Рассматривать нарастающую волну насилия в России как цепь межнациональных конфликтов неправильно. Это не межнациональные конфликты. Это конфликты межцивилизационные.
В этом году исполняется 20 лет с момента выхода знаменитой статьи Самуэля Хантингтона «Столкновение цивилизаций». Если сокращать и упрощать, то Хантингтон в ней отвечал на знаменитый текст своего ученика Фрэнсиса Фукуямы «Конец истории», вышедший на 3 года раньше. Фукуяма писал, что так как Советский Союз демократизируется и США превращаются в мирового гегемона, то рано или поздно все страны мира придут к либеральной демократии как мере всех вещей, после чего войны и насилия прекратятся и наступит тот самый «конец истории» с эпохой всеобщего мира и процветания. Хантингтон Фукуяме возразил, заявив, что с распадом СССР история просто переходит на следующий уровень. Сначала в истории были войны королей и принцев, аристократии. Затем правящие династии сменили национальные государства, куда более мощный инструмент. Вслед за национальными государствами XIX века в XX веке наступила эпоха идеологий, поскольку и США, и СССР выставляли себя лидерами определенных идеологических лагерей, осмысляя глобальный конфликт именно как схватку идей. Наконец, с распадом СССР эра идеологий завершается и наступает эра цивилизаций, когда главным станет не национальная идентичность или феодальная лояльность, а идентичность цивилизационная, строящаяся прежде всего на наборе культурных и религиозных ценностей.
Как остроумно заметил Хантингтон: «Можно быть наполовину французом и наполовину арабом, можно быть даже гражданином двух стран, но наполовину мусульманином или наполовину христианином быть нельзя». Ага. При этом теория цивилизаций растет из «Постижения истории» знаменитейшего историка Тойнби, который насчитывал всего 21 цивилизацию, включая русскую православную христианскую. Хантингтон в 1993 году предупреждал, что демократизация Ближнего Востока приведет не к либеральной демократии по Фукуяме, а к прорыву во власть исламистов — что и случилось во время Арабской весны, потому что цивилизация слишком глубинная и укорененная вещь, чтобы изменить ее парой демократических реформ. Хантингтон предупреждал, что Китай не покорится либеральной демократии — и спустя 20 лет мы видим на страницах того же Foreign Affairs, где была опубликована его статья, тексты китайских товарищей, прочувствованно объясняющих глупым бледнолицым, почему западный путь развития Китаю не подходят. Хантингтон предупреждал о «расколотых» странах, разрывающихся между разными цивилизациями — и 20 лет спустя мы видим Украину, аргументирующую свою кооперацию с ЕС исключительно цивилизационными соображениями. К «разорванным» странам Хантингтон относил Турцию, которая в 1993 году была абсолютно светским проевропейским обществом — и спустя 20 лет мы видим огромное противостояние в Турции между светскими европейцами и рвущимися к власти исламистами, хотя 20 лет назад казалось, что ислам для Турции — далекое прошлое, дела давно минувших дней.
Прошло 20 лет — и мы все реже слышим разговоры о демократии, о правах человека, слова эти давно стали насмешкой — и все чаще мы слышим разговор о цивилизационных ценностях и цивилизационных выборах. Универсалистская модель Западной цивилизации серьезно пошатнулась: на практике выяснилось, что даже если дать трудящимся честные выборы и права человека, то трудящиеся почему-то начинают голосовать за «Братьев-мусульман» (из-за чего сейчас в Египте, по сути, вялотекущая гражданская война). А какой-нибудь Китай идею «честных выборов» и вовсе не признает (элиты там меняются по заранее утвержденному плану) — и когда выборы не признает вторая экономика мира, сложно делать вид, что это точка зрения каких-то маргиналов, на которых можно не обращать внимания.
