Сообщают, что вход в музей ГУЛАГа вот уже год загораживает представительский «Мерседес» с номерами правительства Москвы, а по праздникам его сменяет эксклюзивный «Майбах» стоимостью в четыреста тысяч евро. Наивные диссиденты из руководства музея уверены, что хозяева всей этой тевтонской конюшни просто не хотят платить за парковку, но это просто смешно. Невозможно купить машину за четыреста тысяч евро и потом не платить за парковку. Так не бывает.
Не фотошоп! Фото газеты.ру
У людей, которые приезжают в музей ГУЛАГа на «Майбахе», мелочь начинается с пяти тысяч рублей. Мы все их видели — мужчины и женщины с мёртвыми лицами федеральных чиновников, безуспешно пытающиеся разменять посреди Москвы купюру в пятьсот евро. И вот их вы подозреваете в попытке припарковать «Бентли» на халяву? Сверкающий «Бентли», отполированный заботливыми руками домашних рабов? Да им жаль, что двигатель внутреннего сгорания не работает прямо на смеси денег и дорогого шампанского.
«Извините, а у вас нет в продаже машины, которую можно заправлять измельчёнными в шреддере нефтедолларами? И чтобы впереди бежал обнаженный глашатай-нубиец в золотом ошейнике с надписью „собственность патриция Многонационалова“? Теща очень сильно просила.» Это полубоги, это новая аристократию капитальных ремонтов, это дворяне госзакупок и феодалы бескрайних плиточных полей. Уж они-то наверняка выше банальной плебейской жадности. Come on.
Нет, тут другое. Это, в конце концов, музей ГУЛАГа, место им не чужое. Там внутри их генезис, их память о малой родине. Может быть, там даже есть фотография дедушки, с наганом, в красивой, ладно пригнанной сбруе бойца НКВД. У деда хитрый крестьянский прищур и холеное круглое лицо сытого профессионального убийцы. Поблекший и слегка выцветший от времени, он вопросительно смотрит внуку прямо в душу, как бы спрашивая его — ну как, наследник? Выгорело?
Конечно, выгорело! Снаружи эксклюзивный «Майбах» с правительственным пропуском на лобовом стекле, в модном офшоре банковский счёт по швам трещит от денег. Спи спокойно, героический предок — ты умер, но дело Ленина живёт и даже процветает сверх всякой меры. Ты, дед, и представить себе не мог такую райскую жизнь, забивая сапогами очередного вшивого профессора изящной словесности! Вместо унылой советской бани с дебелыми комсомолками тут теперь очень дорогая модель Айсель Трудель.
Целая Трудель, старикан, понимаешь? Даже райкомовские распределители пришлось закрыть — осетрину доставляют самолётом, свежую, прямо с рынка Цукидзи, и немедленно отдают готовить ручному повару с тремя мишленовскими звездочками. Когда-то очень давно Никита Хрущев обещал, что уже следующее поколение коммунистов будет жить при коммунизме и, против ожидания, не соврал. Нынешнему поколению потомственных коммунистов даже работать больше не обязательно, нефтедоллары от суеты вокруг них только портятся.
Есть, конечно, отдельные недоработки на местах, а иногда случается и откровенное вредительство: вот, например, музей истории ГУЛАГа — это что за новости? Дальше что, куропатки устроят музей охоты на мелкую дичь? Зачем вообще этим русским свиньям музей? Пусть скажу спасибо, что сливки общества оставили им целый метр, чтобы протиснуться к экспозиции про геноцид их отвратительного фашистского народа.
Краснопёрый бомонд волнуется и бросает на защиту доброго имени коммунизма самое дорогое. Новый Сталинград: «Штаб корпуса? Мы затыкаем прорыв „Роллсом“ Канделаки, но русня коварно обходит его справа. Пришлите подкрепление, у полпреда по хозяйственной части в резерве есть „Авентадор“, он широкий. Братцы, товарищи, не сдюжим ведь без „Авентадора“, русский фашист прёт и прёт!»
Колонна бешено дорогих машин спешно выдвигается к месту боя — впереди на бронированном черной «мерине» едет отец нации, в арьергарде на полевых кухнях трясутся хозяева дорогих ресторанов. Георгиевские бантики трепещут на ветру, на лицах у экипажей суровая решимость и признаки вырождения.
Как бронетехника — Рейхстаг, люксовые седаны замыкают маленький музей ГУЛАГа в стальное кольцо, но народ-гитлер применяет запрещённый женевской конвенцией приём и малыми группами просачивается сквозь блокаду. На борту начальственного «Мерседеса» глумливая надпись, такие оставляли фашисты на подбитых в неравном бою советских танках: «Привет, я паркуюсь, как мудак».
Русская действительность всё и всегда проговаривает до конца. Вход в музей ГУЛАГа перегорожен номенклатурным «Мерседесом» валютной манекенщицы и «Майбахом» дагестанского миллиардера — и всё, ни в отчётах Stratfor, ни в журнале Foreign Affairs нет ничего, точнее описывающего внутреннюю политику нашей праздничной неосовдепии.
Причём «Майбах» припаркован там не красивого жеста ради, а из мелкой колхозной жадности — и удивившись этому в первый момент, дальше немедленно вспоминаешь что мелкая колхозная жадность — это практически национальная идея многонациональной евразийской федерации, тайное второе имя этой власти и этого нелепого государства.
Парковка в центре Москвы стоит 50 рублей в час, и за эти 50 рублей в час наши небожители готовы воевать с полунищим музеем насмерть. Странно, что население до сих пор чего-то ждет от правящего класса, неспособного даже машину припарковать без скандала, издевательства и глубочайшего черного символизма.
