежали в район реки Чаттахучи, а ямаси мигрировали в испанскую Флориду, где позже сыграют важную роль в образовании племенного союза семинолов, воинам которого предстоит пролить немало крови уже американских солдат. Отдельные стычки и нападения на фронтире будут происходить еще долго, однако было ясно, что колонисты Северной и Южной Каролины пережили самое трудное. К 1730 году на 37 тысяч белых в регионе приходилось немногим меньшее число рабов и всего лишь 4 тысячи индейцев. Впрочем, война с ямаси все же имела далеко идущие последствия для судьбы колоний, ускорив процесс перехода от лордов-владельцев к короне, завершившийся в 1729 году.
Взлет и падение Нового Амстердама
С середины века англичане обращают все большее внимание на территорию между Виргинией и Новой Англией. Климат и плодородные почвы этих мест позволяли выращивать богатый урожай, а наличие ряда крупных рек — Делавара, Гудзона и Саскуэханны — давало возможность начать проникновение вглубь территории континента. Кроме того, в случае захвата этой территории, англичане получали бы полный контроль над всем атлантическим побережьем. Однако для этого британцам было необходимо вступить в противоборство с осевшими здесь голландцами.
Европейские поселения в Северной Америке, 1650 год
В этот период небольшая Республика Соединенных провинций превращается во властительницу морей. Выступая в качестве торгового посредника между Россией и Скандинавией с одной стороны и западноевропейскими державами с другой, голландцы стали лидерами европейской торговли — в 1660-е годы тоннаж голландских кораблей был больше, нежели у английских, французских и испанских судов вместе взятых. Английский писатель Даниэль Дефо так отзывался об этой нации торговцев:
Голландцев следует понимать таковыми, кем они на самом деле являются — посредниками в торговле, агентами и брокерами в Европе. Они покупают, чтобы продавать, получают, чтобы отправлять, и самая большая доля их обширной коммерции состоит из снабжения всех частей света с тем, чтобы снова снабжать весь свет.
При этом голландцы у себя на родине проводили политику относительной веротерпимости, привечая многих бежавших от гонений, в частности, разнообразных протестантов и иудеев. Амстердам и другие голландские города в разное время становятся приютом для Джона Локка, Рене Декарта, английских пуритан — основавшие Плимут пилигримы прибыли как раз из этой республики. Многие немцы и скандинавы охотно пополняли экипажи голландских кораблей. Постепенно голландцы все активнее проникают в колонии, где начинают теснить португальцев. К середине века под их контроль переходит Цейлон, Малакка, Кочин и другие португальские владения в Южной и Юго-Восточной Азии. Параллельно основывается колония у мыса Кейп — будущий Кейптаун. Помимо захвата территорий республика начинает играть в ключевую роль в транспортировке специй и шелка из Индии, сахара с островов Вест-Индии, а также трансатлантической работорговле. Именно на кораблях голландских купцов прибывает большинство черных рабов в английские колонии.
Не могла избежать внимания со стороны купцов из Амстердама и Северная Америка. Начиная с путешествия Генри Гудзона в 1609 году, голландские корабли прибывали каждый год к побережью, откуда торговцы проникали вглубь территории континента для покупки у индейцев бобровых шкур. С 1614 года опорным пунктом голландского влияния в верховьях Гудзона становится форт Нассау, а спустя десять лет форт Оранж. В форте обитал небольшой гарнизон из пяти десятков торговцев и солдат, нанятых Голландской Вест-Индийской Компанией.
Однако Компании было необходимо обезопасить торговые маршруты, поэтому в 1625 году на острове Манхэттен в устье Гудзона основывается поселение Новый Амстердам, которому было суждено стать центром голландских владений в Северной Америке на ближайшие четыре десятка лет. Вокруг города постепенно разрастаются поселения колонистов, осваивающих соседние острова. С момента основания форта Нассау голландцы проводили очень гибкую политику по отношению к коренному населению. В верховьях Гудзона, где малочисленные торговцы встретили входивших в могущественную Ирокезскую Конфедерацию могавков, голландцы, подобно французам, сразу постарались наладить выгодную для обеих сторон торговлю, установив подчеркнуто дружественные отношения. На побережье, где малочисленные алгонкинские племена препятствовали дальнейшей колонизации, власти Нового Амстердама не слишком церемонились с индейцами. Ситуация здесь напоминала обстановку в Новой Англии, с той разницей, что голландцы не предпринимали никаких попыток обратить местных индейцев в христианство, полагая это пустой тратой времени.