Само собой, что цивилизационные идентичности не абсолютны, внутри цивилизаций возможны конфликты, но в эпоху размытия национальных границ цивилизационная идентичность начинает играть всю большую и большую роль, становясь своеобразным продолжением национальной идентичности. И если мы посмотрим на последние конфликты в России, то увидим, что описывать их как конфликты национальные, как «русские против нерусских» не имеет смысла — в случае того же Маржанова на помощь русским в Пугачев выехало 6 машин татарских националистов. На стороне русских множество европеизированных нерусских народов России, и противостоит нам тоже не какой-то один народ, а целый конгломерат народов самого разного происхождения и образа жизни (вряд ли можно найти много общего между потомками кочевников киргизами и проводящими всю жизнь в родных горах чеченцами).
Правильнее говорить о столкновении цивилизаций в России, о битве европейской цивилизации с цивилизацией ислама. Наши ценности, наши представления о жизни не совпадают с их ценностями и представлениями во всем: от принципа личной ответственности и отношения к женщине до манеры поведения в общественном транспорте, от способов разрешения конфликтов и уровня религиозности до отношений между детьми и родителями. В Европе та же самая петрушка — даже иммигранты в третьем поколении (чьи отцы уже родились на европейской семье) все равно продолжают сохранять мощнейшую цивилизационную идентичность и резко отличаться по поведению от коренных европейцев (в то время как эмигрировавшие русские, например, растворяются за одно поколение). Евроинтеграция парадоксальным образом лишь усиливает общеевропейскую идентичность, все четче прорисовывая ее отличия от идентичности исламской — и мы видим, как националисты самых разных стран объединяются вместе в борьбе с Востоком. Взорвавший мечеть в Лондоне украинец абсурден с национальной точки зрения — но абсолютно логичен с точки зрения цивилизационной.
Пора сказать об этом прямо: дело не в том, что какой-то народ плохой или хороший, а в том, что в РФ сейчас борются европейская и азиатская цивилизации, причем азиатская с каждым годом захватывает все больше и больше пространства, начиная от строительства мечетей по всей России и заканчивая радикализацией европеизированной татарской молодежи, начинающей подражать исламистам с Кавказа. И все эти народные сходы с плакатами «Наш город — наши правила!» — это не ксенофобия, не фашизм и даже не национализм, а требование обеспечить русскому европейскому населению русскую европейскую среду обитания, где мы можем и дальше жить в модерновом индивидуалистском мире Запада, на испытывая давления со стороны архаичных коллективистских обществ Востока.
И все разговоры про то, что дело в неработающей полиции, в каких-то провокаторах, в экономической выгоде и т.п. — это махровейшая фукуямовщина, не учитывающая тысячелетние культурные нормы, которые из азиатов не смогла вытравить даже бесчеловечная советская власть. Три поколения горцев отучились в советских школах под жесточайшим надзором — и все равно в начале 90-ых в момент опустились до массовой резни, причем резали те самые советские ученики. Мир очень разный, в мире существует множество культурно-духовных групповых идентичностей, в том числе с доисторической, безрефлексивной традицией — и надо быть полным телеканалом «Дождь», чтобы всерьез верить, что выдержавшие советскую власть (и, в случае Европы, минимум 30 лет программ ассимиляции) конструкты можно поломать с помощью честных выборов и добросовестного участкового.
Нельзя. Есть вещи вне пределов контроля даже самого честного участкового, и тысячелетняя цивилизационная идентичность исламских народов — одна из них.
