Текст: Якоб Аугштайн, Der Spiegel. Перевод: Дмитрий Петровский, «Спутник и Погром»
Даже несмотря на прекращение огня, Ангела Меркель потерпела в Минске поражение. Ни американцев, ни русских она не смогла убедить отказаться от своей добычи. И то, что останется после них — это разделенная страна.
Долгие часы лидеры России, Украины, Франции и Германии просидели вместе, и в результате — прекращение огня. Ничего больше. После этой ночи положение Украины можно определить одним-единственным словом: безнадежно. Страна распадается. Ответственность за это могут разделить русские и американцы — вместе с самими украинцами. Призывы Европы к миру и благоразумию были напрасными.
Не так уж много изречений нашего канцлера осталось в памяти людей, разговорный жанр — это вообще не ее сильная сторона. Вот одно: в прошлом году Ангела Меркель сказала, что Путин живет «в другом мире». Но теперь мы знаем: русский президент живет в нем не один. Барак Обама — там же, вместе с ним. Это мир политики силы, в котором и американцы, и русские чувствуют себя как дома, но Меркель, немка, в нем, несомненно, чужая.
Редко Меркель ошибалась так, как ошиблась в оценке этого кризиса. Ни русские, ни американцы не оставят Украину в покое — и даже самая могущественная женщина Европы ничего не может с этим поделать. Во что превратилась Украина? В добычу для сверхдержав. Американцы и русские рвут страну каждый в свою сторону, и будут рвать, пока не раздерут ее окончательно по границе между Западом и Востоком. Или кто-нибудь еще верит в то, что раздела удастся избежать? Горький урок украинского кризиса: даже в Европе границы не вечны. И это — самое тяжелое поражение Ангелы Меркель на сегодняшний день.
Фактически Украина уже разделена
В результате мы имеем то, с чем Европе предстоит научиться жить: фактически Украина разделена. Так решился вопрос выбора «или-или», два года назад озвученный тогдашним председателем еврокомиссии Баррозу — тогда он сказал, что Украине придется выбирать между Россией и ЕС.
Запад Украины станет американским протекторатом, Восток — российским. Русские и так уже ощутимо присутствуют в новообразованных «народных республиках», а теперь еще и американский генерал заявил, что части США в марте перебросят на Украину один батальон. Это будут те самые знаменитые инструкторы, которых мы с вами хорошо помним по южноамериканским вассальным государствам.
Была ли возможность третьего пути? Если и была, украинцы сами не захотели пойти по нему: отказ от членства в ЕС, и, что гораздо важнее, НАТО. И когда председатель немецких «левых» Катя Киппинг перед совещанием в Минске снова напомнила об этом, в интернете ее буквально затоптали: что это Германия возомнила о себе, как она может вмешиваться в дела суверенного государства? Но в действительности она повторила то же, что сказал министр иностранных дел Вальтер Штайнмайер в ноябре: «я могу себе представить партнерские отношения Украины и НАТО, но никак не членство».
Тут немцы поторопились все решить без участия США. Америка же никогда не собиралась довольствоваться внеблоковым статусом Украины. Пока что госдепартамент намеренно оставил вопрос о членстве в НАТО открытым. А пару дней назад Обама открыто рассуждал о поставках «lethal defense weapons», «летального оборонительного вооружения» — что бы это ни значило.
Мы живем во времена моральной перегруженности политики. Правда же состоит в том, что США имеют собственные представления о балансе сил в Европе — и нас не спрашивают. Раздирание Украины на части — это наш карибский кризис. В 1962-м Советы нарушили мировое равновесие, когда попытались подвезти свои ракеты прямо к дверям Америки. США и СССР тогда вполне могли начать из-за этого атомную войну. Попытка США сделать из Украины западный форпост натолкнулась на схожую реакцию.
«Мир разъединился и соединяется по-иному», — написала об этом писательница Даниэла Дан, — «С 1990 года границы исчезают и изменяются: внутри Германии, между советскими республиками, между чехами и словаками, в Югославии. Ну а теперь и Украина приобретет новую форму. Если обе стороны Украины настолько непримиримы, как нам об этом рассказывают, то демократически легитимированное изменение границ неизбежно. И на следующие 15 лет оно вряд ли станет последним».
Оригинал статьи на сайте Spiegel