В 1639 году губернатор Новых Нидерландов Уильям Кифт попытался заставить местные племена выплачивать ежегодную дань кукурузой и вампумом. Большинство индейцев оказали сопротивление, убив двух голландцев. Когда же местные сахемы отказались выдать предполагаемых убийц, Кифт направил солдат для атаки индейской деревни на Манхэттэне. Это нападение, в ходе которого были убиты в основном женщины и дети, спровоцировало индейцев на ответные атаки, жертвами которых стали многие колонисты в окрестностях Нового Амстердама, в том числе изгнанная из колонии Массачусетского залива диссидентка Энн Хатчинсон. Кифрт решил покончить с угрозой, доверив командование силами колонии Джону Андерхиллу, получившему известность как участник резни пекотов на Мистик-ривер. Андерхилл оправдал свою репутацию истребителя индейцев, нанеся аборигенам жестокое поражение, в ходе которого его люди разорили несколько деревень, попутно перебив сотни обитателей. В ходе последовавших конфликтов с саскуеханноками в 1655-м и ленни-ленапе в 1663-1664 годах голландцы сумели фактически вытеснить враждебные индейские племена с подконтрольной территории. Еще одним соседом, отношения с которым оставляли желать лучшего, были шведы. Колония Новая Швеция была основана в 1638 году группой голландских купцов, обосновавшихся в Гетеборге и желавших покончить с монополией Голландской Вест-Индийской Компании. Здесь, в устье реки Делавэр, был основан форт Кристина, ориентированный на торговлю бобровыми шкурами с враждебными голландцам ленни-ленапе и саскуеханноками. Кроме того, вокруг форта, довольно быстро перешедшего под контроль официального Стокгольма, поселилось три сотни колонистов — финнов и шведов. История Новой Швеции закончилась в 1655 году, когда губернатор Питер Стейвесант отправил отряд, атаковавший шведский форт. Гарнизон немедленно капитулировал, а все окрестные земли оказались под властью голландцев.
Впрочем, шведские и финские колонисты без проблем сменили подданство, поскольку власти Новых Нидерландов проводили политику полной веротерпимости, привечая всех гонимых в Старом Свете. Новый Амстердам стал настоящим «Вавилоном Нового Света», на улицах которого помимо разговоров на голландском можно было услышать разнообразные немецкие диалекты, французскую речь, шведский, идиш и многочисленные наречия африканских рабов. К 1660 году в колонию обитало около 5 тысяч колонистов, лишь половина которых была голландцами.
Однако благополучию Новых Нидерландов пришел конец, когда республика вступила в войну с недавним союзником — Англией. Принятый в 1651 году Оливером Кромвелем Навигационный акт был прямой угрозой основе могущества Республики Соединенных Провинций — посреднической торговле. Как известно, Акт давал право привозить товары в Англию, а с 1660 года и в британские колонии лишь на английских судах, что ставило в невыгодное положение голландцев — традиционно выступавших посредниками в торговле Западной и Восточной Европы. Принятие Акта привело к первой англо-голландской войне, обошедшей Новый Свет стороной. Однако перед началом второй войны англичане решили покончить с голландским присутствием в Америке. Кроме того, Карл II хотел сделать своего брата, Якова графа Йоркского, владельцем новой колонии. В августе 1664 года три английских судна под командованием Ричарда Николса прибыли к берегам Америки. Высадившийся десант из трех сотен солдат при поддержке выступивших на стороне своих соотечественников английских поселенцев с Лонг-Айленда вынудил Питера Стейвесанта капитулировать. Следом небольшой отряд, отправленный Николсом, захватил торговые форты в долине Гудзона. После подписания мира в 1667 году Новый Амстердам стал английским, затем ненадолго перешел под контроль голландцев в ходе третьей войны, а в 1673-м окончательно и бесповоротно сменил владельца, став Нью-Йорком. В свою очередь форт Оранж был переименован в Олбани.
Многие голландцы в первые годы пытались демонстрировать открытое неповиновение английским законам, пока губернатор Нью-Йорка Эдмунд Эндрос не бросил в тюрьму нескольких лидеров протеста, конфисковав заодно имущество. Голландцы подчинились. Несмотря на это в последующие десятилетия они старательно сохраняли свою этническую и культурную идентичность, что позволило одному англиканскому священнику написать в 1699 году: «Складывается ощущение, что находишься в покоренной провинции, удерживаемой под контролем силой гарнизона, а не в английской колонии, населенной людьми нашего народа».
Завоевание Новых Нидерландов имело целый ряд далеко идущих последствий для англичан. Заменив в верховьях Гудзона голландцев, британцы как бы переняли их партнерские договоренности с ирокезами, прежде всего обитавшими по соседству могавками. Союз с ирокезами, а также все более активное включение британцев в торговлю бобровыми шкурами, выводило противостояние с французами на новый уровень. Эти процессы совпали с нарастанием напряженности в Европе, где экспансионистская политика Людовика XIV привела к формированию против него военной коалиции, включавшей и Англию. Недалек был тот день, когда это противостояние перерастет в полномасштабные военные действия, которые напрямую затронут и Новый Свет.
Продолжение следует