Мы — русские, мы — часть европейской цивилизации Запада, потому что у нас каждый отвечает сам за себя, и мы не имеем родов, кланов, тейпов и старейшин. Мы выращены на идее Римского права и верим в суд, закон и полицию, а не кровную месть и «ты должен зарезать его как мужчина». Мы воспитаны на христианских догматах индивидуальной вины и свободы воли и ожидаем того же от окружающих нас людей. Женщина у нас равноправна с мужчиной, кроме того, за тысячу лет привыкли принимать решения крестьянским «миром», на котором каждый работающий в поле имеет право голоса, и никто не вправе у него этот голос отнять. Религия у нас, как и у всех европейцев, осталась лишь в виде аксессуара, вроде елочки-ароматизатора в машине, и к истово верующим, а тем более готовым убивать за свою веру, мы относимся с неприязнью. Нам близка свобода слова и свобода дискуссии, и люди, убивающие других людей за карикатуры, вызывают у нас омерзение. Мы ценим ум, красоту, изящество, деловую хватку и точный расчет, а показную демонстрацию мужества, особенно в виде катания в трико на борцовском ковре, считаем отвратительной вульгарностью. Для защиты от врагов у нас есть специальные общественные службы, куда устраиваются сильнейшие и храбрейшие из нас, решившие посвятить свою жизнь войне и оружию и тем самым позволяющие остальным предаваться поэзии, науке или торговле. Образ жизни наш несовершенен и имеет множество недостатков, однако позволяет каждому самостоятельно решать свою судьбу, проживая свои жизни так, как велит нам сердце, а не как требует старейшина клана. Людей же, живущих на нашем богатстве, пользующихся нашими общественными благами и свободами, но при этом клянущих нас «неверными», мы считаем неблагодарными подлецами и настоятельно просим учрежденное нами для решения внутренних дел правительство как можно скорее выслать подлецов обратно в их родные местности, избавив нас от убийств, насилий и оскорблений. Если же правительство наше не прислушается к словам нашим, то скоро чаша терпения нашего переполнится, и мы будем вынуждены, забыв все наши мирные занятия, самостоятельно учинить подлецам погром во всех концах России, дабы иметь возможность и дальше жить как нам нравится, не испытывая оскорблений и издевательств.
Нет у нас национального вопроса. Есть вопрос столкновения цивилизаций, до того мало пересекавшихся, где национальные различия между узбеком и ингушем для русского обывателя стираются, и остается лишь отстаиваемый ими набор ценностей (коллективность, покорность, антидемократичность, религиозность, женоненавистничество, запрет свободы мысли, коллективная ответственность, копеечная стоимость человеческой жизни), полностью противоположный нашему русскому европейскому образу жизни.
Мы не хотим так жить. Мы не будем так жить. И дальнейшая азиатизация нашего общества вызовет сопротивление, потому что бесконечно гнуться общество не может.
Само собой, что цивилизационный подход не означает отказа от построения русского национального государства. Наоборот, только русское национальное государство сможет отстоять и сохранить цивилизацию Запада на этих огромных пространствах Евразии. Цивилизационной подход скорее дает новые аргументы русскому национальному движению, служит некоей основой для поиска взаимопонимания с европеизированными нерусскими, проживающими в России. Цивилизационный подход помогает понять, что нарастающий внутрироссийский кризис вызван не каким-то национальными загонами русских («Не люблю Ашот, люблю Адольф, хочу зигу кидать!»), а фундаментальным столкновением двух разных систем ценностей, что помогает вписать нашу борьбу в общеевропейский процесс противостояния Востока и Запада. За любой системой ценностей должна стоять реальная политическая, экономическая и военная сила, и сохранить в наших городах Европу мы сможем, только гарантировав эту Европу соответствующими институтами национального государства, которого мы сейчас лишены.
Россия испокон веков была европейской страной, сама наша государственность основана варягами, не говоря уже о «немецком» периоде Романовых. Но сейчас, после 70 лет коммунизма и 20 лет эрефизма, правящие элиты пытаются превратить нас в «разорванную» страну, навязать конфликт между европейской и азиатской идентичностями — и во время грядущей смуты мы должны поставить точку в этом конфликте раз и навсегда, оградив ковчег Западной цивилизации крепостью русского национального государства. Кроме русских на всем пространстве от Львова до Владивостока больше некому остановить новое нашествие азиатских орд, сохранив культуру и цивилизацию в том виде, в каком мы привыкли их понимать со времен Древней Греции.
В России вы националисты не только русского народа. В России вы еще и националисты всей цивилизации Запада, последние часовые на границе с Великой Степью.
