Поговорим о Венгрии. Венгрия русскому человеку интересна прежде всего своей двойственной идентичностью, столь напоминающей ситуацию в России, противостоянием европейского и азиатского в одной отдельно взятой душе. С одной стороны, у нас есть Королевство Венгрия, часть блистательной Австрийской Империи, одного из самых старых и культурных государств Европы. Идя по Будапешту, вы не можете не замечать следов присутствия высокой, высочайшей культуры, которой не могло быть у каких-то полудиких мадьяр, числящих себя наследниками чуть ли не гуннов и самого Атиллы (занимающего в европейской мифологии место сошедшего на землю Сатаны). Изящные дворцы и замки, изысканные храмы, везде видно присутствие великого европейского Разума, который, впрочем, покинул многострадальных венгров в 1918-ом году с отделением Австрии и распадом Империи. Само собой, что в венгерском национальном нарративе идут упоительные истории про австрийское угнетение (примерно как у нас есть ненавистники петербургского периода нашего Отечества), но реально жить в симбиозе с одним из самых высокоразвитых народов мира (напомню, что даже немцев-пруссаков австрийцы считали и до сих пор считают варварами, Германия для Австрии была чем-то вроде Украины для России) — это счастливый шанс, который мало кому выпадает (лучше лишь самому стать таким народом).
Но кроме изысканных австрийцев, державших, я напомню, Священную Римскую Империю (что-то вроде прото-евросоюза), венгры еще были под властью турок, чистых азиатов, в значительной степени нивелировавших благотворное влияние Австрии. Классическая русская дилемма, противоречие между высококультурными сложными имперскими верхами и полуазиатскими народными массами в случае Венгрии приобрело персонифицированные образы австрийца и турка. Вместе с рухнувшей империей венгры утратили примерно 2/3 своей территории по Трианонскому соглашению, поработали пушечным мясом во Второй мировой (с абсурдным адмиралом Хорти в стране, не имевшей выхода к морю — наследие имперских времен), получили в награду социализм, успешно его расковыряли и начали самостоятельную жизнь в качестве классического постимперского народа, который, перестав быть частью сложного целого, выбрал… азиатскую идентичность. Вы удивитесь, но венгерские ультранационалисты «Йоббики», с которыми мы сделали интервью, продвигают идеи пантюркизма, рассматривая венгров как тюркский народ. С практической точки зрения смысл этого понятен — Турция рвется в Евросоюз и с радостью поддержит партии и движения, готовые стать ее союзниками, выступить европейскими пан-тюрками (в противовес пытающейся сожрать центральноевропейских малышей Германии). Чего, как говорится, корчить сложные рожи про австро-венгрии, ты не кривись, а наливай, да пей.
Но с точки зрения культуры и истории, с точки зрения длинного времени, в лице венгров, в лице «Йоббика» перед нами… советские русские. Отказавшиеся от имперского наследства, отказавшиеся от высокой сложной культуры, принявшие в качестве базовой идентичности такую незамысловатую советскую считалку про пролетариев всех стран (в данном случае — тюркских), которым надо соединиться. Конечно, более точной аналогией Венгрии была бы Украина (тут уж просто один в один, включая культ «казаков» с характерными турецкими чубами), но и наше стремление опроститься, азиатизироваться, поставить практический земной интерес выше многовековой гранд-стратегии, не может не поразить, когда рассматриваешь его в венграх. Конечно, всё культурно, аккуратно, без кургинянов, но пропасть между Веной и Стамбулой слишком велика.
«Спутник» отличается от всех остальных движений, изданий и идеологий тем, что если бы мы были венграми, мы бы без разговоров исповедовали лоялизм Австро-Венгрии, как тому высокому образцу культуры и истории, что ценнее преходящих политических выгод. К счастью, мы русские и у нас есть наша, русская Австро-Венгрия.
Российская Империя называется. И любые разговоры про «положительное в советском периоде», про абстрактный «либерализм», «стабильность» и что там еще — это для нас такой адовый пантюркизм, что и говорить неудобно. Смотря на Королевский дворец в Будапеште, ты видишь результат труда тех же рук и тех же умов, что построили Зимний дворец в Петербурге. Тех рук и тех умов, что давно уже покинули бедную Венгрию, но, может быть, еще остались в гаснущей России.
