Добрый вечер, дорогой Иосиф Виссарионович! Пишет тебе Егор Просвирнин, в рамках установившейся в России моды писать письма мертвым диктаторам. Как ты знаешь, русские — очень прилипчивый народ, нам мало заебать человека при жизни (заебать и бросить — помнишь как ты, схватив инсульт, сутки ползал по холодному полу своей дачи, заливая его мутной старческой пеной и надеясь дохрипеться хоть до кого-нибудь? Когда мы нужны, нас всегда нет, а когда не нужны, то достанем даже в Аду), нам надо заебать человека еще и после смерти. Ты, наверное, в курсе, что у тебя в России до сих пор есть поклонники — в основном из таких же горцев и полукровок, как ты сам — и они к тебе регулярно пишут письма, обращаются к тебе, посылают Красные Молитвы, помнят и любят тебя. У тебя там, в Аду, могло от этого всего сложиться превратное впечатление, будто бы тебя здесь, в России, до сих пор любят и ждут, будто бы вся Россия состоит из Прилепиных, только и ждущих того, как ты — весь красный, с рогами и пятачком, хрю-хрю! — вылезешь из-под земли и вновь пойдешь править миллионами покорных рабов в номерных телогрейках.
Во-первых, телогрейки у нас давно не в моде, мы построили буржуазное общество всеобщего достатка, твоя любимая лагерная советская мода отошла в прошлое. Во-вторых, значительная часть нашего общества доросла до понимания ценностей свободы, правового государства и контроля власти со стороны общества, поэтому реально твоего бесправного пришествия ждет только кучка порномазохистских девиантов и платных агентов КГБ. В-третьих, самое печальное, мы, русские, русские, которых ты пытался уничтожить, которых ты пытался стереть физически — убивая нас, нравственно — разрушая нашу культуру и наши храмы, и исторически — подменяя нашу русскую историю сказками «академиков» «тарле» — мы выжили. Мы пережили тебя, свинья грузинская, мы пережили твой СССР, твою партию, твои убеждения, все твои мерзости — и мы по крупицам собираем свое национальное самосознание, вспоминаем себя, пробуждаемся от мрачного советского сна, который устроил нам ты. С каждым годом красных советских флагов все меньше, а ненавистных тебе черно-золото-белых имперок, флагов Романовых, династии, которую ты ненавидел до истерики — все больше. Россия не хмурится. Россия вспоминает.
Поэтому на самом деле я надеюсь, что ты, обманувшись яростными призывами своих немногочисленных поклонников, откликнешься и явишься нам во плоти, возникнув в облаке серного дыма посреди какой-нибудь пентаграммы, которые явно по ночам чертят все эти кургиняны — чтобы увидеть вместо серпо-молоткастого великолепия море имперских знамен, реющих на ветру, ждущих тебя и все ужасы ада, которые ты решишь принести с собой. Ты ведь был знаком с мягкими, дореволюционными европейскими русскими, а затем с русскими сломленными, с перебитым лагерями хребтом — и не видел нас, новых русских, горьких русских, русских, прошедших обожженные огненные долины нижних планов Ужаса и Безумия — также известных как СССР. Ты слишком быстро улизнул в свой Ад, так и не увидев, чем закончился твой эксперимент по ломке великого народа — народ не сломался, но почернел душой. Сильно почернел.
Поэтому, дорогой Йося, пожалуйста возвращайся. Возвращайся сам, наркомов всех своих с собой захвати, ленинскую гвардию, видных иностранных коммунистов. У русских к тебе и твоей шобле давно назрел ряд вопросов. Надо посидеть, поговорить. Душевно. Как, знаешь, в разрушенном Грозном русские солдаты с пленными боевиками говорили. Всю ночь напролет, особо стойкие даже до утра доживали.
Приходи, Йося, и всю ВКП(б) с собой приводи. Ждем.
С нетерпением, Егор Просвирнин и все настоящие, горькие русские.
